Глава 4 Изменённое состояние сознания (1/1)

На этот раз я уже в полном безразличии ко всему открыла глаза. Встретил меня родной, домашний потолок. Даже не уверена, что рада его видеть, к сожалению. Всё болело: и тело, и душа. Уже лёжа на своей кровати я и так понимала, что ничего хорошего в зеркале не увижу. Но тем не менее, было по большей части всё равно, потому что мне просто очень хотелось закрыть глаза и больше никогда не открывать. Всё идёт крахом. Я подверглась насилию, но… на этот раз я не смогла это предотвратить… Как бы тяжело не было, пришлось признать, что моя темная личность была права… без неё я не смогу остаться целой и невредимой…Внезапно над моими глазами туда-сюда прошлась ладонь, фокусируя мой взгляд. И это была та самая невероятно красивая ладонь, которая принадлежит только одному человеку в этом мире. Повернув глазницы в его сторону, я всё же увидела луч солнца в этой комнате.—?Хорошо меня видишь? —?бархатный голос внушал мгновенное успокоение.—?Да… —?не сводя с него взгляда, я осторожно поднялась и села. С меня начало сползать одеяло, под которым опять ничего не было, но я даже не нашла сил, чтобы его удержать. Было так всё равно, просто хотелось смотреть на Фина и излечиваться душевно.Но он сам подтянул его обратно, случайно коснувшись холодными пальцами моих плеч.—?Почему ты не стала отпираться? —?он упёрся локтями в свои колени, нагнувшись немного ниже и приложив пальцы к губам.—?Не знаю… не стала…—?Ты всё знаешь, просто не говоришь мне.—?Решила… преподать себе урок… видимо… —?да, моя личность определённо дала понять, почему я беспомощна.—?И как? Усвоила?—?Определённо… —?плечи болели, говорить было трудно, так как сводило щёки.Вытянув руку из-под одеяла, я увидела, что кисть была осторожно перевязанна. Но вместе с тем и, уже посиневшие, синяки были замазаны какой-то мазью. И я поняла, что Финляндия Скандинавский снова видел меня голой… Ох, та за шо мне это?..—?Пришлось.—?Хватить читать мои мысли,?— немного нахмурившись, я легла обратно на подушку, потирая больное запястье.—?По тебе просто видно, о чём думаешь. Но мне пришлось тебя раздеть, чтобы обработать раны.—?Это всё ты сделал?—?Медсестра явно не сделала бы лучше.Наши взгляды снова сплелись. Смотря в его невероятные глаза, я снова почувствовала в своём теле жизнь. И я наконец слышала своё мелко клокочущее сердце.—?Дай руку… —?я протянула к нему ослабшую ладошку, которая кое-где была в царапинах.—?Зачем?—?Полечи меня ещё… —?он взял мою руку в свою ладошку и по моему телу потянулось тепло.Это было без чувств, без эмоций, без определённого посыла, просто необходимость, которую он удовлетворял специально для меня. И от этого факта мне уже было безгранично хорошо, не смотря на тяжёлые веки и щёки. Я и сама не пыталась сделать из этого какой-то романтический момент, пыталась без задней мысли прочувствовать каждую мышцу его сухой и приятной ладони.И разговоров мне не нужно было. Ничего лишнего, только его присутствие, только его прикосновение. Расслабленно выдохнув, я будто заново нашла силы говорить.—?Это было из-за тебя.—?Турция? —?такой догадливый.—?Да… ревнует тебя ко мне… —?признаю, что понимаю ее. Как вспомню, что финн с кем-то другим отдавался страсти, у самой невольно сжимаются кулаки. Да, он не мой, но мне уже на подсознательном уровне хочется, чтобы был.—?Хм,?— он задумчиво поднял мою ладошку выше, приложив костяшки к своим губам. Вот здесь у меня опять дрогнуло всё.Он, очевидно, был в своих мыслях и не хотел отвечать. Но я понимала, что он меня защищать не будет. Да, теперь я это ясно понимала: не будет. Она ему уже никто, я ему никто?— он предмет раздора, но сам ни в чем не виноват. Эти проблемы между мной и Турцией, а значит, что не придется полагаться на помощь извне. Хотя на самом деле во мне было дикое желание, чтобы он что-то сказал…—?Спасибо, за то, что помог,?— всё-таки он заслужил этой благодарности.—?Не за что. Будь с ней осторожна, она может и не в последний раз такое выкинуть.—?Буду помнить… —?чуть сжав его руку, я осторожно села, придерживая одеяло у груди.—?Хорошо же она тебя. Как только не отбила что-то,?— он взял с тумбочки мазь и повернул моё лицо к себе за подбородок.Плавными движениями холодных кончиков пальцев, он осторожно размазывал не менее холодную мазь по моему лицу. Пытался не сделать мне больно. Так мило, что я чуть улыбнулась сама себе. Но затем он молча опустился к ключицам. Вытянув немного шею, я все пыталась прочувствовать каждую клеточку, которой он касался. Поджав разбитые губы, я всё смотрела в сторону, понемногу краснея.—?Кто меня ещё видел?.. —?осознавая, что мой вид не самый приятный сейчас, спросила я в надежде, что никто не видел меня такой, кроме Фина.—?Пара девочек в вашей уборной, учитель, Швеция и я,?— сев позади меня, он убрал со спины мои волосы и там так же, хоть и на болевых точках, но я чувствовала его мягкие прикосновения.—?Они знают кто..? —?хоть это и был внешний холод, внутри меня был пожар.—?Все знают, но молчат,?— затем его рука опустилась к талии, где так же не без следа насилия.Ох… моя чувствительность поднялась до небес. Пока финн не видел, я закусила разбитую губу, подавляя желание прижаться к нему, своему целителю. По венам кровь бежала быстрее, краснота залила не только лицо, но и плечи. Хоть в этом не было абсолютно ничего интимного, я всё равно чувствовала наслаждение. Так приятно чувствовать на себе… заботу? Это ведь она? Или всё равно просто помощь?