тело как белый флаг (1/1)

Признание Кларка, его открытая отсылка к собственным чувствам не стала сюрпризом. Брюс к ней так и не отнесся. Предписанный… курс лечения Кларка, если его можно так назвать, оказался весьма эффективным. Брюс выжил бы и без дополнительной помощи. Но он сумел подтвердить при помощи тестов на образце, который он добыл и спрятал в костюме перед тем, как потерял рассудок, что все негативные эффекты покинули его организм куда быстрее, пока он не сопротивлялся им. В противном случае все было бы куда хуже, он мог провести целую ночь и следующее утро обездвиженным, если бы Кларка не оказалось рядом. Если бы Кларка не оказалось рядом, если бы он не оказался достаточно умен, чтобы понять, о чем умалчивает Брюс, и достаточно упрям, чтобы настоять. Чтобы умолять, черт побери. Отказаться было невозможно, даже если бы Брюс и не испытывал эйфорию от того, что яркая физическая боль без особой локализации вдруг исчезла. Руки Кларка на голой коже облегчили ее, но рот Кларка… рот Кларка полностью ее уничтожил, а каждый сантиметр тела Брюса еще более точно, чем обычно, отреагировал на присутствие губ Кларка на его губах. Все это оказалось почти естественным. Разумеется, боль бежала перед лицом Кларка, раздавленная. Земля была засыпана солью, боли негде оказалось цвести. Или же, точнее будет сказать, боли не нашлось места, не было свободного участка, на котором она могла бы пустить корни, ведь нечто эндемичное, устоявшееся, невозможное для уничтожения уже начинало цвести при прикосновении кончиков пальцев Кларка, при виде завитков его волос и цвета его глаз, при чувственном ошеломительном весе и жаре его тела на Брюсе. Но достаточно. Все кончено. Следующую неделю Брюс работает над антидотом. Такого больше не повторится, он просто не позволит. Все это вопрос менеджмента рисков. Так всегда и было. Брюс не может рисковать тем, что другой подобный инцидент ослабит его решимость, и что-нибудь проскользнет наружу, и Кларк его увидит. Потому что Кларк умный и Кларк упрямый. Если он вдруг поймет, что Брюс постоянно живет в агонии — пускай и менее ощутимой, агонии, которую он может снять за одно мгновение, потому что он уже доказал, что не даст Брюсу спуску, не поставит свой собственный комфорт, свое удобство выше, он немедля облегчит боль Брюса. Все это вопрос менеджмента рисков. Брюс должен ясно видеть степень этого риска, потому что Кларк этого делать не будет. Ему нужно спасти Кларка от себя самого, от желания сделать ошибку с открытой нараспашку душой. Брюс может ему помешать. Все это должно привести к тому, что у Брюса больше не будет возможности навредить Кларку, потому что он уже доказал, что ему нельзя доверять. Но возможно, стоило получше подготовиться к тому, что Кларку может навредить что-то еще. Последний гражданский был эвакуирован из зоны больше часа назад. Рушится здание. Звонок с угрозой о бомбе, сделанный напрямую Лиге Справедливости, был многословным и бессвязным. Не детальным. Он не давал никаких зацепок. У них имелась идея, с чего начать, но эта часть набережной Готэма старая, она в запустении, ничто не соответствует бумагам. Древние свинцовые трубы ржавеют на глазах, и Супермен не смог обнаружить заложенные устройства. Около получаса назад они узнали, что их несколько. Виктор нашел первое, но они решили, что не могут на этом остановиться, а потом в двух кварталах отсюда сработало второе — к счастью, не в полную силу. Устройства оказались любительскими. Барри может проводить быстрый поиск, но ему нужно быть внимательным, и на это уходит время. Диана следит за периметром, за тем, чтобы на территорию не вернулись гражданские. Артур получает пару неплохих указаний от рыб у побережья, именно они помогают им установить местоположение третьего и четвертого зарядов так быстро. Кларк видит не так хорошо, как обычно, но его скорость уступает только Барри. Брюс координирует усилия и отслеживает прогресс