wrong timing; (1/1)

Может быть, Джебом и пообещал вернуться, но делать этого на самом деле он не собирается. Закончив с самобичеванием, он растерянно оглядывается по сторонам, чтобы определить, куда же его занесло, и спасением становится оффлайн карта на телефоне. Время неумолимо бежит за полночь, идти особо некуда, если только не домой, и с тяжелой душой Им набирает номер лучшего друга. - Джебом-хён? – буквально через секунду после начала вызова слышится удивлённый голос Джексона. На заднем фоне у того заливисто смеётся Марк, гавкают собаки, и атмосфера такая, словно он отрывает их от семейного праздника. – Хорошо, что ты позвонил, я как раз собирался набрать тебя утром. Мы собираемся к родителям господина Туана ненадолго, нужно, чтобы кто-то присмотрел за нашими малышами, ну, знаешь, покормить, выгулять, я не особо доверяю этим отелям для животных, поэтому хотел попросить вас с Джинёном. Что скажешь? Вам не будет сложно? Они у нас очень культурные, все свои дела делают по расписанию, ты и сам видел. Вы согласны?Старший даже опомниться не успевает от потока скороговорок, как даёт своё согласие и бредёт в сторону дома друзей. Его встречают крепкими объятиями, горячим чаем и самым настоящим пониманием. - Так и думал, что вы поругались, - участливо замечает Марк, когда они остаются вдвоём на кухне, пока его жених суматошно собирает чемоданы. – Ничего, мы тоже через это проходили и не раз. У тебя будут ключи, если хочешь, оставайся, сколько нужно. Джебому даже говорить ничего не нужно, его здесь понимают с полуслова, даже Ван, собиравшийся отпустить какую-то ехидную шуточку по поводу своего же характера, затихает и просто кладёт ладонь на плечо друга. - Вы обязательно помиритесь, у соулмейтов иначе быть не может, - заверяет Кайе, посылая нежнейшую улыбку Марку, и тот незамедлительно её возвращает. Им только горько усмехается. Как бы не так. - Спасибо, ребята, - искренне благодарит он, получив нехилый такой список своих будущих обязанностей в качестве няньки для троих щенков, а также список продуктов и увеселительных мероприятий, что вызывает лёгкое недоумение.?Вот будут у тебя свои дети, тогда поймёшь!? - эмоционально прощается Джексон, смачно целует лучшего друга в щёку и испаряется в считанные секунды. Делать нечего, приходится идти домой, максимально тихо убирать оставленный после неприятного разговора беспорядок, а после лежать до самого рассвета рядом с Джинёном, не решаясь прикоснуться, не позволяя себе этого, потому что будет ещё больнее. А этого он, кажется, не выдержит. Пак просыпается ближе к обеду с отвратительной головной болью, опухшими глазами и сухостью Сахары во рту. На прикроватной тумбочке заботливо оставлены таблетки и стакан воды, но Джебома и след простыл. Младший на полном серьёзе проверяет шкаф и ванную на наличие признаков того, что его не бросили в эту ночь, и только после этого позволяет себе выдохнуть. Они всё ещё вместе, а с остальным уже как-нибудь справятся. От Ёнджэ нет ни одного сообщения, видимо, обошлось без приступов, зато находится короткое смс от Джебома, в котором он сообщает, что уехал провожать Туанов в аэропорт и не стал будить. Заботится. Джинён долго думает над ответом, слишком долго, пока пытается запихнуть в себя остатки завтрака. Ему нужно по-настоящему попросить прощения, вымолить ещё один честный разговор, придумать тактику защиты и ни в коем случае не дать своему бойфренду снова сбежать. Ради этого он готов пойти на всё.- Как себя чувствуешь? – тихо интересуется старший, когда возвращается домой и застаёт Пака на кухне с крайне задумчивым видом над практически нетронутыми с самого утра панкейками. В этот раз без глупых сердечек. – Так и думал, что не сможешь поесть. Приготовить тебе суп? Джинён вздрагивает от неожиданности, переводит затуманенный взгляд на Има и едва ли сдерживает себя от порыва накинуться на того с удушающими объятиями и извинениями, не дав себе при этом разреветься, так сильно он был напуган. - Привет, - только это и получается выдавить из себя, - я в порядке, спасибо, просто не голоден. Он чувствует, как его глаза предательски заполняются слезами, и хочет верить, что не видел, как скривилось лицо его парня, когда тот выходил из кухни, лишь кивнул в знак понимания. Джебом на этот день полностью отдаёт себя книге, но даже делать вид, что она отвлекает его от горестных переживаний, получается совершенно неправдоподобно, он сдаётся уже через час, накрывает ею глаза и протяжно стонет. Его избранный соулмейт тут как