Track 12 Любовь идет на дело (2/2)

Я поспешно выскочил из дома, хлопнул дверью, чтобы разбудить Робин, и ретировался в проулок. Теперь оставалось только ждать.

Я на всякий случай отошел подальше. Проулок, узкий проход между домами, соседняя улица…Поперек нее стояла машина. Всего в нескольких десятках метрах от меня. Транспорт специального назначения, который я узнаю из тысячи. Двигатель был выключен, и из толстого бронированного тела выгружались люди в спецодежде и масках – быстро, но практически бесшумно. С пистолетами в руках. Старший махнул рукой, указывая сначала в одну сторону, потом в другую. Работники Фабрики разделились на две цепочки и поспешно двинулись в обход.«Берут в кольцо», — подумал я и одновременно сделал шаг назад, отступая под ненадежное прикрытие грязных стен. Какая-то часть моего сознания все еще не верила в происходящее. Я нащупал в кармане телефон и машинально нажал кнопку автонабора.— Да, Амон.— Майкл, кто вызвал Фабрику в Уолд-Сити?— Что?— Они здесь. Кто-нибудь из наших сейчас на задании?— О чем ты? Они по домам. Босс дал им выходной.— Всем?— Ну да. Амон, ты сейчас там? Ты нашел ее?.. Амон!Я слышал прерывистое от волнения дыхание мальчишки.— Никому не говори и ничего не предпринимай, — быстро сообщил я в трубку и отключил телефон. Майкл, наверно, сейчас безнадежно пытается до меня дозвониться. Или не пытается. Он – парень дисциплинированный.Да кто вообще сейчас способен помочь?Я опрометью кинулся обратно в дом, к Робин. Рывком распахнул дверь: поздно. Девочка сидела на полу, сонно моргая осоловелыми глазами. Пустой термос валялся у ее ног, а на краю ее подола стоял тоже, вероятно, пустой стаканчик-крышка.

— Кофе был странный, — заплетающимся языком сообщила мне Робин. – Но понравился.— Тебе сейчас придется сражаться.— Не хочу сражаться, — уголки ее рта трагически изогнулись. – Да и не могу. Огонь… не выходит. Сейчас ты вошел, я пыталась… а он не выходит. Все так странно. Извини.Робин довольно глупо улыбнулась, но я почему-то подумал, что она сейчас заплачет. Выругавшись, я выскочил на улицу. Проверил оружие – орбо-пистолет был заряжен, но, естественно, только капсулами с орбо. Людям в бронежилетах они как горох об стенку. Да и без бронежилетов способны лишь оцарапать. А если той же капсулой попадут в меня… Тут я впервые подумал о том, что я – потенциальный ведьмак. Даром что ношу эту зеленую дрянь на шее. Попадет в мою кровь – и все, можно брать тепленьким. В далеком детстве, помню, в качестве эксперимента один раз вкололи…Я услышал позади какой-то звук и обернулся. Холодная рукоятка пистолета сама легла в ладонь. Указательный палец замер над спусковым крючком.Нет, работники Фабрики еще сюда не добрались. Вместо людей с оружием в тени дома я увидел старуху. На потрепанной инвалидной коляске, в зеленом платье и шерстяной жилетке, с деревянной палкой в руках. Странное лицо. Не японка, уж точно.— Обожди, охотник, — тихо, но отчетливо проговорила старуха.Концом своей палки она нарисовала знак, похожий на стилизованный разряд молнии –на земле перед собой, прямо в грязи. Мой взгляд невольно дернулся вниз и словно прилип к этому знаку.

Руна. Зиг.

— Тайё но ко, — сказала старуха. – Боишься своей силы, охотник?Я заставил себя посмотреть в ее глаза. Блеклые. Усталые. Очень.— Я не понимаю…— Все ты понимаешь, — оборвала меня старуха. – Хочешь жить, хочешь спасти ее?Прими дар богов.Что-то происходило. Вокруг и внутри меня. Эта старуха… Она… Не может быть!

