Путь (1/1)

Его разбудил крик птицы.Хотя он и не спал даже, а находился где-то между сном и явью. Тело все равно безвольное, слабое, совершенно бесполезное, не слушалось. Очнулся лишь, ощущая, как внутри пробирает тревога и нарастает волнение?— в снах-воспоминаниях, мелькающих перед глазами слишком быстро, он видел случившееся ранее, словно со стороны, и мир вокруг больше не казался ему приятным и приветливым. Оказывается, не стоило быть таким доверчивым и простодушным по отношению и к людям, живущим в нем,?— всякий незнакомец мог оказаться похитителем, как уже Се Юнь успел убедиться.Бок опалило жаром.Се Юнь пошевелился, и тело тут же пронзило болью; мрак ночи рассеивался с помощью яркого пламени костра, и лишь дуновение ветра, все еще теплого и ласкового, приносящего дивный аромат цветов, напоминало о том, что он оказался в безвыходной ситуации.Наверное.Цзи Чун полировал меч. В отблесках костра металл виделся темным, почти черным, с редкими бликами серебра, резьба на клинке казалась неземной, словно бы ненастоящей, и к ней так сильно тянуло прикоснуться, что у Се Юня чесались ладони. Он пошевелил руками, сжал и разжал пальцы, но связывающая запястья веревка лишь сильнее впилась в кожу, причиняя дискомфорт.—?Даже не пытайся.Се Юнь бросил на не отвлекающегося Цзи Чуна мимолетный взгляд, хмыкнул, усаживаясь поудобнее, но мужчина все так же не обращал на его возню никакого внимания. От досады ему пришлось пнуть полено, подпихивая в костер сильнее, и только резко всколыхнувшееся пламя заставило Цзи Чуна поднять глаза.—?Я хочу пить,?— сказал Се Юнь, облизывая сухие губы. И не врал, жажда мучила сильная, а еще в животе словно образовалась дыра?— настолько он был голоден. —?И есть.Цзи Чун промолчал. Куда больше его привлекал меч, он продолжил приводить его в порядок, игнорируя просьбу Се Юня. Тому не понравилось, возмутившись, юноша снова подпихнул полено, и оно выскочило из общей кучи прямо под ноги сидящему напротив мужчине.Повисла тишина.Искры разлетались в стороны, грозясь упасть и прожечь дыры в одежде, но Се Юню было все равно?— потребность в простых человеческих нуждах казалась сильнее.—?Я хочу есть,?— повторил он тверже. —?Разве мне не положено еды?—?Так возьми,?— Цзи Чун кивнул в сторону. Проследив за его взглядом, Се Юнь увидел лежащую в паре шагов от него сумку, раскрытую таким образом, что виднелись яства. Желудок скрутило, во рту только от вида лепешки появилась слюна, и он судорожно сглотнул. —?Угощайся.Над ним явно издевались. Цзи Чун будто бы испытывал его на прочность или же, наоборот, наслаждался его мучениями?— Се Юню было невдомек, какие именно цели преследовал его похититель, он лишь нахмурился, когда услышал чужие слова, и поерзал на своем месте.—?Ты связал меня.Цзи Чун улыбнулся. У него была прекрасная, какая-то чарующая улыбка, показавшаяся Се Юню настолько красивой, что он чуть было не открыл в восхищении рот, словно какой-то чудак. Но вспомнив, что перед ним похититель, что сам Цзи Чун, в общем-то, разбойник и наглец каких повидать, сдержал свой неуместный и глупый порыв, поджав губы.Вести себя странно не хотелось. Но нужно было проучить наглеца, и пусть знаний в подобном у Се Юня не было никаких, но он с детства отличался острым умом и умел импровизировать. Внутри него росла сильная волна, требующая немедленного выхода?— справедливости.—?Я все еще голоден,?— упрямо продолжал стоять на своем Се Юнь.Цзи Чун издал горестный вздох, с явным сожалением отложил меч в сторону и поднялся. Передвигаясь все так же бесшумно, он взял сумку и вытащил оттуда лепешку, а затем медленно, совсем неторопливо, опустился возле Се Юня на колени и их глаза оказались на одном уровне.Что-то внутри Се Юня зазвенело и натянулось.Цзи Чун будто бы не замечал. Он оторвал от лепешки большой кусок и поднес ко рту юноши. Се Юнь опешил, когда губ коснулась сдоба.Погодите, его что, собираются кормить с рук?—?Ешь,?— Цзи Чун надавил пальцами, заставляя его приоткрыть рот. —?Или ты уже не голоден?Возразить на это было нечего. Голод лишь набирал обороты, живот сводило, а сдоба пахла так вкусно, так сладко, что Се Юнь не удержался и осторожно откусил. Прожевал и откусил еще раз, но куда больший кусок.Наверное, это было неправильно?