Глава 2. Сердца и стрелы (1/1)

В этот же вечер, первый после прибытия флотилии Ричарда Львиное Сердце, в Мессину прилетела горестная новость.Третьим участником похода на Иерусалим должен был стать доблестный воин, рыжебородый правитель Священной Римской Империи Фридрих Барбаросса. Огромная армия его следовала через восточные земли и переходила вброд реку Селиф, когда случилась беда?— напуганный чем-то конь прянул в сторону, и всадник упал в бурные воды. Когда его вытащили, в сильном теле не осталось уже дыхания жизни: тяжелая кольчуга, призванная охранить Барбароссу от вражеских мечей, не дала императору бороться с течением.Смерть эта, и без того являющаяся невосполнимой утратой для великой империи, порушила многое и в планирующейся экспедиции к Акре. Блистательная армия, успевшая уже понести потери в столкновениях с язычниками по пути через Малую Азию, а теперь и обезглавленная, исчезла, словно по хлопку Морганы. Воины массово покидали её, и в Мессину спустя неделю прибыло лишь три корабля с рыцарями, пожелавшими всё же выступить во славу Господа.Неожиданная гибель великого императора породила среди крестоносцев множество толков, зачастую не самых радостных. Заговоры, обманы, нежелание сына Барбароссы, унаследовавшего теперь трон, участвовать в освободительном походе?— всё это способствовало брожению умов, постепенно охватывавшему всех ждавших отплытия. Но если бы эти праздные обсуждения было единственной проблемой…Говорят, беда никогда не приходит одна, и поговорка эта оказалась неожиданно верной для войск крестоносцев. Вскоре испортилась погода: поднявшаяся на море буря свирепствовала, не собираясь утихать, и всякий корабль, пытающийся покинуть Мессину, вынужден был возвращаться назад. Пребывание в Сицилийском Королевстве затягивалось. И это не устраивало никого.Уже по прошествии недели начались первые стычки?— как между крестоносцами и местными жителями, так и внутри самих армий. Застарелые противоречия англичан и французов вновь вскрылись, как незаживающий нарыв, и ссоры вспыхивали на каждом шагу. В одном городе двум армиям было слишком тесно, и конфликт, начавшийся из-за неосторожного толчка на узкой улице, мог перерасти в массовую драку.Ричард и Филипп, видевшие всё это, уже на второй неделе поняли, что не стоит ждать скорой возможности покинуть остров. Поэтому решение навести порядок было осуществлено быстро: отныне крестоносцам запрещалась покупка вина, запрещались азартные игры и нахождение на городских улицах в ночное время. Карательные меры?— штрафы и экзекуции?— были достаточно жёсткими, чтобы люди вняли запретам.С исчезновением вина?— продажа его в стенах Мессины временно приостанавливалась?— конфликтов стало меньше, но искоренить их до конца так и не удалось, к недовольству короля Танкреда.Последний сильно тревожил и раздражал Плантагенета. Когда на следующий после пира день королева Джоанна не прибыла в замок, Ричард, не слушая никаких объяснений, всё же отправил два корабля в залив близ Палермо?— море ещё было спокойным. Правителя Сицилии это привело в ярость, он воспринял подобный рейд как попытку военного столкновения.И тем не менее, замок Джоанны рыцарям пришлось брать приступом?— как оказалось, никаких указаний о возвращении сестры короля не поступало. В ответ на скупые извинения король Англии лишь взъярился ещё больше, но огромные усилия и присутствие рядом Филиппа помогли ему вновь задушить нарастающую злость. В конце концов, он понимал, что был гостем и гостем не самым желанным.Вскоре Джоанна всё же прибыла в Мессину и, к восторгу герцога де Муске, ненадолго остановилась вместе с братом, а затем отправилась в госпиталь Иоанна Иерусалимского?— обитель почтеннейшего рыцарского ордена, где было множество женщин. Это пристанище тоже было временным: Ричард уже отдал приказ обустроить ей резиденцию в крепости Ла Баньяра, под защитой английского гарнизона.Многочисленные хлопоты заставили его на несколько дней забыть о том, чего он так долго ждал,?— и почти не видеться с Филиппом, тоже обеспокоенным судьбой своих крестоносцев и много пропадавшим в городе. Встречи были короткими, почти всегда?