Акт 3. Часть 5. Буйное слушание (1/1)

Я буду любить тебя, пока твое лицо не подернется дымкой воспоминаний.~Лемони Сникет ?Письма Беатрис?В конце концов Вайолет дважды повторила фразу. Во-первых, она была слишком поражена, смущена и растеряна, чтобы считать. Под взглядом незнакомого человека, все еще скрывавшегося в тени, ее голос дрогнул.—?Вопрос в том, хорошо ли она относилась ко мне?Он ее не расслышал и просто повернулся, чтобы завершить начатое. Она услышала скрип, с которым он оторвал липкую ленту для птиц и приклеил ее к подоконнику, выбрасывая конец наружу. Когда он ничего не сказал и не сделал, Вайолет повторила шифр.—?Вопрос в том, хорошо ли она относилась ко мне?Мужчина, наконец услышав ее, натянуто улыбнулся. Улыбка выглядела очень странно на его тощем лице, растянувшись почти до ушей, от чего человек выглядел еще немощнее, чем на самом деле.—?Вайолет Бодлер,?— он низко поклонился. —?Приятно видеть, что ты знаешь свои шифры. Но еще интереснее то, как ты ими распоряжаешься.Даже когда Вайолет отступила так, чтобы свет падал на лицо этого человека, он не стал казаться ей более знакомым. Ее подозрения сгущались, как непрерывная пульсация в позвоночнике, честная и неистовая. В этот момент часы Отеля Развязка пробили шесть. И Вайолет, и ее странный гость последовали совету огромных часов. ?Ворнин! Ворнин! Ворнин! *?Не будучи уверенной в том, как ответить, Вайолет молчала. Она даже не могла спросить: ?Кто вы, странный человек, и почему вы врываетесь в чужие номера с липкой лентой для птиц и задаете двусмысленные вопросы??—?Я думаю, я сама могу решать, как распоряжаться моими шифрами, мистер… —?она склонила голову вбок, сузив глаза и оглядывая его. Он лишь равнодушно усмехнулся в ответ. Он знал, в какие игры она играет и какие трюки может провернуть.—?Денуман. Я менеджер этого отеля. Один из многих. Я просто зашел сюда, чтобы поприветствовать мою невестку несмотря на то, что ты, возможно, увидела, когда вошла.Сделав вид, что она не против того, что увидела странного человека в комнате друга, застала его за довольно злодейским занятием и теперь находится с ним наедине, Вайолет схватила блокнот, за которым сюда пришла, и сунула его в карман платья. Орнитоптер, лежавший в том же кармане, звякнул.—?Вашу невестку,?— повторила Вайолет, не осмеливаясь называть ее по имени, опасаясь, что так он поймет, в чью комнату вломился.—?Ах, да. Кит Сникет. Удивительная женщина. Помню, когда она была очень юна, ей приходилось работать на некотором фонтане одной, потому что ее брат был слишком занят, чтобы помочь,?— мистер Денуман Развязка потеребил воротник и верхнюю пуговицу на своей кристально-белой рубашке. Уловив проблеск его улыбки, Вайолет испытала странное чувство дежавю. Ей хотелось сболтнуть: ?Лемони??, но она не стала. Это удивило ее. Странно было слышать о вещах, о которых друг-писатель ей никогда не рассказывал.—?Я слышал, ты была рядом с этим Сникетом. Или, по крайней мере, он был возле тебя. Помогал и прочие глупости. Но ты, Вайолет, прибыла сюда вместе с Графом Олафом, это правда?У Вайолет в животе что-то неприятно заворочалось. Вопрос звучал так, словно был ловушкой. Он был слишком знающим, слишком подлым, слишком откровенным. Каждый слог был обманом, каждый гласный звук?— хитрой уловкой, не имеющей выхода.—?Я прибыла сюда с двумя людьми и встретила еще многих в процессе,?— сказала Вайолет, подавив в себе желание вздрогнуть, когда орнитоптер снова звякнул в ее кармане. —?Включая женщину на красном плюшевом диване, официанта в сомнительном индийском ресторане и кучу консьержей.От улыбки, последовавшей за ее таинственным объяснением, у Вайолет кожа покрылась мурашками.—?Забавно,?— мистер Развязка Денуман ухмыльнулся, имея в виду совершенно противоположное,?— как один человек может обхитрить нескольких сирот, отослать двоих и одну оставить при себе. Чтобы вручить ей кольцо и назвать это любовью.Протест крутился на ее языке, как мольбы, вылетающие изо рта осужденного. Вайолет проглотила свои яростные возражения, внезапно осознав, что он ждет от нее реакции. Он хотел спровоцировать ее, со злобным ликованием понаблюдать за тем, как она ругается, чтобы потом записать ее слова и интерпретировать их, как самые худшие и ленивые из журналистов.—?Что ж, я не хочу ругаться,?— несмотря на стиснутую челюсть и кипящую в жилах кровь удалось произнести Вайолет. В этот раз мистер Денуман слегка кивнул и вновь поклонился, еще ниже, чем в первый раз. Казалось, он больше не видел в ней угрозы.