— вот так вот есть; принимать пищу из рук своего похитителя?— любому другому вообще было бы не до еды от переживаний, но у самого Се Юня на этот счет было иное мнение: какая от него польза, если он соображать не сможет от голода? И от бессилия свалится прямо под ноги неприятелю, если начнется потасовка? Так что лучше поесть.Крошки остались у него на подбородке, попали за шиворот и, соприкасаясь с телом, вызывали дискомфорт. Пока Се Юнь ел, осторожно откусывая от лепешки кусочки, Цзи Чун не сводил с него пристального взгляда. Он чернел в ночи, в темных зрачках отражалось игривое пламя костра, тянущее к Се Юню свои руки.Беги к нам, шептали они во мраке ласково и соблазнительно, прикоснись к нам, будь с нами. Се Юнь прикрыл глаза, выдохнув. Ритуальная песнь чужих глаз лишила покоя, внутри поднялась целая буря, терзала и терзала неизвестностью происходящего, а потом и вовсе потянула за ниточки, всколыхнув сердце?— забившись пуще прежнего, оно вдруг застыло всего на секунду, а потом заболело, словно его пронзили стрелой.Знак на щеке горел огнем. Настолько невыносимо, что хотелось поднять руку и почесать?— зудело и зудело, чесалось, словно Боги внезапно решили забрать его к себе.Словно этот момент настал.О подобном говорили братья. В час тишины или после молитв?— неважно когда, важной была лишь та правда, что звучала из их уст и вонзалась в сердце и душу острыми клиньями; Се Юнь считал, что у него много времени, что он сможет обмануть Богов, что найдется выход, и поэтому, когда в лесу он встретил охотника, оказавшегося в одночасье и разбойником, похитившим его, то решил, что у него есть шанс.Похоже, он ошибся.Цзи Чун потянулся к фляге, открыл крышку и поднес ее ко рту Се Юня, опять слегка надавив. Он обращался с ним, будто бы с немощным и бесполезным человеком, ребенком, не умеющим еще ничего, даже держать в руках бутыль с водой, и подобное поведение сбивало с толку.Отпив, Се Юнь благодарно кивнул. Вода показалась сладкой, теплой, освежающей. Открыв глаза, юноша перевел взгляд выше, стараясь не попасться в ловушку к алеющему пламени в чужих глазах?— соблазн последовать за ним казался все сильнее.—?И даже не поблагодаришь?Обида, прозвучавшая в голосе Цзи Чуна, казалась искренней. Но верить ей было нельзя, как и всему остальному, что мужчина мог рассказать.Се Юнь предпочел смолчать, отвернувшись. Цзи Чун, впрочем, совсем не казался обиженным.****Спрашивать о том, зачем он Цзи Чуну, было без надобности. Се Юнь и так знал, что для тех, кому хоть слово было известно о магии, о Судьбе и предназначении Богов, рассказывали о могуществе, постигшем любого, кто сможет завладеть Сосудом.Да, именно, что Сосудом. Для этого же он и был рожден?— без Судьбы, без цели и милости тех, кому предназначался, Се Юнь являлся пустой оболочкой для Высших сил; Высшие силы находили его забавным.Временами?— постоянно?— снились сны, грузные, беспокойные, совсем мрачные. В их реалиях все всегда заканчивалось плачевно, и поутру, проснувшись с первыми криками петухов, Се Юнь находил себя в слезах.Подолгу не мог успокоить тревожное сердце. Разум тоже находился в смятении; весь Се Юнь словно не принадлежал себе, нервный и неживой совершенно. Братья приходили к нему, вели разговоры, и становилось легче, пусть ненамного, но легче?— по крайней мере, он мог дышать.Со временем спасение нашлось в резьбе, поначалу неумелой и нелепой совершенно, а затем становившейся все искуснее и искуснее, покой накатывал одновременно с умиротворенностью, и душа, так мечтавшая вырваться из ненавистных оков, оказалась бессильной против маленькой горсти бересты и острой шпильки.Однако, это не значило, что он подчинился Судьбе тоже. В мире, где ему не было место, в жизнях, чужих или же своей собственной, без цели и явного ориентира, Се Юнь искренне и всем сердцем желал найти свое предназначение.И уж конечно же в его планах не было ничего подобного: попадаться в ловушку к разбойникам или же тем, кто желал заполучить его себе,?— удел дураков и простофиль, а к подобным Се Юнь никогда не относил себя, а значит……это был действительно хороший шанс сбежать от главного настоятеля, повидать мир, познать все его тайны и раскрыть все тайники, утолить голод любопытства, а потом с чистой совестью вернуться назад. Или же не вернуться?