Карна. Несостоявшийся убийца (1/1)

— Так порой рассказывают об испытании царевичей те, кого не было в тот день в Хастинапуре, или те, кто видел происходящее из-за голов и спин, — совершенно неожиданно заключил Арджуна.— Удивительная повесть! — воскликнул Дхриштадьюмна, для пущего эффекта воздевая руку.— Действительно, шурин Дхриштадьюмна, иначе не назовёшь, — согласился Юдхиштхира и даже привстал. — Что это ты изложил нам сейчас, Арджуна?Юдхиштхира много часов уделил сегодня государственным делам и Суйодхане, теперь он с бледным видом полулежал на кушетке, и две тёмненькие служанки хлопотали вокруг принца — одна окунала и отжимала ткань и увлажняла ему лицо, другая сновала взад-вперёд, унося степлившуюся воду и возвращаясь с колодезной. Юдхиштхира, казалось, чуть заметно морщился, когда издали долетал хохот и возгласы Суйодханы и его братьев на площадке для тренировок за купой цветущих шалмали. Во время рассказа Арджуны старший брат отодвигался всё дальше и дальше в тень, и его лицо стало почти страдальческим.— Джьештха, — с неожиданной страстью ответил Арджуна, — я рассказал то, что хотел увидеть и испытать в тот день. Многие не видевшие и даже видевшие передают эту историю именно так, и многое я отдал бы за то, чтобы таким тот день и остался в памяти у людей!— И ради своей прихоти ты намеренно, против правды одно обошёл молчанием, а второе и третье поменял местами, как фигуры на доске, когда соперник отвернулся?А вот теперь мне точно не показалось: Арджуна увёл глаза в сторону и покраснел бы, умей он не только бледнеть. Неужели он умолчал о чём-то постыдном? И неужели Юдхиштхира так этого не оставит и при всех отделает младшего, дав Арджуне урок честности, хотя не в его это характере?— Я, — упорствовал Арджуна, — лишь пересказал эту историю так, как слыхал её от других, и знаешь ли, их набирается немало, этих других. Сколько нужно празднословов, чтобы повторить пристрастную повесть, перед тем как она станет общепризнанной правдой, достойной доверия? Скажи, скажи, брат мой Дхармараджа!— Бхима… — неожиданно совсем в другую сторону повернулся Юдхиштхира, и зов его прозвучал устало, едва ли не жалобно, словно он о подмоге просил.— Да, дорогой брат? — Бхима наклонился вперёд и упёр кулаки в колени. — Что, мне описать теперь, как всё было на самом деле? Нелегко мне придётся, но я попробую не обрушить на голову Суйодханы и Карны всю ту ругань, которую они заслужили в тот день.Странно, Арджуна, что ты, участник событий, излагаешь приукрашенную версию. Зачем выгораживаешь того Карну? Зачем представляешь дело так, будто ты испытывал только добрые чувства? Кто поверит?Едва шагнув на прибитую траву арены, Карна отвесил в сторону наставника поклон, внаглую небрежный до такой степени, что у нового рассказчика, то есть у Бхимы, промыслительно начали зудеть костяшки пальцев. После чего Карна обратился не к кому-то из старших, не к учителю и не к махарадже, как сделал бы человек достойного рода и воспитания. Нет, он напролом двинулся к Арджуне, и Арджуна был первый, кто удостоился в тот день речей Карны…И дальше Бхима, увлёкшись и покраснев, начал во всех подробностях передавать обмен речами и лавину событий.— Не надорвись от изумления, царская кровиночка, — звонко издали предложил Карна, — если сейчас я превзойду всё, что ты считаешь таким необычным.Младший лучник, конечно, немедленно сделал именно то, что его призывали не делать: удивился, даже растерялся. Он не понимал, из какого такого небытия взялся этот новый участник испытаний, где он мог набраться заветной науки, а главное, откуда столько ожесточения лично против него, Арджуны, который первый раз в жизни его видит.