К горлу подступила тошнота.— Нет! – прошипел я сквозь стиснутые зубы.— Посмотрим, справишься ли ты. Всего пять минут. Потом я сотру знак. Как в сказке – снова станешь человеком.Она чуть растянула губы в улыбке.Вот тварь!Я не удержался и выстрелил: зеленая капсула разбилась о стену. Ни старухи, ни коляски уже не было. Исчезли. Испарились. Да не привиделась ли мне она?Шаги. Стук каблуков по мостовой – множество бегущих ног. Солдаты Фабрики приближались. Они знают, где она. Какой-то жучок, возможно, в ее мобильном телефоне. Он послал их, чтобы ликвидировать ее. Почему он не велел сделать это мне? Он больше мне не доверяет?Я спрятал пистолет и привалился к стене, прячась в густой тени нависающего над головой балкона. Я правда собираюсь это сделать?Неужели тебе не любопытно, каков твой Дар? Что чувствует ведьмак, применяя его впервые? Что чувствовала мама, когда пробудилась?Я нервно сжимал и разжимал пальцы.Не стоит себя ненавидеть, — прошептал мне на ухо знакомый голос.Мама?С противоположных концов улицы, практически одновременно, из-за угла появились люди в комбинезонах и масках, с оружием в руках. Они осторожно продвигались вдоль стен, приближаясь ко мне и к той двери, за которой сейчас находится совершенно беззащитная, временно лишенная своего Дара Робин.Ветер плясал над мостовой, поднимая вверх мусор и комья грязи.

РобинЯ плохо помню, что произошло потом. Из всех щелей между закрывавшими окна досками лился свет, и я даже чувствовала тепло – живое, солнечное. Глаза слезились. Затем свет погас, дверь распахнулась и ворвался Амон, бледный и очень сердитый. Он схватил меня за руку, поднял на ноги и потащил к выходу.

Мы бежали по улице, я то и дело спотыкалась, перешагивала через лежащих тут и там людей, и удивлялась: почему они тут лежат?Но мысли, как и ноги, то и дело путались, задевая одна за другую. Я ощущала свою неуклюжесть и в то же время странную беззаботность. Мне было до лампочки, что тут произошло. Я лишь сердилась на себя за то, что не смогла противиться Амону. Его пальцы больно сжимали мое запястье, он тащил меня вперед и вперед, пока не подтащил к машине и чуть ли не силой запихал внутрь.Мы отъехали, и, кажется, полулежа на заднем сидении, я провалилась в сон, потому что пришла в себя уже непосредственно перед дверью Амоновой квартиры. Он на руках затаскивал меня внутрь.— Пусти!Но он не обратил внимания, захлопнул дверь, повернул ключ, прошел в гостиную и лишь тогда отпустил меня, вернее, бросил на диван, словно ненужную вещь.

И сам тут же рухнул на пол.— Амон? – я приподнялась на локтях и свесилась с дивана. – Что с тобой?Он лежал на спине, закинув руки за голову, и глядел в потолок.

— Амон?— Помолчи.Я попыталась встать, опять споткнулась, наступив на собственную юбку, и повалилась на ковер, едва не придавив напарника.— Нечего сердиться на меня, — сказала я, когда мне удалось сесть. – Ты сам виноват. Ты приказал мне ее убить.Он не ответил. Он лежал и молчал, и на его лице я, как всегда, ничего не могла прочесть. Я сидела рядом, сжавшись в комок, и уже начала дремать, когда он вдруг бесшумно поднялся, сбросил ботинки и плащ и велел мне тоже разуться. Только тут я заметила, что, впопыхах мы даже забыли снять обувь и натащили грязи – неслыханная для японского дома вещь.— Иди, приведи себя в порядок, — он кивнул в сторону ванной комнаты, и я поплелась выполнять приказ.В зеркале над умывальником отражалась чумазая девчонка. Спутанные волосы налипли на лоб, на щеках дорожки от слез. Красные, воспаленные глаза. И мятая, замызганная одежда.