— в присутствии вежливо и холодно улыбающегося Танкреда. Который, казалось, непрерывно наблюдал за двумя королями…И они ещё не знали, что в скором времени это приведёт к буре ещё более сильной, чем та, что терзала море. Но пока… на суше всё было спокойно. Почти спокойно.*—?Я даже не представляю себе, ваша светлость, как вы сохраняете такую крепкую дружбу с сэром Ричардом. Он вспыльчив как лев!—?И так же благороден и храбр… —?тихо отозвался Филипп.Разговор этот происходил за утренней трапезой, на пятый день после торжественного возвращения в Мессину королевы Джоанны. Танкред собирался на совет со своими вассалами, а Филипп?— хоть никому и не сказал об этом?— надеялся застать Ричарда у герцога де Муске и провести день с ним.—?Он страшен, когда не получает немедленно того, чего хочет! Человека с таким характером трудно выдержать.Правитель Сицилии по-прежнему пребывал в сильном раздражении от недавней ссоры с английским королём, и Капетингу даже стало немного жаль его.—?Вас не должно это тревожить,?— мягко отозвался он. —?В случае новой волны его гнева я вступлюсь за вас. Ричард очень отходчив.Кажется, эти простые слова возымели должное действие: приободренный Танкред улыбнулся. Но глаза его сузились, будто какая-то тайная идея неожиданно пришла ему на ум. Филипп вновь насторожился, с усилием заставляя себя вспомнить, что в этом доме он почетный гость, а значит?— в безопасности. Тем временем король, так и не озвучивший своих мыслей, сказал:—?Ваша доброта не знает границ, мой юный друг.—?Думаю, вы заблуждаетесь, считая, что я добрее Ричарда,?— церемонно отозвался Филипп.—?Что ж… —?все тот же прищуренный взгляд остановился на его лице. —?Это покажет лишь время, не так ли?… Когда Филипп уже мчался верхом в сторону усадьбы де Муске, стояло свежее ясное утро, и трудно было представить, как сильно бушует капризное море. Солнце не успело подняться слишком высоко, и его лучи не обжигали, а приятно грели. Трава в этих землях была густая и сочная, не похожая на иссушенную желтоватую поросль, покрывавшую большую часть пустошей вокруг Мессины. Филипп с удовольствием вдыхал тёплый воздух и чувствовал себя удивительно спокойно. Он думал о Ричарде и всё сильнее пришпоривал коня.Усадьба оказалась скромным замком без защитного рва. От всего остального мира её отгораживали лишь невысокая каменная стена и ворота из толстого морёного дуба. Сразу же от этих гостеприимно распахнутых ворот начинался дикий неухоженный сад, заросший оливковыми и фруктовыми деревьями. К самому замку вела широкая, петляющая между массивными стволами дорога.Филипп спешился, взял коня под уздцы и осторожно пошёл вперёд. Он был уверен, что, как только приблизится, внутренняя охрана заметит его. Он надеялся застать Плантагенета прямо в саду?— ему не хотелось объяснять причины своего визита.Но прежде чем он успел достичь замковых стен, что-то засвистело в воздухе. Чуткий слух Филиппа уловил этот звук, стоило ему лишь возникнуть, и король Франции спешно отступил назад. Впрочем, стрела и не была пущена в него: она пролетела метрах в шести впереди и воткнулась в ствол безжизненного дерева, видимо, когда-то пострадавшего от молнии. Филипп оставил коня, приблизился и дотронулся до оперения стрелы рукой. Он ожидал чего угодно в следующую минуту, но, услышав голос таинственного лучника, не поверил своим ушам:—?Простите! Я вас не убила, нет?Из глубокой зелёной тени на освещённую солнцем дорожку вышла молодая женщина. Волосы у неё были светлые с чуть заметной рыжиной?— почти такого оттенка, как у Ричарда, но создавали куда больший контраст со смуглой кожей, выдававшей в ней местную жительницу. Поступь была лёгкая, а длинная, почти по щиколотку, туника с двумя кожаными ремешками на поясе удобно облегала стройный стан. Широкие рукава с раструбами были засучены?— так, что виднелись загорелые запястья. Незнакомка не улыбалась, смотрела хмуро и обеспокоенно. В одной руке она держала лук, в другой?— колчан.Филипп, удивленный самим появлением этой женщины, но уже очарованный её красотой, спешно приблизился и склонился в поклоне?— и сразу обратил внимание на босые, но нежные и ухоженные стопы.—?Что вы, всё в порядке,?— произнёс он, выпрямляясь. —?Но мне было бы приятно быть убитым таким ангелом.