каждого, пока они проверяют сектор за сектором. Брюс примостился на Бэтвинге, висящем над водой, он ждет доклада Кларка. И тут случается это. Самые старые здания на краю залива начали погружаться уже много лет назад, нижние этажи поглощены суглинком. Это не проблема. Барри так быстро двигается сквозь любую среду, что у него нет времени на то, чтобы начать тонуть, просто не стоит надолго задерживаться на одном месте. Кларк дышит, но не потому, что ему нужно это делать. Да, криптонцы должны дышать под красным солнцем, но это не распространяется на Кларка и Землю. Для него это рудиментарный рефлекс. Нечего волноваться, что Кларк под водой, когда детонирует бомба. Да и тот факт, что она взрывается рядом с ним, тоже не вызывает тревоги. Вода поднимается, летит поток брызг, а ударная волна сбивает Брюса с ног. Бэтвинг автоматически двигается так, чтобы компенсировать перераспределение его веса. Шум взрыва заглушен, но на столь маленьком расстоянии до костей пробирает инфразвук. Здание трещит, дрожит, качается, и это заметно невооруженным глазом, дезориентирует. На долгое, растянутое мгновение оно замирает. А потом, резким рывком куда громче подводного взрыва, его вызвавшего, здание обрушивается.Еще одно устройство нейтрализовано, пускай и не самым оптимальным способом. Брюс не знает, может быть, Кларк решил, что запустить его будет проще, чем извлечь, может быть, Кларк сделал это намеренно, зная, что неподалеку только он сам. Брюс помечает местоположение, координаты, обновляет список, используя внешнюю консоль Бэтвинга — шанс небольшой, но вдруг получится выявить паттерн, который сузит зону поиска. Он закончил. Он смотрит на бурлящую, постепенно успокаивающуюся воду, слегка нахмурившись. Кларк до сих пор не всплыл. Брюс напрягается. Он на автомате прикинул приблизительное время где-то на заднем плане, чисто по привычке. Сейчас он начинает считать секунды намеренно. Десять, пятнадцать. Двадцать. Тридцать. Кларк не всплыл. Вода залива успокаивается — ничто ее не тревожит, из останков рухнувшего здания никто не появляется. Что-то не так. Брюс активирует коммуникатор, лает в него резкое обновление для Дианы и не ждет ответа. Он достигает края Бэтвинга в одно движение и ныряет. Вода мутная, потревоженная. Фундамент рухнувшего здания перед ним — неясная темная форма, она мрачная, нависает. Брюс быстро гребет и рассеянно думает о том, можно ли сконструировать сапоги так, чтобы в них были складные ласты. Он нечасто оказывается в воде, но раз уж такое бывает, неплохо бы иметь дополнительную силу для толчка…Перед ним в воде расплывается темное размазанное пятно. Кровь. Сначала он думает о гражданском. Сначала он понимает, почему Кларк задержался под водой настолько: если они кого-то пропустили, если кто-то оказался в ловушке, Кларк подумал бы, что может его спасти. Он всегда хочет всех спасти. Это его лучшая и самая раздражающая черта. Да только вот Виктор подтвердил, что в этом секторе гражданских нет. Он может засечь тепло, движение, он просто не нашел бомбу. Шанс того, что они кого-то пропустили, исчезающе мал. Брюс подплывает ближе и замечает светящийся отблеск голубого. Костюм. Супермен. Здесь кровь гуще, темнее — боже, это кровь Кларка…Одно мгновение Брюс не может уяснить то, что видит. Он не понимает. Кларк обмяк, у него закрыты глаза, выражение лица безвольное, его голова, рука и плечо двигаются по течению воды. Он в ловушке, прижат тем, что раньше было — да и сейчас есть, только по-другому — несущей двутавровой балкой, стеной и кучей мусора. По его боку, видимому Брюсу, скользит узор ран, у талии они больше и глубже, маленькие расползаются вверх, до крошечных осколочных порезов на его лице и ухе. У него идет кровь. Но только такого не может быть. Не может. Он же Супермен, черт его подери. Брюс подплыл так близко, что почти может схватить его. Еще одно уверенное движение ног, и он берет рукой запястье Кларка, хватает его