4 (1/1)

- Ренни, а кто такой Гурам?- Что? – Рената вздрогнула, оторвавшись от своих мыслей. – Эльза, ты что-то спросила?Девушки сидели в приемной клиники, уютно устроившись в глубоких креслах. Рената рассеянно листала красивый глянцевый журнал. Стояло лето, и страницы были заполнены рекламой средиземноморских курортов и видами залитых солнцем пляжей. Оскар уехал несколько минут назад, после того, как Эльза в третий раз категорически потребовала, чтобы он возвращался на работу.- Ты это имя часто повторяешь во сне. Вот и сегодня ночью тоже звала его. Я подумала, что, должно быть, этот человек много для тебя значит. Или значил раньше.- Не понимаю, о чем ты говоришь! – Рената с улыбкой пожала плечами. – О человеке с таким именем я никогда не слышала. Должно быть, ты что-то не так поняла.- Возможно. – Сдержанно кивнула Эльза. В ее взгляде мелькала некая мысль, которой девушка не спешила делиться.- Ты посмотри только, какой купальник! Если успею сегодня заехать в торговый центр, обязательно подберу себе похожий!- Тебе пойдет! – Согласилась Эльза, не сводя взгляда с двери кабинета, возле которой они сидели.- А какой цвет лучше, как ты думаешь? Зеленый, или бирюза?- Красный.- Что, правда?! Красный купальник на незагорелой коже... Думаешь, хорошо будет?- Ну, ты же раньше часто выбирала красный.- Разве? Когда это – ?раньше??Эльза не успела ответить. Дверь широко распахнулась и медсестра в нежно-розовом халатике одарила девушек любезной улыбкой:- Доктор просил передать, что он вас ждет!... Карелу Каспару было около сорока лет, и большую часть своей жизни он посвятил проблемам человеческой психики. Врач-энтузиаст, врач по призванию, он, тем не менее, искренне старался не смотреть на своих пациентов как на простые объекты изучения. Оптимистичный и обаятельный от природы, он располагал к себе открытой улыбкой и добродушным внимательным взглядом.- Ну, что ж, ничего страшного я тут не вижу! – Объявил он, листая медицинскую карту. – Как и не вижу препятствий к тому, чтобы вы ехали на курорт. Если, конечно, вы отправляетесь туда действительно отдыхать, а не писать репортажи!- Она собиралась! – Кивнула стоявшая за стулом подруги Эльза. – Она просила Густава, нашего редактора, дать ей задания по курортной тематике. Но тут уж вмешались мы с Оскаром!- И совершенно напрасно! – Вмешалась Рената. – Доктор, моя работа для меня – не труд, а иногда самый желанный отдых. Я пишу с удовольствием, и очень страдаю без этого. Я с детства мечтала работать журналистом, и...- Да, фрекен Свантесон, я знаю, какой вы трудоголик! Но мне также известно, что вы – разумная женщина, и поймете меня. Смена деятельности и обстановки для вас совершенно необходима, а редакция три недели спокойно обойдется без ваших статей. Не думаете же вы, что за это время разучитесь включать компьютер?- Нет, конечно...- Вот, и хорошо! Никаких лекарственных средств я вам не прописываю. Лучшее лечение для вас в настоящий момент – расслабление и позитивные эмоции. Кошмары пройдут, как только вы будете чувствовать себя спокойно и уверенно.Рената усмехнулась.- Вы считаете, это возможно в моей ситуации? Как можно чувствовать себя уверенно, если жизнь как будто упирается в серую стену, за которой – ничего. Пустота! Если не знаешь, кто ты, какая ты, что с тобой было за пределами этих последних четырех лет?!Голос нервно звенел, и Эльза поспешила успокаивающим жестом положить ей руку на плечо.- Да, я понимаю, это тяжело. – Врач с сочувствием покачал головой. – Но вы должны понимать, что все это – временно. Нужно просто пережить определенный период, и... все будет в порядке.- Когда же это будет?- Скоро. Я уверен, что скоро. Да вот и сейчас... Разве вы по-прежнему ничего не помните о своем прошлом?- Я даже не знаю... – Задумчиво созналась Рената. - Мои воспоминания слишком отрывочны. Они как кусочки мозаики, которую я никак не могу сложить. Иногда бывает, что я не знаю даже, вспомнила я что-то, или мне просто об этом рассказывали!