Глава 5. Джон. (1/1)

Джон в молчании поднимается на площадку первого этажа, и его сердце бьётся в такт шагов запыхающегося Гарета, который, в отличие от него, так и не вздремнул. В Джоне загорается и тотчас же исчезает желание обернуться и извиниться перед ним, но ему не хочется прерывать эту блаженную тишину?— достаточно уже того, что Гарет идёт следом за ним.Джон останавливается у одной из двери и, отыскав звонок, нажимает на кнопку.—?Что ты?.. —?спрашивает Гарет в замешательстве, но Джон, не оборачиваясь, лишь качает головой?— мол, не задавай ненужных вопросов.Джон никогда не знает, в какое место заведет его работа, а потому все ключи от недвижимости хранятся у доброжелательных соседей, с которыми он сумел подружиться и в доверии которых они со Скоттом убедились, и человек в той квартире относится к их числу.Не проходит и полминуты, как дверь открывается, и на пороге появляется миловидная пожилая женщина в домашнем халате. Сначала она хмурится, завидев их, но потом, узнав Джона, широко улыбается, обнимает и целует его в щеку по-матерински. Джон тоже улыбается и обменивается с нею стандартными фразами, не забывая поинтересоваться её здоровьем и состоянием её детей и внуков. Она отвечает быстро и даже предлагает им зайти внутрь, но Джон отказывается, ссылаясь на усталость. Она кивает и спрашивает, не захочет ли он прийти к ней завтра на обед, и Джон не может не согласиться. Он озвучивает своё решение, а потом, не зная, что на него вдруг нашло, краснеет и оборачивается к растерянному Гарету, неловко интересуясь, не согласится ли он к ним присоединиться.Гарет стоит с приоткрытым ртом, и Джон, чтобы как-то привести его в чувства, слегка хлопает его по спине, уговаривая.Ему, вообще-то, не до смеха?— иррациональный страх из-за того, что та женщина может дурно подумать о Джоне при виде Гарета расползается по венам. Это, конечно, чепуха?— она не пользуется социальными сетями и ей, к счастью, нет ни малейшего дела ни до его личной жизни, ни до его профессиональной карьеры?— она просто отнеслась к нему по доброму в первую же их встречу и согласилась задаром присматривать за его квартирой.Джону кажется, что от его прикосновения Гарет вздрогнул, но, в конце концов, тот отвечает утвердительно. Женщина, довольная, кивает и, передав Джону ключи, обнимает его на прощание и желает им спокойной ночи.И всё.Никаких лишних расспросов, никакого укоризненного взгляда?— полное принятие Джона Барроумэна таким, какой он есть.Без лести.Без ожидания награды.Это и нравится ему в таких людях, как она?— они добродушны от природы, а не потому, что ждут, что потом, в один прекрасный день, наступит момент, когда мир воздаст им должное за их заслуги.Джон перебирает пальцами ключи и ещё раз хлопает Гарета, но на этот раз по плечу. Получается крайне неловко, и Гарет не знает, куда деть глаза, и в итоге им обоим слегка стыдно, но перспектива торчать здесь всю ночь обоим не прельщает, поэтому Джон, тихо сказав, что его квартира располагается на четвертом этаже, поднимается дальше, наверх.Каждое мгновение он прислушивается к теплому дыханию Гарета, обдувающему его шею, и для Джона так важно ощущать его присутствие рядом с собой?— его до самой нужной им обоим двери не покидает ужасная мысль о том, что Гарет вот-вот бросится наутёк и, запрыгнув в машину, укатит за город к своей семье.Глупые, ребячьи мысли, но Джон так давно не видел его, что ему до сих пор кажется, что всё это происходит в сне, при чём непонятно?— плохом или хорошем.Джон вставляет ключ в замочную скважину и, посильнее надавив, пытается вспомнить, в какую сторону поворачивать. Руки предательски дрожат, но он стоит так, что Гарет этого не замечает, а сам пытается лихорадочно понять, в чём дело?— сегодня он не брал в рот ни капли, а вечером, накануне отъезда, не перебарщивал,?— да и вообще, у него нет никакого желания выпить, так что за чертовщина?..Джон вертит ключом и туда, и сюда, но у него ничего не выходит, и вскоре, потеряв терпение, принимается как-то чересчур агрессивно пытаться справиться с замком.—?Джон,?