Глава 24 (1/1)

В темноте Ричард толком ничего не видел. Грэм вышел из машины и растворился в ночи, среди теней и далекого гула воды.

– Все хорошо, – сказал водитель, поймав взгляд Ричарда в зеркале заднего вида. – Сейчас поедем дальше.

Билли проснулся и сонно зачмокал.– Что, приехали уже?– Шин Фоллс, – ответил ему Доминик. – Слабо отвесить пинка горному стражу?– Просто не хочется, – зевнул Билли. – Владыка рассердится, и все такое.Грэм спокойным шагом вернулся в машину и сел, прижимая Ричарда к себе.– Ну вот, едем дальше. Теперь уже можно расслабиться.– А прежде было опасно? – спросил Ричард.– Не опасно, просто нужно было соблюдать общие правила. А теперь только мои.Машина летела, будто вообще не касаясь колесами земли. Во всяком случае, не чувствовалось ни тряски, ни мелких неровностей – ничего. В темноте мелькали мимо призраки деревьев и скал, пролетело озеро, словно кто-то огромный вскользь погладил его серебряной рукой. Ричарду казалось, что с окрестных холмов сбегаются к дороге какие-то серые тени на длинных ногах, но не мог рассмотреть в окно ни одну из них.– У меня не галлюцинации? Вроде бы, кто-то бежит за нами следом, – сказал он.– Нет, все нормально. Пусть бегут, они соскучились и рады мне, – усмехнулся Грэм. – Не беспокойся.– Это лошади?– Да, примерно. Смотри, там озера. Раньше это было русло древней реки, которая делила эти земли пополам. Северный берег принадлежал покойным, южный – зеленым холмам. Но после Великой войны все изменилось. Говорили, будто река обмелела, потому что в ней хоронили павших с обеих сторон, но это, конечно, не так. Просто суша поднялась над морем, ледник растаял, и река стала маленькой и мелкой.

– Тогда как же поступали с погибшими?– Да как придется. Слишком много их было, всех хоронить не успевали. Так и лежали горами, пока не стали снова землей. Не смотри так, ну. Что ты думаешь, есть на свете место, где никто не умер? Нет. Каждая крупица плодородной почвы была когда-то чьим-то телом. В этом суть, в этом наше уважение к земле. Мы питаемся ею, а потом питаем ее. Так всегда было.Машина вильнула, сворачивая с узкого шоссе на проселок, зашуршали под колесами мелкие камешки. Впереди мелькнули огни дома.– Вот и приехали, – сказал Грэм. – Идем, я покажу тебе все.Ричард вышел из машины и едва не захлебнулся ветром. Тот сразу набился ему в уши, рот, прочесал волосы – будто хотел выдуть прочь все остатки Ирландии. Пологие холмы в темноте почти не различались; дом впереди приветливо манил теплым светом окон. Из темноты прибежали светлые лошади, окружили Грэма. Они кивали головами и ласково фыркали, подставляя ему свои бархатные носы. Грэм что-то бормотал и посмеивался, и гладил каждый нос по многу раз. Ричард умилился этой картине, и успел подумать о Дине, который наверняка захотел бы это запечатлеть, но потом подошел ближе и понял, что это не совсем лошади. У каждой на лбу было... был...– Это... это... – пытался сказать Ричард, протягивая руки.– Тихо, не маши так, они этого не любят, и чужих побаиваются. Это единороги, да. Самый крупный табун в Европе! – Грэм горделиво усмехнулся. – Подожди вот, они пообвыкнут, и сможешь их погладить, как я.– Значит, луга единорогов – никакой не пережиток древних суеверий? – спросил Ричард заплетающимся языком.– Еще какой пережиток, – фыркнул Грэм. – У меня тут луга единорогов, холмы единорогов, река единорогов, и даже дом иногда – и тот единорогов. А эти чинуши ничего не видят дальше своих бухгалтерских программ и распоряжений.Ричард сейчас с удовольствием бы присел. Возможно, прямо на траву или дорогу. В конце концов, и ничего в этом страшного нет, ведь так?