—?Я вижу. Тогда я пойду, мисс Бодлер,?— когда мистер Денуман проходил мимо нее, Вайолет постаралась отойти как можно дальше. Наблюдая за ним, она думала о том, что его локти такие острые, что о них можно порезаться. И задумалась, как ее собственная кровь смотрелась бы на ковре.—?Увидимся завтра на слушании. Если все пойдет по плану,?— он бросил на нее странный взгляд. Этот взгляд мог означать что угодно,?— в ближайшем будущем мы будем видеться чаще,?— и мистер Денуман ушел, плотно закрыв за собой дверь.Первым делом после его ухода Вайолет заперла дверь, а затем устремилась к окну и сорвала липку ленту для птиц. Она не знала, что именно делал мистер Денуман, но чем бы это ни было, ей это не нравилось. Она скомкала липкую ленту в шар величиной больше своей головы и прилепила его к стене. Руки стали липкими. Когда она закрывала за собой дверь и убеждалась, что она заперта, Вайолет почувствовала, как клей, отлепившись от ее пальцев, остается на дверной ручке.Дверь захлопнулась с очередным коротким щелчком.***Их воссоединение было полно слез.По крайней мере, так сказал ей Клаус.Вайолет отправилась на поиски брата, сестры и Кит Сникет, собираясь спросить ее, была ли она замужем и был ли у ее мужа брат, но на месте их не оказалось. Их кабинка была занята странной группой посетителей. Один из ее членов повалил официанта на пол и проверял его лодыжку просто потому, что тот спросил, не хотят ли они сахара к кофе.Вместо того, чтобы остаться и послушать, Вайолет поспешила обратно к лифту. К счастью для нее, он был пуст. Она хотела написать ответную записку мужу, но не особо продвинулась в своих начинаниях. Она написала только: ?Как ты мог подумать, даже на секунду, что я оставлю тебя здесь? Похоже, великий Граф Олаф не так умен, как говорит. Я бы никогда не бросила тебя гнить в тюрьме, я бы скорее…?Вайолет была прервана низким мужчиной, вошедшим в лифт. Его лицо было полностью закрыто облаком дыма. Его сопровождал высокий мужчина с очень взволнованным лицом. Вайолет поспешно сунула записку в карман, даже не успев ее сложить. Они не обратили на нее никакого внимания и продолжали вою беседу, полностью игнорирую девушку, забившуюся в угол просторного лифта.-…ничего. Мы ничего не можем сделать,?— проворчал мужчина с сигаретой, чье лицо было спрятано облаком дыма.—?Что ж, а если мы попытаемся? Я имею в виду, будет не так сложно отменить осуждение. Посудите сами, на завтрашнем слушании все будут эмоционально тронуты и постараются увидеть в нем самое лучшее. Это к лучшему. По-крайней мере, я на это надеюсь,?— в голосе второго мужчины явно слышалось беспокойство.Вайолет увидела, как низкий человек мягко пожал руку своего приятеля и, хотя она не видела его лица, было ясно, что они обеспокоенно переглянулись.—?Почему ты думаешь, что он больше не злодей? Почему ты думаешь, что он внезапно изменился, Чарльз? —?спросил мужчина с сигаретой голосом грубым, но спокойным.Пол лифта мягко дрожал. Когда лифт остановился на очередном этаже, эти люди не вышли.—?Ну,?— мужчина по имени Чарльз слегка печально улыбнулся. —?Разве вы не сделали именно это? Когда запустили Мельницу?Человек с сигаретой хмыкнул. Похоже, он не мог найти подходящих слов для ответа.—?Ну, да, но… Это другое! Совсем другое! Не будь идиотом!—?Конечно, Сэр,?— Чарльз вздохнул, словно именно такого ответа и ожидал. Когда лифт остановился на одном из этажей, эти двое вышли, все еще держась за руки. Чарльз, внезапно обернувшись, увидел Вайолет словно в первый раз. На его лице отразилась паника, а двери лифта тем временем закрылись, оставляя Вайолет наедине с незаконченной запиской, трепетом беспокойства и наполнявшим легкие дымом.—?Их воссоединение,?— пробормотал Клаус, открывая перед ней дверь в комнату Кит,?— было полно слез.Вайолет растерянно оглядела комнату.Кит Сникет сидела за кофейным столиком, держа одой рукой дымящуюся кружку, а другую положив на живот. Лемони, напротив, лежал под столом, выкрикивая глупости, которых она не понимала.—?Так, когда я вернулся в место, где был раньше, которое, конечно, уже было чем угодно, но не ракушками, я умудрился выследить владельца. И я преследовал его, пока он не вознаградил меня пожизненным запасом кофе и хлеба и почтовыми марками.Кит засмеялась так, что ее кружка задрожала, и ей пришлось поставить ее на стол поверх сложенной газеты.—?Так ты преследовал владельца? —?хохотала она?