Изгнание (1/1)

Сирень нервно шептала на ухо, умоляла отказаться от почти что мимолётных мыслей, что начали обрастать оболочкой и превращаться в замысел?— губительный для столь юного и хлипкого тела. Но Оле не слушала, покачиваясь в колыбели, успокоенная тихим дыханием Золота, что согревало в это тревожное время.Привычный мир дробился на глазах, распадался на мелкие частицы, да так громко, что стекло в окне начинало легонько дрожать. Сестра чувствовала?— готовится что-то невероятно страшное. И для Спящего это будет Смерть-Навсегда. Или же теперь будет правильно называть это место Промежутком?Ответ всё равно никто не даст. Даже её Брат, хоть он и обещал ей рассказать обо всём на свете.В последнюю их встречу Монгольфьер (или же правильно называть его Орионом?) был встревожен, словно зверь, за которым гналась свора собак. Растрёпанный, слегка нервный, но по-прежнему чуткий и заботливый. Впопыхах напоил её последними каплями Лимфы и попросил больше не ждать.Хоть он и почти не говорил, воровато оглядываясь и чутко прислушиваясь, Оле знала, что случилось. Теперь он?— враг, плюнувший на Откровение, на все десять Табу, потому что прозрел, услышал пресловутый Голос, больше похожий на протяжный вой. Шепот, что почти превратился в крик, в мольбы освободить каждую каплю Лимфы. Спящий страдает, а Цвет жаждет свободы, выкручивая железный каркас каждого из Братьев изнутри.Но они этого не замечают, ведь Праведнику надлежит быть слепым и говорящим, чтобы ни в чём не сомневаться и славить это святое место, но что-то пошло не так, и один из палачей наконец-то открыл глаза.Может, это случилось из-за неё?Сирень нервно колыхнулась внутри, испуганно прильнула к Золоту, но тут же горячо повторила свои мольбы, будто бы ещё верила, что Оле её послушает.Но замысел уже не остановить?— он похож на выпущенную из револьвера пулю, которая со свистом летит в висок, желая рассечь мягкую плоть и кости, вонзиться глубоко-глубоко. Слишком убийственно.Но правильно.Он не раз повторял, что слушать еретическую ложь Сестёр?— Табу, но отвечал на каждый её вопрос?— без злобы, терпеливо, иногда даже с улыбкой, хоть её и прятала маска. Но больше он спрашивал сам, словно бы невзначай, опуская тёмные глаза в пол. И она говорила ему обо всём, что успела узнать, о том, что ей нашептали на ухо Золото и Сирень, пока она спала, убаюканная размеренным покачиванием веревок.Может, это её речи были спусковым крючком для всего этого? Но ведь Китобой тоже шутит со своей Авой в Алькове, да так, что весь Промежуток гудит от их хохота!Или же Спящий?Сейчас это уже не важно.?Он доверяет тебе и любит тебя. Равноценная ли это плата за его любовь??Золото чутко тронуло ум и постепенно утихло, приглушая метания Сирени.Он любит. Но взаимно ли?Как всё это странно?— быть предназначенной одному, а в результате насильно сойтись с другим. Вот так застыть на перекрёстке чужих путей, и метаться-метаться-метаться между ними, питая слабую надежду на то, что не ошибётся.Но, её исконный жених всё не появлялся.Может, её свадебных подарков не хватило на подношение Ключам, и сейчас он умирает где-то далеко, у самого Кошмара? Или же он сошёл с пути, любезно заглянув в покой сладострастной Ире, поверив тому, что невеста его больше не ждёт?Или же она и вправду была назначена именно Ориону?Может, своей любовью она должна помочь ему наконец-то забыть о циклах, проведённых в Кошмаре? Вырвать с корнем чувство вины за преступления прошлого, и быть ему верной подругой?Золото силой сдержало новый порыв трусливой Сирени, зашептало Оле на ухо, что она на правильном пути, словно одобряя помыслы своей дочери. Сестра кивнула, и закрыла глаза, покачиваясь в колыбели.Каждая Сестра дополняет Брата, создаёт с ним неповторимую пару, настолько горькую, что сама мысль об этом заставляет Цвета метаться внутри в мольбах прекратить. И каждый в этом союзе должен быть верными другому, ведь порознь их ожидает смерть. Даже игривая Ава и сладострастная Ире преданы своим хозяевам, хоть первая так сильно мечтает разорвать своего Хранителя на части, а вторая готова продать себя первому встречному за глоток Цвета и хоть миг в Верхнем Пределе.И этот рок они должны встретить вдвоём, как и полагает верным Брату и Сестре?— рука об руку. Как бы не было больно и страшно, как бы не было тяжело, им нужно быть вместе. Оле знала?— ей не будет жизни без него. Лучше первой шагнуть навстречу судьбе, чем ждать её, трусливо забившись в угол квартиры, и тешить себя надеждами на то, что ?настоящий? жених придёт.Верёвки заскрипели, колыбель закачалась, и Оле поднялась. Робко подошла к окну.Бледная луна выглянула из-за тучи, лениво освещая внутренний дворик жилого дома. Исконная картина, которая не менялась с тех пор, как она попала в эту квартиру.Разве так выглядит Верхний Предел?Сестра поджала губы, но через секунду застучала кулачками в окно, стоило только бледному призраку появиться из подъезда. Почти неосязаемая тень, что беспокойно переливалась в тусклом свечении тысячами крохотных осколков. На секунду застыв, призрак расправил мерцающие крылья и умчался ввысь, чтобы ещё раз разбиться о тяжёлый небосвод.Оле притихла, прижала руки к груди.Находке всё так же не хватает Цвета.?Будешь ли ты скучать за мной, бедный ангел? —?губы задрожали, выдавая внутреннее волнение, и девушка отошла от окна. —?Хотя… Так, наверно, будет лучше для всех. Ты должна вырваться из своего Кошмара, и ни одна из нас не должна тебе помешать?.Сомнения всё ещё терзали, раздирали тонкую оболочку изнутри, но решение было принято уже давно. Непоколебимое, подпирающее тело словно пресловутый железный каркас.Ориону уже не скрыться. Скоро Братья начнут свой лицемерный суд с заранее обозначенным приговором, и отворят врата Кошмара для еретика.И она пойдёт за ним.