Зато зрители ответили на объявление никому не известного пришельца шумом великого одобрения — ещё бы, зрелище, которое раз в жизни повезло застать, им подарят повторно! Когда этим же людям отрекомендовали Арджуну как лучшего в мире лучника, его приветствовали куда менее бурно, ведь никто и вообразить не мог, какие чудеса посыплются им на голову минуту спустя.И грандиозное зрелище поистине было явлено заново. Снова над ареной в опасной близости от людей разыгрались и были укрощены стихии, снова без промаха впивались в мишени стрелы. Правда, не преминул ввернуть Бхима, второй раз это смотрелось уже побледнее — хотя Карна по-обещанному вызвал всё оружие в том же порядке, разил им и сам перехватывал собственные удары с тем же блеском, что и Арджуна, он не показал ничего сверх того, что показывал Арджуна. Но зевакам, женщинам и детям всё равно ведь нравилось!А закончив с материализацией астр, Карна на той же колеснице рядом с Ашваттхаманом облетел арену, поражая все покорившиеся Арджуне цели.— Второй кабан, — заметил Юдхиштхира Бхиме, по одному беря у слуги с подноса свои перстни, которые стаскивал с пальцев на время испытания, чтобы метать копья и держать вожжи.— А? — Бхима отвлёкся от устроенного Карной светопреставления и грустным взглядом проводил поднос, на котором не обреталось ничего путного, то есть съестного.— Этот Карна выполнил всё то же самое, что и наш Пхальгуна. Буквально всё.— Ну да, он ведь так и посулил — ?повторю?… или он всё же сказал ?превзойду?? — чуть осклабился Бхима.— Неважно. Вторую, точно такую же злобную тварь держали наготове, заметь, Бхима. Кто-то позаботился об этом.Суйодхана тем временем ступень за ступенью спускался из царской ложи к самой арене, как приворожённый, не сводил с Карны глаз и неведомой волшебной силой превращался во всё более сердечного сторонника его и союзника. Наиболее впечатляющие выстрелы и астры Суйодхана отмечал комментариями, отпущенными таким громовым голосом, что слышно было на верхних рядах по ту сторону арены:— …Ого, да этот парень знает толк в усмирении чужой гордыни! (Ступень.) — …Вовремя же ты явился, добро пожаловать! (Ступень.)— …Моя благосклонность целиком принадлежит тебе! (Ступень.)— …О воин, не имеющий себе равных, располагай мною как тебе угодно! (Ступень.)— …Знай, я сам и всё царство Куру к твоим услугам! (Две ступеньки.)— …Какое твоё желание мне исполнить сейчас, о притеснитель врагов? — Главное моё желание — сразиться, — не менее зычно откликнулся Карна, пытаясь перекрыть неистовый шум взбудораженной толпы, — с тем Арджуной, которого здесь превозносят вовсе несоразмерно с его заслугами! А у тебя, благородный ювараджа, я прошу одной только дружбы!Суйодхана расхохотался, сбежал по оставшимся ступенькам к Карне и обнял его.— Твори то, что нравится тебе и твоим друзьям, а на голову врагов поставь ногу, друг Карна! — крикнул он во всю мощь глотки, так, словно этим словам предстояло стать девизом его будущего правления.Тут оба они недвусмысленно повернулись и посмотрели на Арджуну — и даже младший сын Кунти, учтивый и сдержанный, счёл, что хватит с него подначек. На пробу он запустил в насмешника ответной насмешкой, впрочем, чересчур добродушной для настоящей битвы, не забывая, что на плече у Карны лежит рука его близкого свойственника и будущего царя.— Как тебя — друг Карна, верно? Так вот, друг Карна, если я тебя ненароком зашибу, угадай, в какие миры попадёшь? В миры, отведённые для тех, кто является без зова, друг Карна, и встревает без приглашения.