Путешествие (1/1)

Пока они шли к деревне, Се Юнь чувствовал это. Рожденный под звездами со знаками, он мог с точностью сказать, что означает любой взгляд, направленный на него, и будь то неприязнь, открытая и бесстыдная, или же это оказывалась симпатия наряду с праздным любопытством, быстро переходящим в невежество, юноша всегда замечал.Иначе никогда не было.Все начиналось украдкой. Люди сами не замечали, как застывали и смотрели на него. Как обсуждали его внешность, переходя с тихого на громкий шепот, а тот звучал в ушах Се Юня ужасным криком. Как тыкали пальцем, посещая храм, потому что он просто не походил на других послушников?— лицо его привлекало внимание, ненужное, совершенно бестактное, отчего со временем, пока не отрасли волосы в достаточной мере, его прятали в хижинах или поручали работу на кухне. Се Юнь не жаловался?— привык, даже находил в этом плюсы?— всегда можно было играть и выдумывать истории в одиночестве, чтобы никто не узнал и не забрал. Чтобы потом дали конфету, раз он слушался настоятеля и был хорошим; чтобы не было так тоскливо и одиноко, ведь к послушникам, другим мальчикам, всегда кто-то приходил, а к Се Юню?— нет.Было неважно, сущий пустяк, потому что конфеты всегда были вкусными, а в кармане хранились сокровища. Затем отрасли волосы и все пришло в норму. Лишь знание, схваченное детским умом, навсегда осталось.Цзи Чун смотрел на него. Украдкой или же в открытую, рассматривая знак на щеке, но смотрел. И от взгляда его под ребрами чесалось, все тело Се Юня словно покрыла сыпь, он будто был грязным, извалянным в чем-то, раз Цзи Чун задумчиво пожевывал травинку да не сводил с него потемневшего нечитаемого взгляда.Не то чтобы Се Юню не нравилось. Ощущение было сродни прикосновению крыльев бабочки или солнечному лучу к знаку на щеке?— немного щекотно, но приятно настолько, что он жмурился и кусал губы; где-то внутри него расплескивалось тепло, горело, скручиваясь в непонятный узел. Чувств оказалось настолько много, что на секунду перед глазами все помутнело и поплыло, что пришлось ухватиться за чужое плечо, дабы не упасть.Цзи Чун сжал его руку в своей и заставил встать прямо. Словно маленького и несмышленого вел родитель, а дитя не слушалось все, отчего родителю приходилось то и дело отдергивать любопытного ребенка от интересовавших его вещей.—?Гэ,?— заговорил вдруг юноша, ступая осторожно вокруг луж?— из-за дыр в ботинках у него могли промокнуть ноги, поэтому приходилось применять все свои навыки, чтобы ступать аккуратно,?— куда ты ведешь меня?—?Разве не очевидно?—?Очевидно, что куда-то далеко,?— поддел Се Юнь. —?Я не спрашиваю, к кому?— мне все равно, правда, люди везде одинаковы. Интерес во мне вызывает другое.Цзи Чун, кажется, задумался. По крайней мере, так подумалось Се Юню, когда он замолчал на некоторое время.—?Так что? —?снова попробовал выведать он, посмотрев на Цзи Чуна мягким и просящим взглядом. —?Какая местность ждет меня? Горы или селения больше? Может, это будет другой храм или же большой город? Я выходил еще в детстве, со старухой, но далеко от себя она не отпускала, а потом…Внезапно голос пропал. Память услужливо в очередной раз подкинула знание о самом Се Юне и о его образе жизни после того, как он впервые оказался в окрестностях храма. Горечь скопилась во рту, он сглотнул, прогоняя ее и замолчал, так и не продолжив.Впрочем, Цзи Чун не стал с ним разговаривать тоже.Селение в скором времени показалось. Оно было небольшим, скрываясь за густыми кронами деревьев, словно под защитой самих Небес. Когда они вошли в главные ворота, никто не попался на пути, будто бы все жители покинули свои дома; оказалось, что не так?