—?Разрешишь похозяйничать на кухне? —?закрывая тюбик, он встал с кровати и подошёл к двери, зная, что я не буду запрещать, но чисто для формальности ответила:—?Конечно.Пока его силуэт затерялся в коридоре, я осторожно встала с кровати и посмотрела в зеркало. Разбитые лоб, губа, скула, посиневшая щека и ключицы, мелкие синяки по рукам и ногам, мелкие царапины по предплечью. Турция выразила на мне весь свой гнев.—?Видишь, до чего довела твоя сопливость?—?Вижу…—?Этого всего не было бы, если бы ты меня послушала.—?Понимаю…—?Есть ещё какие-нибудь оправдания?—?Ну…—?Ну?!—?Фин…—?Ты меня слышишь? Дорогая, его внимания можно добиться не только таким жалким способом. Или ещё не дошло?—?Эст…—?Что ?Эст??! Что ?Эст??! Переболело уже всё?! Или как?! Хочешь терпеть тёмные от этой стервы?!—?Я…—?Хочешь. Ради того, чтобы дорогой Финик побыл у тебя дома! Что может быть глупее?!—?Я не…—?Заткнись. Я уже не могу придумать, как до тебя наконец достучаться. Тебя реально должны изнасиловать, или увезти в лес и закопать, или чтобы кто-то отрубил тебе руку? Ты вот вообще не в этом мире находишься?—?Но это ведь…—?Ладно, я дождусь твоего пробуждения. Но просто помни, что без меня ты сгниёшь.Внезапно позади меня появилось отражение Фина. Я сразу укрыла руками грудную клетку и обернулась. Его взгляд сам за себя спрашивал, с кем я разговариваю. Но мне было интересно, что он слышал. Поджав губы, я сглотнула и обратно посмотрела в зеркало. На меня смотрели ответные испуганные глаза. Вернув взгляд обратно, я столкнулась с тем же вопросительным взглядом финна.—?Да так… Не обращай внимания… —?я поспешила спрятаться под одеялом, так как не выдержала под его взглядом и минуты.Край кровати прогнулся под его весом. Я уже была готова заплакать от этих тупых ситуаций.—?Сколько можно сворачиваться гусеницей? —?его спокойный голос донёсся до меня сквозь ткань одеяла.—?Сколько можно заставать меня почти полностью голой?! Фин, за что?! —?я свернулась ещё больше от обиды.—?За всё хорошее,?— его ладошка издевательски похлопала одеяло в области моего плеча.—?Действительно! —?во мне проснулась типичная злая женщина.—?Боже мой, чего тебе стесняться? —?вот же ж, просто давит на больное чисто ради забавы.—?Всего хорошего!—?Действительно.—?Почему именно ты-ы-ы?.. —?я уже почти хныкала.—?Потому что я захотел и я получил.—?Что получил? —?мой любопытный глаз всё-таки прорвался сквозь смущение.—?Всё хорошее,?— протянув руку, он схватил меня за нос.—?Э-э-э! —?хоть и было необычно его прикосновение, это всё-таки была издёвка во имя его злорадства.—?Вытаскивай свой любопытный нос, одевайся и иди на кухню,?— отпустив ни в чём не повинный нос, он встал и вышел в коридор.Обняв в романтическом порыве подушку, я оставила свой взгляд на двери и сохранила в воспоминаниях его пальцы на моём носу. Так это мне показалось мило. Но жест скорее братский, чем романтичный, но я себе могла по-всякому это интерпретировать. Посмотрев в зеркало, я увидела на себе осуждающий и презренный взгляд отображения, которое бросило в мою сторону подушку. Ну да пофиг, пять минут счастья никто мне не запретит. Даже сама себе не посмею этого сделать.Одевшись и приведя себя в относительный порядок, с моими-то посиневшими щеками, я осторожно вышла на кухню, где Господин Север по-хозяйски уселся на место отца и листал ленту в телефоне, поедая что-то, что очень вкусно пахло.—?Что это такое? —?спросила я, смотря на подобие рагу, которое аккуратно было выложено на тарелке.—?Рагу по-карельски,?— коротко ответил он, даже не отрываясь от телефона.—?Из чего?—?Из мяса.—?Ты…—?Да, умею.—?Когда успел?—?Ты долго была в отключке, а я не резиновый, хотел есть. А удержаться от комбинации удачных ингредиентов не смог.—?Мастерски,?— уважительно закивав, я села напротив, за свою тарелку.—?Знаю.Без какого-либо страха и сомнения, я начала есть. Не прогадала. Фин правда умел готовить. И это блюдо хотелось есть. Сразу вспомнился отец, который то и дело говорил, чтобы я наконец съела что-нибудь, но я ходила голодная по нескольку дней, игнорируя жажду пищи. Но этот северный маг просто без слов, делом заставил меня съесть всё.—?Я впервые за сознательную жизнь ела не через силу. Спасибо,?— как же мне всё-таки нравится его благодарить.—?Может тебе к врачу лучше сходить? —?ну да, такое нездоровые отношение к еде существенно может напрямую влиять на развитие моего организма.—?Может быть… —?нет, стоит научиться готовить пригодную еду, тогда аппетит попрёт однозначно.Собрав и помыв тарелки, я повернулась к стойке с ножами. Вытащив самый широкий, я опять посмотрела на себя в его отражении. Нет, ближайшую неделю точно не буду ходить в школу… Отец закопает за прогулы, но если не узнает, то и проблем не будет.—?Кого зарезать хочешь? —?в отражении рядом мелькнула его фигура, от чего я немного дёрнулась,?— Меня не надо.—?Тебя? За что?—?За всё хорошее.—?Действительно,?— но я всё-таки спрятала нож.—?Ничего кроме синяков не болит?—?Нет.—?Тогда я поеду домой.—?Уже?.. —?мне резко захотелось, чтобы он не уходил и я так же резко обернулась. Он был близко. Очень близко. Сердце замерло, но эта секунда длилась недолго.—?Уже,?— вышел в коридор.