Город (1/1)

С тех самых пор между ними словно что-то изменилось. Как будто в ту ночь рухнула не одна стена, и пусть слова Цзи Чуна казались?— и были! —?жестокими и беспощадными, но Се Юнь не таил на него обиды.Внутри крепло и росло нечто иное, другое совершенно чувство, легкое и в то же время слишком тяжелое. Се Юнь цеплялся за него?— нравилось, хотелось; оно цеплялось за Се Юня, врастая в него и изгибаясь подобно ивовому прутику?— нравилось тоже.Их путь продолжился через горы, покрытые коркой льда. Ветер гулял в вершинах, зазывая и подгоняя двигаться быстрее, лошадь то и дело спотыкалась о неровности дороги, и Се Юнь, не выдержав спешился, продолжив путь пешком?— благо сапоги в этот раз были из добротной ткани и нисколько не натирали.В горах они провели несколько морозных ночей, холодных и темных. Приходилось греться о бок спящей лошади, Се Юнь кутался в одежды и дремал не в силах уснуть?— холод пробирал до костей, укрывал сверху его снежным одеялом, которое во сне казалось невероятно теплым и мягким. А еще от него пахло персиками и немного сливами, и Се Юню снился старый храм и большой внутренний двор, слива возле окна его комнаты и старый рыжий кот, которого приятно было чесать за ухом. Где-то пели птицы, стрекот цикад разносился по округе, и под кроватью хранилась шкатулка с красными сокровищами. Се Юню снилась прошлая жизнь, снился родной дом, пусть и ставший тюрьмой, ненавистной порою и совершенно одинокой.Се Юню снился пусть недолгий, но мир.Цзи Чун будил его почти посреди ночи, они трогались в путь и молчали. Иногда удавалось поспать прямо в дороге на самой лошади?— узкие горные тропы не давали пройти и вполовину быстрее, чем рассчитывал его похититель, и от подобной счастливой, можно так сказать, случайности Се Юнь улыбался украдкой и бросал взгляды за плечо.Цзи Чун молчал. Лицо его было сосредоточено на думах, скорее всего тяжелых и мрачных. Складка залегла меж бровей, а губы всегда были поджаты. Только глаза, порой светлые, словно звезды на ночном небе, оставались зеркалом его истинных чувств: в них как будто поселилась печаль наряду с тоской, и сердце Се Юня пропускало удар, если он оборачивался и встречался с ними взглядом.Хотелось сказать ему многое, высказать о том, что накипело внутри после разговора, но Се Юня словно подвергли заклятию молчания?— ни слова с тех пор не сорвалось с его губ, поджатых в показушной обиде.Вскоре они сошли с горных троп, и местность сменилась на редкое перелесье. Округа казалась мрачной и совершенно пустой, вокруг на несколько десятков ли не было ни одной травинки или же цветов?— все покрывала выжженная земля.Словно проклятая. Та самая земля, пророченная ему в полусумраках общей кельи при совместных молитвах; обещанная Богами оковами безрадостной смерти.Се Юнь ступал по ней с осторожностью, не смотрел по сторонам, словно испугавшись. В памяти то и дело мелькали строчки-слова настоятеля, прочитанные с древних трактатов. Беспокойство росло внутри и множилось, будто бы ссыпались с цветущей сливы лепестки.—?Что там? —?спросил Се Юнь, увидав вдали мутные очертания темных крыш. —?Город?Цзи Чун остановился, подняв руку вверх?— птица, крикнув у них над головами, уселась к нему, дернула крылом и клювом, привлекая к себе внимание и здороваясь. Она уже не казалась Се Юню жуткой, а дохлых мышей Се Юнь предпочитал не замечать вовсе, отворачиваясь всякий раз, когда Цзи Чун лез к себе в напоясный мешок.Так он сделал и сейчас, рассматривая город. Пришлось прищуриться, Се Юнь не обладал таким зорким зрением, но все равно ничего увидеть так и не удалось?— туман, сошедший вместе с ним в предрассветном полумраке, опустился вокруг плотной пуховой заслонкой, отчего одежда в одночасье намокла. Он снова мерз.