— Пока он не наградил тебя пожизненным запасом кофе, чтобы ты мог принести его мне?Лемони встал и очень серьезно кивнул.—?Все для дорогой сестры.—?Ты такой врун! —?она снова засмеялась и попыталась отпить кофе, но согнулась пополам от смеха, вытирая под очками слезы.—?О, возможно Кофешоп Черный Кот находится за углом некоторого фонтана… —?на лице Лемони появилась озорная улыбка, и выглядел он, как и положено младшему брату.—?Когда мы вернулись, Лемони ворвался в двери и настаивал на встрече с женщиной с инициалами К.С.,?— Клаус кивнул и улыбнулся. —?Они не видели друг друга несколько лет. Он не знал, что она замужем или что ждет… Он заплакал.—?Я не пила его годами. На вкус как ностальгия,?— пробормотала Кит, наконец отпивая кофе. Заметив Вайолет, она подпрыгнула. —?О, Вайолет… ЯРеакция Лемони была несколько самодовольна. Он не был удивлен, как его сестра.—?О, посмотрите, кто не был убит или снова выдан замуж. Ты прожила свой первый день среди сомнительных друзей. Скажи, Вайолет, тебе довелось столкнуться с волонтерами, злодеями и волонтерами, притворяющимися злодеями или злодеями, притворяющимися волонтерами, которые прикидываются постояльцами? —?спросил Лемони, поглаживая по голове Кит, которая делала еще один глоток кофе.—?Кучу,?— сказала Вайлет, глядя в то место, куда она недавно прилепила ком липкой ленты.—?Хорошо, возможно, теперь ты готова к завтрашнему дню.—?Возможно,?— Вайолет пожала плечами, возвращаясь мыслями к разговору, который она услышала в лифте и думая о том, каковы ее шансы уйти из отеля вместе с мужем. Чем больше она думала об этом, тем больше сомневалась.—?Говоря о привлекательных талантливых актерах,?— сказал Лемони, хотя об этом никто не говорил. —?Где твой супруг, графиня?—?Его задержали,?— ответила Кит, когда Вайолет вздрогнула. —?Он в комнате 165.Лемони незаинтересованно кивнул. Он этого и ожидал.—?Ах, да. Злодеи обычно там и ждут своих слушаний. Он не сможет сбежать.Лемони снова начал дразнить сестру, а Вайолет пыталась понять, что же делать. Запах кофе распространился по всему помещению. Окна запотели. Небо было таким же черным, как ворона.Позже ночью, когда кофе закончился, хлеб был съеден, а все нужные слова были сказаны (?Я так рада, что ты в порядке и хорошо образован. Дьявол тебя дери, почему ты не связался со мной раньше. Не волнуйся, Вайолет, уверена, все закончится благополучно?) Лемони и Вайолет ушли в свою комнату.—?Восьмой этаж был отведен только для риторических гостей,?— зевая, объяснил Лемони. Он открыл дверь и сразу же прошел к окну, чтобы сорвать липкую ленту для птиц и прилепить ее к стене, прямо как Вайолет.—?Мне удалось вернуться к Лойду и Сали, проникнуть в их дом и собрать некоторые твои вещи. Они в этой сумке,?— он кивнул на бежевый чемодан, стоявший около второй кровати. —?Там есть все, что может понадобиться на слушании, а также твоя одежда и ванные принадлежности. А теперь я пойду в библиотеку и буду всю ночь читать о том, как оправдаться на суде,?— с этими словами он ушел, пробормотав напоследок. —?Приятно снова видеть тебя, Вайолет. Прошу прощения, что был таким разочаровывающим.После его ухода Вайолет подошла к чемодану, чтобы посмотреть, что Лемони умыкнул у Сали и Лойда. Кружевное нижнее белье, купленное Графом Олафом, лежало поверх всего, связанное в узел, словно Лемони кинул его туда, не желая слишком долго к нему прикасаться. Это, несмотря на всю смехотворность ситуации, лишь повергло ее в стойкую печаль.Лишь позже, намного позже Лемони проскользнул в темную комнату, переоделся в ванной и забрался в свою кровать. Тогда Вайолет проснулась и поняла кое-что.Она не ответила Олафу.***Завтрак, как обычно, был и приятным, и неприятным.Вайолет спала в своем платье, решив не наряжаться в кружевное белье, особенно учитывая то, что она спала в одной комнате с Лемони. Так или иначе, много поспать ей не удалось, ее сны были слишком яркими и размытыми, слишком пугающими, чтобы вынести их.Завтрак был приятным, потому что ее окружали ее любимые люди?— Клаус, Санни, Лемони, а теперь еще и Кит Сникет. Они доедали остатки вчерашнего ужина и пили кофе из Кофешопа Черный Кот.Завтрак был неприятным, потому что был четверг.Завтрак был неприятным, потому что они должны были готовиться к слушанию.—?Скажи, Вайолет,?— говорил Лемони, поправляя свой оранжевый галстук. —?Как ты думаешь, что произойдет? Закончу ли я тем, что похищу и тебя и твоего мужа? Потому что я сделаю это, ты знаешь. Тебе просто нужно заплатить мне за пишущие машинки и чернила.