У меня не было причин, чтобы его задержать, так что смирилась с тем, что это длилось не так долго, так хотелось бы. Хотя так хотелось поговорить с ним ещё. Поспешно выйдя за ним, я всё же поборолась с желанием спросить его. Любопытство вот-вот должно было победить, но я всё же поджала разбитые губы и прижала левой ладошкой правый локоть, неловко обнимая себя. Он же, одевшись, обернулся и посмотрел на меня. В темноте коридора его глаза, казалось, были иллюминисцентными, светясь ярко-голубым цветом. Такие глаза обычно принадлежат безумцам. Что ж, смотря в них, мне хотелось быть ему под стать?— сумасшедшей. И мы опять смотрели друг другу в глаза, долго смотрели, застыв, будто два хищника, ожидая атаки со стороны другого. Чуть приоткрыв рот, я уже хотела нарушить эту тишину, но он мягко взял меня за руку и положил в область своего живота. Сквозь тонкую чёрную ткань я почувствовала характерную рельефность, которую мечтает потрогать каждая, кто хоть раз разговаривала с финном. Это было так неожиданно, что я от непонимания залилась краской. Он же наклонился к моему уху и прошептал ответ на мой немой вопрос, который так и не решилась задать:—?Это был не сон… —?и снова сделал это… он снова меня лизнул.Я дрогнула. На секунду мой дух выпал из тела, но я быстро вернулась, так как за Фином уже закрывалась дверь. Я осторожно взяла себя за щёки, чтобы не нарушить раны, так как просто не могла совладать с горящими щеками. Но и руки тоже горели. На правой ладошке ещё осталась капелька тепла от его тела. Какой же он всё-таки прекрасный актёр первого плана. Прямо идеальный. Но финн по-прежнему нетипичный главный герой. Он не вступается, не спасает, он помогает с последствиями. Он загадочно говорит очевидные вещи и цинично наблюдая за их усвоением. Фин знает, что он божественно красив и знает, как это применять в своих целях. На него смотришь и поражаешься. Его слушаешь и веришь всему. С такими чертами он был бы идеальным антагонистом этой постановки. Но я всё ещё не могу понять, чего же он от меня хочет. Зачем пытается наставить на нужное отношение к происходящему? Черта загадочности часто бесит, но не в его случае.От него не ожидаешь ничего негативного, но всё-таки, думая даже горячей головой, я вспомнила: ?Он не будет тебе помогать!??— поджала губы. На секунду я представила, что бы он делал, прижми меня Турция на его глазах? Он бы просто стоял и смотрел? Как и тогда, на вечеринке, ждал моих действий? Оставил бы в таком положении? Но… чёрт… Не такой он и идеальный… Он не доблестный рыцарь, ему не нужно кого-то защищать. В его глазах прям и читается: ?Каждый за себя?. Он хладнокровный принц, который не будет обращать внимания на проходящую мимо безвольную крестьянку, которой не хватит смелости заговорить с ним. Хотя со своим упорством и очарованием она могла бы всего одним диалогом стать принцессой. Даже если это сказка, в ней будет отражаться правда реальности.Но если поставить нас на место принца и крестьянки, что он от меня хочет кувидеть? Чего ожидает? Разве его роль не в том, чтобы мотивировать наконец заговорить самой? Но с другой стороны… Он всё делает правильно! Мне хочется с ним поговорить. Прямо сейчас, стоя в коридоре, в полном одиночестве и тишине. Я хочу снова услышать его голос! Я хочу снова увидеть этого беловолосого черта!Даже толком не подумав, я в мгновении оказалась на улице, без обуви, в тонкой футболке и шортах. Со всеми синяками и ссадинами на показ. Абсолютно всё равно, что подумает бабушка-соседка, как назовёт мать с детьми, мирно прогуливающиеся рядом, что скажет мальчик-подросток и насколько яростно начнут каркать встревоженные вороны. Ветер трепыхался в моих волосах, пока я, босая, бежала по дорожке, через переулок, к главной дороге. Не щадила ног, которые прорезал холод асфальта и острые неровности. Вороны в ужасе разлетелись в стороны, потому что я наконец-то правильно могу использовать длинные ноги, которые могли бы обогнать любого сверстника (за исключением финна, конечно). Выбежав на общую дорожку, которая шла вдоль проезжей части, я остановилась и с тяжёлым дыханием осмотрелась вокруг. Вот он, слева, уже подходит к своей машине.Белоснежная река его волос была раздуваема ветром, от чего он периодически убирал их рукой в сторону. Сжав руки в кулаки, я подбежала к нему из последних сил. Руки и губы уже дрожали от холода, постепенно реалибитируя сознание, которое хотело уже вернуться домой, в тёплую кровать, но с холодными стенами.Услышав звук моих шлёпающих по асфальту стоп, он обернулся, как раз вовремя, чтобы я впечаталась в него, крепко обнимая. Он даже немного пошатнулся под моим напором. Но ответного объятия я не почувствовала на себе, от чего по спине безжалостно бежал холод. Он молчал, но я знала, что у него есть вопрос.—?Я захотела, и я обняла… —?ответила его словами, потому что это правда, на которую он сам меня и сподвигнул. Я, забыв обо всех неприятностях и опасностях, выбежала в не самом лучшем виде на улицу, чтобы обнять Финляндию Скандинавского. Будь это в начале осени, я бы на такое, ни за что не решилась бы.—?Хм,?— я почувствовала по его тону, что он испытал самоудовлетворение. Да, мне хотелось его снова потешить, заставить почувствовать, что всё идёт так, как он хотел. Его ладошка легла на мою голову и он сказал,?— Здесь холодно, возвращайся домой.Я мягко отстранилась, немного раздосадована тем, что он не обнял меня в ответ. Коротко кивнув, я опустила взгляд и обняла себя за локти. Он же сел в машину и в скором времени исчез из виду среди серых улиц. Мне резко стало холодно, ссадины заболели, плечи вздрогнули и я пошла обратно. Стало неловко от своего безрассудства и я уже подумала о том, насколько это был странно… Что ж соседи скажут… Отцу же всё доложат… Что Фин на самом деле подумал о моём поступке?..