– Водички?– Да, спасибо. Я что-то...Слова сами собой застряли в горле. На дороге рядом стоял толстый серый кот и протягивал ему бутылку воды.

– Ну что застыл-то? Домашних котов не видел, что ли? Пей давай, вода хорошая, я сам пил.

Кот впихнул бутылку в руки осевшему на травку Ричарду, потом нормально, на четырех ногах подошел к Грэму и принялся тереться о его ноги, издавая утробное урчание.– А, привет, серый хвост! Скучал, да? – Грэм быстро почесал его шею, от чего котово урчание сравнялось по громкости со звуком мотора трактора. Ричард отвертел пробку и принялся всасывать воду большими глотками. Он рассеянно наблюдал, как помощники Грэма отогнали машину под навес, потом рассредоточились по территории под покровом темноты. Единороги неспешно потянулись обратно в холмы.– Не сиди на земле, простынешь. Хоть у нас и лето, но роса же, – сказал Грэм, протягивая руку. – Идем в дом, там ужин.– Кот разговаривает, – с несчастным видом пожаловался Ричард, поднимаясь.– Серый-то? Да, он разговорчивый парень. Вечно себе под нос ворчит, и с гостями так и норовит словом переброситься. Когда приезжают какие-нибудь костюмы, я его с заданием в поля отсылаю. Ну, там, трав целебных добыть, или выторговать у мышей земляные зубы.– Мне казалось, что я ко всему готов, – сказал Ричард, запинаясь. – Что я обо всем догадался.– Да привыкнешь, ну что ты. Я же рядом.Они подошли к дому, и Ричард увидел движение в окнах. Он даже не пытался угадать, кто там может оказаться.Внутри дома оказалось неожиданно много места. Потолок поддерживали толстые мореные балки, везде висели старинные светильники, переделанные под электричество. Они отбрасывали золотистые блики на стены, беленые еще, кажется, при королеве Виктории. Пол был выложен каменными плитами, протертыми за долгие годы сотнями ног. В гостиной был накрыт массивный деревянный стол, вокруг него стояли старые знакомые Доминик, Билли, Шон и еще несколько человек, которых Ричард прежде не видел.– С возвращением, Владыка, – хором сказали они, почтительно кланяясь. – С приездом, дорогой гость!– Этих троих обормотов ты знаешь, а остальные Лори, Сара, Кэмерон и Питер.