— Се Юнь увидел мелькнувших то там, то тут обитателей, лица детей, любопытные и немного заинтересованные, помахал им, а те отвернулись, словно смутились или испугались.Он подумал: смешные.Подумал, а потом сам же расстроился?— неужели из-за знака на щеке они снова приняли его за чудака или же прокаженного?Сердце кольнуло болью, но слабо, почти не ощутимо. Не было времени растрачивать свои ресурсы на грусть или же обиду?— Цзи Чун как раз постучал в один двор, договариваясь о покупке лошади с хозяйкой дома, отвлекшись и утеряв бдительность.Достав шпильку из рукава и уместив ее удобно меж пальцев, Се Юнь поддел узел на запястье, потянул, и тот поддался. Правда всего ненамного, но уже хоть что-то, хотя бы капля, а где капля?— там и море целое соберешь.Одного не учел он: их одеяния, незнакомые местному населению лица пусть и привлекли ненужное внимание той же детворы, для других же послужили дурным знаком. Или как еще можно объяснить, что, пока Се Юнь пытался высвободить руки из крепкой вязи толстой веревки, его успели облить помоями, как какое-то никчемное существо?— однажды он читал в книгах о том, что злых духов так и отпугивали, облив их добротной порцией отходов.—?Эй! —?услышал он окрик Цзи Чуна. —?Кто же так обращается с людьми, девушка-красавица? Мы же покупаем у твоей сестренки лошадь, дорого покупаем, а ты…Цзи Чун говорил много, возмущался и возмущался?— Се Юню было все равно, он отплевывался и кашлял, пытаясь разлепить спутанные волосы и откинуть их со лба. Сложность заключалась в том, что из-за вынутой шпильки заколка держалась на честном слове, и когда поток воды просто хлынул на него, волосы она не удержала, отчего они рассыпались по плечам. И попали на лоб, в рот?— в общем, волосы были повсюду.—?Ты в порядке? —?спросили его, и Се Юнь кивнул заторможено, выискивая очистки в темных прядях. В прочем, было проще вымыть их чистой водой, желательно с мылом и маслами, но поблизости не было никакого постоялого двора, а в селении им вряд ли рады, судя уж по такому приему. —?Идти сможешь?—?Я мокрый,?— он все же перевел взгляд на застывшего на порядочном расстоянии Цзи Чуна,?— а не покалеченный.Цзи Чун прищурился.—?Воробей,?— он ухмыльнулся и пояснил, увидев недоуменный взгляд:?— Похож на мокрого воробья.Се Юнь сделал шаг вперед, а затем еще один и еще, заметив, что Цзи Чун вдруг отходит назад. Словно он…?Ага,?— подумал Се Юнь, ликуя,?— ага?.Что значило для него самого это ?ага?, он так и не понял?— Цзи Чун потащил его к реке.****—?Цзи Чун-гэ,?— Се Юнь мялся возле воды, разглядывая свои грязные сапоги?— от попавшей воды помоев и пыли они совершенно пришли в негодность, и идти в них было тяжело, у Се Юня натерлись ноги сильнее, отчего ступни жгло огнем. —?Цзи Чун-гэ, а как мне мыться?Зажимавший нос Цзи Чун пронзил его недовольным взглядом.—?Как все,?— кивнул он на реку и подтолкнул Се Юня ближе. —?Ступай сам.Сапоги скользили по земле, Се Юнь дернул руками в недовольстве, указывая на одежду и себя самого, мол, сам, гэгэ, да?—?Неужели ты не умеешь? —?Цзи Чун припустил веревку и сел на ближайшее поваленное дерево.—?У меня руки связаны.—?Это проблема? —?спросил он, достав меч. Огладил ножны, и Се Юня, наблюдавшего за этим действием, вдруг охватила такая ярость и такое негодование, что его затрясло. Цзи Чун меж тем продолжил:?— Неужто я ошибся и схватил барышню вместо юноши? Се Юнь, неужели под одеждой у тебя то, что видеть не положено юношам вроде меня?Се Юнь опешил.?Да как он смеет,?— подумалось ему,?— как он смеет?..?Ситуация выходила забавной только для Цзи Чуна, он вообще теперь казался и виделся Се Юню каким-то чудным и ненормальным. А еще раздражающим.?