2: Куоритч (1/1)

- Нет!Какой-то шум поднялся в предбаннике, не пускали кого-то, что ли? Но кого? Пандора повыкидывала всех людей, кроме чертовых дезертиров, охранявших меня теперь, а местным я даром не сдался. Точнее, я весьма дорого сдался им! И не сдался вовсе, а дрался до последнего, как и полагается настоящему солдату. Будь еще хотя бы триста человек с этаким боевым духом, и мы удержали бы эти Фермопилы!- Тсу'Тэй, право, тебе не стоит… - за фразой посыпался торопливый говор. Спеллман, проклятая крыса! Чирикает на языке синемордых, как на родном, ничего не понятно.- Что у вас там?- Он прав, тебе не стоит видеть… Это человек, пленник.Пате?ль, козья морда. Хоть и ни слова на местном не знает, а после боя целыми днями пропадал в лагере кошек, их лечил, им раны перевязывал. Его бы старания да в наше русло! Непростительное любопытство разобрало меня; надев маску, я вышел из последнего герметичного модуля к охране и осторожно заглянул за угол шлюза, да там и замер.- Ты только причиняешь себе боль, брат, - воскликнул Джейк Салли, удерживая за плечи другого воина на'ви. (Ради врача-перебежца, или по врожденной тупости рядового Салли, но говорили они по-английски.)- Обожженный огнем станет слаб, если не сможет видеть огня, - прошипел на'ви и, отбросив Салли, шагнул ко мне.Я смотрел в его глаза, почти не моргая. Говорят, солдаты ничего не боятся… Брешут. Сердце мое ухнуло прямо в пятки в тот самый момент, когда взгляды наши встретились. Никогда и ни у кого раньше не видел я такой ненависти. Моя горе-охрана с автоматами зевала вдалеке, да они и не стали бы стрелять по своим; абориген опустился на корточки, почти касаясь меня, секунда - и вцепится. Я смотрел в огромные, как тарелки, зеленые глаза без белков и храбрился изо всех сил. Ну и что с того, что оружие у меня забрали вместе с униформой? Видок у меня, может, и в дезабилье хорош, а синемордый и сам ранен, перебинтован, что твоя мумия. Он опять зашипел - ну и клыки, мать его животное! Небось и воняет кошатиной? У кузины моей жил противнейший лысый кот, вот у него всегда была такая же презрительная рожа, век бы не видел.- Таутуте, - выплюнул на'ви и уселся, скрестив непомерно длинные ноги.- Да пошел ты."Человек с неба". Мой интерес к синим кошакам ограничивался строго двумя вещами: как их подвинуть от греха подальше и как убить, если первое не прокатит; но ругательство, которым они клеймили землян, даже я запомнил. Язык учить я, конечно, не стал: чепуха, мумба-юмба какая-то! Пусть учат английский. А вот биологию на'ви, кстати, за годы службы выучил лучше, чем хотел бы сам, да и нынешняя ситуация моя располагала к наблюдению - никак все же бросится? Потому, наверное, я сразу заметил неладное. Раненые на'ви продолжали двигаться, как ни в чем не бывало: все или ничего, они до последней капли крови громили все, что подворачивалось, и после падали, как подкошенные. Этот же… пошатывался, его водило, словно пьяного, длинное туловище заметно вздрагивало, восстанавливая равновесие. Болен? Не занес бы чего... Нет, не похоже. Это же воин - кажется, только вчера с ними дрались! На'ви смотрел на меня, и кипящая ненависть в его взгляде растворялась в бесконечной горькой пустоте. Слишком выразительное, даже смазливое лицо выдавало каждое движение души, такой - находка для разведки. Кошка. Тьфу! Я мысленно плевался, но собственная злость уже тоже канула в усталость. Я замер, пристал к дверному косяку; невероятно хотелось тоже присесть, но нельзя было показаться еще меньше перед этой махиной. Салли, Спеллман и Патель безмолвными статуями замерли поодаль. На'ви разглядывал меня, словно медитировал, а я - его, что еще делать-то? Что-то в нем было мне смутно знакомо: не лицо - таких рож на Пандоре как собак нерезаных, - а высокий воротник и то, как забавно он опускал голову, отчего у тощего аборигена получался как бы второй подбородок. Это где ж я видел...- Ты!Слово вырвалось раньше, чем я мог осознать. Этот парень уже был здесь, во Вратах Ада! Генерал их, или кто там у дикарей за него? Светлая голова, казалось, ан нет: кинул своих и чужих на боевые вертолеты, много хороших парней полегло… Я было поймал себя на мысли, что почти посчитал и кошек за людей, за солдат, но нет! Животное есть животное, вот и не выходят у них разумные решения. (Истинно разумным решением в их ситуации было, конечно, уступить и сотрудничать с нами.) Вспугнутый моим вскриком гость подскочил и зашипел, но тут же оправился горделиво, как павлин, и развернулся прочь.И только тогда я понял, что же с ним было не так, отчего над ним кудахчут отступники во главе с Салли; какой огонь обжег его - не пулеметный. Выбритый затылок с белым пятном перевязки смотрелся донельзя дико и абсурдно. Послушайте! Нельзя сказать, будто я за годы на Пандоре не думал: а что, если?.. В бою все средства хороши. Но в бою на'ви никогда не открывали спину, и такое мои солдаты могли сделать лишь с уже раненым, лежачим. И до сих пор я не могу понять, отчего внутри у меня все повернулось: может, оттого что на'ви этот был честен и зол, или потому что был хоть и молод, но уже настоящий воин и полководец - а значит, навроде меня самого? А может, живы были в памяти страшные рассказы бывших военнопленных… Убивать - одно дело, право сильного, но бессмысленная жестокость лишь открывает дорогу жестокости встречной, подставляет под удар твоих же солдат. Жестоки ради забавы другие, нелюди, враги, террористы, но не мы же! Кого я учил, какую гадюку пригрел на груди? Кого держал у себя под боком, военного преступника?! Я не гуманист, нет! Не в то время живем. Но что-то, что поддерживало меня всю жизнь и чего не сломила бы вся Пандора с ее зверинцем, не сломило даже предательство - что-то с адским треском переломилось. Татуировка с американским орлом огнем обожгла мне плечо… Это "что-то", наверное, называется "честь".