за лицо другой. У Кларка открываются глаза, его взгляд несфокусирован. Изо рта бегут пузырьки. И в этот момент Брюс замечает первый сияющий зеленый осколок. Криптонит. Он едва видим в одной из ран под ухом Кларка. Его бы не хватило, чтобы оказать столь сокрушительный эффект. Должен быть еще кусок, более крупный, он почти наверняка где-то неподалеку. Угроза была направлена Лиге. Тот, кто сделал это, знал, с кем столкнется. Он организовал ловушку намеренно. Кларк сможет регенерировать, если убрать криптонит. На данный момент проблема не в том, что он истекает кровью. Проблема в том, что он тонет. Брюс сделал совершенно базовый вдох, когда нырнул сюда. Ему на ум пришло много потенциальных проблем, но он не подумал о том, что понадобится воздух для двоих. И все-таки его более, чем достаточно, чтобы всплыть без проблем.Он наклоняет лицо Кларка и прижимается губами к его рту. Кларк под ним дергается. Должно быть, он в смятении, дезориентирован, не понимает, что происходит. Он знает, что ему больно, что он не может дышать, он не понимает почему. Так что — в каком-то смысле — очень удачно, что у них есть устоявшийся паттерн поведения, которому он может следовать, он знает, что делать, когда губы Брюса прижимаются к его. Удачно, что Брюс может положиться на его реакцию, что он с готовностью, не думая, откроет рот для Брюса, не будет вырываться. Брюс крепко хватает Кларка за челюсть и выдыхает воздух ему в рот. Измученные, сжатые легкие рефлекторно его втягивают. Брюс закрывает рот Кларка, отстраняется и встречается с ним взглядом, и на этот раз Кларк смотрит на него, неясно, но гораздо более осмысленно, чем в прошлый раз. Брюс поднимает один палец вверх, проходит мгновение, пока взгляд Кларка на нем фокусируется: Жди. Кларк моргает, он понял. Как только Брюс это видит, он разворачивается в воде и плывет прямо наверх, и сердце у него колотится. Он всплывает на поверхность и судорожно вдыхает. Снова активирует коммуникатор. Негромкий звук оповещает всех, что его частота открыта, и Диана немедленно отвечает: — Что случилось?— Криптонит, — резко говорит Брюс. — Эс ранен, в ловушке. Мне нужен кто-то с суперсилой здесь немедленно. Он успел сказать лишь одно слово, а поверхность залива уже поднялась вдалеке, идет волна. Артур мчится сюда. Брюс закрывает глаза и дышит: глубокий вдох, полный выдох, глубокий вдох. Кларк не умрет под водой. Брюс этого не позволит. Он ныряет. Уходит еще шесть вдохов, чтобы достать Кларка из-под воды. Учитывая его состояние, Артур извлекает его из-под завала с ограниченной скоростью. Кларка можно поранить, потому что он излечится без особого труда, когда будет свободен. Но вот совсем раздавить его нельзя. Требуется аккуратность. После очередного вдоха появляется Диана, она движется в своей броне без какого-то бы ни было труда. Любой из них мог бы заменить Брюса, да вот только у них есть сила, которая поможет освободить Кларка. Единственное, что Брюс может сделать для него, — это дышать. Брюс ныряет прямо вниз; находит Кларка, его руки, его лицо; встречается взглядом, прижимается ртом ко рту Кларка, открывает его и отдает каждый кубический сантиметр воздуха. Снова, снова. Еще раз. На третьем вдохе Кларк откликается, проводит дрожащим большим пальцем по шее Брюса. На пятом он лишнюю секунду держит Брюса, даже после того, как тот отстранился. Он бледный в темной воде, на мгновение хватается за Брюса сильнее, когда по нему пробегает спазм от боли, смотрит на Брюса дымчатыми, нечеткими глазами. На шестом вдохе Брюс отстраняется, а Диана дает ему знак рукой. Он ждет. Они с Артуром смотрят друг на друга, кивают, берутся за то, что осталось от стены и балки под ней, а Брюс уже схватил Кларка за плечи, за талию, он сразу чувствует, что Кларк свободен. Кларк слаб от боли. Это неважно. В воде его вес прекрасно управляем. Они выныривают на поверхность вместе, и Кларк дышит глубоко, сгибается, кашляет резкими