Глава 7. Джон. (1/1)

Медленно, не размыкая объятий, Джон поднимает голову и заглядывает в глаза Гарету.У Гарета точь-в-точь такие же, как и у него, светло-голубые, цветы морской волны, глаза.Увидев своё отражение в них, Джон затаивает дыхание.На мгновение перед ним открывается возможность взглянуть на себя, родненького, через призму Гарета, и Джон не упускает случая ею воспользоваться.Его духовное ?я? сливается с духовным ?я? Гарета, и на Джона обрушивается волна эмоций стоящего перед ним мужчины?— недоумение, беспокойство, отчаяние, страх, забота и… любовь?— совсем иная по сравнению с той, что друзья должны питать друг к другу.Выражение на лице Гарета?— убийственная смесь чувств.После столь неожиданного, щедрого подарка Вселенной, в которой, вопреки всему, существует магия, доказательство чему произошедшее секунду назад?— чудо, благодаря которому он оказался на месте?— нет?— вместе с Гаретом,?— у Джона высыхают слёзы.Он стоит, прикусив нижнюю губу, и не знает, куда себя деть?— перемотать бы время назад, придумать бы отговорку, что плачет, потому что обжегся кипятком…Но уже слишком поздно.Не потому, что оправдываться не имеет смысла после столь жалкой сцены, а потому что… Гарет понимает, и Джона это ранит.Сердце Джона подпрыгивает вверх от столь волнительного осознания?— Гарета задела за живое его боль, пробудив в нём то, что отыскать в его душе Джон и не надеялся.В том, как Гарет смотрит на Джона, улавливается нечто знакомое, и Джон быстро соображает, что?— так Джек смотрел на Янто в серии ?Адам?, когда тот в отчаяние заявил, что он?— монстр, но Джек знал, всегда знал, с самой первой встречи с Янто, что нет?— он не монстр, и он прижал Янто к себе в подтверждении своих слов.Конечно, жизнь?— это не сериал, но, вопреки всему, Гарет делает то, что поражает Джона сильнее, чем что бы то ни было,?— даже известие о смерти одной из своих собак не переворачивало всё вверх дном, как это?— он наклоняется к Джону и целует его в лоб.И Джона тотчас же отбрасывает назад, в прошлое?— ещё один флэшбек его разнообразной жизни, о котором он не вспоминал… до сей секунды.Конец октября, на носу Хэллоуин, съёмки второго сезона Торчвуда в самом разгаре, а Джону так хреново, что он без угрызения совести отпихивает собак, выключает телевизор, берёт ключи от машины и уезжает в дорогой ресторан.Выходные в самом разгаре, на съемки только в понедельник, да и то вечером, а потому он решает хорошенько повеселиться?— просто чтобы подольше оттянуть тот час, когда ему придётся звонить и извиняться.Конечно, они ведь снова поссорились со Скоттом из-за сущей ерунды?— Джон и не помнит, из-за какой именно, но виноват, конечно же, он?— не сделал что-то, о чём Скотт его давно просил, вот и вспылил, когда заметил это.Они разругались в пух и прах, и Скотт уехал к родителям?— в который раз с тех пор, как они заключили гражданское партнёрство?..А всему виной работа и усталость в конце дня?— у них обоих не остается сил, чтобы разговаривать, и мелкие проблемы копятся, копятся, а потом перерастают в скандал вселенского масштаба, и они чуть ли не в бешенстве набрасываются друг на друга, и их останавливает, пожалуй, лишь тот факт, что задень Скотт Джона, и съемочный процесс Торчвуда пришлось бы отложить.Джон, отыскав круглосуточный ресторан с караоке, заваливается туда, заказывает себе фирменные блюда, а в придачу к ним водку с тоником. А потом как-то так получается, что следом за ней следует московский мул, шампанское, красное вино, и он пьянеет, не успев и глазом моргнуть.