Цзи Чун закончил кормить птицу, подошел ближе, сжал плечо Се Юня и кивнул. Се Юнь тяжко вздохнул и помялся, прежде чем сказать:—?Я не пойду.Цзи Чун выгнул бровь, как-то странно на него посмотрел, и от его взгляда, жгучего и пристального, внутри Се Юня недоверчиво свернулось клубком неприятное чувство неизбежности?— мужчина явно задумал что-то.Сюрпризы Се Юнь не любил, несмотря на то, что обожал исследовать все новое.Отойдя на шаг и упрямо пронзив взглядом Цзи Чуна, смотрящего на него с любопытством, он повторил:—?Я не пойду.—?Почему?Причина была самой простой. Знак на щеке мог привлечь ненужное внимание, на Се Юня опять могли смотреть осуждающе, с любопытством и отвращением. Не хотелось снова чувствовать себя отверженным и не таким как все, а еще… Цзи Чун разве не понимал, что их могут искать?—?Нас ищут,?— озвучил он самую разумную причину. Говорил ровно и без каких-либо эмоций, стараясь не смотреть ни вперед, ни на Цзи Чуна. Отошел снова на шаг и замер, почувствовав, как лошадь боднула его в спину. —?Неразумно посещать незнакомый город.Поднялся ветер, сильный и могучий, он теребил края одежды и поднимал пыль. Беспокойство внутри Се Юня усиливалось, подхваченное ветром, раздраженное его касаниями. Он подхватил волосы Се Юня и мазнул хвостом по его щеке, резко и немного неприятно, отчего юноша поморщился?— пряди попали в рот, и пришлось доставать их пальцами. Когда он закончил, то машинально коснулся знака на щеке и взгляд его потяжелел.Оттого и не заметил, как веревку, связывающую его руки, привязали к дереву. Крепко так привязали, что не распутать узлы.—?Погоди,?— внезапно сказал Цзи Чун и стремительно сбежал по тропе вниз. —?Жди здесь, и не смей сбегать!И внезапно почему-то Се Юнь послушался. На самом деле, он даже и не думал о чем-то подобном.Цзи Чун скрылся вдали стремительно, птица осталась с Се Юнем. Опустилась рядом, вновь устремив на него свой пристальный и цепкий взор. Се Юнь криво улыбнулся и помахал ей, приветствуя. До самого прихода Цзи Чуна она не сводила с него глаз.****—?Вот.В руки Се Юня упала маленькая коробочка. Надеясь, что Цзи Чун не видел, чем он занимался, юноша спрятал в рукав свою поделку, а новую шпильку из заколки вернул на место и только после этого обхватил слегка замерзшими пальцами деревянную коробочку.—?Что это? —?спросил он, принюхиваясь. Живот от голода крутило уже некоторое время, но на еду это походило мало?— если уж и было что-то съестное внутри, оно не имело запаха, что странно. Се Юнь нахмурился, повертел в руках кинутый предмет и посмотрел на Цзи Чуна. —?Что это такое?Цзи Чун закатил глаза, вместо ответа вырвал коробочку из рук и открыл. Содержимое было незнакомо и походило на мазь. Нахмурившись, юноша все еще с недоумением глянул на Цзи Чуна.—?Цзи Чун-гэ,?— протянул он игриво,?— зачем мне мазь? Если я не могу идти от долгой езды, то ты просто можешь понести меня. Мы за этим должны были спуститься в город?Цзи Чун стукнул Се Юня по лбу.—?Не говори ерунды,?— сказал он, но нисколько не упрекая. Казалось, что ему было весело. —?Ты обманул меня.—?Я?—?Да,?— кивнул Цзи Чун, поднимая его одним движением. Се Юнь обхватил пальцами шпильку сильнее, будто бы собираясь защищаться. —?Придумал причину, почему мы не можем спуститься в город.—?Разве? —?все еще не понимая, чего Цзи Чун так злится, Се Юнь попытался высвободиться. Не получилось, потому что произошло вдруг странное?— Цзи Чун подцепил мазь и поднес ее к лицу Се Юня. Тот замер.—?Доверься мне,?— тихо попросили его, и он заторможено кивнул, проглотив ехидное замечание о том, что совсем недавно ему говорили обратное. Удовлетворенный реакцией юноши, Цзи Чун кивнул и продолжил:?— Если все еще боишься, то можешь закрыть глаза. Обещаю, что ничего не случится.