свистящими звуками — Брюс уже опустил Бэтвинг к воде, и нужно всего лишь приложить одно усилие, чтобы затащить его на поверхность. Зеленый, зеленый, зеленый. Боже, он повсюду. Наверное, бомба была им начинена, задумана так, чтобы криптонит разлетелся шрапнелью как можно сильнее. В костюме Кларка два заметных повреждения, туда угодили большие куски. Брюс сдирает с себя перчатки, а потом хватает лицо Кларка одной рукой, принуждает Кларка смотреть на себя. — Брюс, — хрипло выдыхает Кларк. — Будет больно, — говорит Брюс. — Уже… больно…Брюс поддерживает зрительный контакт, даже вставляя пальцы в рану, он заставляет себя игнорировать липкий жар крови на руке; Кларк тоже не отводит взгляд, лицо у него белое, в уголках глаз и около рта залегли острые линии. Он дышит с трудом, когда не задыхается от боли. Он напряжен, он трясется. Но он молчит.Под кончиками пальцев Брюса появляется твердый край. Это не кость. Он вытаскивает криптонит из раны и швыряет его в воду — они все равно будут просеивать остатки здания. И эту часть тоже найдут, а сейчас куда важнее убрать его к чертовой матери от Кларка, чем бережно прятать. — Ну хорошо, — с трудом выдает Кларк, — ты прав, это было больно.— Еще один, — говорит Брюс.Кларк облизывает губы и берет руку Брюса на своем лице так, что большой палец прижимается к ладони, а потом хрипло дышит:— Ладно. Ладно…Этот кусок больше. Брюс высвобождает его и не позволяет себе остановиться, пока Кларк рефлекторно крутится под его руками. В тот момент, когда Брюс его достает, пускай он все еще в пределах одного метра, Кларк начинает дышать ровнее, а глаза у него проясняются. Брюс бросает криптонит прочь. Стоит ясный день. Бэтвинг висит прямо на солнцепеке. Кларк вымок, с него течет, а еще он затоплен теплым светом с головы до ног. Прямо на глазах Брюса самые страшные раны начинают закрываться, плоть восстанавливается сама. Теперь, когда основная масса криптонита ушла, эффект оставшихся частичек ограничен. Они выскальзывают из лица Кларка и его тела, Кларк регенерирует быстрее, и их выталкивает прочь. Кларк опускает голову назад на поверхность Бэтвинга. — Боже, — выдыхает он. Полная концентрация больше не требуется. Брюс держится за нее, но удержать не может. Он не может… он не в состоянии сделать что-либо. Он склоняется над Кларком, опускает голову. Маска надета. Но он все равно закрывает лицо рукой, бездумно, иррационально. — Брюс, — говорит Кларк. Его другая рука все еще под ладонью Кларка, держит его за лицо. Нужно убрать ее. Он не делает этого. — Брюс, я в порядке. — Да, — заставляет себя сказать Брюс, испытывая благодарность за то, что модулятор голоса помогает ему звучать твердо. Проходит слишком много времени, прежде чем он может заставить себя сесть и отпустить Кларка. Но тот его не отталкивает. Он думал, что худшее, что может случиться с Кларком, — это он сам. Он думал, что худшее, что может случиться с Кларком, — это он сам, и поэтому он предпринимал меры, чтобы минимизировать эту опасность. Он не ожидал, что так яростно столкнется с возможностью потерять Кларка не по собственной ошибке, а из-за банальной случайности. Потерять Кларка — прекрасно зная, что пока Кларк у него был, он намеренно, последовательно делал Кларка несчастным. Кларк признался, что хочет чего-то, а Брюс спрятал это что-то так, чтобы Кларк до него не добрался.Он сказал себе, что хочет убедиться в том, что не сможет навредить Кларку. Но он оставил Кларка, заставил его переносить боль, которую мог бы остановить, — полное, взбесившееся лицемерие, в котором он отказывался себе признаться. Он стоял у могилы Кларка и обещал исправиться. А потом он съехал в ту же колею. Он снова выбрал худшую, на свой взгляд, угрозу и решил, что только она имеет значение, что предотвратить ее нужно любой ценой. Кларк не заслуживает такого с его стороны. Никогда не заслуживал. Брюс снова его подвел. Но если кто-то его за такое и простит, то это Кларк.