- Милая фрекен Свантесон, поверьте мне, это абсолютно нормально! Только в мыльных операх человек теряет память, а потом резко просыпается, вспомнив все разом! Жизнь – это не киношный сериал, а человеческий мозг – крайне сложное устройство. Если воспоминания слишком тяжелы, и психика человека может их не выдержать, он мудро блокирует их, закрывает ваши мысли от вас самой. Видимо, вы до сих пор еще боитесь того, с чем вам пришлось столкнуться, вот мозг вас и бережет! Но чем крепче будут ваши нервы, тем ближе будет цель. Простите за избитую цитату!- То есть, вы хотите сказать...- Что не надо торопить события! Не давите на свое сознание, не мучайте его, заставляя пережить то, чего оно не желает! Просто живите. Отдыхайте, загорайте, купайтесь в море. Ну, а когда вы вернетесь в Швецию, я подумаю, чем еще вам можно помочь. Может быть, будут эффективными сеансы регрессивного гипноза.- Гипноза? Нет, я бы предпочла обойтись без этого.- А почему вас так пугает гипноз, фрекен Свантесон?Рената пожала плечами.- Я не хочу, чтобы меня заставляли что-то говорить в состоянии транса, когда я не могу никак себя контролировать.- Вы боитесь нечаянно выдать какую-то тайну? – Улыбнулся он. – Но ведь кроме меня вас никто не услышит.- Нет, просто мне неприятна сама мысль об этом!- Хорошо. Не волнуйтесь так. Вернетесь с отдыха – и мы все обсудим. Разумеется, без вашего согласия я не стану делать ничего!Он жестом подозвал медсестру и подал ей медицинскую карту.- Пожалуйста, отведите фрекен Свантесон в нашу лабораторию и проведите плановые тесты на внимание, память и восприятие. Вы ведь не против, фрекен? Это займет не более получаса.- Опять задачки для первоклассников? – Улыбнулась Рената.- Тем легче вам будет с ними справиться! А мне поможет проследить динамику вашего состояния.- Что ж, вам виднее. Не буду спорить. Эльза, ты подождешь меня?- Конечно, без тебя я не уйду! Кроме того... – Эльза указательным пальцем поправила съехавшие на переносицу очки. – Я бы хотела поговорить с доктором Каспаром... Если можно.- Разумеется. – Доктор указал на освободившийся стул. – Прошу, фрекен Эльза! Или мне стоило сказать ?мадемуазель Леруа?? У вас ведь французское происхождение, так?- Только со стороны отца. – Кивнула Эльза. – Моя мама шведка.- Что ж, очень хорошо. Вас что-нибудь беспокоит?Эльза терпеливо выжидала, пока за Ренатой закроется дверь.- Видите ли, доктор... У меня к вам вопрос... Может быть, он покажется вам странным.- Странные вопросы, и ответы на них – часть моей профессии.- Я хотела бы знать, допускаете ли вы... словом, можно ли симулировать потерю памяти? Я хочу сказать, сознательно и преднамеренно. Можно ли разыграть беспамятство так, чтобы поверили даже медики... вашего уровня?Эльза выговорила это на одном дыхании, словно боясь, что может не решиться начать заново, если прервется.- В самом деле, странный вопрос! Теоретически – да. Возможно.- А практически?- А практически – кого фрекен имеет в виду?Эльза опустила голову и. слегка покраснев, призналась:- Ренату. - Так! – Улыбнулся доктор. – Стало быть, вы не верите, что ваша подруга больна? По-вашему, все это время она просто притворялась?- Нет! Я совсем не то хотела сказать! – Затрясла головой Эльза. – Я хотела сказать... Мне кажется... Мне иногда кажется, что она говорит далеко не все, что думает. Понимаете?- Постараюсь понять. - За все время... Я хочу сказать, за эти последние годы, Ренни очень сильно переменилась, доктор. А поскольку у нее всегда была в некоторой степени... тайная жизнь, я и подумала... Что она давно что-то вспомнила. А возможно – даже все. Но, по каким-то причинам не хочет это озвучивать. Ей выгодно, чтобы мы считали, будто она ничего не помнит.- Не представляю, в чем тут может быть выгода.- Я тоже пока не знаю. Но если я права, это многое объясняет.