Се Юнь задержал дыхание. Хотелось верить, с отчаянием и какой-то упрямой надеждой, вспыхнувшей внутри него неслабым огоньком. Она немного жгла, рвалась наружу невысказанными словами и стремлением быть показанной. Действиями, словами, взглядом?— неважно как, но желание оказалось сильнее Се Юня, сильнее голоса разума в его голове, отчего-то походящим на голос Цзи Чуна. Сильнее даже Судьбы, смотревшей на них сейчас и, наверное, ухмыляющейся.Сильнее всего на белом свете.Закрыв глаза, первым он почувствовал холод. Тот возник на щеке, на той самой, со знаком, и Се Юнь ощутил сильный порыв отстраниться и открыть глаза.?Не трогай,?— кричало все внутри. —?Не касайся, нет, нет. Прекрати?.В груди забилось сердце. Часто-часто, словно бабочка, пойманная в ладонях, касалась ребер нежно и невесомо, почти неощутимо, но распространяясь по всему телу слабыми и теплыми волнами. Се Юнь понял: ему нравилось.Он все еще не дышал. Воздух исчез, растворившись. Вокруг образовалась пустота, безликая и вязкая, в нее затягивало и тащило, будто бы неуправляемая лошадь неслась к обрыву?— не остановить никак.Это было неправильно. В который раз и?— неправильно. Потому что никто не смел касаться знака Судьбы на его щеке и надписей на теле. Цзи Чун делал уже это трижды или четырежды, и только за это бы настоятель казнил его, если бы узнал.Если бы.Но он не узнает. Никогда. Потому что далеко и Се Юнь больше не сможет вернуться в края, в которых вырос. А еще из-за того, что, кажется, они прибыли на место назначения, раз Цзи Чун делал это с ним.Се Юнь даже не хотел думать, что именно тот делал сейчас с его лицом, но……у него были теплые пальцы. Шершавые, грубые от работы, но невыносимо теплые. Ком в горле мешал произнести хоть какое-либо возражение, Се Юнь дрожал от охвативших его ощущений подобно листку на сильном ветру?— вот-вот оторвется и полетит вместе с ним, могучим ветром, странствовать по свету. Как в самых своих сокровенных мечтах.Цзи Чун касался его с осторожностью. Будто бы трогал девицу, приглянувшуюся и полюбившуюся сердцу. Отчего такое знание возникло в его голове, Се Юнь не знал?— только чувствовал всем своим робко застывшим сердцем и исчезнувшим дыханием.Пропали звуки, пропало все, и мир распался на части, когда Цзи Чун провел пальцами по знаку, очерчивая его подушечками. Настолько нежно, насколько вообще было возможным. Сердце Се Юня дрогнуло, заболело тотчас же и забилось, медленно-медленно, словно нехотя.Ему нравилось.Се Юнь желал, чтобы время не возобновляло свой ход. Чтобы оно навечно застыло тут, вот посреди пустоши на границе горных хребтов и ближайшего селения. Мгновение не кончалось и не кончалось, знак пульсировал и горел от чужих пальцев, горел и сам Се Юнь, скорее, догорал углями, и неизвестно почему не рухнул еще наземь, безвольный и дрожащий.Ощущение легкости не спешило покидать его. Наоборот, оно лишь крепло, и Се Юнь, решившийся внезапно открыть глаза и сделать судорожный вдох, один единственный, вдруг замер сам, так ничего не предприняв, а почувствовав, как все внутри обрывается и рвется на мелкие нити, пульсируя.У Цзи Чуна красивые глаза. Серебро звезд и тьма сгущающейся ночи. Они походили на сумрачный день, без солнечного света, будто бы небеса должны разверзнуться дождем. В лучах восходящего солнца сейчас они казались теплыми, полными нежности и все той же притягательной тьмы, от которой у Се Юня поджимались пальцы на ногах и становилась пустой голова. И живот сводило спазмами, сладкими-сладкими, как персики.—?Я…Губ коснулся палец. Перепачканный в непонятной смеси, он ощущался на них непривычно?— и невкусно, и любопытно. Завороженный чужим взглядом, Се Юнь вдруг приоткрыл губы и аккуратно лизнул подушечку, пробуя. Горько и сухо.