Эти логические мысли сделали дыру в моей голове. Я в момент была так истощена, что до дома дошла безо всякого желания выходить на улицу когда либо. Да и вообще, не слишком ли я разговоорчива для человека, которому устроили тёмную? Действительно.Скрутившись калачиком в одеяле, я снова заплакала. Невольно решила заново выстирать подушку. Я вся в синяках, которые болят в любом положении, на моём лице ссадины, от которых могут остаться заметные шрамы, лицо от слёз ещё больше вспухнет и я стану ещё ужаснее, чем обычно. Да и кто финн вообще для меня? Просто удивительный парень, который по доброте душевной помогает мне и не считает за особенную личность. И я ничего не могу сделать, чтобы стать ей.И все мысли свелись к тому, что это всё бессмысленно. Всё хочет меня измучать, истязать, покосить, повалить, убить морально. Ничего, абсолютно ничего не происходит для улучшения моей ситуации! Я всё так же нахожусь дома, в одиночестве, в ноющем теле, будучи отвергнутой всем окружением, которое только и хочет, чтобы я исчезла.Расклад всё ещё плохой.***—?Эстония Советская! —?я подняла красные глаза на злого учителя.—?Я…—?Чего такая задумчивая? Влюбилась что-ли? —?хоть он и говорил это с крайне серьёзной миной, все остальные пустили тихий смешок.—?Не думаю… —?я снова опустила глаза вниз.—?Пф, может подумаешь всё-таки над тем, кто был во главе Советского Союза после Никиты Хрущёва?—?Леонид Брежнев,?— я отвечала без колебаний на такие вопросы, отец заставил выучить, так что знаю лучше, чем ?Отче наш?.—?Ловко,?— он вскинул брови, но я на него уже не смотрела. На меня смотрели все, я была сейчас центральной фигурой этой сцены, но это была такая жалкая роль…Вообще после всех размышлений меня накрыла какая-то депрессия. Я вконец поняла, что никому никогда не нужна была, что всем абсолютно всё равно и ждать мне нечего. Любая моя жалкая попытка сделает из меня посмешище на глазах у главных актёров. Я всё ещё второсортная актриса, совершенно не способная взять главную роль.Даже не знаю, как мне за урок поставили хорошую оценку и за что, но даже э?то никак не обрадовало меня. Я вяло плелась из класса в класс, из коридора в коридор. На лице всё ещё остались ссадины, которые туго заживали, синяки уже сошли, но царапины я старательно прятала под рубашкой.Остановилась у окна. Положила руки на подоконник и взглянула на улицу. Как же серо вокруг. Думала о том, что моя жизнь пройдет так же серо и скучно, как и эта осень. Одинокие чайки летели в сторону беспокойного моря, становясь точками в небе. И мне снова так захотелось выпрыгнуть из окна и побежать к обрыву, чтобы снова побыть ?в моменте?, чтобы снова захотеть жить. Потому что сейчас максимум моих желаний, это только выпрыгнуть из окна.Отстранившись от подоконника, я пошла дальше по коридору. Вокруг гудела оживления толпа, не обращая внимания на мою серую фигуру. Шла, смотря себе под ноги, чтобы не встретиться с кем-то взглядом, не увидеть презренный взгляд кого бы то ни было. Не сейчас. Но резко моё тело оказалось прижатым к стене. Сильное предплечье упёрлось в мою шею, грозя сломать ту самую кость, слом которой убивает человека. От внезапности я и посмотреть на своего будущего убийцу не успела, я видела только накатывающие от внезапности и непонимания слёзы.—?Вот и моя несостоявшаяся жертва… —?во всеуслышание рявкнул Швеция.—?Ты серьёзно прямо здесь хочешь завершить начатое? —?насмешливо сказала какая-то девушка из толпы.—?Нет, мне просто интересно, что она будет делать на этот раз.—?Хочешь снова получить в челюсть? —?диалог толпы со шведом напоминал людской суд над моей душой, все ждали чего-то, все хотели действий, провокаций. Опять, опять я даже очутиться не успела, как уже в центре событий.Конечно, слава о моём отказе скандинавскому принцу раздвинуть ноги была удивлением для всех и быстро разнеслась по школе. Конечно, спрашивать что-то меня лично никто не собирался. Не знаю, что всем сказал швед, но даже спустя почти месяц после моей пощёчины все до сих пор время от времени шептались.—?Это так задело твоё самолюбие? —?до меня донёсся спокойный голос хладнокровного принца.—?Хоть ты сюда не лезь, защитник слабых и безвольных,?— брат явно не обрадовался приходу старшего.—?Слабые и безвольные сами выбрали такую роль, я им не служу охранником,?— кольнуло что-то в голове. Такие точные слова это были, что даже осознать их очевидность было не таким резким процессом.—?Не мешай лучше.—?Слушай, давай лучше я,?— финн подошёл и положил ладонь на локоть брата, предплечье которого всё так же урезало доставку кислорода к моим лёгким.—?Ты-то что можешь лучше сделать? —?швед явно был зол вмешательством старшего.—?Преподать урок.—?Сам справлюсь.—?Ты ее сейчас задушишь и она больше никаких уроков от тебя не услышит,?— он говорил неспеша, будто не особо и хотел останавливать брата.Но мне так ударило в голову новое ?ОН ПЫТАЕТСЯ МНЕ ПОМОЧЬ?! ОН ПЫТАЕТСЯ МЕНЯ СПАСТИ?! ОН ХОЧЕТ ЗАСТАВИТЬ БРАТА ОТПУСТИТЬ МЕНЯ?!?, что я подумала уже о том, что всё-таки на краю моего отчаяния меня уже решили наконец внезапно спасти. Это тот самый переломный момент, когда за меня вступились, когда мне попытались сохранить жизнь. О Боже, неужели я этого дождалась?..