- Что, например?- Например, почему она до сих пор кричит во сне. И повторяет какие-то необычные имена, а поутру клянется, что никогда их не слышала. И почему она так категорически не желает подвергаться гипнозу.Каспар предупредительно молчал. Эльза растерянно улыбалась.- Наверное, сейчас вы подумали, что я плохо отношусь к Ренни, если не совсем доверяю ей? Уверяю вас, я люблю ее, как лучшую подругу и очень ей сочувствую. Но при этом я не люблю чего-то не понимать. Он медленно кивнул, в знак того, что понимает ее чувства.- Я не понимаю, почему она стала совершенно другой. Изменились интересы, привычки, склонности. Изменилось все! Она поступает совершенно не так, как мы привыкли от нее ожидать. И, если это не игра, которую она ведет непонятно зачем, то мне хочется предположить, что...- Что предположить?- Нет, доктор! – Опомнилась Эльза. – Этого я, пожалуй, не скажу. А то вы моментально решите, что мне пора становиться вашей пациенткой.- А может, я и не был бы против получить законный и разумный предлог больше общаться с такой хорошенькой и дотошной девушкой? Эльза, я пошутил! Не смотрите так! Думаете, врачи не люди, и чувство юмора нам незнакомо?- Нет, не думаю... Я...- Тогда скажите, не как врачу, а как знакомому, хорошему знакомому – Что вы предположили?- Не все время, но иногда... Я понимаю, что это звучит чудовищно, но иногда мне кажется, что это вообще не Рената, а какая-то посторонняя девушка, похожая на нее лишь внешне!- Ну, это навряд ли возможно! Вы и ваш друг Оскар знаете фрекен Свантесон с детства. Так?- Оскар почти с младенчества, а я их обоих знаю лет с одиннадцати, по стольку примерно нам всем было, когда моего отца назначили директором этого детского дома. Оскар и Ренни оба не знают своих родителей, их отдали туда еще грудными. Может быть, поэтому мне было всегда немного неудобно перед ними, за то, что у меня есть семья... Это глупо, я понимаю.- И вы сразу же подружились?- Как не странно. С Оскаром вообще любой поладить может, я думаю. Он простой, веселый и добродушный парень, и всегда таким был. У Ренаты вот характер сложноватый... Но я привыкла, когда изучила ее. - Вот именно, изучили. Неужели, вы так мало верите себе, что думаете, что можете принять за нее другого человека?- Наверное, мало, доктор... Ведь когда Ренни нашли, Оскар узнал ее сразу, а я сомневалась! Так сомневалась, что настояла на экспертизе ДНК.- В самом деле? Я об этом не знал. Ну, и что же показал ваш анализ?- Самое подробное исследование в заслуживающей доверия лаборатории дало однозначные выводы... Это, действительно, она. Да я и сама стала так думать, как только сняли первые повязки. Она же вся была в бинтах, доктор! Руки в ожогах, ноги в ожогах, плечи... Волос не было вовсе, вся кожа под ними содрана... Первые пряди стали появятся только через год! Как можно было ее узнать, скажите?! Кроме того, она долго была без сознания, а когда очнулась, не сумела даже сказать, как ее зовут. Только выкрикивала бессвязные слова и фразы на иностранных языках... По- английски, по-русски, по-грузински даже, Но по-шведски – никогда!- Это, как раз, объяснимо. Если человек владеет несколькими языками, от стресса он начинает говорить на них, как бы забывая родной, чтобы вместе с ним отринуть тяжелое и страшное прошлое. Это стрессовая реакция, не раз описанная в специальной литературе. Но речь не об этом. Если экспертиза все подтвердила...- Я понимаю. Но что-то по-прежнему не даем мне покоя! Доктор...Вы ведь не думаете, что я сумасшедшая?- Отнюдь. Сумасшедшие, как правило, зациклены на себе и порождениях собственного сознания, вы же откровенно переживаете за подругу. Но, мне кажется, я сумею вас успокоить. Все, что вы говорите – другой характер, незнакомое поведение... Все это вполне в рамках допустимой постстрессовой реакции. Я говорил вашей подруге, и повторю вам: Стресс может оказать большее влияние на психику, чем она способна выдержать. И, когда возможности организма превышены, ему не остается ничего другого, как вырабатывать механизмы защиты. Пусть даже со стороны это и выглядит странно и неестественно.