Ландан из зэ кэпитал оф грейт британ (1/1)

*** —?Ну и вонища! —?заявил Окумура на всю улицу, едва пройдя сквозь городские ворота. На нём моментально сфокусировалось несколько десятков пар удивлённых глаз. Лайтнинг хлопнул себя ладонью по лбу. —?Дуралей,?— пробормотал он,?— и за каким только хреном я тебя взял с собой. Интересно, можешь ли ты хотя бы иногда контролировать свой неугомонный язык? Рин стушевался и шагнул за спину Лайтнинга. Городские обыватели всё ещё не сводили с них глаз. —?Кажется, мы одеты слегка не по местной моде,?— резонно заметил эсквайр,?— наверное, надо было сначала по-тихому раздобыть необходимую одежду. Толпа расступилась, пропуская вперёд двух всадников с мечами на поясницах. Уперев взгляд в расписную рукоять, вокруг которой стиснулись пальцы одного из рыцарей, Лайтнинг пробормотал, чувствуя, как его сердце пропускает удар за ударом: —?Окумура, ты знаешь что-нибудь по-французски? То есть… По-древнефранцузски… —?Мерси,?— пискнул эсквайр, пожав плечами. —?Пи*дец,?— прокомментировал радужный рыцарь. Тем временем один из всадников обогнул пришельцев, рассматривая их со всех сторон и, очевидно, перекрывая пути к отступлению. —?Шуты какие-то,?— резюмировал он, обращаясь к своему коллеге,?— скоморохи. А затем добавил более грозно с высоты своего положения в обществе и спины своего скакуна: —?Кто такие? Откуда? Предъявите ваши бумаги. —?Л-Лайтнинг-сан, чего он хочет? —?буркнул эсквайр, вцепившись в руку сенсея. —?Погоди,?— отмахнулся радужный рыцарь,?— не мешай вспоминать. Papiers, papiers… Бумага! Деньги! Точно, как же я не догадался, им нужно на лапу дать, тогда они от нас отстанут. Окумура, есть у тебя деньги? Рин порылся в карманах и вытащил несколько йен. —?Почему-то мне кажется, что наша валюта им не покатит. В любом случае, вряд ли где-то здесь стоят обменники. Да и десяти йен для взятки маловато будет. Как думаете, Лайтнинг-сан, какова минимальная цена взятки? —?Может, тебе ещё сказать, сколько на местных рынках стоит килограмм свёклы? —?разозлился Лайтнинг,?— хватит пороть хрень. Что делать, думай! —?А что, брат Моро, слышал ли ты прежде где-нибудь подобное наречие? —?спросил один всадник другого. —?Бесовщина какая-то,?— отозвался Моро,?— я учил в колледже латынь и греческий; слыхал разные диалекты, служа по дальним гарнизонам, но эта тарабарщина решительно ни на что не похожа. Бумаги, граждане! Предъявите ваши удостоверения! —?Papiers, papiers,?— пробурчал Лайтнинг,?— Где я возьму тебе papiers, когда у нас только йены! —?Да, бумаги, правильно! —?обрадовался Моро, решив, что чудны?е иностранцы хоть что-то поняли. —?Неблагонадёжные они,?— снова подал голос первый всадник,?— никогда я прежде не видел таких одеяний. Уж не замешано ли здесь какое-нибудь преступление или, прости Господи, дьявольщина. Рыцарь перекрестился. —?Одеты странно, говорят непонятно, документов нет. К Шармолю их надо или к монсеньору Антуану. —?В гарнизон сначала, а там уж определят,?— подвёл итог Моро и вытащил меч. —?Окумура, я надеюсь, на уроках физкультуры тебя научили бегать очень быстро,?— сказал Лайтнинг. Ловким движением выбив из рук Моро оружие, радужный рыцарь включил первую космическую скорость. Рин припустил за ним. —?Зачем мы убегаем от них, Лайтнинг-сан? —?спросил эсквайр, забившись со своим сенсеем за высокую конструкцию из бочек,?— мы могли бы вступить в бой и легко победить. —?Это средневековье, Окумура. Стоит тебе достать твою курикару, как нас обоих отправят на костёр и отнюдь не на синий. —?Хорошо, сражаться могли бы только вы. —?Чем меньше мы привлекаем к себе внимание, тем лучше. Не хватало ещё, чтобы на нас объявили охоту.Помолчали. Отдышались. —?Окумура, ты знаешь хоть какой-нибудь иностранный язык? —?спросил Лайтнинг. Рин призадумался. —?Ландан из зэ кэпитал оф грейт британ,?— радостно объявил эсквайр спустя несколько секунд,?— но Мефисто как-то говорил, что Франция с Англией не особо дружили, поэтому по-английски во Франции лучше не говорить. —?На таком английском, как у тебя, лучше вообще нигде не говорить. Особенно в Англии,?— кивнул радужный рыцарь,?— ну охренеть ситуация. Языка нет, еды нет, одежды ваще нет. Такое ощущение, что всё это?— заговор коварного понтифика, который нарочно устроил нам такую веселуху, чтобы мы вернулись не иначе как с его новоявленным сынулей. В противном случае?— трындец! —?Может быть. Хотя для него куда логичнее было бы облегчить нам задачу, а не усложнить. Лайтнинг вздохнул и задержал взгляд на двери соседнего дома. Затем извлёк из кармана портал. —?Молись, Окумура. Молись. Радужный рыцарь осторожно скользнул к двери, вставил ключ и… Огласил улицу отборным японским матом.