тут, покачивается на носочках, прикидывая, а можно ли ему первому начинать разговор. - Да садись уже, - раздражённо выдыхает старший, убирая ноги с дивана так, чтобы освободить немного места. – Твои мысли можно за километр прочитать. - Тогда ты знаешь, что я хочу извиниться, - с печальной улыбкой отвечает Джинён. – Но я хочу, чтобы ты знал, за что я прошу у тебя прощения, а не как обычно. А как обычно – это когда у Джебома рвёт крышу от ревности, он разносит половину квартиры, а извиняется всё равно Джинён, чтобы успокоить и заверить в своей верности. - Мне, правда, искренне жаль, что я не рассказал тебе о Доёне раньше. Я действительно думал, что смогу незаметно от тебя пронести это знакомство в две недели без прикосновений и вообще каких-либо контактов, кроме рабочих. - Но? – Им снова бьёт прямо в цель своим пронзительным взглядом, заставляя бойфренда сгорать от стыда и отвращения к себе. - Но я и соврал, ты был прав. Я хотел не только обезопасить тебя и наши отношения от лишней проверки на прочность, но и сохранить своего соулмейта для себя, потому что это вроде как… личное? Джебом поджимает губы. У него личного ничего нет, не нужно ему это, не хочется даже, а Джинён готов врать ему ради своего нового знакомого и не более, если верить его словам. Если верить. - И как долго ты хотел это скрывать? – монотонно интересуется он, находя в книжной полке напротив точку, чтобы упереться взглядом и не отвлекаться на внешние факторы в виде тянущихся за поддержкой рук младшего. - До выпуска. А дальше это не имело бы значения, это я уже говорил. - То есть, ты собирался врать мне грёбанных полгода? – с истерическим смешком качает головой Им, с трудом представляя, как бы он смог пережить правду позднее. - Технически, это не было бы ложью, я бы просто умалчивал правду, - не соглашается Джинён, но тут же умолкает, поняв, что сказанул лишнего. - Так же, как ты делал и с Ёнджэ, - тут уже Джебом не выдерживает и закатывает глаза. – Сколько ещё у тебя от меня секретов, Пак Джинён? О чём ещё ты молчишь? – Он резко встаёт с дивана и уходит в коридор. - Ты куда? – младший семенит за ним по пятам, готовый в любую секунду повиснуть на руке, как провинившийся, но от этого не менее любящий ребёнок, который хочет избежать наказания. - Туаны улетели в Америку, мне нужно выгулять их собак, - Джебом хлопает дверью, не удосужившись даже попрощаться. ?Он вернётся, - утешает себя Пак, - он вернётся хотя бы потому, что завтра нужно на работу, а свой костюм он не взял?. И его слова подтверждаются спустя несколько часов, когда его сомнительно трезвый бойфренд слегка заваливает вешалку в попытке снять обувь. - Ты что, пил перед рабочей неделей? – в голосе Джинёна нет ни намёка на укор, но Им всё равно огрызается: - Не твоё дело. Он неуверенно тащится мимо своего возлюбленного, ошарашенного таким возвращением, на кухню, придерживаясь за стены, и тот охает снова.- Хён, ты что, ещё и курил? - Я же сказал. Не. Твоё. Мать. Его. Дело. – Джебом зол не на шутку, чисто в своём стиле, так, что к нему не подступиться и не притронуться. С тяжёлым вздохом и ?пожалуйста, не засиживайся тут один? Пак капитулирует в спальню, а старший роняет голову на руки и беззвучно рыдает полночи. Утром на кухне по-прежнему вкусно пахнет омлетом и кофе, все вещи остаются на своих местах, и Джинён почти что верит, что из этой ситуации они снова как-нибудь выкарабкаются, только уверенности в том, что его парень вернулся ночевать в постель, у него нет. Так продолжается и в следующие дни: Им задерживается на работе допоздна, очевидно, не желая возвращаться домой и проводить там свободное время со своим бойфрендом, ужинает тем, что первым попадётся под руку и не будет занимать много времени на готовку, а затем уходит выгуливать чужих собак, вновь возвращаясь к тому времени, когда в их квартире уже не горит свет. Иногда Джинён действительно спит и не слышит, как в их некогда общую спальню заходит старший, задерживая дыхание, склоняется над ним и шепчет, что любит, сильнее, чем когда-либо любил до этого и чем когда-либо будет любить ещё. Иногда Джинён не спит и прислушивается к каждому едва различимому всхлипу в гостиной, и тогда он сам не может сдержать слёз, но даёт Джебому ту ненавистную им обоим свободу, в которой он так сейчас нуждается. В универе его никто не отчитывает за помятый вид – все и так на взводе из-за приближающегося праздника, и Пак немного, но отвлекается на кишащую первокурсниками суматоху, заново расставляя всех по своим местам и проигрывая