Цзи Чун остановился. Замер, застыл, будто бы попал под снежную лавину, взгляд его стал темным, черным и совершенно странным?— в нем клубилась и ворожила некая сила, подчиниться которой так отчаянно возжелал сейчас Се Юнь. Подчиниться и попробовать ее тоже.Се Юнь лизнул снова, в этот раз уже смелее. И снова никто не остановил его и ничего не сказал. Язык неприятно жгло, горло чесалось, привкус и правда был не самым лучшим, но он не жалел.Интерес рос и рос. Юноша чувствовал себя странно: было жарко и по-прежнему нечем дышать, и пусть Се Юнь вдыхал воздух через нос, но грудь болела при каждом почти неощутимом вдохе. И…—?Все,?— просто сказал Цзи Чун, проводя пальцем по губам Се Юня и размазывая краску по губам. Хрипло сказал и тихо, что пришлось напрячь слух.—?Все? —?переспросил точно так же Се Юнь, и Цзи Чун кивнул.—?Да,?— и потянулся к нагрудному карману, чтобы через один вдох, судорожный и поспешный, вытащить из него маленькое зеркальце. Он поднял его на уровень глаз Се Юня и просто сказал:?— Поверни щеку и посмотри.И Се Юнь посмотрел?— знак Судьбы на щеке исчез.В этот самый момент сердце Се Юня дрогнуло и его окончательно пронзило сильное чувство, болючее и сладкое-сладкое. Он зажмурился и выдохнул, осознавая, что пророчество нисколько не врало, и именно на этой земле он встретил свою погибель.****В городе Се Юнь оглядывался на каждую привлекшую его внимание вещь. Поначалу, правда, подумав, что его ведут на встречу с заказчиком, он и носа не поднимал, вел себя тихо и смирно, следуя за Цзи Чуном хвостиком. Но потом, когда понял, что посреди дня и на глазах у множества городских жителей его не связывают, а уверенно держат за руку, переплетя пальцы, осознал: это просто прогулка.А значит, что у него снова был шанс. Цзи Чун, сам того не подозревая, выдал ему входной билет в жизнь: баночка с мазью-кремом грела нагрудный карман, она казалась тяжелой и в то же время легкой. И с ней открывались новые возможности.Которые упускать он намерен не был.Город поражал своей красотой, суетливостью и узкими улочками. Снующие туда-сюда меж торговых рядов на рынке люди громко кричали, от некоторых из них неприятно пахло, они то и дело пихались, и Се Юнь раз за разом налетал на мерно движущегося впереди Цзи Чуна. Тот тянул Се Юня за руку, сжимал крепко и придерживал всякий раз, стоило тому оступиться.?Вы только гляньте,?— подумал юноша, оттряхивая одежду в очередной раз,?— заботливый какой?.Цзи Чун действительно был таким: окружал заботой, вниманием, поглядывая на Се Юня, думая, что тот не видит, когда рассматривает лавки торговцев и восхищается их товарами. Несомненно, было на что посмотреть?— чего только резной корабль стоил да чудесная заколка с узорами лилий и пионов! Пушистых-пушистых пионов и таких больших, что потрогав их мимоходом, Се Юня посетило чувство, будто они настоящие.Это была дивная красота, Се Юнь смотрел на этот корабль, вздыхал грустно и тяжело, а потом Цзи Чун окликнул его и потащил прочь, будто дитя неразумное.Жаль, конечно, что он не мог забрать корабль да шпильку с собой, так что пришлось сохранить эти видения у себя в памяти, чтобы однажды превратить их в точные копии увиденных предметов.—?Что ты увидел? —?Цзи Чун остановился возле съестной лавки. Старец, кому принадлежал товар, мельтешил рядышком и грел уши. Се Юнь зацепился за спелые на вид груши, вдохнул их аромат и облизнулся. В животе заурчало, Цзи Чун пронзил его взглядом и спросил:?— Голоден?Не дожидаясь ответа, он схватил несколько груш с прилавка, протянул старцу пару монет?— серебряных, круглых таких, Се Юнь никогда не видел таких, у него были свои сокровища, которыми он собирался расплачиваться, когда сбежал бы из храма, но……это были деньги. И хранились они у Цзи Чуна.