Вы посмотрите на него,?— бубнил внутренне Се Юнь, окидывая невозмутимо протирающего меч мужчину гневным взглядом,?— какой важный сидит тут, будто бы его вины в случившемся нет, любитель дохлых мышей!?На самом-то деле вины Цзи Чуна и правда не было. Но Се Юню нужно было как-то выплеснуть свое недовольство, а еще подумать, как действовать, раз первый план провалился?— шпильку-то от неожиданности он выронил!Может, сработает кое-что другое? Се Юнь видел, как однажды братья в купальне занимались подобным, но ему показалось это… слишком постыдным, чтобы присоединяться или же как-то потом упоминать, но, может, сейчас… самое время?..Закусив губу и сделав шаг по направлению к Цзи Чуну, Се Юнь выдохнул, собирая всю свою смелость, и, стрельнув глазами, аккуратно потянул за веревку.—?Цзи Чун-гэ,?— ласково начал Се Юнь, подходя ближе,?— как же мне быть?—?Река все еще позади тебя.—?Цзи Чун-гэгэ! —?кое-как Се Юню удалось добавить в свой голос мягкости и легкой игривости. Цзи Чун, услышав подобный тон, поднял на него взгляд, и Се Юнь посчитал это хорошим знаком. Он облизал губы, медленно проходясь кончиком по верхней, потом по нижней, а следом и вовсе прикусил ее зубами. Цзи Чун потемнел взглядом, перестал протирать меч, руки его сжались на рукояти, и он как-то странно стал выглядеть. Се Юнь продолжил:?— Я не смогу раздеться сам, может, поможешь мне, как старший, гэ? Ты же должен заботиться обо мне?Кажется, за братьями в тот раз он не зря подглядывал: Цзи Чун поднялся, забыв о своем занятии и о том, что вскользь еще в селении бросил о своем нежелании приближаться к Се Юню, пока от того разит как от свиньи, и приблизился настолько близко, что, вдохнув, Се Юнь ощутил слабый аромат персиков, исходящий от мужчины.Завороженный чужим взглядом, жгучим, будто бы самый острый перец, что ему приходилось пробовать, Се Юнь приветливо и?— очень надеясь! —?невинно улыбнулся, а потом вытянул руки, что они оказались на уровне их глаз. Он поиграл пальчиками, повозил кистями из стороны в сторону, и протянул, растягивая звуки:—?Гэ-гэ поможет мне искупаться?—?Поможет,?— хрипло проговорил Цзи Чун и дернул веревку на себя. Се Юня припечатало к мужчине с силой, и внезапно из легких исчез воздух. —?Поможет,?— снова проговорил Цзи Чун, чуть наклоняясь. —?Вот сейчас.А дальше для Се Юня все слилось в одну сплошную неожиданность и нелепицу: вместо того, чтобы развязать ему, Се Юню, руки, Цзи Чун вдруг со всей силы пихнул юношу в реку, не сильно, но тому, потерявшему всякую бдительность, хватило, чтобы сапоги заскользили по земле, а его самого утянуло вниз.Он снова оказался мокрым. Снова волосы налипли на лицо, попали в рот, и снова со стороны слышался голос Цзи Чуна. В этот раз только в нем не было недовольства?— одно сплошное веселье, издевательское и какое-то несправедливое, по мнению Се Юня; Цзи Чун забавлялся, прикрывая рукой рот, явно стараясь выглядеть весьма презентабельно и вежливо. Только вот его выдавали глаза?— озорства и шалости в них было хоть отбавляй. И еще чего-то, что пока Се Юнь не мог увидеть, и хорошо, наверное, потому что вряд ли он смог объяснить себе ту темную и дикую энергию, мелькнувшую в зрачках дивно-прекрасным огнем.Се Юню не надо было знать, что уловка его действительно сработала?— Цзи Чун явно был охвачен теми самыми чувствами.****Во время их путешествия через реки, холмы, равнины и горы, сквозь густые и непроходимые леса по узким тропам Се Юнь снова ощутил это. Щека будто бы горела, тело чесалось настолько сильно, что зуд было не остановить, и приносило облегчение лишь то, что он прижимался спиной к чужой груди, вжимаясь с такой силой, что впору было назвать их отношения куда более тесными и близкими, чем отношения похитителя и жертвы.