Таким он был все утро. Он спрашивал ее о разных вещах, пытаясь отвлечь ее, но не позволял ей ответить, не умолкая ни на миг.—?Ну,?— начинала Вайолет, пытаясь ответить, но писатель тут же ее перебивал.—?Помнишь, как мы встретились в первый раз, и я искал для тебя зеркальное стекло и обычное стекло? Помнишь, как мой офис сгорел дотла, оставив после себя лишь скелетоподобный силуэт и обгоревшие секреты? Возможно, ты могла забыть, как ты отреагировала, когда я научил тебя Шифру Себальда. Ты так сомневалась во мне.Кит остановилась, глядя на еду, приготовленную Санни и с улыбкой слушая своего брата.—?Вы не всегда казались заслуживающим доверия, мистер Сникет,?— пошутила Вайолет, пытаясь не обращать внимания на панику, которая скользкой змеей ворочалась в ее животе. Все утро она работала, наводя последние штрихи на изобретение, которое не имело никакой пользы.Оно повторяло ее изобретение двухлетней давности, которое возвращало камешки, которые Вайолет бросала в воду с берега Брайни Бич. Только это было поменьше. Оно состояло всего лишь из фена, нескольких ложек, связанных вместе и матрасных пружин. Она сунула ложки в носик фена, связала их резиновыми лентами и закрепила позади пружины. В целом, она изготовила половинчатую катапульту.Она сунула ее в карман, когда раздался стук в дверь.—?Хорошо, так как я по множеству причин много раз вынужден был скрываться от властей, я предлагаю спрятаться всем. Вайолет, ты выпрыгни из окна,?— пошутил Лемони. —?Клаус, ты ползи по потолочным плиткам. И нам еще надо спрятать самых маленьких.—?Хорошо,?— сказала Кит офицеру полиции, одетому в бордовую рубашку. —?Вайолет, ты готова?Но Вайолет уже прошла мимо охранника и вошла в пустой коридор. Пока остальные входили следом, охранник вытяну руку, чтобы грубо задержать ее. Лемони резко отодвинул его руку, и они прошли к такому же пустому лифту.Тишина душила.На протяжении всего пути Лемони исполнял роль барьера между полисменом и остальными. Он был человеческим щитом, готовым предотвратить любые чрезвычайные происшествия.—?Вы трое,?— уныло сказал полисмен, доставая из кармана три повязки и вручая по одной Клаусу, Санни и Кит,?— не должны ничего видеть на этом суде. Все свидетели должны завязать глаза.—?И почему же мы должны завязать глаза? Важная часть дачи показаний состоит в том, чтобы видеть обвиняемого,?— заметил Клаус, теребя в рука повязку вместо того, чтобы повязать ее вокруг глаз.—?На Верховном Суде все завязывают глаза, кроме судей и обвиняемых. Ты слышал выражение ?Слепое правосудие?? —?ухмыльнулся полисмен. Лифт поехал вниз, от чего Вайолет затошнило. Обернувшись через плечо, она увидела, что все трое надели повязки. Лемони держал Кит за руку. В другой руке он держал чемодан ее матери. Двери раздвинулись.Кит, Клаус и Санни, выйди из лифта, присоединились к большой толпе людей с завязанным глазами.Лемони протиснулся через толпу и устремился вперед, туда, где стоял Граф Олаф, на чьих глазах была временная повязка. Они разместились за маленьким столом, который был расположен на значительном расстоянии выше от пола, словно очень маленькая сцена, включающая в себя только три стула и стол. Перед ними располагались судьи.Вайолет узнала только Юстицию Штраус, которая, склонившись над трибуной, разговаривала с мужчиной, казавшимся незаинтересованным. Все были одеты одинаково?— в темные судейские мантии и высокие напудренные парики. Когда из лифта привели последнего присяжного с завязанными глазами, гомон толпы усилился.Лемони снял повязку с Олафа. Он вздрогнул, но почти отчаянно улыбнулся, увидев его.—?Приятно видеть тебя здесь,?— он подмигнул Вайолет. Та в изумлении засмеялась.Ее муж выглядел измотанным и нервным, стискивал спинку стула перед собой. Его блестящие глаза не переставали осматриваться. Его улыбка была неуверенной ложью, а его шутки?— лишь маской.—?Ты не написала мне,?— внезапно сказал Олаф, глянув на Вайолет.—?Я не закончила записку! —?выпалила она.Судья Штраус подошла к трибуне и ударила судейским молотком. Все трое сразу же успокоились.—?Эй, Сникет,?— шепнул Олаф Лемони, когда толпа притихла.—?Что? —?зашипел Лемони, глядя на судей и на толпу. Он почти чувствовал их напряжение. Они жаждали отмщения, жаждали справедливости. И, кроме того, жаждали зрелищ.—?Скажи Вайолет, что я думаю, что она горячая штучка.—?Нет!?— шепотом зарычал Лемони. —?Вы, сэр, презренный хам и…—?Внимание! Судья Штраус откашлялась.