5 глава (1/1)

— Грузовики приедут в среду. Дальше они следуют в этом направлении около суток, сменяя охрану при подъезде к Дьендьешь, — Соло показывает на карте точку и поднимает глаза на Илью. — Тут мы их и сменим. Илья согласно кивает головой, прикидывая в голове снаряжение, которое придется собрать с собой. Наполеон продолжает:— Движутся они медленно, поэтому тебе вместе с Гербертом и Дунаевым нужно будет взять наконец дом Немета. Обыщите всё и сообщите нюансы нам. Я буду на связи. Нам нужно сделать это одновременно, иначе потеряем время. Дальше, как и всегда: я беру на себя замки и разведку внутри, ты — штурм. Уэйверли обещал вертолёт для вас. Илья хмурится и несогласно кивает:— Не?метом могут заняться и без меня. Как и штурмом. Я еду с тобой.— Нет, Курякин, нужно разделиться, — качает головой Наполеон. — Я поеду с тобой, — упрямо повторяет Илья, чувствуя, как внутри поднимается беспокойство. — Ты не должен быть один.— Илья-я-я, — тянет Соло. Он смотрит на горящие красным глаза русского и медленно произносит, уговаривая оборотня — Большую часть операций в своей жизни я проводил один. Без шума и пыли, вот этими самыми руками, — он показывает обе ладони Илье. — Ты привык полагаться только на силу, но нам нужно открыть замки и проникнуть без лишних потерь как можно глубже в лабораторию, не подняв при этом на уши весь персонал.— Поэтому нужен я. Ты прикрываешь спину мне, я тебе. Мы всегда так работали! — рявкает Илья, наклоняясь к Соло, и уже тише добавляет: — Это опасно, Соло. Я…— Илья, — качает головой Наполеон и отворачивается. Он не может смотреть в глаза Курякину. Если он ещё раз увидит в них тревогу, он не сможет продолжить стоять на своём. — Мы обсудили миссию с Уйэверли, и я пойду не один. Мы решили, что кто-то должен страховать извне, — зачем-то врёт Соло и надеется таким образом убедить Илью. Курякин понимает: то, что предлагает Соло — логично и правильно. Но он не может заставить себя отпустить Наполеона на такую рискованную операцию. Внутри клокочут тревога и ощущение неминуемой беды. Сам он как-нибудь справится, он уверен. Но Соло... Илья просто не может позволить, чтобы тот рисковал своей жизнью ради бессмысленной, рискованной и, скорее всего, смертельно опасной для них обоих операции. Слишком поспешно принял решение Александр. Они не успевают тщательно проработать нюансы и просто отдают ход операции на откуп случаю. На этот раз у них даже не будет армии в подмогу, как в Риме.Илья качает головой из стороны в сторону, сжимает зубы, глубоко вдыхает и выдыхает, трёт ладонью затылок и уходит из зала на кухню. Он включает кран, чтобы налить воды, и застывает, глядя на переполняющийся стакан. Вода, пузырясь, течет в раковину, бьётся об эмалированное дно, а внутри Ильи надрывно воет волк. Он не хочет отпускать Соло, хочет, чтобы тот всегда был рядом. Пах так пряно и вкусно, сверкал своей потрясающей улыбкой и прикасался горячей ладонью к ладони Ильи. Внутри скребётся тревога и ожидание худшего. Илья проклинает тот день, когда он согласился на, казалось бы, плёвое задание по эвакуации работницы автомастерской из восточного Берлина. Тот день, когда он встретил Наполеона Соло и окончательно пропал, сам того не зная. Ему кажется, что он снова бежит за Соло, ускользающим из рук. Наполеон смотрит на него в упор, как тогда, из машины на узких улочках Берлина, а всё, что может сделать Илья — это упереться ногами в асфальт, пытаясь сделать невозможное: остановить машину, механизм которой уже запущен и которую можно сломать, но не помешать свершиться уже давно предрешенному. Илье сейчас кажется, что сломали его самого.Он даже не слышит, как подходит Наполеон. Все его инстинкты молчат, принимая Соло и доверяясь ему. Даже подкрадывающийся сзади напарник не воспринимается чуждым и опасным. Илья чувствует, как из его рук забирают стакан, потом выключают воду и обнимают со спины. Его окутывает запах Соло — мозг Ильи уже больше не пытается отделить составляющие. Это просто аромат Наполеона, который успокаивает и возбуждает одновременно. В какой-то момент для Ильи он стал самым прекрасным запахом из всех.