38. Меланхолия (Скотт/Джон) (1/1)

Сегодня — именно такой день. Это понятно, стоит только проснуться. Апатия. Меланхолия. Настроение на нуле. В голову лезут бессмысленные, совершенно ненужные мысли. О Джоне. Конечно же, о Джоне. Джоне, которого нет рядом. Который сейчас покоряет Великобританию, работая двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Которого не было дома уже два месяца. Целых два месяца.2 месяца 5 дней 11 часов и… 43 минуты, если быть точным.Вздохнув и отведя взгляд от часов, он вяло пробует избавиться от депрессивного настроения, но, конечно же, терпит фиаско. Впрочем, как и всегда. Что ж, это было вполне ожидаемо. Ему ещё ни разу не удавалось справиться, подавить в зародыше подобное своё состояние. И, скорее всего, никогда не получится. Оставалось только смириться.Ещё раз вздохнув, он вылезает из постели и плетётся в ванную комнату: первым делом — душ. Хоть немного поднять себе настроение. Это важно.А потом уже всё остальное.Стоя под тёплыми струями среднего напора, он пытается вспомнить, когда Джон последний раз звонил ему. Выходило, что во вторник, во второй половине дня. Плохо. Трое суток совсем без общения. Неудивительно, что накрыло. Впрочем, накрыть могло и без этого. Если в приступах плохого настроения и была какая-нибудь закономерность, он её не видит. По крайней мере пока, но попыток понять не оставляет. Он будет не он, если бросит что-то на полпути. Ну, если только это не ремонт в их доме…Дом. Интересно, где Джон сейчас живёт? Гостиница? Какая-то из их квартир? Неважно. Где бы Джон ни был, он всё равно там почти не появляется. Если… если только он не с кем-то. К Джону постоянно тянутся. Никто не может устоять. Как и он когда-то. Только вот ему повезло — на него Джон обратил внимание, и потому он, самый обыкновенный архитектор, сейчас здесь. В их доме. Потому стал сначала гражданским партнёром, а затем и мужем. Только вот… от этого к Джону не стали меньше тянуться. Да и сам Джон не перестал всех принимать с открытой душой. Флиртовать. Красоваться. И это напрягает. Временами.Настроение, конечно же, не сказывается на его распорядке дня.Пробежка. Работа. Выезд на место очередной стройки. Тренажёрный зал. Дом. Ну и собаки — их же надо выгуливать. Что бы ни произошло.Пока гуляют, в памяти со скоростью света проносятся обрывки воспоминаний. Этот калейдоскоп не остановить. Пытался уже. Не раз. И не два. Так что остаётся только быть сторонним наблюдателем работы своего разума. Ему даже интересно, что в этот раз всплывёт из подсознания. Какие демоны будут терзать душу.Возвращаясь домой, он уже знает ответ.Точнее, имя. В этот раз у его демона есть имя, и имя это — Гарет.Не самый лучший вариант, если честно.Джон всегда тянулся к этому валлийскому мальчику. С первых дней съёмок. Странно, что никто этого не замечал. Или все делали вид, что не замечают? Он-то сразу распознал интерес, вспыхнувший у своего бойфренда, только вот подумал, что пройдёт. Так часто бывало. Джон влюбчивый. Ему многие нравятся. Но он так же быстро обычно и потухает. Не заходит далеко. Потому и флирт-то за флирт считать необязательно. Так, поверхностное заигрывание. А Джон вечно удивляется, почему в интервью он говорит, что его муж не флиртует… Вымыть лапы собакам, переодеться — и на пробежку.Тело действует само. Автоматически. Привыкло за годы подобного режима.Разум свободен. Мысли текут плавно, мозг анализирует каждую мелочь воспоминаний.С другими у Джона быстро всё проходило. Но не с ним. Не с Гаретом. Съёмки. Комик коны. Аудиодрамы. И время между ними. Он уверен, что знает слишком мало, но даже того, что подметил и запомнил, хватает, чтобы сомнения поселились в душе и начали терзать сердце. Утром сегодня прохладно. Лучшая погода для пробежки.Парк находится не очень далеко, и он ускоряется, чтобы поскорее оказаться там.На мысли это не влияет. Совершенно.Временами верится, что у Гарета с Джоном к этому моменту уже было всё. И продолжает быть. Порой кажется, что у этих двоих больше общего, чем он сам с мужем имеет, что они ближе и нужнее друг другу. Что их чувства глубже… а порой наоборот. Временами он вообще удивляется себе — что за идиотские мысли приходят в голову? Джон и Гарет только друзья. Жаль, нельзя так думать постоянно. Быть уверенным на все 100%Глаза цепляются за человека с сигаретой в руке. Улыбающегося. Счастливого.