Как сказал бы кто-нибудь из братьев, отношения любовников не казались бы столь смущающими, как сильно прижимался Се Юнь к крепкому телу позади себя. Мыслей по этому поводу было множество, и каждая из них смущала настолько, что Се Юню становилось неловко, поэтому он предпочитал отбрасывать их дальше в голове, будто бы ненужный мусор.?Когда-нибудь,?— думал он, сжимая поводья лошади в какой-то жалкой крохе расстояния от чужих сильных пальцев,?— я подумаю об этом в одиночестве?.****—?Расскажи мне о себе,?— как-то посреди ночи вдруг попросил Се Юнь. Звезды над его головой встали в причудливую фигуру, он тянул к ним руку, но мог удержать только воздух?— дивные серебряные бусины были непостижимы. Цзи Чун заинтересовано промычал нечто похожее на ?а??, и Се Юнь попросил снова:?— Откуда ты и почему стал разбойником?Рядом горел костер. Его пламя дарило тепло, треск поленьев навевал дрему, но Се Юнь, уставший от непривычного путешествия, спать не хотел?— глаза его неотрывно следили за кормящим свою птицу Цзи Чуном, и внутри тлела крохотным угольком благодарность?— в этот раз мышей не доставали.Вокруг них расплескалась дивная степь. Цветущая зелень была повсюду, куда ни глянь, и сердце Се Юня трепетало от славной и приятной взору картины. Оно ощущалось беспокойным сейчас?— Цзи Чун в тусклом свете горящего пламени казался неземным, таким же, как звезды на небе, тоже непостижимым и далеким.Тоскливо и неправильно ощущалось это, но чувства никак было не унять. Подобно горному потоку, что они проходили недавно, они стремились заполонить Се Юня и выплеснуться наружу, словно он отвлекся от наполнения кадки водой, и та расплескалась вокруг.Чистое расточительство. Настоятель учил быть иным, никогда не использовать без надобности все, что уготовили Боги, говорил:—?Судьба даст тебе все, что нужно, дитя,?— а Се Юнь не верил, прекрасно помнящий о своей участи. То ли настоятель позабыл о ней, то ли делал это специально, обнадеживая Се Юня настолько, что ему временами по-настоящему казалось, что он нужен и важен; Судьба, причудливая девица, могла и передумать, а могла и сделать все только хуже.—?Но помни,?— поговаривал настоятель тут же,?— что нельзя идти без цели и ведома, куда тебе вздумается. Даже муравей имеет цель, выползая из муравейника в большой мир.И в такие моменты хотелось всегда спросить: а что же делать мне? Но настоятель словно и сам видел немой вопрос в глазах Се Юня, что отвечал незамедлительно:—?Тебе, дитя, остается лишь ждать своего часа,?— он гладил Се Юня по руке, мешая его резьбе?— в этот раз Се Юнь пытался смастерить маленький меч, и, кажется, выходило у него довольно-таки неплохо. —?Однажды ты покинешь это место и встретишься со своей Судьбой, узнаешь об истинном своем предназначении, и мир не покажется тебе таким злым, даже несмотря на то, что в нем существует тьма.О чем говорил настоятель, Се Юнь прекрасно понимал?— читал в трактатах храмовьей библиотеки, что в их мире существует настоящее зло, дикое и неконтролируемое; звалось оно ?демоны?. И в одной из книжек Се Юнь и узнал, что им тоже он может быть нужен.Печальная участь, как ни посмотри: либо его принесут в жертву Богам, либо отдадут демонам, и что страшнее было, в самом деле, юноша так и не смог понять; сердце его по-прежнему рвалось на свободу и стремилось жить.—?Цзи Чун-гэ,?— опять позвал он мужчину, и тот отвлекся. —?Расскажи.Наверное, у Цзи Чуна было хорошее настроение, когда он вдруг, потрепав птицу и погладив ее по клюву, поднялся и вскоре присел рядом.