- Возможно... – Задумчиво проговорила Эльза. – Возможно, вы правы. Другого объяснения, действительно, нет.- Уверяю вас, фрекен Свантесон не симулянтка и не актриса. Она действительно не помнит своих снов. Это тоже защита организма от состояния страха.- Спасибо! – Улыбнулась Эльза. – Пожалуй, вы меня убедили.Каспар посмотрел на часы.- Знаете что, Эльза? Время у нас еще есть. Не расскажете ли вы мне подробнее, что случилось с вашей подругой и вами четыре года назад? Зная, в чем дело, я смогу сделать и более точные выводы.- Но... разве вы и так не в курсе?- Разумеется, грузинские коллеги предоставили мне кое-какую информацию. Да и газеты я, конечно же, читал. Это же была такая сенсация для нашего тихого государства: шведская журналистка в плену у террористов. Ее побег и чудесное спасение обсуждали все СМИ без исключения и, пожалуй, вашей подруге повезло, что у нее диагностировали амнезию... Иначе бы ее просто замучили интервью и приглашениями на ток-шоу.- Что ж, возможно, ей бы это понравилось! – Рассмеялась Эльза. – Рената, та, какой я ее знала раньше, всегда жаждала успеха и славы. Соревноваться и побеждать – вот была ее стихия. Подниматься на высоты, недосягаемые для других репортеров. Если вам интересно, я попробую рассказать.- Пожалуйста!- Не знаю только, с чего бы начать?- Думаю, с того, что побудило вас троих отправиться в зону военно-террористического конфликта, где ваши жизни подвергались немалой опасности? Неужели, ваш работодатель потребовал этого?- Да нет же! Наш журнал, в котором мы все работаем, – общественно-политический. Не криминальный! И посвящен он жизни в Швеции, а не международной обстановке. Но надо знать Ренату! Ее не устраивает писать о собачьих выставках и драках между рыночными торговцами, о, нет! Ее всегда влекло туда, где опасность. Она хотела бы первой спускаться в жерла вулканов, только чтобы назавтра ее имя было на устах у всех газетчиков! Она еще в школе привыкла быть первой. Первой красавицей, первой ученицей, первой спортсменкой. Она играла в шахматы, учила разом шесть иностранных языков, бегала стометровку, плавала, стреляла в тире, занималась баскетболом и биатлоном. Словом, проще перечислить, чем она не занималась!- Скажите пожалуйста! – Покачал головой Каспар. – Честно говоря, никогда не подумал бы. Мне казалось: такие люди, как фрекен Свантесон, не особенно честолюбивы. Их интересы лежат... как бы это сказать?... В других сферах. Ну, музыка, чтение, искусство.- Нет, это было не про нее. Сколько я ее знала – всегда удивлялась ее прагматичности, жесткости. И умению использовать окружающих в своих интересах. Взять, хотя бы, Оскара. Он же всю жизнь за ней хвостиком бегал. Если Ренни даст понести свою сумку после уроков, или согласится съесть с нами мороженое – это же праздник на весь день! Он сделал бы все, о чем бы она не попросила....а ей, как будто, было все равно. Если бы вы знали, сколько раз она смеялась над ним, презирала! Знаете, как мы с ребятами ее прозвали в детстве? ?Снежная королева?. И поверьте, ей очень подходило это имя. - Поразительно! У меня действительно, ощущение, что речь о совершенно другом человеке.- Вот именно. И, став журналисткой, она отточила эту свою закрытость, свой кокон, до филигранности. Мы не знали, как она пишет, где берет информацию для своих, и впрямь превосходных статей. У нее была своя жизнь, звонки по телефону, встречи с таинственными информаторами. Я даже понять не могу, зачем ей тогда понадобился Оскар... Ведь во все свои командировки она всегда ездила одна, и даже гер Густав, наш начальник, не знал, где она. Просто все прощал ей за великолепные репортажи! Но она позвала, а Оскар поехал! Не задумываясь, бросился в пламя разрастающегося вооруженного конфликта . Он и в костер бы прыгнул, если бы Ренни его попросила! Вы только не подумайте, что я ревную! Мне Оскар как брат, я его маленьким мальчиком знала. Он слишком близкий, чтобы я могла влюбиться в него. Понимаете? Просто было обидно за него. И жаль смотреть, как он мучается... Рассказ, видимо, вошел в волнующую Эльзу фазу. Даже пальцы, стиснутые на груди, побелели от напряжения.