Наполеон утыкается Илье лбом между лопаток и зовёт: ?Илья, прошу тебя?. Он сам не знает, чего просит. Чтобы тот успокоился и принял его план? Или о чём-то большем? Соло кладёт свои ладони Илье на грудь, и тот, встрепенувшись, поворачивается в объятьях и, смотря Наполеону в глаза, выпаливает:— Это всё так глупо, так рискованно и необдуманно. Что мешает нам перебраться в одну из этих десяти стран, уже зная, с чем мы имеем дело, и подготовить операцию с самого начала? Сделать всё правильно? Это так опасно. Опасно для тебя, Наполеон, — выдыхает Илья, и Соло обхватывает его лицо руками, смотрит на такого сейчас открытого и расстерянного Илью, в первый раз за всё время, пока они работают вместе, видя его таким. Где былая уверенность и внутренняя сила русского? Откуда страх в глазах? Осознание звенит в голове Соло странной мыслью: Илья боится, но не за себя. Он так сильно переживает за Наполеона, что у того щемит где-то за грудиной от смешанной с чувством глубокой благодарности тоски. — Глупо-глупо-глупо, — снова бормочет Курякин.Наполеон упирается своим лбом ему в лоб, поглаживает высокие скулы, чувствуя, как покалывает под пальцами щетина Ильи, и шепчет:— Да ты размяк, Угроза, — Наполеон выдыхает и добавляет, серьезно и спокойно: — Глупо, необдуманно, опасно. Мы это уже проходили, причем не раз. — Он отрывается и смотрит оборотню в глаза, вглядываясь, пытаясь передать всю свою поддержку. Подумав несколько секунд, принимает решение и подаётся вперёд, нежно прикасаясь губами к сжатому в тонкую полоску рту Ильи. И тут же отстраняется, смотрит в глаза.Поцелуй такой лёгкий, невесомый и нежный, что внутри у Ильи расцветает благоговение и тепло. Он глядит на Наполеона, ждущего его реакции — такого настороженного, готового в любой момент оборонятся, но все ещё не убравшего рук с его лица. Наполеон предлагает свою поддержку и всего себя. Илья чувствует исходящую от Соло уверенность и открытость.Всё то, что это время подавлял в себе Илья: глубочайшие привязанность и желание — накрывает Курякина волной, вышибая из лёгких воздух, а из головы — мысли. Волк внутри предвкушающе облизывается, а Илья чувствует, как заостряются его клыки. Он, рыкнув, подаётся вперёд, стискивая ребра Соло в руках. Тот аж вскрикивает от неожиданности, но когда к его рту приникают в жадном поцелуи губы Ильи, только протяжно стонет. Илья давит и напирает. Он жадно целует, дышит загнанно, вылизывает рот Соло. Он отстраняется, проводит кончиком языка по губам, всасывает нижнюю внутрь, вызывает острую боль в губе. Наполеон отталкивает его подальше и восхищенно смотрит. Глаза Ильи горят красным. Наполеон протягивает руку, приподнимает верхнюю губу оборотня (тот выжидает, наблюдая за реакцией человека), прикасается к клыкам, рассматривая это изощрённое орудие убийства как нечто восхитительное. Соло проводит языком по своей прокушенной губе, смакуя вкус крови во рту, и чувствует приступ всепоглощающей похоти, скапливающейся внизу живота. Понимание всего, что происходит между ними, для Соло — откровение. Это разрешение: его подпустили, ответили и даже больше... Илья бешено бегает глазами по его лицу, ещё сильнее приподнимая губу — демонстрирует себя. Соло выдыхает короткое: ?твою мать, Илья, твою мать?, — и его сносит горячей стеной из мускулов. Илья, словно изголодавшийся, набрасывается на его шею, целуя и вылизывая. Клыки царапают нежную кожу, вызывая в Соло волну желания, проходящую от загривка дальше по позвоночнику, отдаваясь сладкой судорогой в паху. Соло трётся вставшим членом о его бедро и не сразу понимает, что теряет опору под ногами. Его поднимают за талию и несут в спальню, так и не отрываясь от шеи. Соло кажется, что они сносят по дороге всю мебель (он явно слышит грохот, а несколько раз даже ударяется об острые углы), но они добираются до спальни, не разрывая объятий. Когда Наполеон наконец ложится на кровать, посторонние мысли вылетают из головы. И про мебель, и про завтрашнюю вылазку. Всё, что сейчас важно — это пышущий жаром Илья, снова целующий его, буквально трахающий языком рот. Привкус железа из прокушенной губы делает всё ещё более возбуждающим.