Коточек. (1/2)
Котя, котенька, коток,Котя - серенький хвосток!Прийди, котя, ночевать,Нашу деточку качать.Уж как я тебе, коту,За работу заплачу - Дам кусочек пирога И кувшинчик молока.Николай Петрович Чехов вернулся домой поздно. Грязь, перемешанная с реагентами, разъедала замшевое покрытие дорогой обуви. Как настоящий интеллигент, он скорее умер бы от недоедания, чем отказался от качественной одежды и обуви. Впрочем, смерть от дистрофии ему явно не грозила, уже который год он, обладатель пивного пуза и десяти подбородков, под унылое ворчание жены, пытался бегать по утрам, но больше пары раз в месяц он себя пересилить не мог, а ночные забеги к холодильнику были, увы, ежедневными.
- Извините! До метро не знаете, как дойти? - быдловатой наружности мужчина в спортивном костюме нагнал его, с надеждой заглядывая в глаза.
- Молодой человек, - голос Николая Петровича звенел, как сталь. - Вы вынуждаете меня...
- Да я ведь просто спросил, я просто не местный, с Кирова приехал... - незнакомец растерялся.- Молодой человек, - с нажимом повторил Николай Петрович, повышая голос вслед убегающему мужчине. - я немедленно вызываю полицию! То-то же, молодой человек, впредь не советую вам...
Договорив, Николай Петрович поправил воротник пальто и направился домой в приподнятом настроении, важно задрав подбородок.
Жил он на Петроградской стороне, в настоящем питерском дворе-колодце с обшарпанными желтыми стенами. Под ботинком что-то чавкнуло, он угодил прямо в лужу. Горестно вздохнув, Николай поднялся по узкой лестнице, ведущей в их небольшую однокомнатную квартиру, заставленную антиквариатом.
- Коля, Коленька, привет! - Евдокия Патрикеевна, босая, в растянутой сорочке, с растрепанными волосами, выглядела усталой, но счастливой. Он давно не видел этих веселых, озорных огоньков в её глазах. - Я тут такое...такое...
Не договорив, она понеслась в спальню, громко топая и смеясь.
- Дуня, как это понимать? - Николай прошел вслед за женой, забыв снять обувь и оставив за собой цепочку грязных следов.
Заметив это, Дуня на секунду грозно нахмурилась, но буквально тут же улыбнулась и махнула рукой:" Ничего страшного... Смотри, какая прелесть!"
По-детски радостно улыбаясь, она продемонстрировала ему небольшой пищащий шерстяной комочек, с которого тонкими струйками лилась вода.
- Это я его купала! - пояснила Евдокия Патрикеевна. - А то такой грязный был... все руки мне исцарапал, дурашка...
- Мяу. - сказал комочек.
- Ты ж мое солнышко, прелесть моя, сейчас мамочка тебя покормит... Барсик, Барсик, моя радость!
Дуня скрылась за кухонной дверью, а обескураженный Николай Петрович замер посреди коридора. Его шляпа слетела с головы и гордо спланировала прямо в лужу, оставленную его грязным башмаком.
Да, - решил Николай, - не заладился денёк.
*******
Николая Петровича разбудило жуткое животное чавканье и стук, доносящийся с кухни. Обернувшись на спящую жену, он с недоумением осознал, что кроме них двоих в квартире никого и не должно быть. Только вот котенок... Котенок!
Ворвавшись в кухню, Николай замер на пороге.
За столом нагло развалился подросток лет шестнадцати, достаточно крупный и высокий, одетый в камуфляжные штаны, толстовку с ярким принтом и забрызганные осенней грязью армейские ботинки.
- Вы...вы...вы...
С презрением взглянув на Николая, незнакомец с отвратительным чавканьем откусил едва ли не половину дорогой кровяной колбасы, привезенной братом Евдокии Патрикеевны из Монголии. Не останавливаясь на достигнутом, наглец за раз разодрал красивую упаковку подарочных конфет и, смяв их сильной ладонью в кашу, направил в рот.
- Вы негодяй! Не смейте! - в голосе Николая Петровича прорезалась визгливая нотка.
- Дядь, а может ты в хуй пойдешь? - зевнул негодяй, распечатывая бутылку французского вина, которое обошлось Николаю дороже, чем его Форд Фокус.
- Нет, не смей, не смей, сволочь! - взвыл Николай Петрович, но поздно, пустая бутылка полетела ему в голову. - Дуня! Дуня! Полицию! Аааа!
Николай схватился руками за голову и заметался по кухне в поисках предмета, которым можно огреть незваного гостя.
