3. (2/2)
?Не зазнавайся, не позволяй себе поверить в собственную непогрешимость, не допускай ошибок прошлого, не останавливайся на достигнутом...?
Мелегант не произносит этого вслух.
Артур слышит все равно.
— Я… — говорит он; его голос тих, и выражение лица непривычно серьезно. — Вы должны знать, я делаю все в моих силах… я пытаюсь быть королем, что достоин возложенной на него ноши. Я не сражался за трон, не заслужил его, но получил по праву рождения, и тем важнее… — Он запинается и качает головой. — Клятва рыцаря для меня не пустые слова, и я понимаю, что мне не нужен титул, чтобы следовать ей, но я хотел бы…
Мелегант молчит — не знает, что ответить на признание. Оно не стало откровением, вот только…
Артур не сражался за трон, он получил его по праву рождения — как должно.
Власть не разыгрывают на турнирах, власть редко достается лучшему, и не каждый принц имеет роскошь получить достойное образование, набраться опыта и мудрости, прежде чем взойти на престол.Мелеганту известно это — было известно всегда — и все же вместо принятия он выбрал горечь несправедливости, сам отравил свое сердце.
— Я знаю, — наконец произносит он, затем добавляет, приподняв уголки губ в слабом намеке на улыбку: — Похвально, что вы столь высоко цените идеалы рыцарства, когда сэр Кей был вашим примером.
Пусть это жалкая, неловкая попытка вернуть разговору легкость, но он пытается тоже.
Артур приглушенно фыркает.
Он опускается на край скамьи рядом с Мелегантом, вытягивает ноги и поднимает взгляд к небесам. Они необычайно чисты в этот день — бескрайняя лазурная гладь не замутнена и тенью облаков, и в лучах полуденного солнца глаза Артура кажутся светлее, сияют редчайшим, бесценным янтарем.
— Рыцарь из Кея отвратительный, — признает Артур, — а сенешаль еще хуже, и все-таки… Все-таки он мой брат. Моя семья, пусть мы не связаны кровью.
Мелегант молчит вновь.
Не в его силах утешить по-прежнему болящую рану, не в его силах подобрать слова, что изгнали бы из сердца Артура тень потерянного, брошенного ребенка, тщетно пытающегося отыскать свое место в мире.
Она поблекнет с течением лет, спрячется за широкой спиной уверенного в себе мужчины, но не исчезнет. Она станет голосом сомнения — тем, что не позволит власти ударить в голову Артура, и, пусть жестоко, но это к лучшему.
— Как бы то ни было… — Артур бросает короткий взгляд на Мелеганта и улыбается привычно мягко. — И сотням дурных примеров не умалить для меня ценности рыцарского титула. Сколько себя помню, я мечтал о посвящении — о том, как принесу клятву верности своему господину, получу доспехи, и меч, и коня…
— Вам мало королевских конюшен?
— Сэр Мелегант, — в голосе Артура звучит наигранный укор, а в глазах пляшет веселье. — Вам ли не знать, настоящему рыцарю всегда мало коней.
Глупая шутка. Знакомая, понятная только им двоим. Сколько еще подобных моментов в их переписанном прошлом, незначимых на первый взгляд, но все прочнее сплетающих связь, что однажды будет не разорвать?— Я вижу, вы познали самую суть рыцарства, — с усмешкой говорит Мелегант. — Что же, я не могу вам отказать. Я посвящу вас в рыцари, коль скоро вы желаете этого так страстно, но запаситесь терпением. Мы не на поле боя, и вы достойны полной акколады.
Они не на поле боя, и если и окажутся вновь — то только сражаясь плечом к плечу, прикрывая спины друг друга, доверяя друг другу.
Артур и сейчас доверяет Мелеганту, а в ответ…
В ответ, Мелегант доверяет верности Артура и чистоте его души, его доброте и его чести. Он знает, ему не придется об этом пожалеть.
Артур протягивает руку, чтобы сжать ладонь Мелеганта — вновь позволяет себе слишком много, но здесь их некому осудить. Его пальцы горячие и сухие, улыбка на его губах слепит. Он подобен солнцу, смотреть на него почти больно…
Мелегант сглатывает.
Он слышит шум крови в ушах, отчаянное биение собственного сердца — ему вдруг слишком тесно в груди... Оно отравлено самым смертельным из ядов.
Артуру восемнадцать.Иные скажут, он давно стал мужчиной. Иные скажут, королю не позволено роскоши оставаться ребенком, но Мелегант знает лучше.
Он должен знать лучше.Ему был дарован второй шанс — возможность начать все заново, не повторить былых ошибок, но вновь он стоит на краю. Вновь очарован чужим теплом и кажущимся принятием, вновь порабощен самым низменным и самым возвышенным желанием, вновь жаждет того, чем не в праве обладать.
Быть может, есть мир, где он мог бы заполучить Гвиневру, но Артур…
Артур запретен.
Мелегант недостоин его.
Усмешка на его губах истончается и гаснет, его душа трусливо прячется за возведенной разумом стеной.
Артур видит это. Он безошибочно чувствует изменившееся настроение — мальчишеская радость в его глазах сменяется разочарованием, и так не должно быть, не в миг, что мог бы стать счастливым, но…
Мелегант закрывает свое сердце и ради Артура тоже.
Сейчас он почти верит, что так будет лучше.