Юная бродяжка. Стоило только один раз переночевать в трущобах… А не это ли было бы со мной, не позаботься обо мне отец Джулиано? Возможно,я бы выросла на улицах и сейчас была малолетней проституткой и наркоманкой, возможно, воровкой… или убийцей.Но ты и так убийца.Ноги сделались ватные, и я осела на кафельный пол.Я должна привыкнуть, я должна это побороть. Нет, нет, не хочу привыкать!Но ты же знала – придется…Ты же охотница, ты убиваешь ведьм.Я заползла в душевую и забилась в угол, обхватив руками колени.

АмонВ моем амулете почти не осталось орбо. Вместо зеленой жидкости был сероватый налет, присохший к стенкам стеклянной трубки. Выгорело. Начисто. Да и само стекло помутнело и потрескалось. Как вообще не разорвалось…Сила. Какая восхитительно, пугающе огромная сила. Воистину дар богов! Нет, сила самого бога…Меня невольно бросило в дрожь. Те люди, с Фабрики… Сказать по правде, я никогда особенно не любил тамошних работников, но я и не думал, что так легко буду их убивать. И не думал, что справлюсь.Свежепробудившийся ведьмак против десятка вооруженных, защищенных орбо солдат. Я бы не дал ему – то есть себе – ни шанса. Но вот поди ж ты…Нет, но какая сила! Даже орбо не сможет ее подавить. Капсулы разбивались в воздухе, люди, ослепленные, с криками падали на землю. А ветер…Я размахнулся и со всей силы влепил себе пощечину, так, что в ушах зазвенело. Мысль «это было восхитительно» разлетелась на тысячу осколков. Я убил ее, выгнал из своей головы.Я не стану ведьмаком! Лучше умереть.Давай, Амон, можешь еще побиться головой о стену. — Насмешливый голос моего второго «я». – Или позвони Зайзену, пусть приедет и выбьет из тебя дурь. Это, верно, поможет тебе остаться человеком.Я заскрипел зубами в бессильной ярости. Надо взять себя в руки, надо.«А что, если старая ведьма соврала?» — вдруг подумал я, и меня прошиб холодный пот. – «Что, если Дар не исчез пять минут спустя, а остался – здесь, со мной, даже сейчас?..»

Я поглядел на рамочку на стене, впился в нее взглядом: ее должно было сорвать, расплющить, разбить стекло… должен был подняться ветер. И свет. Тогда ведь отчего-то был свет.Ничего не происходило.Я поднатужился сильнее. Мне показалось, или картина в рамке чуть дрогнула? Я взмок от напряжения.Ничего. Совсем ничего.Глотая ртом воздух, я привалился к стене, совершенно счастливый. Никак пронесло? Мой разум, мои чувства при мне. А силы нет. Да и не нужна мне эта сила…Восхитительная.Я отправился на кухню, достал из холодильника банку пива, откупорил и залпом опрокинул внутрь себя, не ощутив вкуса. Ничего. Прорвемся.Вернувшись в комнату, скинул пиджак и присел на подлокотник дивана. Глядя на коричневую обивку, вспомнил, что именно впервые здесь произошло. Робин. Сейчас она в ванной, и, сказать по правде, уже довольно давно. Я прислушался. Не было слышно плеска или журчания воды. Вообще ничего не было слышно. Мертвая тишина.— Робин?Я подошел к двери ванной и аккуратно, вежливо постучал.

— Робин… Ты в порядке?Нет ответа.— Робин!Я дернул ручку вниз. Дверь сразу же отворилась – я увидел девочку. Она сидела на полу в душевой кабине, почему-то одетая и совершенно сухая. Воду она даже не включала.Я вошел, притворив за собой дверь. Остановился, поглядел сверху вниз на Робин, не удержался и присел рядом на корточки. Только тут она взглянула на меня.— Амон…— Тебе плохо?