—?Надо же… на вашем месте я предпочла бы не быть убитой никем. —?Уголки губ немного дрогнули в улыбке.Продолжения не последовало. Филипп, чувствуя себя очень глупо, гадал, кто может быть перед ним. Супруга герцога? Его дочь? Сестра? Достаточно было короткого взгляда на эти маленькие аккуратные ножки, чтобы догадаться, что лучница знатного происхождения. Правда… знатных дам, метко стреляющих из лука, король Франции встречал лишь среди рыцарей-госпитальеров.—?В этом ли замке… —?понимая, что учтивые слова оставили женщину равнодушной, снова заговорил Филипп,?— проживает его королевское величество, сэр Ричард Львиное Сердце?Дама взглянула на него с изумлением:—?Могу ли я узнать, кто вы и откуда вам это известно? Судя по вашему одеянию, вы скорее француз, чем англичанин.Тон был ровный и вежливый, но настороженный. Вновь Филипп Август ощутил удивление, к которому теперь примешалось и некоторое недовольство: редко женщины позволяли себе так говорить с ним. Тем не менее, не давая себе забыть о том, что всё же говорит с дамой, он ответил ещё мягче, чем раньше:—?Поверьте, это не так важно, его светлость ждёт меня, и…Она подошла к дереву и резким сильным движением обломала наконечник стрелы. Потом обернулась, глядя уже с большим интересом:—?Ваше имя так страшно, что вы храните его в тайне? В этом замке такие предосторожности пусты. Ведь даже я… —?грациозно поведя рукой, она пошла вперёд и ещё одним изящным жестом пригласила его следовать за собой,?— могу здесь позволить себе отбросить с лица вуаль, не закрывать безобразным платком волосы и ходить босиком.Они уже давно свернули с дороги, и недовольное фырканье коня осталось где-то позади. Тени становились гуще, деревья?— толще, а стен замка, казалось, совсем не было видно. В этих местах сад был особенно диким.Филипп шёл, держась на почтительном расстоянии от женщины и невольно любуясь её изящной спиной, тонкими, но сильными руками, завитками волос, струящихся по шее. Тем не менее, он возразил:—?Простите, но…Его властно перебили:—?Позвольте угадать, вы не знаете, кто я, и лишь это мешает вам открыться? —?она повернула голову влево, и он смог увидеть точёный профиль. —?Моё имя Джоанна, и сэр Ричард?— мой возлюбленный брат.—?Я мог бы догадаться… —?потрясенно отозвался Филипп после паузы.Это неожиданно заставило её остановиться и снова заинтересованно обернуться:—?Неужели вы видите меж нами сходство?—?Да, более чем… —?кивнул король Франции, решившись наконец подойти поближе. —?Но прежде чем я скажу вам что-либо ещё, я прошу… примите мои соболезнования вашей преждевременной утрате.Она молча, поспешно отвернулась и пошла быстрее. Прошло полминуты, и лишь тогда он вновь услышал её:—?Я благодарна. Скорбные мысли о нём?— единственная причина того, что я вновь, как и в дни моего девичества, обратилась к стрельбе. Свист ветра гонит любое горе, замечали?Больше всего в ту минуту его поразила лёгкость, с какой женщина, которую с детства учили смирению, говорила о том, что ей больно. В словах её не было ни тоски, ни обиды, ни робкой надежды на жалость?— а только спокойствие. Гордость королевы. Гордость Плантагенетов.—?Да… —?медленно отозвался он. —?Замечал.Джоанна хотела что-то сказать, но тут откуда-то слева раздался другой знакомый голос:—?Мог ли я ждать подобной встречи? Мой возлюбленный друг и моя возлюбленная сестра. Не покушался ли он на твою честь?Ричард, одетый в грубую рубашку и штаны, приблизился к ним со стороны нескольких грушевых деревьев. Он не напоминал монарха в эту минуту: растрёпанный, оживлённый, тоже босой. Филипп в своем геральдическом плаще и остроносых сапогах выглядел рядом с братом и сестрой Плантагенетами странно. Чувствуя это и смущаясь от лукавого взгляда Ричарда, он неловко поклонился:—?Доброе утро, мой друг, хорошо ли вы спали?—?Благодарю за заботу,?— Ричард ответил таким же поклоном, но так и не отвёл глаз. —?Сон мой мог бы быть и лучше, если бы ложе не казалось мне таким просторным.Джоанна молчала, и по выражению её лица невозможно было прочесть, поняла ли она глубинный смысл слов своего брата. Но Филипп его понял и мучительно покраснел, пробормотав:—?Вам следовало бы в таком случае выбрать другие покои…Плантагенет усмехнулся?