- Когда я приехала в Грузию... Это была не совсем даже Грузия – граница с Кавказом. Горы, туман… Все другое совершенно, не такое, как у нас в Стокгольме. И бородатые угрюмые люди... На улицах стреляют. И военные, и бандиты – в одинаковом камуфляже, небритые, запыленные... Я не знала, как их отличать. Нас полицейские учили: никуда не выходить без охраны! Кто знает, где какая банда? Националисты, исламисты, браконьеры... Все смешалось, все повсюду.... Оскар все дни, как безумный, смотрит в одну точку на стене. Не ест, не пьет, не говорит ни с кем! Спит не больше часа в сутки, и во сне зовет: ?Рената, Рената!?. Я думала, с ума там сойду!- Вашу подругу похитили сразу, по приезде?- Нет, мы же приехали порознь. Я вначале в Швеции осталась, новостей ждать. Только когда из их посольства нам позвонили, сказать, что Ренни пропала, я решила, что должна ехать туда. Должна помочь Оскару.- Он рассказывал вам, как это случилось?- Он ничего не мог рассказать! – Возразила Эльза. – Вся его глупая, неразделенная любовь вышла наружу. Он не мог рассказывать, не мог думать... Только фантастические планы по ее спасению строить мог. А все вокруг твердили, что она погибла, и что нам лучше уехать оттуда как можно скорее! - Вам так тяжело вспоминать это? У вас даже голос, как струна, фрекен. Если все так трагично, давайте, прекратим разговор.- Нет! Может, наоборот, мне нужно высказаться! Вы только пообещайте, что не будете меня осуждать.- Вас, Эльза? За что?! Вы все делали правильно, обдуманно. Если бы паниковали, как ваш друг, это только повредило бы делу. Ладно, теперь вы уже знаете, что все закончилось хорошо. Просто перечисляйте события, как будто вы пересказываете фильм, который давно посмотрели.- Это еще вопрос, кончилось ли! Ну, ладно…Эльза перевела дух и приготовилась продолжать.- Рената пропала на следующее утро, после того, как они приехали. День побродили там, с военными, им даже минные поля какие-то показывали. Под вечер в гостиницу заселили, и предупредили: за ворота ни на шаг! Ренни была недовольна, и не скрывала этого. Она привыкла к свободе и была уверена, что с ней никогда ничего не случится! Вечером они с Оскаром пили кофе в номере... И он внезапно заснул. Не помнит, как отключился. Проспал до утра. Даже до полудня почти. Он потом говорил – вкус кофе ему странным показался. Просил сотрудников гостиницы проверить на связь с террористами. Мол, его специально усыпили, чтобы Ренату выкрасть. Чушь, конечно. Думаю, он так крепко заснул потому, что устал и перенервничал. Встал – ее нет. На холодильнике – записка под магнитом. Мол, пошла работать, надо кое с кем встретиться, к обеду вернусь, и все. Несколько слов. Что у нее там знакомые были – я знала еще до их отъезда. Слышала, как она по телефону по-грузински разговаривала. Собеседника называла то ли ?Ахмад?, то ли ?Рахмат?. Может, с ним и встречаться ходила, не знаю. Ничего с собой не взяла, только фотоаппарат.К обеду не вернулась, к ужину тоже. Он до утра промучился – боялся в полицию заявлять: вдруг она вернется, и ей это не понравится! Потом ругал себя, конечно... Если бы сразу заявить – больше шансов быстро найти ее было бы...- Она не пришла?Эльза печально покачала головой.- Утром в номере Оскара зазвонил телефон. Хриплый голос на ужасном английском сказал, дословно: ?