Соло выгибается, пытается притереться всем телом, прочувствовать близость. Оттягивая от себя Курякина за волосы на затылке, он видит расфокусированный взгляд Ильи и чертыхается: слишком много всего, слишком неожиданно и слишком возбуждающе. Илья шарит ладонями по его телу, пытается стянуть с Наполеона рубашку, но, запутавшись в пуговицах, сдаётся и снова начинает выцеловывать его шею, притирается пахом к колену, ритмично подаваясь бедрами вперёд в какой-то собачьей манере, что вызывает в голове Соло совершенно бесстыдные ассоциации. Наполеон стонет сквозь зубы:— Илья, Илюша, — шипит Соло, цепляясь за плечи оборотня. — Нужно раздеться, так у нас ничего не получится. — Угу, — бормочет Илья, ещё больше подаваясь вперёд, впечатывая взбухшую ширинку в пах Наполеона. Того прошибает болезненным удовольствием, а русский всё ещё терзает его шею.— Да к чёрту, — шипит Соло и изворачивается, чтобы расстегнуть свои брюки. Он путается в пряжке ремня, сильно выворачивает запястье, и постоянно наваливающийся на него Илья не облегчает задачу. Наполеон освобождает себя, чувствует, как чувствительная головка касается грубой ткани брюк Ильи, и выдыхает сквозь зубы от облегчения. Пришло время разобраться с одеждой русского.С Курякиным всё намного проще: американец стягивает вниз резинку его домашних штанов и кладёт левую ладонь на горячий бархатистый член. Его ?матерь небесная? и ?blyat`? сливаются в один долгий стон удовольствия. Русский отстраняется и поднимает глаза. В них плещется растерянность, но вместе с этим — бесконечное желание. Как будто Илья все это время не совсем понимал, что делал. Он нависает над Соло, опирается на локти по бокам от его головы, дышит тяжело, постоянно облизывает свои губы, припухшие от поцелуев. Глаза его, темные, затопленные зрачками, по краям которых видна голубая радужка, затянуты поволокой вожделения. Наполеон подаётся вперёд, проводит языком по верхней губе Ильи, просит раскрыться (тот охотно поддаётся), проникает внутрь, касаясь кромки острых, но абсолютно человеческих зубов, и начинает двигать ладонью на члене Ильи, медленно, слегка вращая кулаком так, как было бы приятно ему самому. Наполеон касается своего оборотня, желая принести ему как можно больше удовольствия, слушает его тяжёлое дыхание и совершенно забывает о себе. А его собственный член болезненно возбужден и требует внимания.Но для Соло не существует ничего, кроме сбившегося дыхания Ильи, его тяжести, придавливающей к постели, и потрясающих тихих стонов, которые Илья всячески пытается сдерживать, выдыхая их Наполеону в губы. Он тонет в этой близости, готовясь отдать всё, чтобы она длилась вечно.Наполеон в очередной раз двигает кулаком, шепчет на ухо Илье: ?Ты — лучший волк на свете?. В ответ Илья тихо рычит, опускает голову, утыкаясь лбом Наполеону в плечо, и просовывает руку между их телами, аккуратно касаясь члена Соло, плотно охватывая головку. Ладонь Ильи такая горячая, а касается он хоть немного грубо, но абсолютно правильно. Стон удовольствия от такого долгожданного прикосновения тонет в поцелуе Ильи, который ловит его своими губами. Поцелуй медленный и нежный. Илья двигает ладонью в такт движениям Наполеона и ласкает рот Соло горячим языком, делая всё так правильно, что тому кажется: это самый лучший секс в его жизни. Они дрочат друг другу, как подростки, а у Ильи в голове набатом бьёт с непоколебимой уверенностью мысль: ?Теперь только мой, никому и никогда…?. Что именно ?