3. (1/2)
Мелегант по-прежнему ярко помнит образ короля, что стал его соперником.
Он соткан из кратких разделенных моментов, из неверных воспоминаний и лживых слухов. Мелегант выбрал борьбу с равным — бесстрашным воином, ведомым праведным гневом, правителем справедливым и мудрым, благосклонным к подданным, но безжалостным с врагами.
Как бы Мелегант не пытался принизить Артура перед толпой, в глубине души он признавал его талант, его потенциал, его силу. Сражаться с ним казалось честью, проиграть ему — досадным, но не постыдным.Не отдавая себе в этом отчета, Мелегант самолично возвел Артура на пьедестал, с которого мечтал его сбросить, но в этот раз…
В этот раз он не может позволить себе роскоши самообмана.
Артур юн. Он так ошеломительно юн — совсем ребенок, недавно лелеявший мечты о первых рыцарских турнирах и ничего не значащих победах. Он не бежит от свалившейся на него ответственности, не перекладывает ее на других, но он нуждается в поддержке.
Мерлин отвечает ему безмятежными улыбками, туманными учениями, лишенными малейшего смысла. Приближенные рыцари Артура почитают его — безусловно признают власть, не смеют сказать и слова против его решений, не смеют учить, когда это необходимо.
Артур приходит к Мелеганту.
Разумеется он приходит к Мелеганту.
Признавая право Артура на престол, Мелегант не думал о том, что будет дальше. Он добровольно отказался от трона, необратимо изменил свою судьбу — без болезненного, навязчивого стремления к власти от старой жизни не осталось ничего, и все же…
И все же он оказался не готов к тому, каково будет оказаться на стороне Артура. Каково будет ловить на себе его восхищенные взгляды, быть тем, от кого он ищет совета и поддержки, быть его другом — неразделенно, всего лишь в его глазах, но разве сама мысль об этом не абсурдна?
— Сэр Мелегант.
Ладонь Артура ложится на его плечо, ее вес давно знаком и привычен.
Артур отказывается признавать личное пространство — кажется, попросту не понимает, что оно значит. Он слишком легко касается тех, с кем близок, прерывает любые возражения открытыми, лучистыми улыбками, что собирают крошечные морщинки в уголках его глаз.
Артур обезоруживает Мелеганта так, как никогда не удавалось в прошлом.
— Ваше Величество, — Мелегант поднимает взгляд от книги, складывает губы в подобие улыбки, что наверняка не достигает глаз. — Чем я могу вам служить?Артур морщит нос, недовольный формальным обращением. Он ищет близости, которой оказался лишен, приняв вес короны. Он ищет равенства, которого уже не сможет достичь.
Мелегант — один из немногих, кто дарит ему желанную иллюзию.
Мелегант — единственный, кто не боится быть с ним откровенен, кто по-прежнему видит в нем неразумного мальчишку, необразованного упрямца, который однажды станет великим королем, но впереди у него еще годы пути.
Артур взлохмачивает волосы на затылке, неловко пожимает плечами, и все же без колебания встречает взгляд Мелеганта.
— Я думал… — он проводит языком по губам. — Прошло не так уж мало времени с тех пор, как я был коронован…
Прошло два года. Два года, что Мелегант провел в Камелоте, обучая Артура владению клинком, тактике боя, стратегии войны — греческому, латыни, всему тому, чему не удосужились обучить его родители. Чему отказывался обучать Мерлин.Порой он так зол на них всех.
Порой он едва может поверить, что в тот, первый раз Артур смог добиться так многого.
Мелегант сглатывает очередную вспышку раздражения, не позволяя ей отразиться на лице, и молча поднимает брови.
— Я думал… — повторяет Артур. — Вы ведь могли бы посвятить меня в рыцари? Гвейн сказал, что не посмеет, что недостоин, но вы…Но Мелегант не Гвейн.
Мелегант не играет друга в один миг, и подчиненного — в другой.
Мелегант отказывается видеть в Артуре того, кем тот только может стать.
Он выдыхает короткий, хриплый смешок.
Нелепо было считать, что один его поступок изменит судьбы всех, перечеркнет намеченный путь, не повторит предрешенного. Должно быть, в каждой из возможных историй есть этот миг…
Сейчас на лице Артура нет ни тени гнева, пыл битвы не остывает в его жилах, его просьба — просьба к наставнику, к другу, но не к врагу.
И все-таки все повторяется вновь.
— Тебе восемнадцать, — произносит Мелегант. Он забывается, опускает должное обращение — не в первый раз, но Артур никогда не упрекает его за это. Не отвечает тем же, и его уважение — почтение — то, к чему трудно привыкнуть до сих пор. — Не слишком ли рано думать о рыцарском титуле?
Быть рыцарем — честь, быть рыцарем значит пройти через годы подготовки, получить опыт в сражении и служении, познать мудрость, недоступную юнцам.
Что значит в сравнении быть королем?
Мелегант невольно дергает уголком рта. Нелепо, как слепая приверженность традициям извращает реальность — вручает в руки мальчишки корону и власть над судьбой целого народа, но не бессмысленный титул, которого по-настоящему достойны единицы.— Но ведь посвящение в рыцари возможно и раньше, — возражает Артур. — За особые заслуги…
— Какие заслуги?
Артур картинно хмурится и поджимает губы, но в его глазах нет обиды. Он знает, что в словах Мелеганта нет попытки задеть, лишь беззлобная подначка и, может быть, напоминание об испытаниях, что еще ждут впереди.