Переменчивая толпа обидно захохотала.— Эту арену не для одного тебя строили! — Карна, как оказалось, за словом тоже далеко не отлучался. — Руганью утешаются только слабые, а ты попробуй поговори стрелами! Давай, пока я не снёс тебе голову на глазах у нашего учителя!Зрители выражали свой восторг, гикая, вскакивая и размахивая всем, что для этого предназначено и не предназначено. Арджуне ещё никто и никогда так не омрачал день. Он принуждённо усмехнулся и отсалютовал воздетым луком, принимая вызов.— Пусть сражаются, — усмехнулся и Дрона, и эта усмешка без слов говорила о том, кто тут выйдет, по мнению Дроны, победителем. А тем временем на возвышении махамантри Видура брызгал водой на сомлевшую царицу Кунти, приводя её в чувство и краем рта отчитывая служанок: засмотрелись на арену и не уследили за тем, чтобы царица-мать оставалась в густой тени, а ведь должны помнить, бестолковые, что старшая жена Панду с юности плохо переносит прямые солнечные лучи! Уж разумеется, гордая мать кшатриев, бесстрашно взиравшая на сполохи и молнии астравидьи, не упала бы в обморок от волнения за сына.На арене Суйодхана с Карной как равный равного стиснули друг друга в объятиях, Юдхиштхира, глядя на это, пошёл обнимать Арджуну, чтобы тот не оказался обделён поддержкой, а к Бхиме пробрался Юютсу, и Бхима неприветливым глазом на него покосился. После глупой детской истории с мнимым отравлением Бхимы, которую именно Юютсу раздул и довёл до взрослых, обе замешанные стороны считали сына служанки невеликого ума семейным сокровищем.— Арджуна готов сражаться? — вполголоса спросил Юютсу, запыхавшийся и чем-то взволнованный.— Как видишь. Этот Карна его порядком допёк.— Слушай, нехорошо выходит. Надо их развести. Арджуна сын махараджи и племянник махараджи. Скажи наставнику Крипе, чтобы он спросил о происхождении этого выскочки.— Точно же, — обрадовался Бхима. — Сейчас!Что ж, стоило только Крипе поинтересоваться благородными предками Карны, Карна не сыскал слов для ответа, и всем стало яснее ясного, что Карне сказать нечего. Но не успел Бхима вздохнуть с облегчением и начать собою гордиться, как Суйодхана мгновенно устранил препятствие для поединка, всё равно что гору с пути реки убрал, взяв да и подарив Карне царский венец Анги! Темнея лицом, Бхима наблюдал за посвящением нового раджи, за прилюдной пафосной клятвой в вечной дружбе с Суйодханой — да что за скорпион их всех пережалил, разве эти двое уже не клялись в этой самой вечной дружбе только что, чуть ли не теми же словами?— Смотри внимательно, — Юдхиштхира, после того как подбодрил Арджуну и вернулся, решил сменить брата, с которым будет обсуждать происходящее. — Не только кабан.Сахадэва смотрел внимательно.— Золотые кувшины и блюда, — размеренно начал перечислять он, загибая пальцы на поднятой напоказ руке. — Поджаренное зерно. Цветы, свежие, сегодняшние. Белый монарший зонт. Два опахала из хвостов яков на золотых рукоятях, такие не разлёживаются у веерщика в лавке, их заказывают заранее, только для раджи. И десяток брахманов с помощниками на подхвате, не первые встречные, те, кто умеет провести не абы какой обряд, а именно царскую абхишеку. Я ничего не упустил?— А? — взгляд Бхимы метался от лица самого старшего к лицу самого младшего. — Откуда всё это взялось поблизости? Вы знаете? Сахадэва? Юдхиштхира?Но сколько обряду ни длиться, он закончился, и два чудо-лучника вновь оказались друг перед другом, полные решимости слать стрелы в живую мишень напротив. Бхима как к последней надежде повернулся к Юдхиштхире, пусть тот придумает, как остановить смертоубийство… и вовсе перестал что-либо понимать. Юдхиштхира словно от Карны заразился — защищая ладонью глаза, посматривал то и дело на солнце над навесами и зонтами, а вмешиваться не спешил.