— как и всегда, смущение Капетинга явно привело его в ещё лучшее расположение духа. Тем не менее, вместо того чтобы высказать ещё что-нибудь столь же двусмысленное, он повернул голову к сестре, только что отбросившей лук и колчан на траву, и поинтересовался:—?Знаешь ли ты, Джоанна, что за солнце сияет сейчас рядом с тобой?—?Солнце? —?молодая женщина запрокинула подбородок к небу.—?Нет, я о другом,?— Ричард приблизился и встал за спиной Филиппа?— так, что тот ощутил дыхание на своём затылке. —?Вот об этом. Могла ли ты подумать, родная моя Джо, что сам король Франции Филипп Август Богоданный станет гулять с тобой по саду?Джоанна внимательно взглянула на Филиппа и наконец медленно, точно сомневаясь, произнесла:—?Из всех королевских достоинств в нём я увидела лишь таинственность.—?Да, он таков,?— улыбнулся Плантагенет. —?Но поверь, у него немало достоинств и рыцарских.Филипп нахмурился. Ему этот разговор о нём самом при полном его молчании не слишком нравился. Но когда Джоанна отвернулась, Ричард украдкой наклонился и коснулся губами его затылка. Филипп вздрогнул и смущённо отпрянул. Вдовствующая королева обернулась:—?Что-то случилось, ваша светлость?—?Н-нет… ничего,?— запинаясь, отозвался Филипп. —?Я… я хотел сказать, что вы прекрасно стреляете. Кто научил вас?—?Мой брат,?— она подняла лук и оттянула тетиву. —?С тех пор прошло уже немало лет, но умения не забылись. А вы метко ли стреляете?Капетингу трудно было признаться женщине в том, что с луком он управляется не слишком хорошо, и он ограничился полуправдой:—?Мог бы и намного лучше, но в детстве у меня… —?он бросил взгляд на Плантагенета,?— не было такого хорошего учителя. В сражении я всегда предпочту меч.Сказав это, он вздрогнул от новой волны горячего дыхания:—?Я могу показать вам, как всегда попадать в цель, если только вы пожелаете…Эти слова были произнесены Ричардом довольно громко, но его интонация заставила мурашки побежать по спине Филиппа Августа?— как если бы Плантагенет шептал на ухо, как в ночь пира у Танкреда, в темноте узкой лестницы, когда оба они сгорали от нетерпения…—?Ричард, тебе только бы научить кого-нибудь чему-нибудь, в то время как сам ты никогда не желал ничему учиться! —?Джоанна грустно улыбнулась. —?Клянусь, это погубит тебя однажды. А пока… не желаешь ли сразиться со мной в стрельбе?Филипп удивлённо взглянул на королеву. Но она говорила серьёзно. Ричард, вместо того чтобы отказаться, как и подобало, неожиданно оживился и даже хлопнул в ладоши:—?Славная мысль, сестра. Но во что мы будем стрелять? Не желаешь же ты использовать в качестве мишени нашего друга? Даже при всей твоей нелюбви к французам это…—?Как же ты многоречив, брат мой.Говоря это, Джоанна уже поместила стрелу на тетиву и прищурилась. Она смотрела куда-то в гущу фруктовых деревьев слева от Филиппа и Ричарда. Секунду или две подрагивающий наконечник был направлен прямо в грудь французского короля, потом сильно сместился в сторону?— и стрела засвистела, разрезая тёплый воздух. Через несколько мгновений она вонзилась в золотистый, подрумянившийся на солнце персик на самой высокой ветке дальнего дерева. Джоанна опустила лук:—?Попади в него же. Не задень мою стрелу. И пожалуйста, не порань дерево.С этими словами она взяла свою первую обломанную стрелу и отметила расстояние, воткнув её прямо в землю рядом со своей стопой.—?Восхитительно, ваша светлость! —?Филипп не сводил взгляда с персика на ветке.—?Нечестно, но простительно женщине,?— благодушно встряхнул лохматой головой Плантагенет и, приблизившись, взял в руки лук. —?Что ж, сестрица, давай поборемся.Таким же быстрым движением он натянул тетиву. Филипп ощущал, как напряжена каждая его мышца, видел азартный блеск глаз. Наконец стрела сорвалась в полёт, провожаемая тремя взглядами. Она перерубила черенок, на котором росла мишень, и улетела куда-то в небо. Персик упал в густую зелёную траву, и, подойдя, Ричард подобрал его. Когда он вернулся к Джоанне, на лице его сияла довольная улыбка, ставшая ещё шире после исполненных торжества слов:—?Ты проиграл!—?Вовсе нет,?— он держал персик на стреле, как поджариваемую на прутике рыбу. —?