37. Из-за секундомера (1/1)

Ещё один комик кон. Общая панель. Встреча.Вот только вместо радости сплошная тоска и уродливый шрам на сердце, который тянет не хуже реальных, нательных. Всё было… Именно ?было? — прошедшее время. Джон тяжело вздыхает и направляется к Гарету, который только что прибыл. Каждый шаг, словно босиком по стеклу. Трудно дышать. Столько уже времени прошло, а всё равно — больно. Джон задаётся вопросом: ?А пройдёт ли она когда-нибудь, эта боль? Станет ли легче?? — и, как всегда, не находит ответа. Может, потому, что его нет. Джон допускает и такое.Гарет улыбается Ив, обнимает Наоко, и Джону до покалывания в пальцах и рези в глазах хочется быть на их месте. Чтоб улыбались и обнимали его. Чтоб как раньше...Джон тут же одёргивает себя. Этого никогда не повторится, зачем думать о невозможном? В голове кавардак. Прошлое путается с настоящим, желая милостиво утянуть Джона в мир воспоминаний, где они с Гаретом ещё вместе, где не было судьбоносного разговора и решения разойтись. Но нельзя. Не когда вокруг столько людей. И Гарет. Джон всё-таки получает улыбку и рукопожатие. Дружеские.Конечно, они же друзья. Только друзья. Теперь.От прикосновения бросает в жар и кружится голова, но Джону удаётся улыбаться и выглядеть уверенно. Не быть, только выглядеть. Но и это уже достижение. Джон незаметно переводит дыхание.Рядом с Гаретом мир меняется. Расцветает красками. Это незаметно, когда находишься далеко, например, радуешься жизни со Скотти или уходишь с головой в работу, но стоит только приблизиться, и сразу понимаешь — вот оно. Словно цветной и чёрно-белый фильмы. Словно музыкальная запись и живое исполнение. Словно сон и реальность.Так не должно быть. Так есть. Ничего не поделаешь.Раньше Джон ещё пытался что-то изменить, исправить положение, теперь — нет. Уже года три как нет. Принял. Смирился. Устал бороться. Понял, что это не самое страшное.Тоска — вот что съедало сильнее.И память. О прошлом.Присутствие Гарета заставляет вспоминать. Первые спонтанные поцелуи, когда вместо кафе решили подкрепиться в трейлере, ещё не понимая, к чему всё идёт. Первые комик коны, где позволяли себе многое. Осознание. Встречи. Серьёзность чувств. И расплата. Конец. Всего. Измена — не выход. Тогда это показалось правильным, сейчас… Джон уже не был столь уверен. Любовь. Чувство, что может окрылить или убить. Растоптать. Превратить жизнь в ад. Или подарить вдохновение. И счастье. Он знает оба варианта. Он живёт с ними обоими. Постоянно.Джон с жадностью ловит каждое движение Гарета. Боже, как же давно они не виделись! Гарет изменился. При каждой встрече выглядит немного иначе, и это отдаётся болезненным спазмом в груди: его не было рядом, чтоб отследить эти изменения. Джон старается запомнить всё, от новых морщинок вокруг глаз (много улыбается) до привычек (раньше Гарет так не прикасался к обручальному кольцу). Джон улыбается, шутит, привычно флиртует со всеми вокруг, вот только ничего не задевает его сердца. Чувства заморожены. Анестезия. Что-то вроде. Иначе смог бы он выжить рядом? Джон не уверен. Он вообще теперь ни в чём не уверен, когда Гарет близко.Года притворства не закалили. Совсем. Борьба со своими чувствами лишь истощила. Если бы не поддержка Скотта, он бы уже давно…Усилием воли Джон заставляет себя перестать думать о муже. Не хочется марать то единственное светлое, что осталось в его жизни. К тому же чувство вины — не то, что поможет пережить этот день. Джон передвигается по залу, вроде бы даже не отслеживая, где Гарет, но почему-то постоянно оказывается рядом. Это как притяжение. Невозможность сойти с орбиты. Аномалия их отношений.Гарет делает вид, что не замечает. Джон тоже. Это как негласная договорённость. И это работает.Джон наблюдает. Гарет невозмутим и общителен. Гарет улыбается. Желающие пообщаться не переводятся, впрочем, как и у него. Это хорошо. Отвлекает. Не даёт потонуть в мыслях и эмоциях. Не то чтоб они у него были… но всё равно потонуть не хочется.Вот у Гарета что-то выпадает из кармана (неловко достал носовой платок — всегда он так — нежность к Гарету соседствует с привычной уже болью), и Джон машинально тянется поднять. Не думая, инстинктивно. Впервые меняя давно заезженный сценарий встреч: игнорирование. Молчание.