Поленья трещали, все так же навевая легкую полудрему, Се Юнь зевнул, подкладывая под голову мешок, и устремил свой взгляд на звезды. Те светили ярче солнца, но свет их оказался холодным и далеким, под ребрами в очередной раз заныло, и пришлось слабо улыбнуться, чтобы отогнать тоску прочь.—?Ты же не такой угрюмый или же злой,?— сам начал рассказ юноша. —?Купил мне сапоги да новое платье, и какое! —?восхитился он, поглаживая добротную ткань. Платье и правда было чудесным. Голос звучал тихо, будто Се Юнь боялся привлечь к себе кого-то постороннего или же и вовсе доверял какую-нибудь тайну. Первый вариант был куда правильнее?— они все же в степи, но озвучивать его никто из них не спешил. —?Цзи Чун-гэгэ вовсе не такой холодный и суровый, каким старается казаться.Цзи Чун фыркнул. Это был единственный звук, нарушивший уютную тишину, возникшую сразу после слов Се Юня. Она длилась недолго, пару секунд, но в ней будто бы звучала сама правда, от которой на сердце Се Юня разлилось тепло.—?Ты сильный воин и хороший охотник,?— перечислял он заслуги Цзи Чуна, на что тот лишь издавал смешки. —?Хорошо говоришь, опрятен и заботлив,?— на последнем Се Юнь словно бы и сам запнулся, поняв, что сморозил какую-то глупость. Никто не стал его останавливать, и он принялся снова:?— Обходителен и любезен с девицами, хотя по мне, лучше бы ты им говорил правду, а не льстил?— лошадь-то оказалась старой клячей,?— Се Юнь говорил правду, лошадь действительно была стара и немощна, но лучше продолжать путешествие так, чем пешком и снова слышать его недовольство. —?Но ты носишь с собой дохлых мышей, мне не нравится. И похитил меня зачем-то,?— пробубнил Се Юнь, возмущенный, скорее, больше тем, что у Цзи Чуна в кармане могли все еще храниться дохлые мыши.—?Так ты сам все знаешь,?— Цзи Чун прищурился и лег рядом, скрестив руки под головой. —?Посмотри, как славно ты все рассказал, и ведь ничего не укрылось от твоего взгляда! Так, быть может, ты сам и решишь все остальное?Насмешки не было в его голосе, ничего не было?— Цзи Чун просто говорил, немного устало и лениво, как будто уже засыпал. Се Юнь знал, что это не так.—?Мне платят, и я делаю всякое,?— отозвался он, когда Се Юнь устал ждать ответа и прикрыл глаза, вслушиваясь в тихое звучание природы. Глаз он все не открыл, услышав чужой голос.—?Так тебе заплатили, чтобы похитить меня?—?Конечно! —?рассмеялся Цзи Чун. —?Разве стал бы я блуждать в ваших гиблых краях да выискивать тебя по лесу?Се Юнь поежился. В словах был смысл, не маленький, но почему-то стало так горько и противно их слышать, что захотелось закрыть уши. Он отвернулся и закусил губу, всматриваясь печальными глазами в сгущающуюся тьму. Обхватил пальцами веревку, насколько это было возможным, и затих окончательно.—?Хотя я слышал о тебе раньше,?— голос Цзи Чуна был все так же тихим. В нем было что-то такое, чему Се Юнь не знал названия. Или, быть может, слышать даже не хотел?— горечь от сказанного ранее казалась сильнее, хотя у него не было никаких причин чувствовать ее. —?Я слышал, но мне не было дела.—?Пока не заплатили.—?Пока не заплатили,?— согласились с Се Юнем. —?Все в этом мире стоит денег.—?Я не вещь,?— Се Юнь возмутился и резко сел, повернувшись. Стрельнул глазами, в них отчего-то набежали предательские слезы да голос дрогнул. Се Юнь выдохнул и уже спокойнее произнес:?— Люди тебе не вещи, нельзя с ними так.—?Разве ты человек? —?Цзи Чун тоже поднялся. Вопрос его огорошил и принес боли. —?Разве это,?— Цзи Чун взял Се Юня за подбородок и повернул к пламени, чтобы лучше рассмотреть знак у него на щеке,?