Свою красавицу не ищи: ее в этом мире больше нет. Она влезла туда, куда не надо было, и за это ей пришлось заплатить высокую цену. Не хочешь, чтобы с тобой то же самое случилось – уезжай немедленно!?. И еще сказал, что, если Оскар не верит в смерть своей подруги – пусть поедет на вокзал, в камеры хранения. Там, в одной из ячеек, его ждет сюрприз. Ячейку мы потом в присутствии полиции вскрывали. Там лежал фотоаппарат Ренаты. То есть, то, что от него осталось – разбили вдребезги. Карты памяти, конечно, нет. Еще там был кулончик-талисман, который Ренни никогда не снимала... и, самое ужасное – ее кожаная куртка. Спереди, на груди, отверстия , как от пулевых ранений и пятна крови... Засохщие уже. Эксперты подтвердили – ее кровь. Немного, но, если стреляли в упор в сердце, ее и не могло быть больше.После этого никто уже не верил, что она жива. Только Оскар. И еще я. Потому, что в глубине души я знала, что она из любой ситуации выберется... Она такая была! А Оскар просто говорил, что связан с ней как будто невидимой ниточкой, и если бы ее в живых не было, он бы чувствовал это. Какое там уезжать – он все горы готов был перевернуть! Твердил, что Ренни жива, что все это инсценировка – подбросили ее вещи, чтобы мы ее искали. А ее держат где-то в плену, может быть, мучают и бьют! Я, как могла, пыталась его успокоить. Говорила: ее ищут. На каждом пограничном столбе расклеены фотографии. Военные и полиция делают все, что нужно. Они профессионалы, они знают эти места. Не нужно самодеятельности, не надо создавать им лишних проблем! Мы же иностранцы, они за нас отвечают!Каспару вдруг захотелось дотронуться до руки этой маленькой, стойкой девушки. Ему отчетливо представились серые облака над чужими, жестокими горами… Пронзительное южное солнце. И безутешный журналист, сидящий в гостиничном номере и задыхающийся от собственного бессилия.- Вы вели себя очень мужественно, Эльза.- Какое там! Просто из номера ему выходить лишний раз не давала, чтоб не натворил дел… Я бы так долго его не удержала... Но через неделю нам сообщили, что пограничники нашли в горах девушку, которая может оказаться той, которую мы ищем!Мы туда кинулись... маленькая больница где-то в поселке. Помню, дождь шел накануне, дороги развезло. Мы еле-еле добрались туда. Смотрим – она и не она! Волос не видно под бинтами. Лицо худое, сморщилось, как у старушки. Сказали – это от обезвоживания и переохлаждения, она же по горам одна блуждала неизвестно сколько времени. Одежда была на ней чужая, мужская явно – рубашка, джинсы, кроссовки на три размера больше ее ноги. Мы не знали: зачем она переоделась в это? Или кто-то ее переодел? Кто перевязал ее голову – полиция сказала, что бинты наложены не профессионалом, не врачом. У нее ожоги были на всю волосистую часть головы... Ни сантиметра здоровой кожи. Она без сознания от боли стонала... А Оскар сидел рядом и держал ее руки в своих. Так – несколько суток. Была надежда: проснется – объяснит все. Но, когда она проснулась наконец... Она только плакала. И повторяла слова, типа: ?взрыв?, ?пожар?, ?убийство?. Снова и снова, на разных языках. А больше – ничего. Никого не узнавала, и нас не узнала. Врачи говорили – контузия, должно пройти со временем. Скорее всего, в самом деле стала свидетелем какого-то взрыва, пожара. Может, благодаря ему, смогла сбежать оттуда, где ее держали. У нее были жуткие головные боли – она плакала от них. За виски держалась, и билась в судорогах. Невозможно было смотреть! Во сне кричала. Был период – все время пыталась сбежать, испуганная была. Врачам приходилось привязывать ее к кровати. Твердила, что кто-то ищет ее и хочет убить. Просила ее спрятать... Нет, не могу рассказывать!- А вы уже рассказали более чем достаточно. – Кивнул доктор. – Мне, во всяком случае, ее состояние стало гораздо яснее. А ваши подозрения, Эльза... теперь, надеюсь, вы сами видите, насколько они смешны и беспочвенными. Пережив такое, человек физически не может остаться прежним. Что же странного, что она изменилась!