— спокойный голос Гарета действует на Джона словно освещающая,ободряющая ледяная вода, и он вмиг приходит в норму, выпуская непослушные ключи,?— дай я попробую, а то такими темпами нам придется вызывать сварщика,?— полушутливо заканчивает фразу Гарет, и Джон в ответ на это усмехается.Джон отходит в сторону, предоставляя место Гарету и, пока тот возится с ключом, обнимает себя, прогоняя весь этот негатив. Конечно же он понимает, что дело вовсе не в его параноидальной идеи о том, что он?— безнадежный алкоголик, но для него легче верить в это, чем в то, что причина дрожи, не отпустившей его, кстати, до сих пор, кроется в его чувствах к Гарету, обострившимися с тех самых пор, как они вместе.На лестничной площадке темно?— лампочка тускло горит, и Джон неожиданно для себя вспоминает рассказ Ольги Шарутенко о жизни в России, когда она, ещё будучи девочкой, возвращалась как-то зимой с тренировки домой, но вокруг было так холодно и темно, что она боялась заблудиться среди многоэтажных домов и безлюдных улиц. Сейчас, по прошествии стольких лет, Джон, наконец, понимает, о чём говорила Ольга?— он ощущает себя призраком, затерявшимся в полумраке, обреченного до конца времени метаться на границе между жизнью и смертью без надежды когда-нибудь вновь увидеть солнечный свет.К счастью, после нескольких попыток, Гарет открывает дверь и бесшумно проникает в квартиру. Джон заходит следом за ним, тащя чемодан, тяжесть которого почему-то не кажется ему проблемой?— ну, разумеется: когда в сердце непорядок, физическая нагрузка помогает отвлечься от всей этой херни.Наверное поэтому-то Скотт и в отличной физической форме?— стройный, подтянутый, спортивный. Потому что порой они могут ни с того ни с сего начать ссориться из-за какой-то ерунды вроде невыполненного домашнего обязательства или нарушенного обещания всегда предупреждать о незапланированном мероприятии, или когда один из них заходит слишком далеко, нарушая все грани дозволенного,?— да, кто бы что там ни думал, не только Джон Барроумэн доводит до белого колена своего мужа, но и он его,?— и тогда они расходятся по разным углам, ночуют в разных комнатах, а то и вовсе уезжают и не напоминают друг другу о своём существовании несколько дней кряду, пока один из них всё-таки не срывается и не звонит, плачущим голосом моля о прощении и клятвой?— какой по счёту? —?больше так не делать, но, конечно же, человек?— существо биосоциальное, и они совершают одни и те же ошибки снова и снова, потому что куда ведь без этого цикла, замкнутого круга, разорвать который не в силах даже Джон Барроумэн?— гений на выходки и дифференцированную работу.Тогда Скотт-то и уходит на пробежку, в спортивный зал или собирается со своими приятелями и уезжает на туристическую базу, напоминающая Джону, судя по отчетам Скотта, спартанский лагерь, но только муж, в отличие от него, всем доволен. Джон же со всей этой нестабильной жизнью, вечным настроением—каруселью не может себя заставить отвлекаться от всего негативного, вызывающего стресс теми же методами, что и Скотт.Джон качает головой, пытаясь выкинуть мужа из мыслей?— не надо, не надо, не надо,?— уговаривает он свой разум, пытаясь остановить эту пластинку о муже, потому что всё происходящее Скотта не касается, а если Джон всё же позволит его образу восторжествовать над всем остальным, то вечер с Гаретом будет окончательно испорчен, и тот вряд ли, даже при всём своём желании, сможет вывести Джона из оцепенения?— ему не то что будет тяжело произнести в его присутствии хоть слово, но даже дышать в одной комнате и, чего не мудрено, Джон может и разозлиться, прогнав его.?А потом укорять себя до конца жизни, ага?,?— добавляет Джон.—?Джон? —?ровный голос Гарета выводит Джона из оцепенения, и его холодные пальцы дотрагиваются до его лица.Джону бы закричать, запротестовать?— он терпеть не может, когда к его лицу прикасаются, да только вот… гнева на Гарета он не держит, напротив?— ему приятны касания Гарета к щеке, и после Скотта Гарет стоит на втором месте в списке тех, кому разрешено это.?Та-а-ак… Скотт, уйди?,?— приказывает Джон, и вовремя прикусывает язык?— ещё чуть-чуть, и он бы произнес это вслух…—?