Я попал. Я не задел твоей стрелы. И я не поранил дерево. Значит, я победил. Просто я… решил сделать подарок.—?Подарить мне мою же собственную мишень? —?Джоанна склонила к плечу голову. —?За время нашей разлуки ты стал странным, брат.Но Ричард протянул стрелу не ей, а Филиппу, который спешно отказался:—?По всем законам охоты эта дичь мне не принадлежит.—?Но я дарю её вам,?— Плантагенет по-прежнему улыбался. —?Поверьте. Ни один француз не удостаивался ещё такой чести.—?Только если с этим согласится ваша сестра.—?Неужели ваша светлость считает, что мне жаль отдать французу персик, пробитый моей стрелой? —?Молодая женщина внимательно взглянула на него. —?Да и к тому же… я предпочитаю яблоки.Взгляд был мягким и дружелюбным, и все же почему-то Филиппу стало от него не по себе. Но вот она улыбнулась?— и настороженность исчезла:—?Вы развеяли сегодня мою грусть, и я не могу не поблагодарить вас за это. И тебя, брат мой,?— приблизившись к Ричарду, она взяла его ладони в свои,?— и вас, ваша светлость. —?На этих словах она повернула к Филиппу Августу голову. —?А теперь я понимаю, что ваш приход сюда едва ли мог быть праздным… говорите о делах, а я покину вас.—?Не грусти, милая Джо.Ричард и Джоанна смотрели друг другу в глаза серьёзно, уже без тени прежних улыбок и шуток. Казалось, то горе, которое пережила молодая женщина, снова накрыло их тяжёлым саваном. Когда она уходила, Филипп всё не мог оторвать глаз от спины, от плеч, теперь ссутуленных. Наконец шаги её стихли, а силуэт скрылся в тени дальних деревьев.Плантагенет улыбнулся и подступил к нему:—?Так что же… будем говорить о делах?*То, что Ричард застал Филиппа с Джоанной, вызвало у него секундное странное чувство, не самое приятное. Так и не объяснив его себе до конца, Ричард попытался о нём забыть, и вскоре настроение его улучшилось. Но теперь, когда дружеский поединок кончился и сестра ушла, чувство неожиданно возвращалось резким неприятным покалыванием в груди.—?Понравилась тебе Джоанна? —?он по-прежнему улыбался, но понимал, что улыбка выглядит уже не такой искренней.Филипп опустил глаза:—?Она необыкновенная… и она похожа на тебя.Плантагенет лишь кивнул. Он не решался пока прикоснуться к Филиппу, хотя какая-то его часть хотела этого. Но рассудок противился, и сцены их недавней беседы всё ещё стояли у Ричарда перед глазами. Король Франции, рассматривая пронзенный стрелой персик, восхищённо заметил:—?Она даже не задела косточку…—?Потому что я учил её.—?Знаешь… —?Капетинг поднял глаза. —?Не будь моя нынешняя жизнь столь опасной, я мечтал бы о такой супруге, как благородная Джоанна. Для моей страны она стала бы…Ричард всё понимал. И необходимость быть женатым перед ликом Святой Церкви, и то, что не может быть сильной страны без королевы, и то, какое действие одно присутствие сестры оказывает обычно на всех мужчин?— молодых и старых, обрученных и одиноких. И всё же, когда он заговорил, тон его был намного резче, чем он сам того хотел:—?Пойми и меня, Филипп, но при всех твоих достоинствах, я не желал бы для моей сестры супруга, который…… отдал своё сердце другому человеку. Он хотел сказать именно это, но неожиданная мысль обдала его холодом. Она закрадывалась и раньше, когда разлуки их были слишком долгими, он гнал её от себя, но никогда не мог убить. Те чувства, которые они испытывали друг к другу, греховные и запретные… не могли ли они однажды померкнуть для Филиппа, увидевшего сейчас, без сомнения, самую прекрасную женщину во всех известных Плантагенету королевствах? И не лучше ли было бы способствовать тому, о чём говорил король Франции, для блага их обоих и для спасения их королевств? Ведь слишком долго они уже ходили по самому краю, и…—?Который что? —?глухо спросил Филипп. —?Договори.Ричард видел, что уязвил его?— прежде, чем успел спохватиться. Тех слов, что мелькнули в голове, он так и не произнёс. Он не был уверен.—?… сестра которого, обещанная мне в жёны, легла под моего отца ради короны и трижды требовала моей крови? Стоит ли так спешно жениться на чужих сёстрах, Филипп? Они могут предать.