Каждый кланялся и улыбался Ричарду, представляясь. Все они показались ему очень приятными людьми.– Еще есть Элизабет, супруга Питера, но они сейчас снова в разводе. В который раз, Питер? – спросил Грэм.– В одиннадцатый, Владыка, – тот поклонился. – Но не позднее августа я собираюсь вновь к ней посвататься. И мы все очень рады приезду дорогого гостя. Элизабет с обеда крутилась на кухне.– Очень приятно, спасибо за теплый прием. Я Ричард, – он ответил, надеясь, что уши не слишком покраснели.– Да уж знают они, – пробурчал из-под стола кот. – Кто ж здесь не знает, кто ты такой?– Не ворчи, Серый, а не то штаны обрею! – пригрозил Грэм. – Так, мыть руки – и за стол! Я очень проголодался.– Хамло, – буркнул кот, прячась под стул Сары.Ричарду казалось, что по всему дому прячутся какие-то существа и наблюдают за ним. Он думал спросить об этом Грэма, но необходимость отпала сама собой. В ванной на старинной раковине сидела крупная жаба.– Мыло бери, мыло, – старательно выговорила она. – Ромашковое.– С-спасибо, – нашелся Ричард.Грэм посмеивался рядом.– Обычно они не так уж вылезают, но сейчас всем интересно посмотреть на тебя и показаться самим. Не обижайся на них.– Не обижаюсь, как можно? Но мне очень странно.Ричард повернулся за полотенцем, и понял, что оно само летит ему навстречу с помощью двух голубей.– Вытирайте руки! Вытирайте руки! – гулили они наперебой.– Они не шибко-то умные, но почту носят хорошо, – прошептал Грэм ему на ухо.За столом было шумно и весело. Подавали вареный картофель с топленым маслом и травами, бараньи котлеты под мятным соусом, которые Ричард так любил, жареные куриные ноги, печеные овощи, свежие овощи, а на десерт были пироги с ягодами и фруктами, домашний джем, печенье и мед. Пили сперва медовое пиво, потом компоты или чай-кофе, кто хотел.Грэм за столом расспрашивал о делах: починили ли крышу в коровнике, заменили ли просевшие камни в дорожке у северных границ фермы, когда привезли подкормку и что там с серебряными гребнями для единорогов, которые он заказал подземным мастерам еще до отъезда. Подчиненные докладывали каждый свое, по распределению обязанностей. Помимо этого, Ричард узнал, что семейство маленьких лесных фейри просит разрешения примкнуть к общине и занять молодую поросль в ложбине дальше по реке. Что подземные мастера задирают цены, и просят платить часть волшебным золотом, а часть – британскими фунтами на банковский счет. Что у ежей опять прибавление, и они никого не пускают под лестницу.Ричард понимал чувства Белль, оказавшейся в замке Чудовища, где все было живым и разговаривало. Очень необычно, странно и чуть неловко: как себя вести, чтобы не обидеть ненароком какого-нибудь маленького обитателя этого волшебного дома?После ужина все как-то незаметно разошлись, Ричард даже не успел заметить, кто куда пропал. Вроде только что Сара и Лори мыли посуду, и вот их уже нет, только кухня и горка чистых тарелок.– Хочешь чего-нибудь на ночь? Я бы выпил теплого молока, – сказал Грэм.Ричард обнаружил, что стоит в гостиной и выглядывает в холл, пытаясь угадать, есть ли там кто-нибудь.– О, нет, спасибо. А где все? Я не видел, как они уходили.– Конечно не видел, они это умеют, – усмехнулся Грэм. – Вопросы-то у тебя еще остались?– Полно, и каждый час их все больше, – признался Ричард. – Ты король фей?– Да Боже меня упаси! – фыркнул тот. – Это Адам у нас принц фей, королем все никак не станет. Я король-медведь. Ты же книжку прочитал? Во-от, это про моих родителей там. Вот они, смотри.Грэм указал на парный портрет над камином. Там был изображен мужчина, отдаленно напоминающий его чертами лица, державший под руку хрупкую женщину с доброй улыбкой. Картина выглядела очень старой.– Я думал, что с ума схожу, раз мне везде мерещится медведь, – вздохнул Ричард, потирая лоб.