Да?.. —?порывисто спрашивает Джон, которому безумно хочется поцеловать кончики пальцев Гарета.—?Ой… извини,?— Гарет одергивает руку, и на мгновение Джона пронзает ноющая боль. —?Где здесь включатель? —?как ни в чём не бывало продолжает Гарет, шаря руками по стенкам.Джону хочется протестующе спросить, какого дьявола ему понадобился свет, если им так комфортно в темноте, заявить, что включатель им ни к чему, что отсутствие света предоставляет им немало скрытых возможностей, раскрывает души, обнажает потенциальные желания…Господи, какой же он болван, раз даже думает об этом…Джон вздыхает и, подняв левую руку, включает свет. Квартиру озаряет яркая вспышка, и они какое-то время стоят, оба жмурясь от света, несознательно вцепившись друг в друга, и Джон, даже не понимая этого, чувствует, что ему нравится это.Нравится, когда есть кто-то, на кого ты можешь опереться, кто-то, с кем тебе не страшно.Точнее, не кто-то.А конкретно Гарет Дэвид-Ллойд.Первым приходит в себя Гарет, который, неловко кашлянув, отпускает Джона и, криво улыбнувшись, отходит к задней двери, но, несмотря на весь ужас, промелькнувший на лице Джона в это мгновение, не открывает её, а снимает с себя обувь, ступая на пол в одних носках.Джону ничего не остаётся, как молча разуться. Он бросает обувь там же, где её оставил, рядом с обувью Гарета, совершенно не заботясь о том, что она стоит кое-как?— это не Палмс-Спрингс, и он волен распоряжаться своими вещами так, как ему заблагорассудится.Гарет с интересом осматривается по сторонам, и Джон, чтобы хоть как-то отвлечься, проводит для него небольшую экскурсию. Квартирка небольшая, даже меньше номеров в элитных отелях, в которых привык останавливаться Джон. В ней одна большая комната, в которой стоит двухспальная кровать, мебельный комод с плазменным телевизором, большая настольная лампа, диванный столик и пара стульев; небольшая кухня с газовой плитой, двумя ящиками, на одном из которых стоит микроволновая печь, пустая барная стойка с двумя стульями; ванная и уборная. Осмотр квартиры занимает меньше пяти минут, но Джон в мельчайших подробностях описывает её достоинства, главное из которых её удобное расположение подальше от центра города, благодаря чему он может спать всласть, не беспокоясь автомобильных гудков, трамвайных грохотов и любителей пьянок.Краем глаза Джон видит, что Гарет слушает его в пол уха, а потому замолкает, нацепляя на себя маску простодушия.Выглядит это, вероятнее всего, не слишком-то правдоподобно, но они оба слишком устали, чтобы обращать на это внимание.—?Я, кажется, обещал тебе кофе,?— как бы вместо итога экскурсии произносит Джон, переминаясь с ноги на ногу и теребя руками футболку.Гарет кивает и тихо спрашивает, так, словно если бы не крайняя необходимость, он бы никогда этого не сказал:—?Послушай… Джон… мне неудобно тебя об этом просить… но… я могу воспользоваться твоей ванной, чтобы привести себя в порядок и переодеться?—?Конечно,?— соглашается Джон,?— что за вопросы? —?Он осматривается по сторонам и только сейчас замечает, что чего-то не хватает. —?А где твои вещи?Гарет ударяет себя по лбу, и в этом его жесте есть что-то невинное, детское, что у Джона возникает желание поцеловать его в этот самый лобик.—?Я… эм… я не брал с собой вещей. На один день же только на конвенцию приехал, не думал, что они мне понадобятся, а сейчас понимаю, что было бы неплохо переодеться, перед тем… ну, как поехать дальше,?— заканчивает Гарет, и Джону вновь на душе становится скверно: значит, он согласился лишь ради приличия на завтрашний обед с соседкой, а в итоге, после того, как Джон всё-таки напоит его кофе, тот сядет за руль, оставив Барроумэна оправдываться за его отсутствие перед той милой женщиной; значит, ему не хочется провести как можно больше времени с ним, не хочется…. остаться на ночь.Наивно было думать, что в решении Гарета подвезти его до Кардиффа было нечто большее, чем просто дань уважения давно умершей дружбы и что ему действительно есть какое-то дело до нежелания Джона провести эту ночь в одиночестве.