Он ждал, что упоминание об Эллис Вексенской заденет, и именно по этой причине вновь сказал о ней, разбередив старую кровоточащую рану, оставленную ещё Генрихом. Но Филипп, бледный и напряжённый, неожиданно не встал на защиту принцессы Франции. Очень медленно, словно это стоило огромного усилия, он обратил на Ричарда свои зелёные глаза и с расстановкой произнёс:—?Сестра моя виновата перед тобой. Она опозорила наш род, и я не стану отрицать этого. Но… ты хотел сказать вовсе не о том,?— кулаки сжались. —?Прошу, не лги мне, я ни за что не поверю, что не отличу твоей лжи от правды.Ричард опустил глаза на собственные босые ноги. Странно, но фраза, так легко произносимая всеми мучающимися влюблёнными, упрямо не хотела срываться с его губ. Наконец, едва узнавая свой осипший голос, он тихо спросил:—?Ты ещё любишь меня, Филипп?Ярость в соединении с болью, как от внезапной оплеухи, отразилась на красивом лице, мгновенно сделав его ещё прекраснее. Король Франции стремительно подступил ближе:—?Как смеешь ты спрашивать о таком после всего, ведь я…Это был именно тот ответ, которого он ждал. Это было ?да? словами Филиппа, это было лучше, чем ?да?. И иного было не нужно. Не дав ему закончить, Ричард задал новый вопрос?— уже мягче и тише:—?Тогда как смеешь ты говорить о том, что женился бы на моей сестре? Не забыл ли ты подумать, что она испытает, когда узнает, что её супруг изменяет ей… с мужчиной… с её собственным братом? Она игрушка для тебя, Филипп?—?Я…Последние следы недавнего гнева исчезли из взгляда короля Франции столь же быстро, сколь и появились. Он понял. Именно в эту минуту та разница, что была в их характерах, в их воспитании и в их понимании морали и чести, впервые выросла в толстую каменную стену. Но кажется… оба они били её кулаками с двух сторон?— в желании разрушить навсегда.—?Знаешь, почему я не женюсь, Филипп?—?Потому что ты так сильно любишь меня? —?он сделал нерешительный шаг вперёд. —?Прости, я…Негромко рассмеявшись, Плантагенет сам подошёл к нему совсем близко и прижал ладонь к губам:—?Да… —?он помедлил, пытаясь понять, как сказать о том, что терзало его вот уже не первый год. —?Но ещё и потому, что у меня никогда не получалось воспринимать женщину как породистую лошадь, редкий клинок или корону. Может быть, если бы и у меня с детства была невеста, как у тебя или Джеффри, я научился бы, но… если бы ты знал, как пугает меня мысль, что рядом со мной однажды окажется кто-то, кого я должен буду любить и желать… в то время как я люблю и желаю только тебя. —?Он повысил голос. —?И я предупреждаю, Филипп. Бери в супруги кого угодно, но на Джоанне ты женишься только если разлюбишь меня и сможешь подарить ей своё сердце целиком.Он не ожидал резкого стремительного броска и понял, что произошло, уже лёжа в густой траве. Король Франции, щёки которого снова пылали румянцем?— на этот раз гневным?— нависал над ним, сжимая запястья. Ричард понимал, что при желании легко может высвободиться и оттолкнуть его, но… такого желания у него сейчас не было. Он всё ещё ждал, как приняты будут его слова.—?Ничто не заставит меня тебя разлюбить! Слышишь? —?голос, до того твёрдый, дрогнул:?— Никогда… и если ты ещё хотя бы раз…Ему ещё не говорили слов любви с такой яростью и с такой искренностью, граничащей с ненавистью. Больше он не хотел слышать ничего.Плантагенет высвободил левую руку и притянул Филиппа к себе. Прижался губами к губам, не давая отстраниться. Кажется, в первые мгновения в этом поцелуе было больше хищного желания обладать, чем нежности, но почти сразу Ричард совладал с собой. И почувствовал, как Филипп ответил?— с такой же пылкостью. Он провёл пальцами по щеке Плантагенета, и тот, с усилием отстранившись, всмотрелся в склоненное лицо:—?На миг я подумал, что ты убьёшь меня.—?На миг я подумал, что ты возненавидишь меня.Ричард улыбнулся, не предпринимая и попытки подняться. Филипп по-прежнему прижимал его к земле, и королю Англии нравилось чувствовать так близко его напряженное тело, нравилась даже эта иллюзия поражения. Капетинг, шутливо нахмурившись, спросил:—?У твоей сестры такой же крутой нрав?—?Поверь, намного круче,?— отозвался Ричард и безмятежно добавил с ноткой ехидства:?— Да и, пожалуй, зря я встревожился. Скорее твой конь заговорил бы, чем Джоанна влюбилась бы в тебя.Филипп возмущённо стукнул его по плечу, и Ричард со смешком перехватил его кулак:—?