Ничего такого. Это нормально. Они же друзья.— Спасибо, — тихо и как-то неловко бормочет Гарет и как можно быстрее забирает своё из протянутой к нему руки Джона, пряча в тот же карман, откуда вещь выпала, словно стараясь как можно скорее скрыть её с глаз. Вот только Джон уже понял, что это.Понял. И его сердце чуть не остановилось.Ступор. Вот как это называется. Шок.Все мысли вышибло. Как и воздух из лёгких. Перед глазами поплыло. Он не верил. Хотел и боялся. Он просто не мог не отреагировать. Самое безлюдное место комик конов — ?закулисье?. Места рабочего персонала. Джон знает, потому и ведёт туда Гарета. За запястье. Первое прикосновение по его инициативе после расставания, но сейчас Джон об этом даже не думает.Пульс в висках отбивает барабанную дробь. Руки вспотели. Душа давно уже где-то в пятках.Джон волнуется. Очень. Если он всё правильно понял…— Секундомер? — свистящим шёпотом спрашивает Джон, стоит только им остаться наедине: повезло, сейчас у персонала самый аврал. — Тот, что со съёмок. Это же он, — нервы натянуты как струна. Ещё чуть-чуть, и, возможно, лопнут. Или нет. Джон давно разучился понимать своё состояние.Отпираться бесполезно. Гарет это понимает как никто другой, потому лишь утвердительно кивает и хмуро смотрит исподлобья. Весь его вид будто говорит: ?Ну да, поймал. И что с того??У Джона перехватывает дыхание. Запал исчезает. Решимость тоже. Неконтролируемая дрожь проходит по телу. Ещё и ещё раз. Накатывает волнами, и Джон глубоко вздыхает, словно готовится броситься в омут с головой. Впрочем, так оно и есть. Он невыносимо устал от подобной жизни.— Почему?Взгляд напряжённый. Отчаяние и надежда. Боль и тоска. Даже если бы захотел, Джон не смог бы притушить вырвавшиеся на волю чувства. Да он и не хочет. Не обращает внимания.Он весь превратился в слух. Ответ Гарета — самое важное, что есть в мире.— Почему?..Невозможно смолчать. Гарет и рад бы, да не выйдет. И солгать невозможно. — Как память, — тихо, но отчётливо говорит он, и в глазах мелькает та же боль, отголосок тех же чувств, что открыто можно прочесть в ответном взгляде. Джон молчит. Не знает, что сказать. Сердце заполошно бьётся. Интересно, как долго оно сможет выдерживать подобный ритм? Кажется, ещё немного и в глазах начнёт темнеть.Тишина густая, наполненная недомолвками, и Гарет не выдерживает, добавляет ещё тише, но не менее уверенно: — Я скучаю…И тут Джона накрывает. Невозможно долго оставаться на пике, эмоции должны выплеснуться так или иначе, а то… Он резко сокращает дистанцию и обнимает. Крепко. Со всей силы. Так, что рёбра трещат. Не может не обнять. Просто не в состоянии. Он вдыхает аромат шампуня и туалетной воды, смешанный со знакомым, единственным на сегодня знакомым запахом самого Гарета, и его ведёт. Он словно опрокинул в себя рюмку водки на пустой желудок, словно получил помилование после смертельного приговора, словно сделал первый вдох после того, как надолго задержал дыхание.— Я тоже, — шепчет Джон, обмирая. Слова появляются сами. Зарождаются где-то глубоко в душе и совсем не контролируются сознанием. — Я… я не могу без тебя. Я умирал все эти годы, Газ, думая, что не нужен, от невозможности быть рядом. Я не знал, насколько ты необходим. Совершил ошибку, расставшись. Прости... не хочу… не выдержу…Гарет, который вроде как хочет оттолкнуть (нет, только не это, пожалуйста, господи, нет!), даже делает попытку, после слов Джона вдруг замирает. Он тоже напряжён. Видно, в его сознании борются ?надо? и ?хочу?, и… в этот раз желания побеждают.Шумно выдохнув, Гарет вдруг расслабляется, обмякает и сам обнимает Джона не менее сильно. Его дыхание становится поверхностным, губы лихорадочно шепчут имя. Единственное возможное. Единственное желанное. То, которое так долго было под запретом. Джон.Джон. Джон. Джон. Джон. Джон.И Джон смеётся. Он счастлив.***Комик кон. Панель. Автографы. Как же достала эта херня. Бесполезная трата времени. Но это и деньги. Фанаты. Это позволяет не забывать его и находить средства на свои новые проекты… а ещё это Джон Барроумен. Единственная возможность увидеться. Не то чтоб это было ему так охуительно нужно.Гарет кривит губы в усмешке и пытается переключиться на список дел, который надо за сегодня успеть завершить. Вычеркнуть все пункты. И не думать.