Рука шведа тем временем ослабла и резко отпустила меня. Немного колыхнувшись, я всё-таки вдохнула воздуха и посмотрела на своего спасителя, который отвёл брата немного дальше. Швед смотрел на меня, словно на упущенную добычу, жадно и с читаемым желанием на глаза у всех просто снять с меня голову. Фин же развернулся и спокойно посмотрел на меня. Затем тихо сказал, что не все и смогли разобрать его слова, кроме меня:—?Всё же так хорошо начиналось.—?Ч-что?.. —?его пальцы вцепились в мою шею, заново прижимая к стене, но он это сделал не так как швед, более… осторожно? Швед был на грани, чтобы задушить меня, Фин же грубо прижал, но не душил.—?Последний раз попытаюсь достучаться. Выражусь цитатой, которая подходит раскладу, в котором мы видим этот мир,?— он наклонился к моему уху и тихо прошептал цитату Оскара Уайлда,?— Будь собой, остальные роли заняты,?— и снова… снова это сделал… на глазах у всех…Я мелко дрогнула и, не прилагая особого труда, оттолкнула его руку от своей шеи и рванулась прочь. Прорвавшись сквозь толпу, я бросилась прочь от всех, всех-всех, кто это видел, от того, кто это начал и от того, кто перевернул моё сознание. Ну вот почему опять всё пошло не так, как должно было?! Почему я сейчас убегаю от человека, который при всех спас меня, а затем сам стал нападающим?! Почему всё это так не вяжется с моей ролью?! Неужели я совсем бездарная?!Забежав в уборную, я опёрлась вспотевшими ладошками о край раковины и попыталась отдышаться. С каждым вдохом и выдохом я была всё ближе к тому, чтобы потерять сознание, но я упорно не падала, потому что знала, что ни к чему хорошему мой очередной обморок не приведёт — даже если это будет встреча с финном, я обязана буду пережить что-то плохое. Почему в каждой сцене я выступаю только в роли слабой жертвы?!Я вдруг будто очнулась. Перед глазами на секунду поплыла картинка, но затем резко стала на место. Я подняла взгляд на зеркало впереди.— Но ведь я себя так и описала... — отражение не было чужим, не было другим, это была я, — Сама ведь сказала, что тихая, что неприметная, серая, скучная, бездарная... — выпрямив немного плечи, я снова опустила взгляд, крепко жмурясь.Я ведь, на самом деле, сама вначале рассказала об этом. Я сформировала из себя то, кем посчитала, не потому что так пришлось сделать, а потому что я захотела. Я захотела такой быть. И я такой стала. Да я ведь актриса, я могу быть кем угодно! Не только типичной мышью из фильмов, но и главной героиней! Ими не рождаются, ими становятся. И я тоже могу ей стать. ?Стоит только захотеть? — ты прав, финн, ты чертовски прав. Открыв глаза, я посмотрела на себя исподлобья. Маска вмомент была сброшена. Вот она — я. Я ни плохая, ни хорошая — это другие решают для себя — я — это я. С расслабленным взглядом, вспыльчивая, слегка агрессивная. Но это ведь далеко не всё, кем я являюсь. Мне стоит так много о себе узнать, узнать об этом состоянии, из которого я могу превратиться в кого-угодно. Об этом состоянии лёгкости и свободы, когда не скован каким-то образом. Мои плечи моментально расправились, подбородок поднялся выше, пропала дрожь в коленках и локтях, дыхание выровнялось, стало плевать на ссадины, будто их и нет. Фин, дорогуша моя милая, я ведь должна дать тебе ответ. Я ведь могу это сделать, легко. Никто мне не помешает, я не позволю.Не пожелав прикасаться к этой двери руками, я открыла её с ноги. С громким хлопком она отворилась и я без заминок повернула в сторону, где в недавнем времени меня чуть не придушили. Я громким шагом шла по коридору, выискивая хищным взглядом Финляндию. Толпа разошлась, все уже посмотрели на шоу и продолжили заниматься своими делами. Я же, в злости от того, что не могу найти финна, обернулась и взяла за воротник какого-то пацана, который случайно попал под мою кипящую руку. — Где Финляндия? — зло прошептала я сквозь зубы.— Т-там... — в испуге он дёрганно указал за угол.Резко отпустив его, я, отбивая чёткие шаги балетками, завернула за угол. Он стоял там, опираясь о спиной о стену, тихо разговаривая в негустой компании. Я без заминок и колебаний прошла мимо шведа, со всей холодностью и резкостью прикоснулась к шее финна. Наклонила к себе и прошептала на ухо: — Если решил сыграть со мной, то будь готов к поражению, — и я это сделала, лизнула завиток его холодного уха. В его манере, в его правилах. Я сделала этот раунд.Немного отстранилась, посмотрела ему в глаза, блеснула усмешкой уголка рта и, махнув складками юбки, зашагала прочь, широко распрямив плечи. Не так важно, как отреагировали все остальные, важно, что я видела в его глазах что-то. Я плохо поняла что: то ли удовлетворение, то ли предвкушение. А может, и то и другое. В любом случае — я его сделаю. Он хочет увидеть что-то новое? Он увидит, только я не буду делать это за просто так. У всего есть своя цена, дорогой Фини, и за игру со мной ты будешь платить сполна.