— тут уж как повезет, потому что если мир окажется дивно красивым и прекрасным, если в его, Се Юня, сердце расцветет ярким бутом цель и смысл?— тогда Судьба впервые познает горечь поражения.Се Юнь лишь надеялся, что у него получится. Остался лишь один небольшой штрих?— сбежать от Цзи Чуна.****Персики были сладкими. Не такими, как сливы, а слаще; сок стекал по пальцам, липкий, Се Юнь почистил его о подол своих одеяний, пачкая и без того запылившуюся одежду еще больше. Облизал пальцы, поймав тяжелый взгляд напротив, улыбнулся и одними губами проговорил ?спасибо?. Цзи Чун покачал головой, отвернулся, рассматривая горы и сверяясь с картой.Потеряв к нему всякий интерес, Се Юнь хмыкнул и пожал плечами, доставая еще один персик. Солнце палило нещадно, было жарко, и пальцы слипались?— Се Юнь, доев, вытер руку наспех, поднимаясь на ноги одним резким движением, когда завидел, что Цзи Чун перестал изучать местность и подошел ближе.—?У меня все болит,?— протянул Се Юнь, поднимая связанные руки. Цзи Чун приподнял брови, но ничего не сказал. Тогда Се Юнь пожал губы, повернув руки таким образом, что рукава съехали вниз и открыли доступ к покрасневшей под тугими веревками коже. —?Видишь?На мгновение чужой взгляд задержался на письменах. Закусив губу, Се Юнь хотел вырвать руки, почувствовав досаду, но ему помешали. Критично оглядев своего пленника, Цзи Чун пожал плечами и подтолкнул Се Юня вперед.—?Идем,?— сказал он. —?Нужно достичь леса до заката.О знаках-письменах он не сказал ни слова.Путешествие на самом деле нисколько не утомляло. Наоборот, Се Юнь чувствовал воодушевление и подъем как моральных, так и физических сил. Каждое преодолеваемое ими препятствие, будь то река или же какая-нибудь узкая тропа над ущельем, подстрекало интерес и разжигало все новые и новые знания, отчего к концу очередного дня пути юноша чувствовал себя уставшим, но удовлетворенным.И канючил он специально, стараясь вывести Цзи Чуна из себя?— способ, конечно, детский и совершенно, судя по непроницаемому лицу мужчины, бесполезный, если Цзи Чун не поддавался ни на какие провокации, не терял бдительности и?— что самое ужасное! —?никак не хотел развязывать Се Юня.Тот, к слову, вообще-то уже начал уставать от подобного положения. Потрогать ту или иную незнакомую вещицу в пути так и чесались руки, достать из волос тонкую шпильку и содрать с дерева кусочек бересты уже было не просто желанием или же порывом, а манией и некой необходимостью, без которой и дышать становилось трудно.Успокаивало лишь то, что в скором времени мучения?— если можно, конечно, было так назвать путешествие с Цзи Чуном?— должны были закончиться. Тогда-то и можно было дать волю всем своим желаниям.Се Юнь, если честно, никогда в своей жизни еще не ходил так много и настолько далеко?— максимум, он кружил часами по внутреннему двору храма с метлой, убирая территорию. И увиденное в ?путешествии? новое и неизведанное разжигало внутри пламя, потушить которое можно было лишь со временем.Под ногами стоптанная дорога поднимала пыль, сапоги Се Юня прохудились в нескольких местах и натирали, идти стало тяжело и проблемно. Он хмурился и поджимал недовольно губы, и стоило Цзи Чуну обернуться, когда на очередном повороте мужчина почувствовал, как веревка натянулась до треска, Се Юнь молча и без всяких разговоров уселся прямо наземь.Что теперь ты будешь делать, бравый разбойник?Стрельнув взглядом из-под ресниц, он капризно протянул:—?Все, больше не могу.Цзи Чун цокнул и помрачнел. Происходящее ему явно не нравилось, но на столь явную провокацию своего пленника он никак не желал поддаваться. Се Юнь уж было подумал, что тот раскусил его, и?— вот незадача! —?уже придется придумать новый план, как.Цзи Чун мягко улыбнулся. Над их головами раздался громкий крик птицы, Цзи Чун поднял голову ввысь и вытянул руку, упустив из пальцев веревку. Для Се Юня это был отличный шанс, она ослабла настолько, что можно было спокойно дотянуться до шпильки в волосах, а потом ловко спрятать ее в рукаве.