– Не хотел тебя пугать, прости, – Грэм подошел и замер совсем близко. – Я могу тебя обнять? Ты не боишься меня?– Я боюсь только, что не вписываюсь в твой волшебный мир. Я ведь совсем обыкновенный, не могу похвастаться ни королями, ни фейри в роду.– Ах ты ж… – Грэм сел на угол стола и потянул Ричарда за собой, не размыкая рук. – Так ты ничего и не понял. Скажи мне, ну разве это важно? Фейри, люди, да хоть пришельцы из системы Паука! Когда ты кого-то любишь, тебе плевать, кто это и откуда. Ты любишь его всего, независимо от того, носит ли он усы или косички, какого он пола, вида и цвета. Влюбленному все равно, делает ли его возлюбленный три ошибки в слове ?собака?, умеет ли он готовить и носит ли разноцветные носки. У вас, у людей, часто зовут любовью совсем не то, я много раз это видел. Плохие отношения, когда один человек требует от другого стать иным. Сменить вкусы, прическу, одежду и круг знакомств. Часто видишь такое, да? Вот, и я вижу. Только какая же это любовь, а? Я думаю, это значит, что тот человек любит кого-то совсем другого, или не любит никого. Обманывает и своего партнера, и себя: мол, вот станет он блондином, и я его сразу полюблю. Но так же не бывает. Вот, к примеру, я тебя люблю. И мне все нравится в тебе, куда ни глянь. Твоя одежда, твоя прическа, твои руки, глаза, запах. Не нравится разве что самооценка, но я понимаю, откуда это берется, и это ничего, пройдет. Я люблю тебя чистым и грязным, веселым и грустным, больным и здоровым. Мне нравится смотреть, как ты ешь, как спишь, и даже как тайком ковыряешься в носу. И, знаешь, если ты надумаешь увлечься прыжками с парашютом, сменишь стиль и станешь, ну не знаю, байкером и побреешься налысо – я все равно буду тебя любить, и полюблю все твои новые увлечения вместе с тобой. Потому что мне важен именно ты, какой ты есть. Ну чего ты плачешь-то?– Я… нет, ты что. Это в глаз что-то попало, – прошептал Ричард, шмыгая носом. – Мне никогда такого не говорили.Грэм обнял его крепче и потянулся к губам.– А теперь поцелуй меня и скажи, не зря ли я тут душу изливаю. А то мало ли, вдруг ты вовсе и не хочешь медведя, а хочешь, например, коня морского кучерявого, типа вашего Эйдана.– Я люблю тебя, Грэм, – прошептал Ричард, после поцелуя, потому что голос его подводил. – Ты же знаешь.– Я чувствую. Это самое приятное ощущение в моей жизни.Ричард уткнулся лицом в его шею и подумал, что постепенно все встанет на свои места. Факты уложатся в голове, он наверняка привыкнет. Ради Грэма он готов изменить всю свою жизнь.– Эйдан и правда похож на коня, – хихикнул он.– Конечно похож, он же и правда конь. Тварь из моря, феи сильно их не любят.– Морской конь? Но Дин, как же тогда Дин? Он в опасности? – Ричард отодвинулся и с ужасом посмотрел на Грэма.– Вот за это я тоже тебя люблю. Сразу обеспокоился, – тот улыбнулся. – Дин знает, уже давно. Он же надзорный. Помнишь, весной, когда он упал в море, и Эйдан его спас? Так вот, это только часть правды. Тогда древние феи высокого рода чуть было не увели его с собой, а Эйдан спас Дина, едва не отравившись феей насмерть. Они любят друг друга.– Они поссорились, – вспомнил Ричард, удивляясь, что не очень удивляется. – Расстались, кажется.– И это очень плохо, ведь они связаны сердечными узами. Но сейчас я хотел бы поговорить о другом, точнее, не говорить вообще. Как насчет совместного душа с перемещением в спальню?– Но я о стольком хочу расспросить тебя…– Спрашивай, – разрешил Грэм, попутно расстегивая на нем джинсы.– Трава в моей машине?– Ох, да, моя вина. Я расчувствовался и немного переборщил с магией, вот и вышла такая лужайка.

– А поклонение животных?– Хм, я про это чуть позже тебе расскажу. Подними руки, пожалуйста, – Грэм стянул с него тонкий свитер.– Тогда про ваши границы. Это же все правда – про волшебные королевства и всякое такое?– Да, правда. Хуже всего то, что если мы отказываемся от своей земли, отвечать за нее должны люди, а они почти ничего в этом не понимают. Адам не хочет идти против системы и государства, но не подтверждая свою власть в отдельных местах, он подвергает опасности обычных фермеров: кто угодно может захватить эти участки без ведома живущих на них людей. Сейчас фермы Фримана, Дурифа, Дэвиса, Отто не подчиняются никому. Хорошо, если никто на них не позарится, а если все же рискнет?– Поэтому вы спорите?– Именно.– Но однажды Адам тебя отчитывал, когда ты явился ко мне ночью.– Когда ты болел? А, это да, было дело. Немного нарушил этикет, бывает. Я же должен официально уведомлять других владык о перемещениях, а тут сорвался… За тебя беспокоился. Обошлось все, я уладил.Грэм закончил раздевать Ричарда и сам скидывал свою одежду в кучу. Ричард проследил за полетом его футболки.– Как ты становишься медведем?– Я не становлюсь им, я есть всегда. Важен угол зрения.С этими словами Грэм повернулся и оказался медведем в короне, а потом вернулся назад.