— делает тебя человеком?—?Знак ничего не значит,?— прохрипел он, пряча глаза. —?Это не считается.—?Послушай,?— вздохнул Цзи Чун,?— в этом мире нет вечного добра и нельзя верить людям, которых знаешь неделю. Или без того меньше,?— Се Юнь лишь издал слабый фырк на его слова. По щеке провели снова, чуть царапнув ногтем знак, вновь загоревшийся от легкого прикосновения. —?Просто запомни, что никто никогда не делает чего-то без выгоды?— в этом мире за все нужно платить.—?Мне не нравится этот мир.Печальная улыбка коснулась губ Цзи Чуна, и Се Юнь повторил:—?Я не хочу такой мир.—?Разве тебе нужно выбирать? Разве тебе позволено? —?эти слова Се Юнь задавал себе сам ночами или же днем?— неважно время, они звучали все чаще в его голове, тревожили и бередили душу, звуча ненавязчиво, подобно цикадам в ночи.—?Я предпочитаю думать, что шанс есть всегда,?— наконец ответил он. —?Так правильнее.—?Так глупо.Горечь в словах оказалась непривычной. Она окатила волной, смела самого Се Юня будто бы вода размыла рисунок на земле, и теперь лишь о прежней картине напоминало сосущее чувство внутри.—?И что с того? —?возмущение никуда не ушло, утихнув лишь на время, сейчас оно набирало силу будто бы степной ветер, суровый и беспощадный. Где-то в отдалении даже зашуршала зелень, и Се Юнь услышал ее беспокойный шепот. Сердце его отозвалось в унисон. —?Что с того, что я верю в людей? Ты неплохой человек, ты…—?Ты не знаешь меня,?— резко перебил Цзи Чун. Глаза сузились, взгляд покрылся коркой льда и, казалось, застыл навечно. —?Я не такой, как ты думаешь.—?Я чувствую,?— упрямо поджал губы юноша. —?Сердце не может врать.—?Ошибаешься,?— Цзи Чун сжал его подбородок, хватка из мягкой и нежной превратилась в жесткую и полную силы. Се Юнь ощутил боль. —?Очень страшный человек повстречался тебе, монах, и зря ты веришь своему сердцу.—?Докажи,?— ухватился за возможность Се Юнь. Кажется, Цзи Чун попался на его уловку, раз уже давным-давно позабыл о собственном мече да ослабил бдительность?— незаметно и почти невесомо Се Юнь проник в чужой карман и вытащил оттуда складной нож. —?Докажи мне, что я неправ.Цзи Чун задумался на мгновение и лишь потом кивнул, соглашаясь:—?Когда-то на земле жил человек,?— начал он, продолжая держать юношу за подбородок. —?Когда-то он верил, что может свернуть горы и совершить множество подвигов, но оказалось, что это не так: человек узнал истинное лицо окружающих его товарищей, и сердце его оказалось пронзенным стрелой. На нем до сих пор шрамы, а человек…разочаровался. У него открылись глаза на многое и, увы, не все смогло порадовать его. Знаешь, кто был этим человеком?Се Юнь заторможено покачал головой. Отчего-то он чувствовал, что нельзя спрашивать о подобном, что знать ответ он не желает, но Цзи Чун был беспощаден.—?Этот человек сидит прямо перед тобой,?— вздохнул он. —?Так что хорошенько подумай, юноша из забытого храма, нужно ли верить людям?—?А что, стану как ты? —?губы пересохли, слова дались с трудом, но он смог их произнести. И тут же зажмурился, боясь услышать ответ.—?Да,?— просто сказал Цзи Чун. —?Не совершай таких ошибок и не надейся понапрасну.Как Се Юню удалось перехватить его руку, чтобы вырваться, тот уже не вспомнит. Обида и злость захлестнули с головой, он дышал часто и прерывисто. Отпихнув от себя мужчину, Се Юнь поднялся и перебрался дальше, молча и не желая больше продолжать разговор. Уснуть он так и не смог, хотя и пытался, прикрыв глаза.В чужих глазах напротив отражалось пламя костра, оно сжигало тоску, поселившуюся в них и неведомую ни Се Юню, ни самому Цзи Чуну.Кажется, что-то пошло не так.