Се Юнь запомнил.Куснув и правда спелый плод, Цзи Чун протянул второй Се Юню. Тот последовал его примеру, живот бурлил и требовал подпитки, и пусть груши не были любимыми фруктами Се Юня, но выбирать не приходилось.Она была сладкой, сочной, удивительно вкусной. Сок стекал по пальцам, Се Юнь, не удержавшись, лизнул их, высунув кончик языка, и обернувшемуся в этот момент Цзи Чуну вдруг что-то попало в горло?— он вдруг закашлялся и отбросил грушу прочь, словно она оказалась гнилой или отравленной. На вопрос Се Юня о случившемся, он предпочел не отвечать, пронзив юношу нечитаемым темным взглядом.Се Юнь пожал плечами, доел грушу и снова хотел было облизать пальцы, но Цзи Чун оказался проворнее и всунул ему в руку платок.—?Приличные люди не ведут себя так,?— только сказал он, отворачиваясь. Голос его звучал глухо и был низким. —?Кто вообще воспитывал тебя?Се Юнь задумался.—?Ты сам сказал, что монахи в храме ничему не обучены, кроме молитв своим богам. Так что, считай, никто.—?Когда я такое говорил? —?искренне удивился мужчина. Лицо у него приняло озадаченное выражение, и Се Юнь, не удержавшись, прыснул, прикрывая рот рукой. —?Эй!Запрокинув голову, юноша смеялся. Смех разносился по округе дивным звуком, похожим на колокольчик, и было так легко, легче самого легкого перышка или листика, блуждающего на ветру. Хотелось смеяться и смеяться, не переставая, и когда Цзи Чун вдруг присоединился к нему, прыснув сначала в кулак, а потом точно так же повторив позу Се Юня, в груди разлилось тягучее тепло.—?Ты поверил! —?отсмеявшись, Се Юнь ткнул пальцем Цзи Чуна в нос. Скорчил рожицу и показал язык, а потом передразнил:?— Нельзя верить людям, юноша из забытого храма, нельзя!Цзи Чун поймал его руку, обхватил пальцами запястье и вместо того, чтобы хоть как-то наказать его за поддразнивания, он лишь вытер непонятно откуда взявшуюся грязь с руки и мягко улыбнулся.—?Рад, что ты запомнил,?— сказал он. —?Хоть что-то отложилось в твоей голове.—?Цзи Чун-гэгэ, на что это ты намекаешь? —?нахохлился Се Юнь, поджав губы. —?Что я глупый?—?Я не говорил подобного,?— ушел от ответа мужчина. —?Ты придумываешь.Се Юню нечего было ответить. Обойдя Цзи Чуна стороной, он пошел дальше, совершенно не разбирая дороги?— вдруг взыгранная обида глушила разум, и Се Юнь позабыл данное Цзи Чуну обещание, когда они только вошли в стены города: не сбегать.Через пару улиц он остановился, полностью потерявшись. Узкие и похожие друг на друга улочки вдруг пропали, уступая место величавым и широким улицам, на которых люда было поменьше и все они казались добротно одетыми.Проходя мимо, они бросали на Се Юня взгляды, полные равнодушия и безразличия, говорившие о многом и о самом важном для юноши. Чудодейственная баночка Цзи Чуна действительно сделала его нормальным, скрыв знак Судьбы на щеке и превратив его в простого юношу.Се Юнь машинально поднял руку к щеке и коснулся ее. Но тут же отдернул, побоявшись, что мазь сотрется и снова станет видно ненавистное клеймо Судьбы.—?Не трогай,?— сказали позади него. —?Смажешь ведь.Се Юнь пробубнил себе под нос что-то неразборчивое. Слепящее солнце закрыла большая тень, и рядом с ним присели.—?Несносный обманщик,?— пожурил его Цзи Чун, ткнув в нос, как сделал это с ним Се Юнь недавно.—?Это еще почему? —?он потер руки и прищурился. —?Я никогда не лгу.Цзи Чун красноречиво посмотрел на него, а потом вдруг ухмыльнулся. Веселье не коснулось его глаз.—?Ты обещал не сбегать,?— на эти слова Се Юнь поморщился. —?И куда в итоге ты так спешил?Помявшись и снова пробурчав себе под нос что-то неразборчивое, Се Юнь оттянул рукава одеяния и отвернулся. Признаваться в том, что чужие слова внезапно задели его, ему не хотелось?