—?Внимание! —?воскликнула она, ударяя молотком. —?Все внимание! Слушание начинается! Займите свои места!Шум стал почти оглушительным, когда люди принялись отодвигать свои стулья, пытаясь сесть на них.—?Как мы можем занять свои места,?— спросил один мужчина,?— если не видим их?—?Поводите вокруг руками,?— терпеливо посоветовала Судья Штраус, глядя, как люди спотыкаются, толкаются и пытаются усесться не на свои стулья. Граф Олаф чуть ли не истерически хихикал, глядя на бедных зрителей и присяжных.—?Я так рад, что мы здесь,?— прошипел он, повернувшись. Его лицо было бледным, глаза были широко открыты. —?Так рад, что в увижу напоследок свою дорогую любимую жену. Помнишь, как ты меня ненавидела? Помнишь наш первый поцелуй? Теперь все в прошлом! —?он снова нервно хихикнул.Вайолет перегнулась через Лемони и взяла Олафа за руку. Он пожал ее в ответ. Ладони их вспотели. Его пальцы дрожали. Человек, которому переписывали множество преступлений, испытывал настоящий ужас. Вайолет сильнее стиснула его руку.—?Эй! —?крикнул полисмен, одетый, как другие полисмены. Его повязка была на месте, но она была завязана поверх его темных очков, так что они подозревали, что он все прекрасно видит. Он кивнул в сторону Графа Олафа. —?Вам нельзя общаться. Не давайте им приближаться друг к другу, мистер Сникет.—?Не давайте им приближаться друг к другу, мистер Сникет,?— тонким голосом передразнил Лемони. Олаф снова захихикал. Его голос, дрогнув, оборвался.—?Добрый день, леди и джентльмены,?— громко провозгласила Судья Штраус,?— и все, кто сегодня здесь присутствует! До Верховного Суда дошли сведения, что некоторые злодеяния остались безнаказанными и что эта несправедливость продолжает существовать! В интересах справедливости и благородства мы выслушаем каждого свидетеля и обвиняемого и определим раз и навсегда, должен ли Граф Олаф понести ответственность за свои действия.Судья Штраус остановилась, когда толпа зашушукалась, высказывая свои предположения и перешептываясь с соседями. Граф Олаф нацепил на себя маску серьезности. Но в его блестящих глазах все так же проглядывались тревога и беспокойство. Вайолет видела, как он смотрит сначала на двери, через которые они вошли, а потом на потолок, словно негласно молясь.—?Если присяжные признают его виновным, он будет предан властям, которые сейчас ожидают снаружи. Они находятся там, чтобы никто не сбежал с суда,?— судья Штраус сурово посмотрела на Олафа. —?Понятно?Олаф кивнул, стискивая спинку стула. Лемони тоже кивнул, проверяя пишущую машинку, прикрепленную к крышке чемодана, чтобы убедиться, что она не звенит и не расплескивает чернила по его брюкам.—?Хорошо. Итак, теперь каждая из заинтересованных сторон встанет и назовет свое имя и род занятий для протокола.Вайолет, нервно вздрогнула на своем месте. Орнитоптер в кармане звякнул.—?Имя? —?спросила судья.—?Граф Олаф,?— ответил Олаф. Его голос был спокойным и на удивление не дрожал. Вайолет задумалась, играл ли он, нацепив на себя маску спокойствия. С уверенностью она вспомнила первое, чем он ее научил?— ?Актеры должны быть хорошими лжецами?.—?Род занятий? —?спросил другой судья, тот, который казался незаинтересованным во время разговора с Юстицией.—?Антрепренёр.—?Вы виновны или невиновны? —?спросила судья Штраус.Олаф колебался. Он начинал и останавливался, задаваясь вопросом. Тишина была отчаянной.Не было слышно топота ног и скрипа стульев. Комната судебных заседаний погрузилась в абсолютное молчание, все вслушивались в каждый звук, срывавшийся с губ Олафа, который можно было бы использовать, как доказательство. Наконец-то он собирался рассказать обо всем. Заявления о прошлых поступках, мольбы о помиловании и искусственные алиби застряли в его горле, от чего оно словно распухало, как от аллергии перечную мяту.—?Я невыразимо виновен. Я обвиняюсь во множестве преступлений, многие из них правдивы, многие из них совершенно не правдивы, а неопределенное их количество совершенно не определено.Удовлетворенная честным ответом Олафа, Судья Штраус кивнула и несколько раз откашлялась.—?Можете садиться, Граф Олаф,?— сказала она в конце концов. —?Мистер Сникет, если позволите.Стул Олафа скрипнул, и толпа взволнованно навострила уши.—?Лемони Сникет,?— с раскаянием сказал он. Его голос эхом разнесся по комнате судебных заседаний. —?