***Прийдя домой, я вдруг почувствовала, что сделала что-то непоправимое. Мои коленки мелко подрагивали, пока я снимала чулки. Я все прошептывала сухими губами снова и снова то, что сказала Финляндии Скандинавскому. Посмотрев в зеркало, я увидела, как моё отражение вот-вот заплачет. — Что ж это будет, Боже мой... — тихо сказало оно. — Безудержное веселье и полный успех, — спокойно ответила я ему, снимая рубашку. — Турчанка меня забьёт до смерти, если узнает. А она узнает, — отражение сопливой барышни меня уже злило. — Зай, подбери сопли и успокойся. Я всё сделаю, как надо. Чтобы эта шалава смела меня ещё трогать? Да и ты ещё готова отдать ей красавчика Фина, которому уже девственность свою продала? — разговаривая с отражением, я всё больше понимала, почему настоящая я так злилась, — Это так низко и недостойно, дорогуш. По-моему, ты должна меня поблагодарить за то, что я наконец ответила Фину. — Тебя? Благодарить? — А что? Лучше было бы, если бы швед задушил тебя при всех? — Нет, но финн... — ЗАТКНИСЬ! — воздуха от возмущения стало мало, — Он дал тебе, дуре, урок. Я есть ты. Настоящая ты. И я смогу расхлебать всю ту кашу, которую ты заварила за все годы. И турчанка будет самым безобидным игроком. — Что ж отец скажет... выгонит из дома...— Кстати да, интересно узнать, не плевать ли ему на меня. — Не смей так говорить! Он изо всех сил старался вырастить из меня человека. Он не заслужил твоего грубого отношения. — Сейчас узнаем, на чьей стороне прада. Взяв телефон, я в смелости и без колебаний нашла нужный номер с подписью ?Отец?. И через пару коротких движений, я уже слышала протяжные гудки. Поджала губы, потому что он мог и не взять. Ладошки немного вспотели?— я редко звонила отцу без видимых на то причин. Да и всё же краем своей души я надеялась, что он всё же не забыл обо мне и захочет меня услышать. И когда я уже решила, что лучше не маяться фигнёй и пойти завалиться спать, как трубку подняли.—?Алло, отец, привет,?— немного нервно теребя футболку на себе, я пыталась говорить более спокойно.—?Чего тебе? —?грозный тяжёлый голос звучал явно недовольно.—?Ну…—?Не мямли, говори быстрее.—?Я хотела поговорить.—?Я занят, у меня нет времени на пустые разговоры,?— я проглотила обиду, поджав губы заново, но затем собралась с мыслями и поспешно добавила.—?Это не пустой разговор, я хочу тебе рассказать кое-что важное…—?Что ты уже натворила? —?даже договорить толком он не давал.—?Я ничего, но…—?Всё, я понял. Я же сказал, без причины не звонить.—?Так у меня есть причина!—?Какая?—?Я хочу поговорить с моим отцом!—?Приеду домой?— поговорим, а сейчас мне не до разговоров. Пока,?— и всё, на этом моменте он бросил трубку.—?Вот так ты со мной… —?я смотрела на фотографию отца в телефоне и меня впервые переполнила эмоция отвращения к этому человеку,?— Меня публично пытались унизить, меня пытались изнасиловать, меня избили… И когда я хотела поговорить с самым близким человеком… Ему не до разговоров… —?меня уже заполняла злость, которая трансформировалась в ярость,?— Да тебе вообще никогда не до разговоров… ДА ЕМУ ПЛЕВАТЬ, ЧТО Я, КТО Я, ЛИШЬ БЫ НЕ МЕШАЛА! —?мой голос разрывался от крика, потому что осознание полного отсутствия опоры от единственного близкого человека слишком ударило по голове. Единственного.Яростно замахнувшись, я выбросила телефон в окно. Так далеко вещи я не бросала ещё никогда. Но и мне было всё равно, куда он улетел, какой ущерб, я просто не хотела больше слышать этот мерзкий голос. Мои ноги яростно шагали по коридору, что даже шло эхо. Взявшись за голову, я прошла на кухню и остановилась. Тяжёлое дыхание выводило из равновесия. Мне нужно было успокоиться.Подойдя к старому отцовскому пальто, я достала из кармана неполную пачку сигарет и коробок спичек. Толкнув плечом дверь отцовского кабинета, я прошла внутрь и открыла окно. Никогда этого не делала, и никогда не думала, что сделаю. Но мне было сейчас абсолютно плевать на вред и последствия. Если я сейчас не успокоюсь — переверну весь дом к чертям.Чиркнув спичкой по тёрке, в моих глазах отобразилась вспышка огня. Зажёгши кончик сигареты, потушив спичку резким движением руки, я без колебаний вдохнула дым. Сразу же начала кашлять. И сейчас я была даже рада, потому что не думала о том, что совсем не нужна отцу, думала только о том, как не выкашлять лёгкие. Но немного отойдя, посмотрела на тонкую струю дыма от тлеющей сиги и снова подтянула её к губам. Стеклянными глазами смотря вдаль, где бушевало море в тяжёлой осенней атмосфере, я отвлеклась. Голова немного кружилась, подкатывала тошнота, и я уже забыла о том, что никому не нужна.Но если всё-таки подумать об этом… Я обернулась в сторону открытого шкафа, откуда на меня из половины зеркала смотрела сама я. Настоящая я. С бледным лицом, тонкими руками, узкими плечами, синяками, которые доселе скрывались под рукавами белой рубашки, и взглядом, которого все пугаются. Да, я вспыльчивая, саркастичная, пессимистичная, грубая, но это я. Никаких образов, никаких масок. И то, что я вижу в зеркале, не образ, не моя тёмная личность, ни плохая, ни хорошая сторона, это просто?— Я.И мне всё равно, что подумают другие о моём поведении, мне хорошо быть собой, я не скована образом глупой барышни в башне. И теперь я вижу чёткую грань между сценой и закулисьем. Я мало знаю о себе настоящей, но и другие тоже. А значит, я могу выйти и поразить. Поразить всех зрителей.Просто заставить их быть массовкой в этой постановке ?Жизнь?. Потушив сигарету в пепельнице отца, я усмехнулась своему отражению, закрывая окно. Подойдя к нему ближе, я положила ладонь, соприкасаясь руками со своим отражением. Пора себе соответствовать.