вступительную речь по кругу вот уже который день подряд. Читтапон и Чжунхон снова срывают репетиции, доводя бедного Чхвэ Ёнджэ до крика, а для этого нужно нехило так постараться, остальные же пропадают на дополнительных занятиях, но приходят хотя бы под конец. Такое чувство, что на результат здесь плевать абсолютно всем, кроме тихого Куна, который упорно репетирует и за девочек тоже, и совершенно ненапряжённого полным разладом Юты. Японец самым бесстыдным образом разваливается на стуле, пока все остальные стоят по струнке у микрофонов, объясняет это усталостью после футбольной игры и тем, что он сделал самый большой вклад для открытия своим присутствием, но моментально оживляется, когда в актовом зале объявляется Ким Донён. Накамото светится, отшвыривает злосчастный стул за кулисы и вещает свою партию с таким видом, словно праздник устраивают в честь него. Четверокурсник всерьёз подумывает попросить первогодку по возможности приходить на все репетиции, потому что без него как-то не клеится.- Выглядишь ты, мягко говоря, не очень, хён, - обращается к Джинёну Ким, и его взволнованный вид только подтверждает неподдельное беспокойство. – Может быть, я проведу репетицию сам? - А давай… - Пак с трудом может доверить своё детище кому-нибудь, но на своего соулмейта он ведь может положиться, так? – Давай ты попробуешь сам, а я сделаю вид, что ушёл, но понаблюдаю со стороны. Идёт? - Договорились, - Доён поднимает большие пальцы вверх и обезоруживающе улыбается, - я даже не сомневался в таком твоём ответе, староста Пак. Репетиция проходит быстро и без единой заминки. Джинён чувствует огромное облегчение и впервые за всю неделю может вдохнуть без раздавливающего в пыль чувства вины. Репетиции, дела студсовета, подготовка к защите диплома отбирали у него столько времени, что на мысли о Джебоме у него попросту не хватало времени. Даже когда хотелось немного пострадать, приходилось вновь брать себя в руки и улыбаться ожидающей похвалы за свои старания малышне. Доён этих похвал заслужил больше остальных, и после того, как он взял на себя роль лидера и в этой части праздника, Джинён с сожалением, но в то же время гордостью думает, что будет рекомендовать на свой пост именно его кандидатуру. - У тебя точно всё в порядке, хён? – за последние дни старший перестал обращать внимание на бессовестные попытки Донёна подружиться и просто выдерживал дистанцию. Он даже позволял иногда провести себя домой – Ким не без победоносной кроличьей улыбки объяснил, что его дополнительные курсы находятся в том же районе. - Да так, - вздыхает Джинён, цепляясь взглядом за персиковые облака, неумолимо подгоняющие солнце за горизонт, - скорее бы этот дурацкий праздник прошёл. - Так не терпится выпуститься? – интересуется первокурсник, подталкивая ногой камушек на дороге. Ему легко и тяжело с этим хёном, и он не знает, почему не может оставить его в покое. - Просто отдохнуть для начала, - слегка улыбается Пак. – Не думаю, что доживу до дня Х своими силами. - А пойдём в караоке? На часик всего, - с широкой улыбкой предлагает Ким Донён. – Повеселимся, покричим песни и расслабимся. Как тебе идея? Джинён смотрит на часы, отмечает про себя, что Джебом вернётся не раньше, чем через три часа, и неожиданно для себя соглашается. И Джебом действительно ничего подозрительного не замечает, потому что выматывает себя работой настолько, чтобы прийти домой и упасть на диван. Он и сам понимает, что так продолжаться не может, поэтому в один из дней уходит домой в положенное время, готовит ужин на двоих, чтобы сгладить последствия своего гадкого поведения, и честно дожидается своего всё ещё бойфренда на кухне, веря, что тот занят репетициями. Но в тот вечер Джинён идёт в кино с Доёном, а затем снова в караоке, ведь, как оказалось, их голоса очень клёво сочитаются, а дома всё равно никого нет. Он возвращается после десяти, чтобы обнаружить на кухне сгоревшие дотла свечи, давно остывший ужин и идеальный порядок. Пак с замиранием сердца осматривает каждую комнату, ища хоть какое-нибудь опровержение своей, как хочется верить, преждевременной панике. Зубная щётка на месте, одежда тоже, даже зарядное для телефона торчит из розетки возле кровати, сколько бы Джинён не ругался об экономии электричества. Всё кричит о том, что старший был здесь, может быть, он просто ушёл в магазин, может, его зачем-то вызвали на работу, существует миллиард вариантов причин, но результат всё равно получается только один. В ту ночь Им Джебом впервые не возвращается домой.