*** В Дине выдался ясный, погожий денёк, но фургон, забитый хламом и шестью живописными оборванцами, будто нарочно всякий раз выбирал самый тёмный и грязный путь, скрываясь от солнечного света. —?Мы существа мрачные инфернальные,?— объяснял Бабет, напустив на себя вид учителя в колледже,?— мы не можем появиться на площади, как простые смертные, нет. Мы?— веселье, но веселье из ада, и должны возникать из-под земли, вырастать из грязи. Эффектное появление?— важная составляющая успеха. Самаэль слушал эти назидательные речи с улыбкой и не прерывал оратора, хотя сам лучше кого бы то ни было знал способы поимки зрительского внимания. Бабету требовалось о чём-нибудь говорить, так у него возникала иллюзия душевной связи с новым обитателем Двора чудес, который хоть и поставил себя с самого начала на дружелюбную ноту, тем не менее, упорно сохранял какую-то отстранённость и чужеродность. Как Бабет ни старался, он не мог почувствовать себя в безопасности в присутствии этого человека. —?Стоп,?— бандит внезапно сделал знак, и фургон замер,?— там что-то неспокойно. Симона Длинные Ноги, сходи-ка погляди. Неужто казнь? Одна из потрёпанных артисток неслышной тенью выскользнула из фургона и, сливаясь со стенами домов, исчезла. —?Казнь,?— подтвердила она по возвращении,?— бичуют у позорного столба. Малыш Жарве опять попался. Бабет хмыкнул. —?Вот уж горе-воришка. Говорил я ему: меняй ремесло. Ну не его это дело?— карманником быть. Придётся ждать. Самаэль промолчал. Ждали примерно час, после чего всё та же Симона заявила, что экзекуция закончилась, а стражи и палач с площади убрались. —?Насладившись страданиями малыша Жарве, теперь народ полюбуется на наши выкрутасы,?— гнилые зубы Бабета злобно скрипнули,?— что ж, посмотрим. За всякое удовольствие надо платить, и они сильно заблуждаются, если полагают отделаться теми грошами, что кинут нам в шапку. Позорный столб представлял собой колодки, фиксировавшие шею и запястья жертвы так, чтобы она оказалась склонённой под прямым углом. Сегодня в эту незамысловатую конструкцию был помещён пацан лет двенадцати, не намного младше Рина. Рубаха на нём была разодрана плетью палача, спина превратилась в кровавое месиво. Он уже даже не мог плакать, а только хватал ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. —?Повезло,?— услышал Самаэль откуда-то слева,?— могли бы руку отнять, но отделался лишь позорным столбом. Действительно, мальчику очень повезло. Он не болтается на виселице Монфокон, и все его конечности остались при нём. Нужно быть благодарным и довольным тем, что имеешь. Не стоит капризничать, ведь тот факт, что спина этого ребёнка теперь напоминает картину в стиле абстракционизма, в сущности такая мелочь. —?Господа, у нас есть новый лот! —?объявил Самаэль, едва фургон въехал на площадь. —?Что ты творишь? —?попытался урезонить его Бабет,?— ведь тебя же ищут! На сцену без маски… Схватят, пикнуть не успеешь, нас подставишь… Но Самаэль лишь отмахнулся от назойливого советчика. Спрыгнув на землю и подняв ударом ног облачко пыли, демон подбежал к столбу и прикованному к нему малышу Жарве. —?Дамы и господа, мадам и мсье, вашему высочайшему вниманию предлагается художественное полотно известного творца Анри Мясника. Вы имели радость собственными глазами убедиться в усердии и несомненом таланте, с которыми Анри создавал свой шедевр. И пусть это не бог весть какая уникальная картина, но создатель вложил в неё всю свою душу, можете быть уверены. Ну, кто хочет? С этими словами Самаэль ударом кулака разбил замóк на кандалах и окрававленной рукой вытащил мальчугана из деревянных тисков. —?Ему же ещё час стоять полагается,?— шипел где-то в стороне Бабет, но Самаэль уже потрясал ручонкой освобождённого и совершенно сбитого с толку маленького воришки, настойчиво предлагая отдельным людям из толпы свой лот. —?Хотите? А вы, сударь? Не отказывайтесь, ведь его кровь на вкус слаще мёда. Люди отшатывались в ужасе, а демон в доказательство своих слов утёр ладонью кровь с плеча малыша Жарве и с видимым наслаждением на лице облизнул пальцы. —?Ну? Неужто не желаете? Разве вы пришли сюда не для того, чтобы пить его кровь? В толпе ухали, ахали, кто-то завёл речь о демонах и дьявольщине, но никто не отправился звать стражу. Всё это выглядело слишком интригующе и экстравагантно. Люди смотрели, разинув рты. —?Браво! —?закричал какой-то молодчик, видимо, из школяров,?— Браво! Браво! Самаэль толкнул мальчугана с помоста в грязь, а сам залихвастски взвизгнул, оседлав позорный столб, словно гимнастического козла. Сделал знак Бабету, чтобы тот отмер и начал расчехлять свой реквизит. Упавший на живот малыш Жарве недолго оставался лежать в таком положении. Подобравшись, он шустро ретировался с места преступления, не переставая оборачиваться на своего странного спасителя.