Возможно, основная проблема таких экстравертов, как он, заключается в том, что он слишком много говорит не по делу, а когда разговор заходит о том, что для него по-настоящему важно, предпочитает пошутить или, в худшем случае, съязвить, лишь бы не показывать, насколько ему неприятно, что его не понимают без слов, не видят, что он страдает, трещит по швав.Но перед Джоном Гарет Дэвид-Ллойд, а не Скотт Гилл, который, каким бы говнюком он ни оказался, всегда будет его мальчишкой на побегушках, готовый удовлетворить его малейшую прихоть.Джон ничего не отвечает и лишь, понурив голову, машет Гарету рукой,?— мол, следуй за мной,?— и возвращается в прихожую и, сев рядом с чемоданом, открывает его и принимает рыться. Добравшись до дна, где лежит чистая, нетронутая одежда, он извлекает голубые джинсы и светло-синюю рубашку в клетку. Он передаёт их в руки Гарету, взгляд которого напоминает удивленного младенца, впервые удивившим снег. У них примерно одинаковое телосложение, рост, поэтому одежда должна прийти ему впору, хотя, конечно, она будет ему слегка великовата, но это им никогда особо не мешала в былые дни обмениваться вещами… О Боги…Джон припоминает кое-что, что ему жутко нравилось в совместных панелях с Гаретом.…они заставляют пищать фанатов Торчвуда, когда, прямо во время проведения формы вопросов-ответов начинают раздеваться на глазах у всех с тем, чтобы обменяться рубашками. Дело, конечно, не доходит до снятия джинс, но зал всё равно верещит как монстр, но их крики, сказать по правде, для обоих не больше, чем шумовой фон, да и они на них даже и не смотрят?— их внимание целиком сосредоточено друг на друге, на пальцах другого,?— то, как те умело справляются с пуговицей,?— а потом, когда они оказываются без рубашек, бросаются друг другу в объятья и страстно целуются,?— зал, конечно, уже в агонии, зрители мечутся туда-сюда, то там, то тут включается вспышка на телефоне, но они оба уже настолько вошли в азарт, что им нет никакого дела до того, что фото и видео уже через мгновение утекут в сеть и распространятся по всему Интернету. Они даже не думают о том, что подумают их вторые половинки?— это всё игра на публику,?— уговаривают они друг друга после панели,?— но лично Джон понимает, что нет?— это больше, чем импровизированное шоу, устроенное в порыве гормонов, адреналина, это?— настоящая страсть, следом за которой, правда, приходит стыд, но всё ничто по сравнению с этим незабываемым ощущением. Моментом, когда Джон пребывает на вершине собственной славы, упивается головокружительной близостью с Гаретом.—?Джон?Джон поднимает голову и непонимающе смотрит на него. Его сердце отчаянно колотится в груди.—?А?.. —?глухо спрашивает он.—?Спасибо,?— Гарет кивает на сверток одежды в своих руках. —?Ты ищешь что-то ещё? Для себя?Джон растеряно смотрит на раскрытый чемодан и, чтобы не выглядеть полным дураком, наугад вытаскивает хлопчатобумажные брюки и поношенную футболку. Джон демонстрирует их Гарету и улыбается.—?Последний писк моды,?— как можно более непринужденно выговаривает он, и сам в очередной раз поражается своей способностью вести себя как клоун, при всем при том, что его душа в эту секунду разрывается на части от тоски.Гарет усмехается и, ещё раз поблагодарив Джона, наконец уходит в ванную комнату.Коммунальные счета оплачены Гевином, который буквально в прошлом месяце останавливался в квартире, чтобы переночевать во время концертного тура Джона в Великобритании и чтобы проверить общее состояние самой квартиры, так что в квартире есть всё, что необходимо для комфортной жизни.Джон скомкывает одежду и закрывает чемодан так, как есть, не заботясь, что вещи помнутся?— хуже, чем ему сейчас, им точно не будет.Вскоре раздаётся плеск воды, и до Джона доносится звучный голос Гарета, напевающего что-то неразборчивое. Джон вдруг ясно для себя представляет Гарета в душе: обнаженно стоящего под горячей струей воды, массирующего мылом свою мускулистый торс, красивые длинные руки, статные, изящные ноги, мурлыкающим себе под нос одну из своих любимых мелодий, расслабленным после трудного дня, наслаждающийся возможностью смыть с себя дорожную пыль, пот.