Цзи Чун ничего не заметил. Мягко ступая и совершенно не поднимая пыли, он подошел ближе к Се Юню, присел возле него и окинул внимательным взглядом, снова задержавшись на его щеке. Внутри чужих глаз клубилось нечто непонятное, жгучее, влекущее, и внезапно пересохло в горле. Се Юнь кашлянул, притворно скривился и выдал:—?Ты с ума сошел? Утомишь меня своими походами, а должен заботиться!—?Это еще почему? —?птица на плече Цзи Чуна потопталась, уцепившись коготками. Он почесал ее под клювом, она зажмурилась, а потом Цзи Чун достал из кармана… дохлую мышь и ловко скормил ее птице. Как ни в чем не бывало он повернулся к неподвижному Се Юню и снова спросил:?— Так почему?—?И давно у тебя мыши в кармане? —?вместо ответа переспросил юноша настолько тихо, что Цзи Чун приблизил к нему свое лицо и прислушался. —?Ты совсем рехнулся?Темные глаза птицы следили за Се Юнем. Смотрели прямо в душу, отчего внутри все неприятно скрутилось и заныло. Показалось, что он плутает в этой тьме и оступается с каждым шагом; птица не отпускала, будто бы это она, а не хозяин, захватила его в плен и вела к неизвестности.Чувство страха накрыло неожиданно. Почудилось, что мир вокруг стал больше, пугал и наступал со всех сторон?— горы вдали виднелись каменной несокрушимой армией, а дорога внезапно оказалась в один конец и губительной.Се Юню не нравилось.Чертова птица.—?Это его обычная еда,?— Цзи Чун снова погладил птицу. —?Он же тоже живой и должен питаться.—?Не мышами же! —?возмутился Се Юнь и невольно содрогнулся. Голос у него сорвался, и Цзи Чун внезапно хитро прищурился. —?Лепешку бы дал.Со стороны раздался тихий и искренний смешок. Ситуация явно забавляла Цзи Чуна, Се Юню же было совсем не до смеха?— мышей он считал отвратительными и мерзкими. Нет, он не боялся их?— еще чего! —?но от вида становилось дурно.—?Нет, так не пойдет,?— почесал подбородок мужчина, а потом, прищурившись, проговорил:?— Может, мне скормить ему тебя? Кусочек за кусочком, а?Наверное, у Се Юня оказалось такое выражение лица, что Цзи Чун рассмеялся снова, громко и заливисто, запрокинув голову назад.—?И ничего смешного не вижу! —?пихнув Цзи Чуна сапогом в коленку, Се Юнь воинственно поднял подбородок и чуть не завалился назад, не рассчитав силу удара. Правда, он промахнулся, и Цзи Чун ловко избежал его маленькой мести, перехватив руками его ногу.Се Юнь замер, когда чужая рука чуть сжала ступню, а пальцы зацепились за дырки.—?Почему не сказал? —?только и спросил Цзи Чун, отпустив. —?И давно так?Что-то показалось Се Юню странным. Что-то внутри него чудилось невысказанностью и смятением, нечто причудливое, необъяснимое; что-то в груди сидело, кольнуло с такой силой, отчего на минуту стало невыносимо. Стало, а потом?— прошло.—?Се Юнь,?— позвали его мягко,?— ответь.Но молчание сохранялось. Птица боднула Цзи Чуна в плечо, потянув клювом, явно выпрашивая лакомство, и тот машинально потянулся к мешочку на поясе, вновь доставая из него мышь.Тошнота подступила к горлу, сковав его оковами. Кисло стало во рту, перед глазами поплыло, Се Юнь задышал ртом, стараясь не вдыхать неприятный запах от дохлого грызуна, но ничего не выходило.В конечном итоге, его чуть не вырвало прямо на собственные ботинки и одежду. Вовремя спохватился и отвернулся, иначе оказалось бы весьма неловко.—?Ты! —?только и мог высказать Цзи Чун, вздергивая его на ноги, хватая под локоть. Краска стыда залила лицо, перебралась на шею, заставив Се Юня чувствовать себя неуютно и сгорать от стыда. —?Ты!..В голосе мужчины сквозило недовольство, смешанное с недоумением и возмущением. Посмотрев в глаза напротив, Се Юню показалось, что в них видны осуждение и смех. Нить внутри него натянулась, задрожала и зазвенела, отчего юноша ощутил себя той самой мышью, застывшей в испуге перед хищником: нечего, в принципе, было бояться, но тело казалось грузным и неподъемным, безвольным, готовым рухнуть прямо под ноги Цзи Чуну.—?Я просто устал,?— сказал он тихо, почти на выдохе. Глаза Цзи Чуна смягчились, брови разгладились, и все выражение его лица теперь не казалось грозным или же осуждающим.—?Устал,?— подтвердил Цзи Чун, а потом повел плечом, и птица вспорхнула ввысь, подчиняясь воле хозяина. —?Идем, недалеко есть деревня?— купим там коня.И отчего нельзя было сделать так с самого начала, Се Юнь спрашивать не стал?— в руках у Цзи Чуна все еще был мешок с дохлыми мышами.