Представитель…Лемони, казалось, не был уверен в том, как ответить на следующий вопрос. Картины похищенных статуй, слишком поздно прибывших писем и отравленных дротиков ослепляли его. Писатель взглянул на свои руки и в его голове возникли воспоминаний о крови и пепле, покрывавших его ладони. Когда не знал, лгал ли он, когда говорил:—?Невыразимо невиновен.Толпа зароптала.—?Можете садиться. Следующий,?— провозгласила Судья Штраус, стукнув молотком.Ропот утих. Вайолет встала. Стул скрипнул, орнитоптер в кармане снова звякнул.—?Вайолет Бодлер,?— решительно произнесла она. Она не собиралась уходить без своего мужа, и Судья Штраус это знала. —?Изобретатель. Сравнительно невиновна.Толпа вновь пораженно зароптала. Присяжные и зрители делились теориями и догадками. Все трое слышали скрип ручки Судьи Штраус, перекрывающий перешептывания в толпе.—?Хорошо. Теперь я хочу, чтобы вы ответили на мои вопросы, Граф Олаф. Зачем вы сегодня здесь?—?Чтобы меня оправдали за мои злодеяния. Чтобы стать благородным,?— с готовностью ответил Олаф.—?И почему же? —?спросил судья с бородой, но без волос.Он с любопытством смотрел на Олафа. Олаф, увидев его не вздрогнул, но в его животе скрутился тугой узел ужаса, усиливая его беспокойство. В этот момент он подумал о том, что он не выйдет из Отеля Развязка вместе с Вайолет.—?Из-за моей жены. Я хочу, чтобы меня оправдали за мои злодеяния и хочу стать благородным ради нее и из-за нее… В конце концов, она этого заслуживает,?— когда Олаф глянул на Вайолет, она смотрела на него с гордостью. Он выдавил слабую улыбку надежды.—?Просто для протокола, Граф Олаф, могли бы вы сказать, кто ваша жена? —?спросила Судья Штраус, беспокойня глядя на Олафа и Вайолет.—?Вайолет Бодлер,?— быстро заявила Вайолет прежде, чем Олаф успел ответить.Лицо Юстиции, записывающей показания, было ярко-красного цвета. Из-за выражении отвращения на лице она выглядела старше, чем на самом деле.—?Сегодня я выступаю представителем Графа Олафа, Судья Штраус,?— заявил Лемони, со стуком водружая чемодан на стол. —?Сегодня я стою здесь перед Верховным Судом с чемоданом, который раньше принадлежал Беатрис Бодлер. Мы с Вайолет и Графом Олафом нашли его во время исследования сгоревшего особняка Бодлеров. Внутри лежало это,?— он осторожно открыл чемодан. Внутри лежало гораздо больше вещей, чем прежде.Вайолет увидела то, что и ожидала увидеть. Книгу о дрессировке летучих мышей, набор для маскировки, отравленные дротики и Цикл несчастливых событий. Кроме того там лежало кольцо Герцогини Виннипегской, бутылочка чернил от Корпорации Чернил и жестянки с васаби и хреном.Содержимое сахарнице было добавлено к коллекции ее матери, за исключением ее письма, коробочки спичек, Дела Сникета и книги Я буду любить тебя, как.—?Среди прочего здесь находится книга, которую написал я. Она называется Цикл несчастливых событий. Долгое время члены одной организации не были уверены в существовании этой книги. В ней содержатся все совершенные ими злодеяния и преступления.Лемони открыл книгу на последней странице, чтобы найти имя Олафа в указателе. Вайолет, перегнувшись через его руку, чтобы посмотреть на список, увидела, что он все такой же длинный, как раньше. Если бы этот список мог сойти со страницы, но он образовал бы петлю с именем ее мужа в начале.—?На страницах этой книги содержится информация о предполагаемых деяниях Графа Олафа. Хотите, чтобы он сам озвучил их перед Верховным судом или лучше это сделать мне?—?Граф Олаф может сам озвучить свои преступления,?— сказал лысый мужчина с забавным голосом. Он почти смеялся.—?С чего мне начать? Хотите услышать о моей жизни или просто о моих преступлениях? —?саркастично спросил Олаф. Он знал, они хотят услышать только то, что подтвердит его злодейства, а не его объяснения того, почему он так сделал.—?Почему, о ваших преступлениях, конечно. Для этого мы тут и собрались,?— настояла Судья Штраус, смущенная тем, что история злодей может доказать его точку зрения.Граф Олаф прочистил горло и начал рассказ.—?Мой первый поджог был несчастным случаем. Во время перерыва в штабе я упражнялся в подаче сигналов с дымом зеленых сигарет. Когда я зажег их спичками, которые после несчастного случая используются только злодеями, я не убедился, потухли ли они перед тем, как бросить их на землю. Я так хотел произвести впечатление на моих коллег-волонтеров своими навыками дымовых сигналов, что не заметил, как сарай, в котором мы держали орлов, загорелся. А потом было слишком поздно. Не сгорели только те орлы, которые были на тренировке. С того времени одноклассники провозгласили меня злодеем. Второй поджог я совершил в библиотеке штаба после того, как увидел нескольких волонтеров, выходящих оттуда после исследования книг о действии Медузообразного Мицелия. Эти волонтеры-то и провозгласили меня злодеем. Они уничтожили мою записную книжку и все мои книги. Поэтому я уничтожил их книги и их секреты. С тех пор многие волонтеры стали следовать моему примеру и поджигать здания. Мы начали изобретать способы, как вернуться к благородным волонтерам, которые сделали нас злодеями. Тогда и произошел раскол.