Вот именно поэтому. Ты для неё слишком юн, хоть она и младше тебя на два года. Зато… для меня в самый раз. Кстати… —?протянув руку, он взял лежащий на траве персик со стрелой и поднес ко рту Филиппа:?— Ты ведь не откажешься от моего подарка?—?После ссор с тобой уже не хочется никаких подарков,?— с обидой отозвался король Франции.—?После того, как ты пробудишь во мне ревность, уже не хочется их дарить,?— парировал Плантагенет.—?Тогда ешь его сам.—?Я предпочту что-то получше.Ричард опять отбросил стрелу на траву и обнял Филиппа обеими руками, не позволяя отстраниться. Вдохнул запах волос, провел ладонью по пояснице и прошептал:—?Сними уже этот плащ… здесь можно побыть собой.Он подчинился, и Ричард резким движением вжал его в землю. Теперь сам он низко нависал над Филиппом и крепко стискивал его руки. Улыбаясь, он вновь наклонился и мимолётно прикоснулся губами к виску, щеке, скуле, чуть задержался на подбородке и переместился на шею. Отодвинув в сторону воротник льняной рубашки, он провёл языком по чуть выступающей ключице и ощутил, как Филипп испуганно сжался:—?Кто-то может прийти сюда в любой момент… и я оставил коня…—?К чёрту его,?— не отрываясь, прошептал Плантагенет. —?Сюда никто не придёт, это самое тихое место, иначе Джоанна не решилась бы здесь стрелять.—?Ты уверен?—?Да…Снова он прикоснулся губами к его губам и мягко раздвинул их языком, забираясь рукой под рубашку и лаская кончиками пальцев вздымающуюся грудь. Ему хотелось намного большего, чем эти поцелуи. И даже мысль, что люди герцога могли явиться и застать их?— сейчас, в ярком свете дня,?— не могла остудить разгоряченный разум.Улыбаясь, Филипп прижался теснее. Отпустить его и заговорить хотя бы о чём-то казалось невозможным… и Ричард продолжил свои ласки, но в следующую минуту ладони всё же упёрлись ему в грудь:—?Будь разумнее… ночью я приду к тебе. И останусь до рассвета.—?А сейчас? —?он дотронулся губами до мочки уха Филиппа.Король Франции вздрогнул и чуть наклонил голову, прошептав:—?А сейчас ты говорил что-то о том, что научишь меня лучше стрелять … Ты не забыл?… Уже скоро Филипп, избавившийся и от сапог, и от плаща, оттягивал подрагивающую тетиву лука. Ричард, стоявший за его спиной, внимательно наблюдал?— правда, скорее за самим королём, чем за тем, как он держит оружие.Мишенью было выбрано ещё одно старое дерево, сломанное во время бури и похожее на скрюченную больную лошадь. Капетинг выстрелил, и стрела воткнулась в землю между корней, не долетев до цели. Ричард покачал головой:—?Не забывай, что главное?— не мешкать. Каждая секунда твоего промедления сбивает с цели и может лишить жизни. Стрелять нужно мгновенно.—?Но если я подожду, я, возможно, прицелюсь лучше…—?Хороший лучник,?— Ричард прошёлся вокруг короля Франции и снова встал за его спиной, кладя ладони на плечи и чуть сжимая их,?— должен уметь выпустить за минуту не меньше шести стрел. Не колеблясь и не теряя времени.—?В детстве меня учили не так… —?медленно ответил Филипп.Ричард наклонился ниже и снова обжёг дыханием его шею:—?А теперь тебя учу я. Расставь ноги шире и выпрямись. Вот так… —?скользнув ладонью по талии Капетинга, он на мгновение притянул его к себе. —?Возьми стрелу.Филипп поднял взгляд, поворачивая к своему наставнику голову, но не двигаясь. Солнце, успевшее чуть изменить своё положение, осветило его волосы и правую сторону лица. Яркий блеск глаз заставил Ричарда податься ближе и прошептать:—?Чёрт возьми … ты слишком красив, чтобы кто-то посмел убить тебя.Выдохнув эти слова, он вновь приник к губам короля Франции и крепче сжал руку на его поясе. Лишь через полминуты он с трудом отстранился, и, когда он заговорил, в голосе уже звучал металл:—?А теперь представь, что стреляешь в того, кто осудит тебя за этот поцелуй.Пронзительный свист заполнил воздух, постепенно становящийся душным. На этот раз стрела попала в цель.*Вторую половину дня Филипп провёл в неприятных, но необходимых хлопотах. Он написал несколько писем знакомым феодалам в другой конец Сицилийского королевства, разрешил два или три спора между крестоносцами из своего ближнего окружения и местными вельможами, проверил состояние пришвартованных в порту кораблей.