- Да, я это понимаю.... Теперь понимаю, а тогда... Тогда настояла на экспертизе ДНК. Я хотела убедиться, что глаза нас с Оскаром не обманывают. И, пока не пришел результат с подтверждением, я к ней в палату не заходила... Смотрела только через стекло. Понимаю, это звучит странно, но я ужасно боялась разочарования!Потом все решилось, через два месяца мы смогли увезти ее в Швецию. Она была как ребенок – всему учи заново, но физически шла на поправку быстро. На голове появилась розовая кожа, потом стали расти волосы, и... новый шок.Эльза расстегнула лежащую на коленях сумочку и протянула собеседнику бумажный квадратик.- Доктор, я никогда еще не показывала вам прежних фотографий Ренни. Посмотрите сейчас! Это мы с ней и Оскаром в день получения дипломов журналиста. Вам ничего не кажется странным?- Волосы? Вы имеете в виду их цвет?- Именно. Рената Свантесон – натуральная брюнетка. Со светлой кожей и голубыми глазами, что вообще-то довольно редкое сочетание. Она гордилась этим, и волосы никогда не красила и не осветляла. Но пряди, которые начали расти у нее после этого были пшеничного оттенка. Почти белые!- Да, это странно. Но врачи как-то это объяснили?- Они сказали, что волосы иногда меняют цвет, если их уничтожить и вырастить заново. Они могут стать светлее на несколько тонов, и это не такая уж редкость. Но чтобы так радикально менялся цвет – это, сказали они, редчайший случай. Но, в принципе, объяснимый. А я вот до сих пор к ней, как к блондинке, привыкнуть не могу. Для меня это нонсенс.- Интересно... - Протянул Каспар. – Интересно, какой цвет волос был у ее родителей?- Кто же может это знать? – Эльза пожала плечами. – Ее мать оставила ее в приюте, новорожденную. Написала отказ от ребенка. Кто отец – тем более, не известно.- И мать ни разу не объявлялась? Для нашей страны это редкость!- Всякое бывает. Иначе и детские дома не нужны были бы, и приемные семьи. Впрочем, я вспоминаю, что Ренате иногда приходили подарки. На день рождения, или на Рождество. Мой отец ей передавал их и говорил, что они от родственников. Но к ней никто никогда не приезжал.- А самим разыскать их как-то возможно? Их имена есть в каких-нибудь документах?- Возможно. Если порыться в папиных архивах... Он, понимаете ли, очень любил своих воспитанников и на каждого хранил подробное личное дело.- Я бы хотел, чтобы вы попробовали найти ее мать. – Задумчиво сказал Каспар.Эльза вздрогнула от неожиданности.- Простите, доктор, но зачем? Рената ее сама не искала, когда выросла. Говорила, что не хочет ничего знать о женщине, которая способна бросить собственного ребенка. И, по-моему, это правильно!- Подождите, Эльза, послушайте. Все это так. Но мы с вами сейчас должны думать о здоровье вашей подруги. Нормализации ее психологического состояния. Встреча с близким человеком, с матерью, могла бы оказать нам в этом просто неоценимую помощь.- Вы серьезно? Она же ее знать не знает! Мы с Оскаром в сто раз больше родные Ренни, чем она! Да и захочет ли эта женщина встречи с Ренни? И жива ли она вообще?- Я понимаю, сложностей много. Но настоятельно рекомендую вам: хотя бы, попытайтесь.Эльза не успела ответить. Дверь кабинета приоткрылась, и они услышали звонкий веселый голос:- Ну, что, доктор Каспар, мы может, наконец, уйти? У вас очень интересно, но у нас с Эльзой куча дел, а тестов я вам сделала на целый курс средней школы!- Замечательно, фрекен Свантесон! Выходит, мне будет, чем заняться, пока вы будете отдыхать на море! – Весело резюмировал врач, вставая с места. – Что ж! Не смею вас больше задерживать. Приятного отдыха. Главное, старайтесь не нервничать по пустякам, хорошо?- Ладно, постараюсь! – Рената сияла улыбкой.- Очень меня этим обяжете. И вам всего доброго, фрекен! Он пожал руку Эльзы и незаметно шепнул ей:- Подумайте над моими словами.Эльза так же незаметно кивнула.