— Что происходит, почтенный брат? — попытался достучаться до него Бхима. — Этот Карна… он намного старше нашего Арджуны! Взрослый парень против подлетка — разве на равных это будет поединок?— У него ещё и панцирь несравненно лучше, чем у нашего Арджуны, — хладнокровно дополнил Юдхиштхира, словно разом разлюбив всех своих младших братьев. — На Арджуне обычный кожаный, и достаточно Арджуне хоть одну астру зевнуть…Прервался на полуслове, отвернулся и заговорил с дедом Бхишмой, как будто жизнь Арджуны стала для него никчёмней непарной чаппалы. Бхима зарычал на грани слышимости. После слов Юдхиштхиры он окончательно уверился в том, что прямо на глазах у всех здесь плетётся злой заговор.Но тут, на счастье Бхимы, к Карне подступил его престарелый отец. До того Бхима знал о Карне и его месте в мире столько же, сколько и Арджуна. Едва сложив дюжину с дюжиной и поняв, какое отношение имеет к Карне старенький царский возничий, Бхима как мог ухватился за шанс вывести младшего брата из-под удара:— Возницын сын, вы серьёзно? Да этот мужлан недостоин даже того, чтобы мой брат замарал руки его смертью. Кого ты поставил царём, Суйодхана? Шелудивой шавке — и жертвенное масло? Карна, смотри сюда, смотри: вот кнут, хочешь кнут? А кнута?Карна повернул гордую голову и вновь вперился в низкое, уже почти скрывшееся за сооружениями вокруг арены солнце. Не щурясь. Глядя на сияющий диск чуть ли не с мольбой.— Остановись, Бхима, — совсем негромко посоветовал Юдхиштхира. — Так ты оскорбляешь больше нашу семью и Арджуну, чем Карну.Совсем негромкий совет старшего в семье равносилен приказу. Бхима потрясённо смолк. Впрочем, он был покаран за свои издёвки без всякой жалости: Суйодхана вновь вступился за Карну, и его ответная речь тянулась так долго, словно её неделю сочиняли для наследника все царские писцы посменно, без сна и отдыха! Бхима чуть не позеленел, как медный поднос от старости, выслушивая словесные разветвления с загогулинами. День сменился ночью, и на арену пришлось внести факелы, раньше чем этот самовлюблённый Суйодхана закончил упиваться звуками собственного голоса!— Суйодхана с Карной заранее стакнулись, я уверен! — горячился Бхима вместо того, чтобы закруглить рассказ как положено. — Суйодхана словно бы в первый раз видел Карну, а сам всё подстроил и подготовил! В точно рассчитанный день и час выпустил этого своего дружка на всеобщее обозрение! Раздобыл ему самые крепкие доспехи! Выставил здоровенного лба против мальчика — даже не знаю, на сколько лет этот Карна старше, на семь или на десять, простолюдины ведь и не считают, в какой год у них сын появился! Не бьются при таком неравенстве возраста, даже если забыть о происхождении!Накула с коварной улыбочкой зашёл за спину Бхимы и принялся разминать ему плечи, так что Бхиме волей-неволей пришлось сидеть смирнее, но он ещё не перекипел:— И ведь почти получилось, Карна своими оскорблениями и колкостями так раззадорил нашего Арджуну, что Арджуна уже согласен был с ним стреляться, будь этот Карна хоть шудра, хоть чандала, хоть пёс уличный! А если бы он Арджуну убил? Покалечил? Всё списали бы на несчастный случай! Покушение, вот что это было, если называть вещи своими именами, всамделишное, как по учебнику политики устроенное покушение на жизнь царевича Куру! На глазах всего Хастинапура! Если бы только дошло до стрельбы, если бы они успели всё провернуть до захода солнца…