6: Тсу'Тэй (1/1)
Сегодня я отрезал остальные свои косы. Зачем? А попросту надоело себя обманывать. У меня теперь было слишком много времени на размышления, не мог даже за плодами по деревьям лазать, не то что охотиться! Не лучше ли полезть на свою беду, и сверзиться в бездну леса? Нет. Эйва приказала мне жить, и я даже исподтишка не смел обманывать ее и себя, гневать моих благородных предков непослушанием! Но и быть собой я больше не мог. Прошла неделя, прошла другая, и сегодня Макес наконец позволил мне снять эти белые клейкие тряпки с головы. Я с остервенением оттирал оставшиеся от них следы, а к вечеру расплел оставшиеся косы и попытался заплести в одну, придать себе хотя бы подобие нормального вида. Попробовал - и с досады чуть не разбил зеркало. По получившейся у меня косе за версту видно было, что это - не цвин, сколько ни старайся, жалкий обман! Слово "обман" я, кажется, выкрикнул вслух, на английском, ему научила нас Гурейс Августин - не зря я звал ее матерью, но матерью демонов! Ее пятипалые, странные дети бубнили что-то у меня за спиной, какие-то песенки людей-с-неба, переведенные на наш язык. Я выхватил кинжал и, наклонившись, одним махом отрезал собранные в кулак волосы. Ужас пережитого вновь пронзил меня… Но так было надо. Демоны вскинулись и смотрели на меня дикими, испуганными глазами. Я расхохотался, коснулся кончиками пальцев зажившего шва: ничего, только кончик жесткой нити, Макес говорил - со временем исчезнет сама! Присев на крыльцо спиной к ним, я быстро сплел оставшиеся волосы вокруг обрубка - привычка есть привычка, да и лежать удобнее будет. Ничего!Я шел по саду - демоны не ждали, пока Эйва вырастит им в пищу фрукты и зерно, они приносили их прямо в деревню, - шел и дивился. Не я, это не я! Словно новый на'ви, нет, уже не на'ви! Я прежде не отдавал себе отчета, что именно чувствую и чем, но теперь остальные мои чувства будто бы обострились. Я ощущал босыми ступнями каждую неровность и каждую травинку, ветер говорил с моей кожей, холодил остриженный затылок. Я чуял…Я молча переглянулся с человеком. Зеленовато-серые глаза, почти как у нас, на белом лице таутуте. Норм виновато вздохнул и схватился за стебель йово: он совсем неплохо балансировал на каменном ограждении, пока не заметил меня. Перезревший фиолетовый плод сорвался и, стукнув Норма по макушке, подкатился к моим ногам. Я молча подобрал его, убрал в поясную сумку. Норм, кажется, готов был под землю провалиться, чтобы только я его не видел, а сам испуганно смотрел на мою прическу - точно, я же теперь такой же куцый, как он сам! Я без единого слова припал к земле, выставив локти не вбок, как это делал он, а назад; он с первого раза повторил и с торжествующим видом преодолел все ограждение, цепляясь босыми ступнями и ладонями за края каменных плит. Сияя, он зачем-то протянул мне сжатый кулак и, спохватившись, убрал обратно.- Сильтсан, - кивнул я. Неплохо для демона.- Ирайо, - сказал он мне в спину. Спасибо.Стемнело; я шел и думал, сам не зная, куда и о чем. Бедняга Норм! Он ее сын, наверное, или что-то вроде того - я не мог взаправду поверить, что у царственной четы клана Маринов был сын. Я не глуп и не слеп! Их обычаи - не наши, люди-с-неба без раздумия стреляли в свою цахик, оставили на милость врага вождя! У них и воины глупы, словно младенцы, и жена не жена, и сыновья - не сыновья… Что же! Норм - собиратель, не воин, но дрался вместе с нами и с нами был убит. И что с того, что он демон! И среди них, видно, бывают исключения. Я вначале не верил Джейксалли, куда более похожему на нас; теперь же я видел старания Норма и поверил, от всего сердца поверил, хотя выглядел он по-прежнему страшно. Но и я хорош! Живая картинка из детского кошмара.Тогда я понял: нам, живым убитым, нужно держаться вместе. И тогда же, стоя в ночном саду, я почувствовал острую необходимость видеть нашего пленника. Все в голове моей спуталось: Джейксалли, который стал одним из нас; Норм, который не стал; Макес, который никогда и не был, и жестокое, лысое, как морда змееволка, лицо моего мучителя. Мне нужно было немедленно распутать этот клубок! Я не хотел говорить ни с кем, ни со случайными стражами, ни с кем. Я крался вокруг медицинского корпуса, с остановками, пережидая, пока перестанет валиться земля из-под ног. На крыше пристройки лежал, укрывшись крыльями, мой икран, и взволнованно заворочался, учуяв меня сквозь сон.- Тише, Огнецвет.Я перелез прямо через него - после моего несчастья буйная птица тоже почему-то стала совсем тихой, будто жалела меня, увечного, - и заглянул в окошко. Человек не спал. Он лежал на заправленной кровати, но прозрачные, почти белые глаза его были открыты, а лицо - собрано в болезненную гримасу. Повинуясь какому-то неясному инстинкту, я спрыгнул на землю и осторожно, чтобы не спугнуть стражей, постучал пальцем в стекло. Однажды… Я сморщился, воспоминания о детстве казались теперь такими далекими! Однажды мой брат, Арвок, поймал блестящего жука. Отец накрыл его своей маской наездника - у нас, конечно, таких еще не было, их делали наши соседи, тауками, для каждого нового икран макто. Мы смеялись, а жук ползал под прозрачными стеклышками, шуршал сложенными крыльями. "А теперь отпусти его," - сказал отец. "Посмотрели, и хватит. Какая тебе польза от жука? Съешь или выпусти, но не мучай."Человек заметил меня, но не испугался, не забился в угол: я всю эту неделю приходил, сидел и смотрел, будто привязанный, и он тоже смотрел, а что думал - не знаю. Клубок в моей голове распутался, похожие друг на друга лица встали на места: вот это - Норм, а это - разговорчивый токтор Макес, это бронированый змееволк - его, по словам Джейксалли, покарала Эйва… а это - их оло'эйктан. Человек подошел и отчаянным жестом приложил руки к стеклу - ну точно тогдашний жук! И, глядя в его глаза, я наконец не увидел больше смерти. И тоже приложил руки к стеклу.