Разговаривающего с кем-то, но это совершенно неважно.Главное — сигарета. Появляется желание закурить.Данный ритуал всегда его успокаивал: поднести сигарету к губам, затянуться, вдохнуть, ненадолго задержать дыхание, выдохнуть, стряхнуть пепел с кончика сигареты, снова затянуться… Сейчас бы спокойствие не помешало. Но не такой ценой. Он давно не курит и снова начинать не собирается. Плохая привычка. Гарет курил. Бросил. Интересно, не из-за Джона ли?..Вдох. Выдох.И всё-таки как же хочется курить…Он опасается своих предположений. Опасается, что на самом деле прав, что Джон с Гаретом не просто или не только друзья. Но поднимать с мужем эту тему не спешит. И вообще не собирается, на самом-то деле. Никогда. Какая разница, что он думает. Подозревает. Сомневается. Джон же с ним. А пока Джон рядом, подобные мысли вообще не появляются в голове. Любовь мужа не вызывает сомнений. И он его любит. Остальное… только потраченные нервы и всё. На часах без десяти девять. Пора домой. Не то чтоб это было обязательно. Просто привычка. Распорядок дня.Не из-за ожидающей его работы он сейчас покидает парк. Хотя и она важна.Конечно, он, Скотт, прекрасно знает, что не бросит Джона. Не первым. По крайней мере, не первым. Да и не будет допытываться, есть ли у того кто-то помимо него. Незачем. От многих знаний многие печали. И переживания. Правда, и неопределённость давит. Временами. Вот как сегодня. Сейчас. Но это пройдёт. Он знает, пройдёт. Стоит только немного подождать. Перетерпеть, и всё снова будет в порядке. До следующего раза.Хорошо, что подобная хандра нападает нечасто.Такое только мешает.Особенно если живёшь с Джоном.Пробежка заканчивается. Теперь — душ и работа. Проект сам себя не нарисует. Тем более задача интересная — дом на склоне холма гармонично вписать в ландшафт. Это не какая-нибудь типичная постройка, похожая на другие. Клонированные дома. Как же это ему приелось…Душ обязательно контрастный. Взбодриться. И чтоб шок. Обязательно шок для тела от перепада температур. Это помогает. Всегда. Джон не любит подобное, вечно кричит и начинает ругаться, а вот ему нравится. Позволяет начать лучше соображать, да и полезно. Джон не любит полезные вещи.Это прерогатива Скотта.В кабинете светло. Большие окна — это прекрасно. И Палм-Спрингс — тоже. Скотт ни разу ещё не пожалел, что переехал сюда. Джон — да. Раза три. Может, четыре. Может — в шутку. Кто его знает. Джон вообще любит шутить и разыгрывать. Вообще-то, он теперь тоже. Любит и умеет. Иначе им было бы не выжить рядом друг с другом. Впрочем, у Джона вся семейка такая. И это весело. Скотт это уже оценил.Взгляд натыкается на стол с пока ещё выключенным компьютером… и пачкой сигарет в нижнем ящике, в самом дальнем его углу. Как напоминание. Интересно, сколько она там уже лежит? Нет, не важно. Как бы сильно ни хотелось затянуться, он не будет. Бросил, когда встретил Джона, ведь тот не курит, и потому он тоже сейчас не достанет сигарету. Это слабость. Вместо завтрака — сразу за работу. Единственное послабление режиму. Нет аппетита.Нажать на кнопку. Подойти к окну и выглянуть во двор, пока система загружается.И не думать. Больше не думать. Ни о Джоне, который сейчас неизвестно где и с кем (у него есть список мероприятий, но заглядывать лень), ни о своих сомнениях (особенно в верности мужа). Ни к чему это. Жаль, мысли нельзя отключить так же, как компьютер — нажав на кнопку. Было бы хорошо.Компьютер включается, сразу же открываются необходимые программы. Он сам всё так настроил. Давно. Это удобно. Чертёж перед глазами, и неугодные мысли отступают, ведь у него интеллектуальная работа. Мозг занят — некогда вспоминать, рефлексировать и накручивать себя, и это благоприятно сказывается на настроении, особенно после физической нагрузки. Он надеется, что сегодня меланхолия больше не вернётся. Так бывало. Бывало и иначе — стоило только отвлечься, и всё наваливалось с новой, удушающей силой, но это — потом. Если будет. А сейчас — работа. Чертёж сам себя не нарисует.