никогда?, Илья не додумывает. Его накрывает лавиной удовольствия, проходящей обжигающим потоком от копчика через яички и член, взрываясь перед глазами огненным цветком. Соло чувствует, как ему в руку выплёскивается семя, как стонет Илья ему в рот, как наваливается сверху, практически переставая двигать своей рукой. Наполеон обхватывает испачканной в сперме ладонью его руку и в пару движений доводит себя до разрядки. Это слишком остро и ярко, слишком иссушающе и даже немного больно. Из Соло как будто достали все желания и обрушили их исполнение одним неумолимым потоком, оглушительным и сметающим все внутренние преграды. Он считает мелькающих перед глазами мушек и слушает, как успокаивается дыхание Ильи, который сполз с Наполеона и смотрит на него из-под своих потрясающе длинных ресниц. Пока Соло садится на постели и вытирает руку кончиком покрывала, Илья хитро щурится, подносит свои пальцы, испачканные в сперме Наполеона, к лицу и с любопытством обнюхивает. Американец, собирающийся пойти в сторону ванной комнаты, чтобы привести себя в порядок, замирает, наблюдая за этой картиной.Это не жест для привлечения внимания, он даже совершенно не сексуальный. Его, Наполеона, и всё, из чего он состоит, изучают с животным любопытством. Не пытаясь впечатлить или соблазнить — куда ещё дальше, Соло и так весь принадлежит Илье. Курякин просто знакомится со всеми проявлениями Наполеона. А внутри американца как будто что-то окончательно надрывается. Илья так откровенно наслаждается процессом, так по-животному втягивает пряный запах его семени, одним слитным движением слизывает его с ладони, задумчиво причмокивает, смакуя вкус, и проглатывает. Соло не выдерживает и снова ложится рядом, шепча в губы Ильи:— Ты просто невероятный. — Тот лишь изумлённо приподнимает брови.Наполеон целует его, чувствуя свой собственный вкус на губах, и понимает, что пропал окончательно и бесповоротно.***Они оцепляют здание по периметру. Илья всё ещё сидит в засаде, корректируя перемещение опергруппы: Не?мета засекли на приближении к дому. Илья решает его пока не брать, дать возможность подойти поближе. Когда друид появляется в поле зрения, Илья готовится отдать команду о захвате и замирает. Поведение Лео какое-то странное.Мужчина останавливается, поворачивается и поднимает взгляд. Он смотрит точно на Илью. Курякин скрывается за шторками маленького окошка гаража и шипит в рацию:— Что, мать вашу, он делает?На том конце раздаётся:— Вырубить его? Он идёт в твою сторону. Илья думает и отдаёт приказ:— Штурмуйте. Я сам разберусь.Он берёт пистолет и подходит к воротам гаража. Раздаются тихие шаги и спокойный высокий голос:— Простите, я сдаюсь, простите, но мне нужно сначала поговорить. Я без оружия.Илья в недоумении мотает головой, делает шаг и берёт Не?мета на мушку:— Стоять на месте. Двинешься хоть на миллиметр — пристрелю.Убивать он точно не намерен. И, судя по выражению лица мужчины, тот это тоже прекрасно понимает. Друид в любой ситуации является ценным источником информации. Илья кивает головой, предлагая Не?мету продолжить. Раз уж он решил поговорить.Только сейчас Илья может рассмотреть вблизи мужчину. Его поражает абсолютное спокойствие на морщинистом круглом лице. Лео изучает тёмным взглядом Илью и произносит:— Я вижу твоего волка, оборотень, — Илья ощетинивается, напрягаясь. Друид продолжает. — Я увидел его давно, слишком близко вы подобрались. Сильный зверь, потерявший всех, кто ему близок.— К чему всё это? — выдавливает сквозь зубы Курякин.— Всё, что происходит, рано или поздно должно было произойти. Ещё когда ко мне пришли с угрозами и шантажом, заставляя работать на них, я знал, что так случится. Как и знаю, что будет дальше. А ты хочешь?Илья не отвечает. Он чувствует, как раздражение скручивается тугим комком в животе. Он не хочет слушать этого человека. Он хочет вырубить наглеца и наконец присоединиться к своей группе, быстрее сделать работу и пойти на подмогу Соло. Но его как будто бы опутали невидимые оковы — не сдвинуться.— Ты потерял так много, ты потеряешь ещё больше, — в голосе Лео слышится сожаление. — Но ты приобретешь нечто особенное. Выбор лишь за тобой.— Он замолкает, а потом очень хитро улыбается и добавляет, — Я думаю, также стоит передать привет мистеру Соло.Ярость затапливает с головой, Илья разворачивается и ударяет прикладом друида по виску. Тот теряет сознание и падает у его ног безвольным телом. А в голове оборотня мигает красным слово ?опасность?. Он бежит к рации, настраивается на нужную волну и выпаливает:— Соло, прием! Отмена операции. Там засада. Нас сдали. — Голос его дрожит.