- Коля, ты что кричишь? Боже мой!
- Видишь, видишь этого негодяя!
- Вижу, Николай. - холодно произнесла жена, скрестив руки на груди.
В недоумении Николай Петрович оглянулся. Никакого подростка не было. Он один стоял посреди разгромленной кухни с пустой бутылкой от портвейна в руках. Котенок сидел на табуретке и насмешливо наблюдал за ним.
- Я, признаться, не ожидала от вас такого, Николай.
- Это же он! Это все он! ОН!
- Кто? - саркастично спросила Дуня. - Может, это Барсик сделал?
Евдокия Патрикеевна сердито поджала губы и удалилась, взяв котенка на руки.
- Мяу, - сказал Барсик, показав Николаю Петровичу язык.
******
Настроение Николая Петровича было отвратительным. Какой-то идиот окатил его помоями из окна, когда он выходил из парадной. Он даже предположить не мог, кто из соседей, которые его ненавидят за занудство и стукачество, мог так поступить, да и зачем.
Квартира встретила его тревожной тишиной. Заглянув в комнату, Николай Петрович побагровел. На их с женой не заправленной кровати, не удосужившись даже снять грязную обувь, валялся тот самый подросток, да еще и с похабным журналом в руках.
- Бесстыдная вы паскуда, доколе я буду терпеть ваши выходки?! - выпалил Николай Петрович, гневно сдвинув брови. - На этот раз вам, молодой человек, это с рук не сойдет!Подросток ухмыльнулся и, распластавшись по смятой постели, как турецкая одалиска, подпер рукой подбородок, с интересом наблюдая, как Николай Петрович, пыхтя и сопя, пытается вынуть из брюк ремень.
- Сейчас-сейчас, ты подожди... Сейчас... Ай! - споткнувшись и запутавшись в собственных штанах, Николай Петрович плюхнулся на пол, растянувшись на ковре. Из разбитого носа закапала кровь.
В замке заскрипел ключ.
- Коля, что случи... Господи! О Господи! Что с тобой, ты ушибся? - метнувшись за ватными дисками и перекисью водорода, Евдокия Патрикеевна склонилась над мужем и тут же изменилась в лице. - Это... что? Журнал "Бляди Санкт-Петербурга"? Ну, Николай Петрович...
Николай, осознав, что сидит посреди комнаты без штанов, в окружении похабных журналов, схватился за голову. Более неловкой ситуации и нарочно не придумаешь.
- Я все тебе объясню! Это он! Он! - с безумными глазами показав пальцем на котенка, Николай Петрович размазал по лицу кровавые сопли. - Это Барсик! Барсик твой! Это какое-то колдовство, он превратился в эту сволочь, я хотел его выпороть, а тут ты пришла, и он мне подкинул журналы с непотребствами! И портвейн тоже он выпил! Это все он!
- Я думаю, Николай, вам стоит посетить психоаналитика. - Евдокия Патрикеевна сердито поджала губы. - Светочка из твоего офиса говорила, что ты сегодня на работе весь день листал...как бы это сказать...непристойные журналы, а после утащил их с собой в портфеле, но я, дура, не поверила... Думала, наговаривает на тебя девчонка...О боже!
Прибежав на крик жены, Николай улыбнулся. Маленький телевизор, стоявший на холодильнике, был разбит, полка с антикварным сервизом, привезенным из Германии, валялась на полу, аккуратные яркие тарелочки были превращены в крошево из мелких осколков. На перламутровых обоях желтело дурно пахнущее желтоватое пятно. Неужели моча?
- Вот видишь! - с торжествующим видом закричал Николай Петрович, - видишь, что он натворил!
Качая головой, женщина медленно пятилась назад.
- Ты что, - изумился он, - думаешь на меня?!
- Коля, - прошептала побелевшими губами Дуня, - ты хочешь сказать, что котенок, который размером с детскую ладошку, дотянулся до телевизора?
- Но...но...
- Ты хочешь сказать, - она принюхалась. - что котенок, извините, помочился на стену в таком объеме и с таким, прошу прощения, человеческим, мужским запахом?
- Этот ублюдок строит козни! Это все он! Знаешь, какой он здоровый?! Килограмм семьдесят весит, да он нассал, я тебе клянусь! Этот стервец специально нассал, чтобы меня подставить! - на лбу Николая Петровича вздулись жилы, с толстого носа слетали капельки пота.
- Я сегодня же запишу тебя на приём к Васисуалию Эдмундовичу. Ты только не волнуйся...