Часть 9 (1/1)

- Место в этой дыре заняли все остальные, - Чимин пожимает плечами, он давно привык и не ненавидит. Сестру - нет. Это не она решала за всех. Просто ради ее мечты родители разрушили и свои жизни, и утащили в эту яму его, но это было их желание, их решение. Не Тиен тянула всех, она вообще хотела свою жизнь. И Чимин вполне осознавал, что если бы родители устроили все для его жизни, он тоже не стал бы отказываться. - Она отучилась в Вене, сейчас играет в каком-то ансамбле. Не знаю, этого ли она хотела. Родители считают, что этого мало - но им всегда мало.Таким людям мало всегда и всего - того, что можно получить. Это отдавать они не любят, а брать... У каждого свой смысл жизни.Иногда Паку казалось, что, возможно, его родители не такие плохие, как он о них думал. Но даже если и так - пока он не был готов их простить. Не дошел еще до нужной стадии просветления. И уж точно не дойдет, если останется в Флигеншайссене. Потому что "ваше место не здесь" - он и сам это знал.- А я не хочу уметь, - Чимин упрямо поджимает губы и как-то съеживается от одной мысли о том, что его жизнь может стать такой... безмятежной. Без чувств. Без души. А он, мятежный, просит бури... - Не хочу уметь жить без чувств, не радоваться мелочам, не замечать того, что кажется важным. Пусть будет сложно и больно в итоге, но это буду я. Я, а не кто-то спокойный и не очень живой в моей оболочке. Наверное, это звучит очень по-детски, - парень как-то виновато улыбается, ему очень не хочется, чтобы человек, в которого так легко влюбиться, видел в нем только глупого мальчишку, но ничего не может с этим сделать.А он и видит - но не просто мальчишку, а самого себя, и от этого почему-то оглушительно приятно, потому что - важно. Потому что он, потому что он смог. Ну и просто - потому что Чимину отчаянно хочется какой-то связи с этим человеком, хотя бы в собственном воображении.- Не стоит извиняться, - он легко, всего на мгновение, прикасается к руке Сонхва, чтобы остановить эти извинения. И чтобы прикоснуться тоже, конечно, потому что эта рука, эти пальцы, это... Да, теперь это надолго с ним в снах. - Это действительно нужно. Мне никто никогда такого не говорил, а слышать хотелось многое. Вряд ли мне стоит рассказывать подробно - вы ведь чувствовали то же самое. Просто немного иначе. Просто позволяли себе думать и мечтать... иначе?Он мог бы говорить еще - но к стойке подходит компания, не расплатившаяся сразу. Пак отвлекается, стараясь не замечать презрительные взгляды, которые кидали эти люди на Сонхва. Видит, что в этом взгляде уже не только те чувства, которые были у Варина, и теперь ему страшно. Он виноват. Не стоило ему заговаривать, не стоило делать еще хуже. Но ведь Феликс уедет, а до этого будет здесь - может быть, они еще не успеют?.. Возвращается к Сонхва он с улыбкой, но уже не такой легкой и честной, как до этого. В зале осталось всего несколько человек, и совсем скоро они тоже уйдут. Уйдут, чтобы разносить по городу новость - сын старого Пака спутался с принцессой, наверняка такой же педик. И от этого хочется устроить безобразную драку, но это все равно ничего не даст и не изменит.- Поздравляю, - улыбка кривая, и Чимин снова пьет уже совсем не горячий кофе, чтобы заглушить обиду и злость. - Теперь тебя в этой дыре будут "любить" еще больше. Не стоило тебе со мной заговаривать... Прости, - он поднимает глаза и понимает, что вряд ли ему удалось спрятать плещущееся внутри отчаянное "но все равно не уходи".***- Будет смешно и грустно, если окажется, что мы каждый день встречались с ней в университетской столовой, - фыркает Сонхва. А что, это может быть: раз сестра уже закончила учиться, она старше Чимина и вряд ли намного - вполне может оказаться, что они как раз ровесники или около того. Жизнь такая странная штука, что его не удивило бы подобное совпадение.И желание Чимина чувствовать жизнь в полную силу он тоже понимает. В его возрасте ему тоже этого хотелось, это сейчас... И вряд ли желание приглушить чувства можно назвать взрослением и зрелостью, но ведь и приглушить не получается. Так что все болит ровно так ярко, как только может. И раз он пока выдерживает, значит, не так уж все и плохо...- Это гораздо мудрее, чем бояться чувств, - признает Феликс. - Но я глупый. И вообще... Заблудился.Да нет, не заблудился. Наоборот, слишком хорошо видит свою дорогу, и она ему не нравится, он не хочет идти по ней. Потому что идти предстоит одному. Это пугает. Он может сколько угодно говорить, что привык к одиночеству и любит его, он может верить в это, но оно его пугает. Но подпустить к себе кого-то по-настоящему близко он тоже не может. Это ведь еще страшнее.Чимин касается его руки, и Сонхва даже не успевает понять, как и когда успевает накрыть его ладонь своей. Просто сейчас нужно. Им обоим плохо, и сейчас нужно что-то такое, но тянуться через стойку и хлопать по плечу - это не то, да и это было бы как-то слишком весело. И фамильярно. А им нужно тоньше.- Спасибо, - говорит он, устало улыбаясь. - Только вы, наверное, и понимаете...Бармену приходится отойти. Подвалившая к стойке компания смотрит на него как-то совсем уж презрительно и зло, и Феликсу это не нравится. Он не замечает, что на него смотрят так же, потому что давно привык к подобным взглядам, вообще не чувствует, но то, как они смотрят на Чимина... Сонхва не осознает, что готов в любую секунду вскочить, если только они... Но они уходят, ничего такого не сделав, и он постепенно расслабляется.- Обо мне не беспокойся, я же уеду и вернусь нескоро, а ты... Может, мне их догнать? Поговорить с ними на понятном им языке? - ему даже в голову не приходит спросить, за что именно Чимина здесь так невзлюбили. Достаточно ведь того, что он отличается, что тут объяснять?