Выйдя из кабинета, я ушла на кухню, и взяла самый острый нож, в который часто смотрелась, не имея под рукой достойного показателя моего измученного жизнью лица. Мои шаги уверенно провели меня в ванную. Холод плитки отзывался в ногах, подсвеченное зеркало смело показывало мои ровные плечи, до которых я постоянно сутулилась. Посмотрев на себя несколько секунд, я потянула резинку с волос. Как же я всё-таки ненавижу эти длинные патлы. Отец запрещал обрезать волосы, но мне так было плевать на его мнение, что я без тряски в руках, без доли страха, без заминок и осечек цинично сжала их в кулак на уровне немного ниже плеч, подставила нож, натягивая на него волосы, на секунду ухмыльнулась сама себе, и сделала один резкий резущий рывок…***—?Слышал, что швед надругался над ней.—?Не-а, не смог. Фин погеройствовал.—?Под носом такое творится, а я не в курсе.Чиркнув зажигалкой, я поднесла кончик сигареты к озорному огоньку и подожгла, тут же делая затяжку.—?Вот же ж, бесит, зараза…—?Чего ты его ревнуешь? Он ведь не твой парень.—?А должен им стать.Выдыхая мутный дым, я всё больше предавалась расслаблению, шагая по каменной дорожке. Ветер трепыхался в тёмных волосах, словно в смоле.—?Я тебя умоляю, что он сделал такого, за что ему поклоняются?—?Он красивый, умный, высокий, спокойный и богатый. Ещё нужны аргументы?—?И что ты хочешь сделать с ней?Было абсолютно всё равно на холод, который проскальзывал в ногах, укрытых только серыми чулками выше колена. Мой взгляд оставался равнодушным к щекотливым ощущениям.—?Уже сделала. Избила что есть дури и отпустила, пока не придушила.—?А, так вот почему финн её на руках вынес.—?Что?! Куда вынес?!Расслабленный взгляд, подчёркнутый ровными линиями стрелок, касался верхушки школы впереди. Каркаюшие вороны голосили вокруг, пытаюсь отобрать у прохожего деда булку. Я же безразлично проходила мимо, педантично постукивая каблуками балеток, периодически образовывая вокруг себя мутное облако дыма.—?Ты не видела? Он её забрал и увёз куда-то. Ты ей подкинула ещё время на общение с ним.—?Вот зачем миру такой рыцарь… Отдали бы на растерзание медсестре и всё было бы хорошо…—?Может оставишь девочку в покое? Не думаю, что она имеет за цель забрать твоего Финляндию.Мимо меня с ветерком проехал школьный автобус. Меня проводили заинтересованные взгляды пассажиров. Хах, впервые я сюда явилась без косы. Конечно все рты раскроют.— Да какое там. Это такая мышь тихая, да хитрая. Мало ли. Вспомни ту горе-вечеринку. Какой-то чертёнок в ней сидит.— Пф, ну с твоим ему не тягаться.— Именно. Пусть только явится — повторим процедуру.Перейдя пешеходный переход, я подошла к ограде школы. Потушила остаток сигареты о кованую железку и бросила в сторону мусорки, чётко попав в неё. — Тебя так беспокоит это? Думаешь, Фин настолько глуп, чтобы отдать предпочтение ей, а не тебе? — Он непредсказуем. Он может всякое выкинуть. — Значит, нашёл свою душу. Эстония тоже в последнее время что-то выбрасывает. Плавно перешагивая ступеньки, я смотрела в сторону, на дорогу, где уже становилось всё гуще. И я видела знакомую машину. Немного ухмыльнулась и, смотря в пол, я толкнула тяжёлую дверь. — Не выбросит. Эту соплячку пару раз прижать к стенке и не будет вообще ходить сюда. — Мне её даже жалко стало. Ничего особого не сделала, а уже такого врага нажила. — Хоть ты не начинай. Своей философией мозги всем пудришь. Толкнув приоткрытую дверь класса бедром, я коротко провела взглядом по всем присутствующим: все разговоры, как ни странно, затихли. Все смотрели на меня в ответ, пока я внутренне немного засмеялась. Все на меня смотрят, хотя я ни слова не сказала. И все молчат, хотя я ничего не прокомментировала. Дёрнув подбородком, я перебросила прядь волос в основную кучу и прошла к своему месту, небрежно бросив портфель у парты, я поправила серый чулок и села на стул, достав маленькое зеркальце. Я услышала звук шагов, приближающихся к моей парте. Я знала, кто это, но не собиралась оборачиваться. — Эй, мышь, — я не обернулась, — оглохла? — поправив зацепившиеся друг о друга ресницы, я сложила зеркальце и убрала прядь волос за ухо, — я к тебе обращаюсь! — меня грубо дёрнули за плечо. Я вспыхнула, словно новогодний фейерверк. И пока рука турчанки не успела убраться с места преступления, я схватила её за запястье и сжала что есть сил, сохраняя каменное лицо, но дикий гнев в глазах. Я желала оторвать ей руку, но этот разговор должен был быть слаще.— Меня зовут Эстония, если твоя память золотой рыбки подводит. Опять,— все остальные уже почуяли, что пахнет скандалом.— Язык наострила? Зря ты, дорогая, зря... — Что же ты мне сделаешь? — она явно растерялась от моей смелости.— А ты уже забыла, что я с тобой сделала? — она тоже начала злиться и вырывать руку, но я держала её мёртвой хваткой.— Что ж, попробуй. Посмотрим, хватит ли сил на этот раз, — я с усилием отпустила её, потому что хотела прямо здесь и сейчас отомстить за болючие синяки и ссадины.Полная возмущения, она что-то прошептала себе под нос и отошла к своему дружку. Я знаю, она попробует, но на этот раз на мне не останется ни царапинки. Никому не позволю меня обижать. Никому.Что ж, в таком случае, всем придётся познакомиться с новой мной. Вернее, изначальной, базовой, но такой неожиданной для всех. Но реакция остальных для меня не так важна, как для главного моего соперника, приход которого охарактеризовался тихим шагом, который остановился прямо позади меня. Да, он смотрит на меня, не ошибся партой, не прошёл мимо, а подошёл ко мне. Его тонкие пальцы плавным движением взяли прядь моих волос и... и тут я всё забыла.