— снова станет смеяться и подначивать, с Цзи Чуна станется, не посмотрит, что между ними вдруг…А что между ними? Огромная пропасть, и не нельзя даже мостик простой проложить?— похититель и жертва никогда не смогут стать друзьями, если жертву в итоге ведут к палачу.Мысли эти не давали Се Юню покоя с самого начала путешествия. Его вели на смерть, Цзи Чун не зря говорил с ним о доверии?— значит, он знал. И как после такого, он мог делать вид, что между ними возникла некая связь? Как он мог позволить Се Юню надеяться и обречь его сердце, глупое и шалое, на эти незнакомые, но приятные, чувства?Стало горько. Се Юнь молчал, спрятал лицо, повернув его в другую сторону и рассматривая улицу, простирающуюся вдаль длинным ручьем. Людей уже не было, сгущались сумерки, и как-то незаметно заканчивался день. Се Юнь даже не заметил, что в городе они занимались ерундой, ели сладости и рассматривали торговые лавки несколько часов.В груди заболело. Жгучая боль потянула сердце вниз, вырывая его и намереваясь разбить прямо у него, Се Юня, ногами, чтобы и он сам, и Цзи Чун могли пройтись по его осколкам, собираясь заново в путь.Се Юнь поднялся со ступенек, на которых сидел. Отряхнул платье, поправил пояс, рукава, подставив лицо ласковым потокам ветра и уходящему на ночной сон солнцу. Его последние лучи прошлись по его лицу с нежностью, совершенно мягко и приветливо, согрели теплом и подарили немного радости, прогоняя мрачные мысли?— на мгновение, пусть и короткое, Се Юнь позабыл, зачем они здесь.Позабыл он и о том, что рядом с ним преступник. Позабыл обо всем плохом, что случилось с ним, оставив в себе лишь светлое и чистое; улыбнулся широко и по-доброму, поднимая руку в темнеющее небо, словно стараясь ухватиться за мгновение. Будто бы желал поймать в этот момент первые звезды на ночном полотне.Поймать удалось только чужие губы.Сначала они прижались к его подбородку, будто бы целовавший его Цзи Чун промахнулся. Поцелуй был невесомым, но чувственным. Губы Цзи Чуна оказались горячими-горячими, обжигающими просто, и когда Се Юнь чуть повернул голову, пытаясь облегчить участь и не сгореть, то они коснулись уже его губ.Было сладко. Вкус груш, спелых и сочных, ощущался на мягких губах Цзи Чуна как-то по-особенному, слишком восхитительно, и от охвативших чувств у Се Юня закружилась голова. Он ухватился за плечи Цзи Чуна, вдохнул побольше воздуха и издал тихий писк-всхлип.Цзи Чун шевельнул губами, касаясь робко и осторожно, чуть надавил, проходясь языком по его нижней губе, и Се Юнь приоткрыл рот, впуская.Потрясающе. Восхитительно. Неповторимо. У него не хватало слов, чтобы обличить все свои чувства, но самые яркие, сейчас они пульсировали в нем и горели пламенем, сильным и смелым. Сердце больше не болело. И не билось в болезненных спазмах. Оно ровными толчками гоняло кровь по телу, ударяясь о ребра и ударяясь, распространяя по телу сладкую волну удовольствия.Все закончилось так же быстро, как и началось. Се Юнь лишь успел вдохнуть воздуха снова, как Цзи Чун отстранился, обхватив своими шершавыми ладонями его лицо. Се Юнь распахнул глаза, всмотрелся в чужие, и снова увидел звезды?— в этот раз они были близко-близко, отражаясь в зрачках Цзи Чуна дивным светом. Се Юнь хотел их себе, но не смел трогать.—?Цзи Чун-гэ,?— пробормотал он еле слышно. —?Зачем ты?..Цзи Чун улыбнулся, огладил щеки большими пальцами, касаясь подушечками влажных и покрасневших губ. Соприкоснулся с юношей лбами, вдохнул и тихо-тихо, едва слышно, произнес:—?Подожди здесь и в этот раз точно никуда не уходи.Се Юнь замер, не дыша. Как только Цзи Чун отстранился и завернул за угол, скрываясь в городской суете узких улочек, сердце Се Юня забилось пойманной птичкой. Юноша понял: надо бежать.И побежал.