Увидишь (Джим, Мэтт, АУ к 3 сезону) (1/1)

– Если ты действительно хочешь сделать нас сильнее, – сказал Джим, – начинать надо не с этого. Это был какой-то бесконечно долгий день – щелчки ловушек, перегоревшая лампа в люстре, тошнотворный полумрак, ругань, вдавленная в звенящую тишину, как острые камни в размякшую землю. Разговоры по кругу, взгляды по кругу, уже не вспомнить, что ты говорил вчера, что – три дня назад, а что – полминуты назад, один и тот же день снова и снова, под тиканье заклинивших часов.Джек сказал – ?как гребаный день сурка, сдуреть можно?.И правда. Можно. Джим сказал, и под потолком растекся тихий смех.– А ты эксперт, Джимми, да? Хочешь попробовать? Ну, приходи.И когда Джим вскинул голову, подбирая слова, Мэтт повторил жестче:– Приходи. Сейчас же. Гостиная осталась в беспорядке. Недособранная аптечка, подушки на полу, опрокинутый стул, пустая пачка сока с торчащей оранжевой трубочкой. Если бы кто-то увидел это прежде, точно решил бы, что Джим отошел ненадолго. Или наоборот, отошел и не вернулся еще. Что в аптечке копался кто-то в его отсутствие, перебирал всем уже знакомые пузырьки с антисептиком, выковыривал из упаковки расслаивающийся марлевый бинт, оставляя полоски марли везде – на диване, на ковре, на столике. Чертыхался, стряхивал с пальцев, не находил ножниц, чтоб порезать, рвал так, чертыхался опять. Но они все жили в дне сурка. Никто и не заметил, что Джима нет слишком долго.А когда заметили, он уже сидел наверху на деревянном табурете и говорил непонятно ухмыляющемуся Мэтту:– В это сложно поверить, но не всегда прыжок выше головы – это благо. Сделанное под давлением, на пределе сил, как ни парадоксально, не усваивается нами. – Я тебя, по-твоему, позвал, чтоб ты тут лекции читал, док?На камерах медленно двигались люди. Подвал, гостиная, кухня, кинотеатр – мерцающие картинки. Билл задумчиво смотрел в стену, почесывая щетинистую щеку. Вокруг него крутился, размахивая руками, Джек. Повернулся, указал пальцем в камеру, отвернулся, опомнился, повернулся снова – показал средний палец. Мэтт скосил глаза, хмыкнул коротко, почти нехотя активировал какую-то ловушку. Джим отвел глаза от монитора. Сдержанно улыбнулся.– Я попробую конкретнее. Фактор стресса – это то, что нужно употреблять очень осторожно, если твоя цель – не насладиться процессом, а действительно помочь тем, кто сейчас в твоей власти, стать сильнее. Например, эти твои идеи с шансами хороши как представление для зрителя, но не как действительно эффективное испытание. Если они будут играть по твоим правилам, у них нет шансов. Если же ты хочешь научить их нарушать твои правила – это, опять же, никак не приближает их к поставленной задаче. Мэтт сидел, постукивая костяшками по подлокотнику кресла, крутился незаметно то вправо, то влево, глядел исподлобья – насмешка, снисхождение, уязвленность, сдержанный удар. Если бы перед ними поставили сейчас зеркало, они были бы практически отражениями друг друга – позы, взгляды, полуулыбки, и разделительной полосой – мерцающие мониторы. – Знаешь, док, звучит довольно бредово. – Мэтт ожил, коротко засмеялся. – Но мне слишком интересно посмотреть, как они переживут, если играть с ними будешь ты, а не я. Хочешь начать с твоего братца? Или с твоей обожаемой Тигрицы? Или, может, с твоей первой игрушки, док? Начнем с малыша Джона? Джим кивнул не сразу – сначала перебрал мысленно их всех, одного за другим. Что-то, что столкнет их с их слабостями, но не кинет в пасть разъяренного хищника. Что поранит, но не больше, чем нужно. Сделает больно, но не убьет. Падение, которое на деле – ступенька вверх. Сглотнул незаметно, когда дошел до Исами, чуть нахмурился, представляя брата, дольше, чем нужно, задержался на Дженни. Вспомнил Джона. Может, с ним и правда проще всего. – Начнем. – Ну, и что ты изобретешь для него? Как, по-твоему, выглядят настоящие испытания? Мэтт издевался, но Джим пропустил это мимо ушей. – В его случае – наверное, как прощение, Мэтт. Много раз повторенное. – Прощение, – повторил Мэтт. – Для Кукловода. Ты совсем псих или просто идиот? Джим улыбнулся. Он уже видел это – там, в гостиной, в этом беспорядке, как все те, кто не осуждает Джона, говорят ему снова и снова нужные, колючие, ужасные снова, и это длится и длится, пока не наступит конец. Пока он не услышит. – Увидишь, Мэтт. Ты увидишь.