Судьи яростно записывали. Когда чернила заканчивались, они немедленно отбрасывали ручки и брали новые.Лемони смотрела на Олафа, боясь увидеть предательство в его глазах. Он помнил, как держал в руках записную книжку Олафа и как по его венам разливалось благородство. Он помнил чувство ярости и отвращения, пробудившееся в нем, когда он увидел имя сестры, написанное на некоторых страницах.Кит любит кофе из Кофешопа Черный Кот, любит водить такси, умеет кататься на водных лыжах… Дети были слишком юны, чтобы иметь врагов, поэтому они их для себя создали.—?И что потом? —?спросила Судья Штраус, не утруждая себя тем, чтобы записывать слова Олафа.—?Я продолжил устраивать пожары, красть наследства, ставить мюзиклы и похищать сирот. Я убил театрального критика, герпетолога, бывшего укротителя львов и сжег несколько особняков. Я гедонист, поджигатель и убийца.—?Думаю, на этом достаточно, антрепренёр,?— перебил Лемони Олафа, чтобы он прекратил дальше проклинать себя.Это заметили только Олаф и Вайолет, но в голосе писателя звучала паника. Он по-прежнему говорил спокойно и решительно, но это было ложью. Лемони Сникет готовился к худшему.—?Это правда, все эти вещи случались. Я не могу этого опровергнуть. Но я могу подтвердить тот факт, что Граф Олаф стал другим человеком и он больше не гедонист, не поджигатель и не убийца.Несмотря на смешки присяжных, Лемони продолжал. Судьи нервно дергались на своих местах. Лишь лысый мужчина казался спокойным. Его враждебный взгляд, направленный на Олафа, усиливал беспокойство, которое почти никто не ощущал.—?Прежде, чем он понял, что эта сирота станет лучшей частью его жизни,?— начал Лемони, и человек рядом с ним вскричал от разочарования и сожаления о прошлом. —?Он хотел завладеть ее наследством. Он убил двух ее опекунов и отослал ее брата и сестру. А ее оставил рядом с собой. Он назвал ее своей игрушкой и представил ее своим родителям.—?О, боже,?— пробормотала Вайолет.—?Он никогда не думал, что полюбит ее. Он никогда не думал, что эта девушка примет его, простит и искупит его грехи. Граф Олаф никогда бы не подумал, что такая, как Вайолет Бодлер, полюбит его, а Вайолет Бодлер никогда бы не подумала, что Граф Олаф будет для нее кем-то, кроме врага. Так было до тех пор, пока они не помогли друг другу. Пока они не начали жить вместе, выживать вместе и не узнали тайны друг друга.Лемони вздохнул и безнадежно посмотрел на своих друзей. Если это похороны, то он произнесет для них лучшую хвалебную речь. Надежда во взгляде Вайолет пронзала его грудь, словно нож, погружаясь все глубже с каждым ободряющим взглядом ее мужа и с каждой ее благодарной улыбкой.—?Граф Олаф всегда избегал всяких слушаний до этого момента. Он надеялся прибыть сюда, чтобы искупить свои грехи, оправдаться и жить спокойно со своей женой. Он не хотел, чтобы ужасы его прошлого портили их совместную жизнь. Он хотел лучшего для Вайолет.Когда Вайолет встала, со взглядом решительным, но умоляющим, Лемони немало удивился. Она спросила, может ли она говорить, и Судья Штраус кивнула. Лемони Сникет опустился на свой стул. Олаф, глядя на жену, готовящуюся к речи, чувствовал, как сердце сжимается. Он хотел сказать ей: ?Ты прекрасна, спасибо, что любишь меня, что прощаешь меня, что остаешься, что помогаешь. Пленная Графиня, ты поразила меня с самого начала…?—?Жизнь с Графом Олафом научила меня кое-чему, о чем не знали в секретной организации. Даже Лемони сомневался в этом, когда мы впервые встретились,?— Вайолет перевела взгляд с мужа на толпу людей с завязанным глазами и на суровые лица судей перед ней. —?Люди не делятся на абсолютно благородных или абсолютно злых. Каждый волонтер может быть злым и каждый злодей может быть благородным. Даже мои родители помогли мне понять это.Когда Олаф и Лемони поняли, о чем она говорит, оба были благодарны за то, что никому из них не приходилось использовать отравленные дротики.—?