Джон оглядывается по сторонам и, обнаружив, что в ресторане достаточно людей, которые, разумеется, пришли сюда, чтобы развеяться, решает подняться на сцену и спеть для них.Сначала он поёт свои любимые песни, но чуть ли не каждая грёбанная строчка напоминает ему о Скотте, и тогда он плюёт на это и включает старые-добрые рок-н-ролл хиты, и срывает глотку, вытягивая куплет за куплетом. Музыка играет слишком громко, он не попадает?— наверное, впервые в жизни! —?в такт, но из-за того, что алкоголь ударяет в голову, Джон этого не замечает. Голова раскалывается, всё плывёт перед глазами, слишком ярко сияют лампы, но он не обращает на это внимание. Ровно как и на то, что публика зажимает руками уши и часть из нее отворачивается в отвращении, а другая выстраивается в очередь, чтобы сменить надоевшую пластинку. Джон, конечно, в упор этого не замечает, и тогда официанты вежливо просят один раз, второй, и он плюет на них, но после того, как Джон случайно задевает локтем по лицу одного из официантов, в дело вмешивается охрана.Ему как можно более аккуратно заламывают руки, но он орёт как резанный,?— слишком восприимчив к любой боли, да ещё, к тому же, пьян в стельку?— сопротивляется, однако все его попытки коту под хвост. Его отводят на кухню,?— подальше от посторонних глаз?— сажают на стул, умывают лицо холодной водой, пытаясь привести в чувства.В обычных случаях они вызывают полицию, но перед ними не просто богатенький клиент?— перед ними знаменитость, и им не хочется портить репутацию Джона, хотя, конечно, другие клиенты, чей вечер был испорчен из-за экстравагантного Барроумэна, так просто этого не забудут. Поэтому они достают из внутреннего кармана пиджака Джона телефон и как можно более спокойно спрашивают, кому можно позвонить, чтобы его забрали, и одна из официанток робко предлагает позвонить Скотту, но Джон вмиг снова звереет. Тогда его раболепно спрашивают, кого он может назвать, и он, не задумываясь, вмиг называет имя Гарета. Они звонят ему и,?— о, странно,?— он действительно приезжает. Остальное?— как в тумане. Джон не помнит ни того, чем закончился разговор Гарета с администрацией ресторана?— хотя, когда Джон как-то раз решил пообедать там, к его величайшему удивлению, ему сказали, что вход ему запрещен, но он был слишком безмятежен в тот день, чтобы жаловаться,?— ни того, что говорил ему Гарет,?— ругал ли? —?ни того, как они доехали до его дома. Джон припоминает лишь одну крохотную деталь?— он лежит в кровати, голые ступни приятно холодит кардиффский ночной ветер, левая сторона пуста, однако в комнате всё равно ощущается чьё-то присутствие. Перед тем, как провалиться в сон, Джон чувствует, что чьи-то влажные губы целуют его в лоб и кто-то шепчет ?Береги себя. Я люблю тебя. Спокойной ночи?. Джон засыпает с улыбкой на устах, твердо веря, что голос принадлежал Скотту. Хотя на следующее утро Скотта в доме всё ещё не было, а Джону было так плохо из-за похмелья, что он и не задавался вопросом, как вчера добрался до дома, не разбив машину. А на съемках Гарет даже и не подал виду, будто бы на выходных что-то да и произошло, поэтому Джон счёл это галлюцинацией, сном, да и голос ведь принадлежал Скотту… Однако сейчас до Джона доходит, что нет, не Скотту. Гарету. И поцелуй в лоб точно такой же, как в тот злополучный вечер… На Джона он производит Диснеевский эффект, и он готов поклясться, что ощущает ту же невидимую рябь энергии, с помощью которой Белоснежка пробудилась от поцелуя истинной любви, дарованного ей Принцем. И Джону вдруг становится так хорошо, так охрительно-радостно, что он невольно улыбается. Засохшие дорожки слёз щекочут щеки, но для Джона это?