На том конце, за треском связи слышен глубокий выдох и голос Наполеона:— Поздно, мы уже подъезжаем, Угроза. Мы в грузовиках. — Он молчит некоторое время и со смешком в голосе добавляет, — Всё будет красиво, обещаю. И отключается. Илья пытается ещё раз с ним связаться и, когда у него не получается, настраивает рацию на частоту командования. — Где ваш грёбаный вертолёт? — рычит он в трубку.Отвечает ему сам Александр:— Через полчаса будет, мистер Курякин, — голос его напряжён. — А вы закончили операцию по взятию дома Не?мета?— Ещё нет, но…— Заканчивайте там и ждите приказа, — металлическим тоном, не терпящим возражений, произносит Уэйверли.Илья бросает трубку и рычит, обращаясь. Он не берёт с собой никакого оружия, направляясь исполнять злополучное задание. Зверь рвется к своему человеку, скулит и скребёт внутри грудной клетки, а Илья одну за другой сворачивает головы охраны Немета.***Наполеон отключает связь и смотрит на сегодняшнего его напарника. Агент А.Н.К.Л. — типичный боевик. Это хорошее силовое прикрытие, но Соло хотел бы видеть рядом другого.Он поднимает бровь, и Соло отвечает, параллельно связываясь с двумя агентами, сидящими в других машинах:— Нас будут встречать, джентльмены. Давайте не разочаруем хозяев, не отблагодарив их за гостеприимство. — Принято, — скрипит рация.Наполеон ещё раз оглядывает почти пустой грузовик. В нем нет ничего, кроме пары мешков какого-то серого порошка. Вдоль стенок кузова стоят лавки, видимо, готовятся вывозить человеческий груз. Соло выдыхает. Его напарник крестится, на что Наполеон лишь хмыкает, думая про себя, что это точно не поможет от того, что их ждёт. Никакой бог — от Аллаха до Будды — не спасёт их от множества готовых к встрече полуобротней. Хотя Наполеону сейчас самому бы не помешала капелька веры. Но единственное, во что он верит, —это в себя и в Илью. В Илью почему-то даже больше.Когда грузовики останавливаются и Наполеон с напарником слышат венгерскую речь водителя, они вскидывают винтовки. Судя по звукам, открываются ворота, и свет, поступающий из маленького окошка под потолком фургона, из яркого дневного становится электрическим, тусклым и жёлтым. Они внутри. Наполеон даёт отмашку и тихое ?вперёд? по рации. Они выскакивают из нутра машин наружу.___Удивительно, но всё идёт по плану. Наполеон с помощниками вырубает охрану у главного входа. Соло сразу же возвращается к запертым изнутри воротам, оценивая их прочность и вскрывая замки?, но не открывая сами ворота. Курякина ещё нет, поэтому не стоит торопиться.Двое человек из их группы остаются сторожить вход, пока он и ещё один агент проходят в глубь здания. Соло проникает через несколько охранных постов без особого препятствия и даже успевает оценить план переходов бункера.То, что это именно он, никаких сомнений нет. Он передаёт информацию сразу в штаб. Но чем глубже они пробираются, тем больше Соло осознает, в какой откровенной западне они оказались. Масштаб поражает. Разветвлённость коридоров, сочетание в охране людей и полуоборотней, укреплённые броней стены — всё это может говорить о долгой, продуманной и кропотливой работе по созданию как и здания, так и самой организации.Они все идут, когда до Соло доходит: их ждут. В глубине всего этого великолепия они натыкаются на огромную сейфовую дверь. И как только Наполеон намеревается её открыть, она распахивается сама. Соло отступает назад, поднимает винтовку ещё выше, готовясь встречать неприятеля. Но шаги раздаются сзади. Тихие, приглушённые и почему-то очень знакомые.— Ты даже не представляешь, как я тебя ждал, — голос говорящего приводит в шок, и Наполеон опускает оружие дулом в пол, медленно поворачиваясь. — Ты всегда был лучшим, Соло. Но только после меня.Звучит выстрел — и его напарник падает. Наполеон понимает — скорее всего, убили и тех двоих возле выхода. Соло не смотрит на убитого соратника. Он не может оторвать взгляд от такого до боли знакомого лица постаревшего, но всё такого же Нортона Холесса. Его любовника и подельника, убитого почти девятнадцать лет назад. Тот улыбается и подходит ближе, забирая у Соло оружие.Его взгляд горит неоново-голубым.*