У Джона по спине пробегают мурашки от возбуждающего желания на цыпочках прокрасться в ванную комнату и, прошмыгнув в неё, забраться под душ вместе с Гаретом, но Джону в ту же секунду приходится выкинуть это из головы?— Гарет не то что не поймет, он покинет его квартиру быстрее пули и никогда больше не вернется?— это ещё в лучшем случае, в худшем?— накричит.Джон мотает головой, прогоняя этот образ голого Гарета, который вновь, как и вчерашним вечером, сводит его с ума, сокрушаясь из-за того, что с тех самых пор, как Гарет женился и обзавелся детишками, Джону стало гораздо сложнее находиться в его присутствии?— он теперь не знает, что отныне ему дозволено, а что?— нет, и это к херам его убивает.Уничтожала изнутри эта вечная боязнь ошибиться, сделать что-то не так.Джон давно вызубрил один из фундаментальных уроков?— когда говорят, что с появлением второй половинки в жизни вашего лучшего друга в ваших отношениях ничего не изменится?— это ложь. Ложь номер один. Потому что меняется абсолютно всё?— вы перестаете ежедневно видеться, созваниваться каждый вечер, пару раз в месяц встречаться друг с другом и вместе обедать, проводить вечера за просмотром фильмов или прохождением видеоигр, и в конце концов оказывается, что вы стали друг для друга чужими людьми.Ни с того ни с сего.Такова горькая правда, такова?— жизнь: дружба рано или поздно заканчивается с того момента, когда у кого-то одного,?— или у обоих, как в случае Джона,?— появляется кто-то важнее того, первого, кто был с тобой с самого начала. И, что самое страшное, ты ничего не можешь с этим поделать. Ты можешь кричать, топать ногами, злиться, рвать на себе волосы, плакать навзрыд, но ты не можешь в лицо заявить, что тебе не нравится выбор другого лишь потому, что он напрочь перечеркивает ваше тесное общение. Это просто ребячество какое-то, и всё же…Джона снова начинает потряхивать, и он, чтобы хоть чем-то занять свои руки, свои мысли, поднимается и уходит на кухню за тем, собственно, ради чего они и пришли сюда,?— чтобы приготовить кофе. Джон кладет мобильный телефон на деревянную столешницу, а сам, наполнив чайник водой из-под крана,?— к счастью, там стоит автоматический фильтр, который время от времени тоже кем-то меняется,?— включает электрическую плиту и ставит на неё кипятиться чайник, а потом лезет в один из ящиков и достает оттуда две кружки и банку из-под кофе?— обязательный атрибут всех квартир и домой Джона Барроумэна независимо от того появляется он в них или нет.И тут, как если бы жестокой Вселенной мало страданий Джона Барроумэна, телефон начинает вибрировать в тот самый момент, как Джон принимается разливать по кружкам кипяток. Руки вновь начинают дрожать, и часть кипятка разливается на пол, но Джон вовремя уворачивается и тем самым чудом избегает возможности получить ожог.Джон не может унять дрожь, распространившуюся уже по всему телу?— вдобавок ко всему она усиливается, когда он видит, кто звонит.Скотт.На аватаре номера стоит их со Скоттом фотография, где они улыбаются на камеру, держа свидетельства о браке, и Джон сам невольно улыбается и уже тянется за телефоном, как резко понимает?— ему не хочется разговаривать со Скоттом.Это кошмарное осознание приходит к нему ровно в тот момент, когда начинается припев одной из его песен на гудке, и Джон отворачивается, чтобы не видеть вибрирующий телефон и улыбающегося Скотта на заставке, настоящий, который, несомненно, сейчас терпеливо ждёт, когда же его супруг возьмёт трубку.Но Джон не собирается отвечать на вызов, несмотря на то что он знает, что поступает как последний сукин сын на Земле, но Скотт не тот человек, с кем Джону хочется в этот вечер разговаривать, натянуто отвечать на вопросы, вести беседу так, словно бы ничего не происходит, потому что Джон знает?— это не сработает, и он облажается.Скотт никогда не был дураком и за годы совместной жизни научился распознавать фальш в его голосе, а потому он, несомненно, начнет докапываться до него, а Джон сейчас в таком состоянии, что сломаться ему не составит особого труда, а ему не хочется признаваться Скотту в том, что в квартире, помимо него, находится ещё и Гарет.