— сущие пустяки. Он обнажает белоснежные зубы, и он замечает, что на Гарета это действует ошеломительно. —?Что?.. —?с придыханием спрашивает Гарет, по-прежнему?— Джон только сейчас замечает это?— держа свои руки на его бёдрах. От этого интимного прикосновения по венам Джона разливается тепло, и ему и вправду становится лучше. Если в поцелуе Гарета в лоб была доля родительской заботы, то в том, как и где лежат его руки гораздо глубокое, интимное чувство, и оно говорит Джону больше, чем любые слова.—?Это был ты… —?хрипло проговаривает Джон, и Гарет, конечно же, не имеет ни малейшего понятия, о чём он толкует, но Джон это говорит больше для себя, чем для него. —?Я думал…—?Что?.. —?Гарет вновь повторяет свой вопрос, но уже в качестве реакции на его последнюю реплику.Джон качает головой, не переставая улыбаться.—?Неважно,?— отвечает Джон,?— я рад, что мне это не показалось. Я рад, что это был ты, конечно же, кто бы ещё… Это всегда был ты… Всегда на моей стороне…—?Джон, о чём ты говоришь… —?недоуменный Гарет предпринимает ещё одну попытку, однако, судя по тому, как он покраснел, Джон понимает, что тот не так далек от истины, как ему самому кажется.—?Тс-с-с… —?шепчет Джон и слега приоткрывает рот. Он притягивает Гарета к себе и целует его в губы. В нос ударяет запах мяты и свежевымытых волос. Вопреки последним ноткам сомнения Джона, Гарет тянется к нему на встречу, и их языки переплетаются. Они оба ощущают жар, влажность, и у них обоих перехватывает дыхание. Они отстраняются,?— явно с неохотой,?— и Гарет смотрит на Джона так, словно бы только что увидел Санту-Клауса.—?Что это было, Барроумэн?.. —?пытается спросить Гарет как можно более невозмутимо, но его выдает волнение в голосе.Джон одергивает воротник футболки и счищает остатки слёз.—?Я тоже тебя люблю,?— отвечает он как можно просто. И это действительно оказывается проще, чем он думал?— сказать наконец то, что он так бережно хранил в глубинах собственного сердца столько лет; что произносил только из уст своего персонажа на записи очередной аудиопьесы, старательно отводя глаза, чтобы Гарет чего доброго не заметил, что они стали влажными; что шёпотом произносил в самые отчаянные периоды своей жизни?— один из них был буквально накануне! И как же это прекрасно, как же это восхитительно?— избавиться от тяжёлой ноши из-за опасения, что тебя отвергнут, оттолкнут, сотрут в порошок, и какое это облегчение?— осознавать, что все эти страхи развеялись без следа, и как это потрясающе?— понимать, это?— взаимно. Не в шутку, не ради того, чтобы подыграть и не чтобы отделаться,?— мол, конечно, я тебя люблю, мы с тобой как родные братья. Конечно, смешно отвечать на фразу спустя больше десяти лет, но Джон увидел, увидел собственными глазами, что это чувство?— влюбленность… нет, нет, и ещё раз нет, любовь?— по-прежнему жива. И всё это время, оказывается, ответ на вопрос, который мучил Джона, лежал на ладони?— и Гарет тоже. Любит.Джон обхватывает своими ладонями лицо застывшего в немом удивлении Гарета и уже собирается вновь приблизиться к нему, как Гарет его опережает?— он притягивает его за бёдра к себе и страстно, глубоко, пылко, жарко целует в губы.И Джону, ничего не остаётся, как со стоном, жалобно, почти умоляя, на грани нового приступа истерики, вымолвить:—?Пойдём… в… спальню.Вместо ответа Гарет, не разрывая поцелуя, уволакивает Джона в комнату. И чашки с кофе остаются остывать в полном одиночестве.