Много лет назад мои родители убили родителей Олафа. Отравленным дротиками в людном театре. Мои родители, может, и были убийцами, но они любили меня, моего брата и сестру всем своим сердцем. Они были хорошими, любящими и благородными. То, что они совершили преступление, не значит, что они неспособны меняться или любить или… —?голос Вайолет был ровным, но ее руки тряслись. Судья Штраус, как и другие судьи, не выглядела удивленной. Они жалели ее, не хотели причинять ей боль и устали.—?Мой муж такой же. Он, может, и совершал преступления и признал свою вину, но это не делает его менее человечным. Он любит меня. Он хочет, чтобы вы простили меня, чтобы сделать меня счастливой. Пожалуйста, не обесценивайте это.Присаживаясь на место, Вайолет заметила виноватый взгляд Судьи Штраус, которым она обменялась со своим коллегой слева, и чуть не вскрикнула.—?Теперь,?— сказала Судья Штраус, откашлявшись,?— все, у кого в этом зале есть доказательства, могут представить их суду. Пожалуйста, для этого подойдите к судьям.Все повскакивали с мест и повалили вперед, расталкивая друг друга, стремясь предоставить доказательства.—?Я представляю карнавальные плакаты! —?сердито сказал мужчина. Голоса начали смешиваться друг с другом. Вайолет не могла узнать ни один.—?Я представляю записную книжку! —?объявил мужчина, который был то ли Фрэнком, то ли Эрнестом.—?Я представляю фотографии!—?Я представляю журнальные статьи!—?Я представляю карты!—?Я представляю книги по психологии!—?Я представляю струны от скрипки!—?Я представляю чай с перечной мятой!—?Я представляю бадьяновый чай!—?Я представляю сценарии!—?Я представляю лицензии на брак!—?Я представляю зашифрованные книги!—?Я представляю коллекцию стихов Льюиса Кэролла!—?Я представляю театральные программки!—?Я представляю половину дела Сникета!Последнее заявление заставило Лемони вздрогнуть и безумным взглядом оглядеть толпу. Он не мог понять, кто сказал это, кто вломился в его номер, наше половину дела Сникета, спрятанного в потолочной плитке и принес его на суд. Лемони хотел обреченно повесить голову.Мужчина с бородой, но без волос, собрал все доказательства и принес их на помост, и Судья Штраус ударила молотком.—?Если вы дадите немного времени осмотреть эти доказательства… —?провозгласила Судья.—?Вообще-то,?— перебил знакомый голос из самого конца толпы,?— вообще-то я бы хотел сказать…Сэр Лойд Роул Таммок поднимал руку и шел вперед. Его глаза были завязаны, и он пытался привлечь внимание судей. Вайолет услышала, как Олаф что-то буркнул себе под нос и, положив голову на руки, вцепился в волосы.—?О,?— удивленно сказала Юстиция Штраус, смотря поверх доказательств на приемного отца. —?Полагаю, у нас еще один свидетель, желающий дать показания. Сэр, не могли бы вы снять повязку и подойти к столу…—?В этом нет нужды,?— сказал мужчина с бородой, но без волос, улыбаясь Лойду, который не мог улыбнуться в ответ. —?У нас есть решение. Не нужно больше никаких показаний.—?Я бы хотел дать показания в пользу моего сына. Пожалуйста. Я могу помочь. Вы должны позволить мне помочь! Позвольте мне исправить это! —?закричал Лойд. Судья Штраус застучала молотком и повернулась к лысому мужчине.—?У нас уже есть решение? Судей? У нас? —?спросила Юстиция, и судьи закивали, глядя на доказательства.—?Есть,?— сказал мужчина с бородой, но без волос, тепло улыбаясь Вайолет. Ваолйет, попытавшись встать, осознала, что ее ноги дрожат и ее не держат. И она рухнула на стул с испуганным смехом и слезами на глазах.—?Верховный Суд изучил показания и пришел к заключению,?— провозгласил мужчина, когда Судья Штраус ударила молотком.Толпа снова затихла в напряженном ожидании. Сердце Вайолет стучало где-то в горле. Следующие слова она слышала словно через толщу воды.Мужчина любезно улыбнулся Олафу, и его сердце наполнилось надеждой.—?Верховный Суд постановил, что Граф Олаф невыразимо виновен в своих преступлениях, включая гедонизм, поджигательство и убийства. За свои преступления он приговаривается к пожизненному заключению в тюрьме.Толпа разразилась криками победы, ужаса и разочарования.—?Что? Что он сказал? Как… Почему? —?растерянно спрашивала Вайолет, похолодев.—?Приговоренный может провести час со своими близкими, но не может покидать отель ни под каким предлогом,?— мужчина с бородой, но без волос недобро ухмыльнулся.Граф Олаф стоял перед насмехающимися над ним бывшими коллегами, глядя, как мрачнеет лицо его жены и думая о том, как он мог надеяться на лучшее.