Джон, как всегда, чертовски хорош. Со своей белозубой улыбочкой и скабрезными шуточками. Весь такой из себя сияющий и живой. Словно Солнце. Гарет напоминает себе, что теперь его орбита находится у других планет и даже галактик. Это всё не для него. Но от этого почему-то не становится легче. Сердце ноет, а на душе такая знакомая пустота. Конечно, за пять лет привык. За пять лет три месяца пятнадцать дней и четыре часа. Не то чтоб он считал…Гарет пожимает руку, улыбается и отходит.Находиться долго рядом — трудно.Смотреть на Джона в открытую — невыносимо.Он не думал, что всё будет так, когда решил расстаться. Когда они оба решили.Хочется одновременно сбежать и остаться. Блядь, он ненавидит противоречия. Гарет общается с людьми. Фанатами. Инвесторами. Он обаятелен и улыбчив.Всё это маска. Когда Джон рядом, иначе быть просто не может. Гарет чувствует его присутствие каждой клеткой тела. Знает, где он находится, даже не желая этого. Хотя кого он обманывает.Они постоянно где-то рядом. Стоит прислушаться, и различишь этот прекрасный тенорок. Оглядишься — и наткнёшься на Джона. Но Гарет не таков. Он игнорирует присутствие, занимаясь делами. Дела — это то, ради чего он сегодня здесь. Только ради фанатов и инвесторов. Ради панели. Ради автографов. Не ради Джона.В помещении жарко. Людей пришло много — надышали, да и отопление… Гарет достаёт носовой платок, чтоб промокнуть испарину, и жалеет, что на нём тёплая кофта с рукавами. Ладно, прорвётся.Что-то падает рядом, и Гарет с замиранием сердца понимает, что это. Его единственная слабость. Блядь. Блядь. Блядь. Херня.Он не должен был позволять себе такое, но… иначе он бы просто не смог ходить на все эти чёртовы коны, находиться рядом с Джоном и ничего не предпринимать. Маленькое послабление. Единственное послабление, что он себе позволял. Все эти годы.А теперь — то, что всё разрушит, потому что оно — на ладони Джона, и Гарет уверен: тот всё понял.Секундомер. Со съёмок. Их с Джоном воспоминания.Джон тащит Гарета в подсобные помещения. Огороженное ширмой ведь тоже можно считать подсобкой? Тот не сопротивляется. Зачем? Разговора не избежать.Он охренительно сглупил. Мозгоёбная сентиментальность всё похерила. С концами.Можно попытаться выкрутиться, но у Гарета и на это уже нет сил. Просто нет.Находиться с Джоном рядом и не касаться — словно бороться с притяжением Земли. Земле не улететь от Солнца. Луне не покинуть Землю… Гарет мимолётно дивится — какая хрень лезет в голову, но тут же сосредотачивается на Джоне. Конечно, он узнал. Глупо было думать иначе. Но следующий вопрос ставит в тупик. Почему?Да откуда Гарету знать, почему? И зачем? И отчего? И как долго? Хотя нет, на последний вопрос он бы ответил, да вот только он не задан.Гарет хмуро смотрит на Джона, подмечая его состояние, и отчётливо понимает: он не будет юлить. И не только потому, что нет сил. Нашлись бы, если нужно. Ради Джона бы — нашлись. Просто тому нужны не отговорки, не оправдания. Правда — вот чего жаждет этот белозубый красавчик, его ненормальное Солнце. Кто он такой, чтоб смолчать. Чтоб утаить. Да и сам уже устал хранить всё в себе. Тоска и боль скручивают с новой силой, не давая возможности передумать, диктуя ответ, который всё изменит. Не может не изменить.Возможно, это к лучшему. Расставить все точки над ?и?. Признаться и навсегда разрушить все отношения, или… об этом Гарет предпочитает даже не думать. Потому что — больно. И страшно. Гарет ничего не боится, но сейчас это самое близкое по значению слово к тому, что он чувствует.Слова даются с трудом, ответ Джона воспринимается как нечто невозможное. Хочется оттолкнуть и прижать к себе. Снова это блядское противоречие! Да сколько можно-то, а? Решайся, черт тебя дери. Не будь тряпкой, размазня.Ты, блядь, металлюга. Брутал. Так чего сомневаешься? Чего ещё ждёшь?Руки обнимают в ответ, губы непроизвольно начинают вышёптывать имя. Его имя. И никак не могут остановиться. ?Дорвался, называется?, — звучит в голове насмешливый голос, но Гарет подавляет его усилием воли и полностью отдаётся моменту.Он чувствует, что Джон счастлив. А это самое главное. Он тоже счастлив. Наконец-то.Теперь всё правильно.Гарет улыбается и закрывает глаза. Всё ещё впереди…