Скотт, может быть, и понял бы, если бы это происходило ещё во время съемок Торчвуда, но в настоящие дни это вызвало бы немало подозрений?— ведь с тех пор, как третий сезон закончился, Джон виделся с Гаретом всегда под чьим-то присмотром, и даже ужин в прошлом году в ресторане они провели в компании Скотта и Келси, и Джона ошарашивает мысль о том, что это первый раз за много лет, когда они остались с Гаретом по-настоящему наедине, и поэтому Джону не хочется, чтобы кто-то из реальной жизни хоть как-то вмешался в эту хрупкую иллюзорную реальность, созданную больным воображением Джона.Джон стоит, отвернувшись, оперившись на газовую плиту и, сам того не осознавая, грызет ногти, умоляя, чтобы телефон наконец-то заглох?— если бы Джон отклонил вызов сам, это вызвало бы у Скотта претензии, а ссориться со Скоттом на расстоянии?— это последнее, что ему хотелось бы по другую сторону от США океана.Джон поднимает глаза к потолку, беззвучно повторяя одно и то же ?пожалуйста, пожалуйста, пусть это закончится, пожалуйста?, и в этот момент Джон ненавидит себя сильнее, чем когда бы то ни было.Ненавидит себя за трусость, превратившую все его мужество в порошок; за нарушение супружеской клятвы одним хотя бы своим вожделением Гарета; за свой язык без костей, согласившимся, не подумав, сесть в машину к Гарету; за своё нахальное самодовольство, благодаря которому он уламал Гарета подняться к нему в квартиру.Ненавидит за то, что ему никогда не достаточно чего-то одного?— одного дома, одной машины, одного костюма… одной собаки и, разумеется, одного-самого дорогого человека.Ненавидит свою любвиобильную жалкую душонку за то, что вместо того чтобы всегда осыпать лепестками роз и дарить радость лишь Скотту, всегда хочется подарить больше Гарету?— человеку, который напрочь, по каким-то необъяснимым, сверхъестественным обстоятельствам, всё никак не может окончательно исчезнуть из жизни Джона и тем самым перестать травмировать его одним своим присутствием, заставлять его метаться между двух огней, бросаться с головой в омут чувств к тому, кто никогда не был и не будет принадлежать ему.Ха!Джон судорожно, облегченно вздыхает, когда гудки, наконец, обрываются, но сразу же вздрагивает как ужаленный от громкого звука, извещающего его о приходе смс-сообщения.Он разворачивается на сто восемьдесят градусов и, пока виртуальное облако не расселось, быстро пробегает глазами по тексту.?Джон!Не могу до тебя дозвониться! По моим расчетам, ты уже должен быть в Кардиффе. Наверное, ты занят разбором вещей, но позвони мне сразу же, как только увидишь это сообщение или дай мне знать хоть чем-то в социальных сетях.Беспокоюсь о тебе и люблю, целую,Скотт!?.Для Джона это становится последней каплей?— он прижимает дрожащую ладонь, покрывшуюся, ко всему прочему, мурашками, ко рту, пытаясь подавить беззвучный крик, просто уже не зная, где найти силы, которые помогли бы ему справиться с этой чудовищной волной эмоций, вызванной всей этой нелепой ситуации.И бросится бы наутек, сбежать подальше ото всего этого, да только вот от себя, от того, какой он, деться некуда, как и некуда спрятаться от того, что он испытывает к Гарету, а так хотелось бы вырвать собственное сердце из груди и растоптать его?— всё лучше, чем мучиться, терзаться сомнениями, заниматься самобичеванием при мыслях о муже, сокрушаться из-за того, что Джон не нужен Гарету, а между тем?— Гарет как кислород нужен ему, нужен до безумия, до чертиков, до исступления, иначе никак, без него пусто, без него,?— тогда, в прошлом и сейчас, в это самое мгновение, и в будущем,?— Джон обречен скитаться во Тьме, тщетно утешая себя мыслью о том, что его всё равно же обожает весь мир.Весь мир… но не Гарет.Джон жадно глотает ртом воздух, чувствуя обжигающие слёзы на щеках.Однако он не может сделать ничего, чтобы остановить их?— он так же беспомощен, как и новорожденный, и пропади всё пропадом?— ему так плохо, словно бы он умирает…—?Джон?.. —?голос Гарета, полный беспокойства, страха, ужаса доносится с порога кухни.И только сейчас Джон Барроумэн понимает, что шум воды стих.