Она кивнула.— Голова кружится?— Немножко. Откуда ты знаешь? Чем ты напоил меня? Что-то было в кофе.— Ты всего лишь пьяна.— Пьяна? – удивленно переспросила Робин. – Вот как…Я протянул руки и коснулся ладонями ее лица.— Я раньше никогда… — прошептала она чуть слышно. Я приложил палец к ее губам. Потом мои руки коснулись воротничка ее платья. Я наклонился и вдохнул запах ее волос: Робин пахла гарью.

РобинЯ вздрогнула, когда поняла, что он делает. Он снова расстегивал пуговицы на моем платье, снова раздевал меня.— Амон…— Тебе следует принять душ. Подними руки, — он стянул с меня платье через голову. Расплел мои волосы. Потом помог встать. Потом избавил от нижнего белья. Потом разделся сам и шагнул ко мне в кабинку.— Амон, ты…— Мы только вымоемся. Вместе, — голос его не терпел возражений, и я замолкла. Честно говоря, я была не против. Ни совместного омовения, ни чего угодно. В прошлый раз было больно, но, господи, как восхитительно…Внезапно сверху полилась вода, и я взвизгнула, потому что она была холодной. Я невольно сжалась в комок, но в следующий момент струи стали горячими, и я расслабилась, и сжалась снова, когда поняла, что всем своим нагим, мокрым телом прижата к его телу – тоже нагому и мокрому.

Мои щеки запылали. Нервно кусая губы, я глотала капельки воды. Амон повел себя так, словно происходящее было вполне обычным делом: выдавив гель для душа на губку, он как следует намылил меня, а потом себя. Я то и дело вздрагивала. Он касался меня уверенно, по-хозяйски. Везде…— Тебе холодно?— Нет.— А чего дрожишь?— Можно я тоже тебя?..Он разрешил. Скосив глаза, я заметила, что он возбужден. Моя рука, словно по своей собственной воле, продвинулась вниз по его скользкому от мыльной пены животу.— Робин! Вот этого не надо делать.— Почему?Шорох воды о кафельный пол.— Нельзя так часто этим заниматься, — наконец ответил он. – Тебе… снова будет больно.Я нахмурилась, задумавшись об этом. Слизнула горькую каплю с его плеча. Пена уже почти вся просочилась в отверстие в полу.— Но я хочу сделать тебе приятное. Можно?Его плоть оказалась у меня в руке.

АмонВода. Кругом вода. Пар, капли, сползающие по стенам, и бьющие в затылок струи. Зеленые глаза за водной пеленой. С распущенными мокрыми волосами Робин похожа на русалочку, сирену, что ласково и безжалостно тянет рыбака на дно.Ее пальцы двигались неумело, но старательно, очень старательно. Я ничего ей не говорил, не подсказывал: пусть делает, как хочет. Пусть будет не так хорошо… да нет, нехорошо быть не может, ведь это она. Она… Я застонал сквозь стиснутые зубы – Робин смотрела мне в глаза. Ее взгляд впивался, он резал, жег, жег сильнее, чем сейчас ее ладонь. Я закричал, медленно сползая по стене кабинки.Второй рукой схватив меня за волосы, Робин откинула мою голову назад и накрыла мой жадно хватающий воздух рот своим. Ее горячий и шершавый как у кошки язык немедленно скользнул внутрь, требуя подчиниться. И я подчинился – я не мог противостоять соблазнительнице, жившей в теле девушки-ребенка.

Еще минута – и Робин бессильно осела мне на руки, вновь сделавшись слабой и беззащитной. Свернулась калачиком, словно была готова уснуть – тут же, прямо под струями воды, рядом со мной.«Наверно, я скоро умру», — лениво подумал я. Эта мысль почему-то совсем не вызывала трепета. Запах Робин окутывал меня, пробивался сквозь резкий аромат геля для душа, как цветок сквозь асфальт.