Ужин, прошедший в обществе вернувшегося Танкреда, снова оставил на душе у короля Франции какой-то неприятный осадок. Беседа, сначала тёкшая мирно и касавшаяся каких-то пустяков, внезапно изменила своё направление и свернула в неприятное русло.—?Успели ли вы, мой юный друг, познакомиться с достопочтенной Джоанной Английской? Или же сэр Ричард прячет её и от вас?Тон был столь же безмятежный, как и несколько минут назад, когда Танкред говорил о небывало обильном урожае абрикосов, полученном в этом году. Филипп, ненадолго задумавшись, всё же кивнул:—?Он познакомил нас, и я был очарован. И мне не показалось, что его светлость прячет свою сестру от мира.Танкред окунул пальцы в небольшую серебряную полоскательницу и начал вытирать тканой салфеткой?— с прежним скучающим видом:—?И тем не менее, он явно прячет её от меня, хотя когда-то нас с леди Джоанной связывали узы взаимного уважения. Ведь я так любил короля, и…Дальше Филипп слушал рассеянно, уже погрузившись отчасти в свои мысли. Ричард, с которым король Франции обедал в усадьбе де Муске, рассказал совсем о другом?— после того, как сестра покинула трапезную. Среди множества подробностей этого ?другого? был и намёк на попытки Танкреда насильно заставить Джоанну стать его супругой. И именно грубый отказ королевы стал причиной того, что её выслали в Палермо, а также того, что теперь Джоанна очень торопилась перебраться в свою новую крепость, подальше от короля, которого, кажется, презирала всем сердцем.—?Её облик волнует, правда? —?слова заставили его очнуться.—?Да… —?медленно отозвался Филипп. —?Кровь Плантагенетов…Танкред подпер подбородок ладонью с длинными пальцами:—?Даже из дурной крови вырастают иногда чудесные лилии. Правда?—?Что вы имеете в виду? —?резко вскинулся Капетинг и пылко заговорил:?— Неужели лишь из-за вспыльчивого нрава короля и королевы-вдовы вы называете их кровь…—?Не только,?— мягко, но настойчиво перебил Танкред, поднимаясь. —?Впрочем… это вы должны замечать и сами, когда подходите к сэру Ричарду. Особенно это заметно было в первую вашу встречу.Насмешка уже не пряталась, она горела на губах, как клеймо. И Филипп скорее чувствовал, чем осознавал скрытый смысл произносимых слов, чувствовал с холодным незнакомым ужасом, но всё же равнодушно произнёс:—?Я не совсем понимаю, о чём вы.Неожиданно приблизившись, Танкред коснулся рукой его плеча:—?У сэра Ричарда нет супруги, ваша светлость. Как вы думаете, почему?—?Потому… —?Филипп закусил губу,?— что он не нашёл ещё ту, кому мог бы доверить своё сердце. Но… —?даже говорить это оказалось до странности больно, а ещё больнее?— закончить:?— он найдёт. Я верю. Никто не заслуживает прекраснейшей из королев так, как Ричард Львиное Сердце.Черные глаза скользнули по его лицу, оставляя липкое ощущение где-то в груди. Филипп смотрел твёрдо и прямо, и даже пальцы, готовые нервно сжать ножку кубка, пока расслабленно лежали на деревянной поверхности стола. Наконец король Сицилии, видимо, удовлетворённый, отошёл:—?Что ж… я хотел бы иметь столь же чистый взгляд, как у вас. Но старости он, увы, не доступен.—?Вы торопитесь,?— отозвался Филипп. Он чувствовал себя так, словно его измазали грязью, но лишь сжимал зубы. —?Вы ещё молоды.—?И всё же мне хочется покоя в столь раннее время, хотя раньше в эти часы хотелось веселья.—?А мне его всё ещё хочется,?— король Франции улыбнулся. —?Прошу вас, предупредите ночную стражу, что я вернусь к рассвету. Меня пригласили на прогулку, и усадьба моего друга лежит за пределами города.Говоря всё это, он ловил себя на странной мысли или скорее предчувствии… что стоило бы отказаться от неосторожного, рискованного свидания. Но голос интуиции был слабым, и желание окончательно стереть следы дневной ссоры с Плантагенетом быстро заглушило его. Король Сицилии улыбнулся:—?Что ж… вас можно понять. Не тревожьтесь: когда бы вы ни вернулись, вас впустят.И всё же, уже покинув дворец, Филипп долго петлял по городским улицам, прежде чем свернуть в сторону выезда на дорогу, ведущую к усадьбе де Муске. Конечно, он не думал о том, что кто-то может за ним следить, но… ему стоило быть поосторожнее. И со временем он осознал, что был прав.