– Мне казалось, что как-то, когда мы… были вместе, ты становился таким.– Вполне возможно. С тобой я теряю голову, контроль и остатки самообладания, – Грэм ловко закинул его на плечо и потащил в душ. – Хватит вопросов пока, сейчас будет разврат.В спальне у Грэма была широкая, низкая кровать на ковре из зеленого мха. Ричард испытал дежа вю, едва упал на плотный матрас. Вот откуда он знает это место! Несколько раз, когда они были с Грэмом, мир вокруг словно размывался, и они оказывались здесь. Вот и столбы-деревья по углам, и трава в их корнях, где бегают ежи и большие, блестящие жуки, а в ветвях над головой прячутся светлячки… Ричард хотел сказать об этом, но не успел: рот Грэма сказал все вперед с глубоким поцелуем.Они почти не спали всю ночь, проминая матрас и распугивая мотыльков громкими стонами. Ричард немного задремал под утро, а проснулся на рассвете от пыхтения: два ежа тащили домашние тапочки к его половине кровати.– Почему же животные прислуживают и мне? Неужели за компанию? – прошептал он сам себе.– Потому что я тебя выбрал, – неожиданно отозвался Грэм, прижимаясь. – А они хотят, чтобы ты выбрал меня в ответ.– Я разбудил тебя, прости.– Я не спал. Слишком волнуюсь. Ждал твоего пробуждения, чтобы спросить при свете дня…– Да?– Ты согласишься стать моим супругом, разделить со мной жизнь по своему выбору?– Я давно согласился, – радостно вздохнул Ричард. – Что значит ?по выбору??– То и значит. Ты можешь перейти в мой мир, стать одним из нас – не сейчас прямо, мы не спешим, – потом, когда тебе надоест быть человеком, или же я пойду с тобой, откажусь от своих прав и проживу остаток человеческой жизни как простой фермер.

– И ты бы пошел? Отказался от короны, от единорогов, от всего этого? – Ричард неопределенно махнул рукой, разгоняя светлячков.– Конечно. В моем роду все однолюбы, так что я свой выбор сделал: я с тобой, какой бы путь ты ни выбрал. А они подлизываются, пытаются показать, как у нас хорошо, и как тебя все будут любить. Чтобы ты захотел стать одним из нас.– Они все делают это, потому что любят тебя и не хотят отпускать, – понял Ричард. – Ну конечно. Я просто не могу их всех расстроить, Грэм. Мне страшно, но я… я готов идти с тобой. Только тебе придется учить меня всему.– Я всегда буду рядом, – прошептал Грэм, надевая ему на мизинец левой руки кольцо с гербом. – В каждый момент твоей жизни. Теперь ты – человек фейри, и никто не посмеет тебя тронуть.

Ричард зажмурился, чувствуя звон в ушах. Сердце колотилось, как сумасшедшая птица. Он попал в сказку, хотя думал, что давным-давно перестал в них верить.Есть вещи, которые не меняются годами и поколениями. Висят на своих местах рожки и фонари, овцы изо дня в день обдирают траву на холмах под серым небом. Ты встаешь по утрам, делаешь привычные дела, учишься, работаешь. Возможно, есть даже момент, после которого понимаешь, что твоя жизнь уже не изменится, и с тобой уже случилось все, что могло случиться. Но чудеса происходят в мире каждый день, и даже самый могущественный предсказатель не сможет сказать, за каким поворотом судьбы поджидает тебя твое. Наверное, нужно просто быть готовым и ждать… или нет, и тогда получится сюрприз, что тоже совсем не плохо. Правда же?