Забыла, кто я, зачем здесь, что должна делать дальше, что говорить. Как это вообще делать? Дышать стало труднее, я закатила глаза к верху, пытаясь совладать со своим порывом нежной барышни. Но я зажмурилась, а затем снова открыла глаза, отбрасывая эту розовую чушь. Я лёгким движением обернулась и посмотрела прямо ему в глаза. Его лицо выражало спокойствие, пока он крутил меж пальцев чёрную прядь, но в его глазах я видела задумчивость. Он поднял свой взор выше и посмотрел на меня. Я держалась. Изо всех сил. Не отводить взгляд. Ни за что. Не посмею. Не сдамся. Он хмыкнул, не меняя каменного выражения лица. Затем отпустил мои волосы и молча отошёл к своей парте, которая была прямо за мной. Прозвенел звонок. Уроки ничем особенным не выделялись, всё такие же скучные и неинтересные. Только то и дело чувствовала в себе дырку от взгляда злой турчанки. Взаимно, зай, я тоже жду этой встречи. Но ещё больше я жду встречи с финном. Что он сделает в ответ? Что вытворит этакое? Переплюнет ли меня в своей смелости? Посмотрим.***После уроков я вышла в коридор и направилась в уборную. Негоже оставлять без визита турецкую госпожу, которая меня будет ждать. По пути меня не тревожил страх. Вообще. Словно шла не на стрелку, а в магаз за хлебом. Мимо меня проходили все остальные учащиеся, в другом направлении, спеша покинуть это здание, пока я шла против течения. Смело войдя в уборную, я осмотрелась в поисках своей добычи.Она же, оставив тленную сигарету в раковине, вышла из тени угла и подошла ко мне. Она была одного роста со мной, но выглядела она сильнее, жилистее, опаснее. Да меня это мало волновало. — Всё-таки пришла. — начала она, но я не стала уходить от темы, которую мы пришли сюда обсудить, — Ты ведь понимаешь, что тебе нельзя подходить к Фину? — продолжила моя собеседница.— Ну, Финляндия не собака, чтобы к нему не подходить. Просто так не кусается, прошу заметить, — руки уже начали сгибаться и разгибаться в кулаки.— Он мой. Не смей не то что прикасаться, даже думать о нём. Я тебя порву на мелкие кусочки, если ещё раз увижу рядом с ним, — она было хотела взять меня за форменную ленту на шее, но я резко поймала её руку, крепко передавливая вены. — А я тебя распределю на атомы, если ещё раз посмеешь ко мне прикоснуться, — уж чего она не ожидала, так это моей хватки.Выбросив вторую руку, схватив её за горло, я одним резким толчком припечатала её к стене, ударив затылком о грязную плитку. Я не знаю, откуда во мне взялась такая сила, такая мощь, такая смелость, такое чувство мести. Я почувствовала садиствое удовольствие, пока она смотрела на меня широкими глазами, вцепившись ладонями в мою кисть.— Что ж так коленки трясутся? Страшно стало, да? — мой взгляд изподлобья её явно пугал ещё больше, — Дорогуш, окажи услугу: не трогай меня никогда. Не прикасайся ко мне своими грязными руками. Иначе я тебе их оторву, — сильнее сдавив её горло, я уже хотела отпустить её и уйти, но всё же вернула свой взгляд к ней и злостно прошептала, — И не смей мешать мне.Резко отпустив её, я в следующую секунду смотрела на кашляющую тушку под моими ногами. Присев на корточки, я цинично подождала, пока она очухается и взяла прядь её смольных кудрявых волос. Облизав нижнюю губу, я резко потянула прядь на себя.— Чьим будет Фин — будет решать он сам. И ты — самый паршивый выбор.Использовав всю свою силу, она схватила меня за край чулка, попытавшись уложить рядом с собой. Но я взялась за её руку и вывернула в кисти, оставив положение на грани перелома. Она инстинктивно взялась другой рукой за мою коленку, резко опуская её на плитку. Я ослабила хватку в силу того, что удар коленной чашечкой был намного сильнее. Она встала и ногой попыталась ударить в висок, но я пригнулась и она, не достигнув мишени, потеряла равновесие и в падении опёрлась о стену. Я встала. Она собралась с силами и побежала на меня, сбивая с ног. Ухх, была бы рядом толпа, это было бы прекрасное зрелище. Но сейчас выглядеть красиво нужно в последнюю очередь. Я почти оказалась на полу, пока она сильными руками пыталась опустить меня ниже её. Я выдержала её напор и замахнулась ногой по её бедру, в следствии чего она на секунду потеряла напор. В тот же момент она уже оказалась на полу, я же, не теряя ни секунды, села в область её живота, впилась пальцами в её шею. Она продолжала брыкаться и меня это злило. В яростном порыве махнула рукой по щеке. Раздался громкий хлопок. Пока она была оглушена ударом, я ничего не говорила, не повторяла её ошибок, потому что знаю, что моих слов она не услышит в таком состоянии.Когда она уже посмотрела на меня мутным взглядом, я, как можно спокойнее, прошептала: — Бойся меня. Бойся моей ярости. Потому что я могу потушить твой огонь.Отпустила и плавно встала, отходя немного дальше. На секунду я дрогнула. Мир стал ярче и я почувствовала ужас. Это... Это я сделала?.. Это я избила турчанку?.. Я опустила взгляд на свои руки. Костяшки были белыми, а ладони красными. Боже мой, Боже мой... Я обернулась и посмотрела в зеркало рядом. Мой взгляд был растерян. Что же мне делать?.. Нужно позвать на помощь, помочь Турции, но...Но моргнув один раз, я посмотрела на всю картину более цинично. Я с ней поступила ещё по-божески. Она для меня ударов не жалела. Так что я её ещё пожалела. Поправив воротник и смахнув грязь с юбки, я спокойно вышла из уборной. Она заслужила мою ярость. Сама виновата. В тихом омуте черти водятся. Так вот, никому не посоветую тревожить мой омут.