Вечер во дворе 33-го дома, по улице "казарм". (1/2)
Виктор замер возле заросшего дворика, раскинувшегося на фоне громад домов из красного кирпича. Их стены были изъедены зияющими дырами, словно гнойными язвами.
Откупорив порошковое вино, он задумчиво вглядывался в облупленные фигурки пионеров с горнами, когда-то украшавшие двор, и вспоминал, как держал лицо жены опущенным в воду, давя ей на затылок, и время будто исчезло, секунды стали годами... Нет, он вовсе не хотел этого. В тот день он вернулся с работы раньше, чем обычно. Позвал жену, она не отозвалась.
- Аришка, ну ты где? Что, овца, любовника привела? - он истерически расхохотался от собственного предположения. - Да кто к тебе пойдет...кому ты нужна?
Дверь в ванную была заперта. Он постучался.
- Молчишь, значит? Ну хорошо, молчи. Голова от тебя гудит... - он привалился к покрытой обшарпанной лазурной краской двери ванной и тяжело вздохнул. На полке для обуви в коридоре стояла упаковка из-под каких-то таблеток с седативным эффектом, и запыленная пустая бутылка из-под "Трускавецкой" минералки, в которой медленно вяли нежно-желтые полевые цветы.
Неожиданно им овладела безумная, клокочущая ярость. В панике он принялся, крича, молотить в дверь кулаками. Страшная, пустая тишина была ему ответом. Сам для себя он уже давно решил, что она мертва. Еще до того, как пришел домой. Еще до того, как они поженились. Ещё до того, как он её встретил. Пустая мёртвая кукла. Это была не просто запертая дверь в ванную. Это была та дверь, которая разделяла его с ней всегда.
Он расплакался, как ребенок, и срывающимся голосом умолял её открыть, зная, что она не ответит уже никогда.
Его переполняла ненависть. Как она могла? Как она могла его оставить одного? Как она посмела?
Она опустошила его, высосала из него всю жизнь, всю кровь, и просто ушла.
Нет, подумал он, нет. Это я виноват, все из-за меня! Если бы я только был более чутким! Более умным! Более сообразительным! Более сообразительным! Если бы был лучше... не таким, как все... не спас...не уберёг...
Когда он в очередной раз пнул дверь, ржавая щеколда со скрипом сломалась.
Арина лежала в ванной, до краев наполненной прохладной водой. Лужицы воды застыли на потрескавшемся кафеле. В раковине валялись истлевшие окурки. На потолке виднелась плесень и паутина. Воздух был настолько влажным, что Виктору было тяжело дышать.
Её голова была оперта на бортик ванной, руки безвольно раскинуты, лицо выражало безмятежность спящего человека. Она рассеянно взглянула на него сквозь полуразомкнутые веки.
- Как у тебя дела? - этот нелепый вопрос совершенно сбил его с толку.
Её кожа, покрытая капельками воды, была белой, как мука. Мокрые каштановые волосы, которые когда-то казались ему переливающимися, как янтарь, свисали вдоль впалых щек, как пакля. Она вытянула ноги и прикрывала грудь руками, как узница концлагеря из фильмов соответствующего жанра. Её тело, всегда такое красивое, гибкое, теперь казалось разбитым, костлявым и больным.
Он понял, что красота вовсе не во внешних чертах. В том, как женщина держится, как умеет себя подать... В самой сути человека, в его мироощущении, духе...
- Средне. - прошептал он.
- Хорошо, что не плохо. - она безразлично повела плечами и усмехнулась. Он понял, что она пьяна. Как и всегда по вечерам.
Каждый раз он вырывал частицы своей гнилой души и отдавал ей. Во время каждого разговора. Каждый раз, когда убеждал ее, что есть еще смысл жить, просыпаться каждое утро, прогуливаться по парку Победы, поливать цветы на окне, бегать с утра за свежим хлебом на соседнюю улицу, ездить в мае на речку...
Он почувствовал полное внутреннее опустошение. Он не мог больше говорить, ему нечего было сказать. С каждым словом, с каждым разговором ему становилось все труднее.
Ему казалось, что она сгущает краски, преувеличивает, утрирует. Возможно, любит, когда ее жалеют? А кто не любит?Она все видела только в черных тонах. Она ненавидела этот мир, и он отвечал ей взаимностью. По её взгляду он понял, что очередного вечернего разговора не избежать. У него не было сил. Он просто не мог.
Она что-то хотела сказать, её рот приоткрылся. Фраза "Витя, так жить хочется." застыла у не на языке. Фраза, которая никогда не была произнесена.
- Хотела умереть? Умри. Уходи, уходи!
Виктор сам не понял, как его ладони вцепились ей в волосы и рывком опустили её лицо под воду. Он держал л её голову под водой, давя ей на затылок, с кухни доносились отчаянные завывания какого-то певца:"Уходим, уходим...наступят времена почище...", и время будто исчезло, секунды стали годами...
Он медленно вытянул ее из воды за волосы. Её голова безвольно повисла, глаза остекленели, из носа и разинутого рта струилась вода.
- Кто ваша жена, рядовой Степнов? Шлюха? Отвечайте на поставленный вопрос! Лечь! Встать! Кто ваша жена?
- Шлюха!
- Правильный ответ! Лечь! Встать!
Виктор вспомнил, как старшина Котовский плакал над изуродованным женским трупом, размазывая по щекам слезы и стирая их грубым рукавом шинели. Так ему и надо, собаке.
- Это я задушил ту девку шнурком. Это я твою блядь прикончил, товарищ старшина. А потом зашнуровал обувь тем самым шнурком.Да, Арина была мертва. Вызывать скорую бесполезно.