Близкий контакт: Власть (1/1)

Нечасто на Хайретдинова накатывали такие приступы сожаления. О содеянном недавно, о совершенном в прошлом, и о том, что придется сделать в будущем. Любой политик идет к власти по трупам, ломает чужие жизни и ломает свою. Никто не останется прежним, покрутившись в этом колесе, в жерновах власти. Они сначала незаметно, а потом все отчетливее меняют человека. И хорошим правителем станет только тот, кто заметит, испугается и смирится с этими изменениями.Сначала нужно подчинить себя. После этого можно подчинить страну.Другого пути не было. И Хайретдинов давно отбоялся свое, давно смирился.Но сегодня на душе было паршиво. Почти так же паршиво, как тогда, когда он отдал первый приказ на ликвидацию. В тот день он пил водку, дешевую водку из граненого стакана и смотрел пьяными глазами на свое дробящееся в стекле отражение. А потом разбил стакан вместе с отражением об стену.Сейчас он себе таких истерик позволить не мог, но вот рюмочку коньяка для успокоения выпить было надо.Он осторожно взял рюмку в руки, вдохнул терпкий аромат и замер. Он явно чувствовал, что за его спиной кто-то появился. Аккуратно поставив рюмку на стол, он повернулся. Голый мужчина поигрывал его пистолетом и улыбался его губами.— Кто ты? — пробормотал Хайретдинов.— Визирь, — с готовностью представился незваный гость и поднял пистолет. — Ты же понимаешь, нам не хватит места для двоих, — в голосе слышалось искреннее сожаление. Но незнакомец, как и сам Хайретдинов, уже давно смирился, его крутило в жерновах власти немало, это было видно по взгляду. Возможно, именно он их запустил. Давно, когда-то тысячи лет назад.— Я пригожусь, — практически прошептал Хайретдинов.— Пригодишься, — внезапно, вопреки всем опасениям и ожиданиям Хайретдинова, согласился Визирь. — Раздевайся.Хайретдинов неуклюже начал расстегивать рубашку.— Штаны, — указал Визирь стволом пистолета на ту деталь одежды, которая интересовала его больше всего.Хайретдинов послушно стянул брюки, переступил босыми ногами по полу. Ему показалось, что их обдул сквозняк, хотя откуда могли взяться сквозняки в его дорогом, всегда тепло отапливаемом доме? Возможно, холод струился от визитера.— На пол, — Визирь командовал уверенно, со знанием дела, в голосе сквозили властные нотки. Ему хотелось подчиняться. И Хайретдинов лег на пушистый персидский ковер. — Ноги шире, — команды следовали одна за другой. Хайретдинов послушно раздвинул ноги. Он бездумно пялился в потолок. Он знал, что сегодня умрет, но даже не пытался позвать на помощь, крикнуть телохранителям. Кому те больше поверит — ему, лежащему без штанов и с раздвинутыми ногами, бледному и растерянному, или уверенному, гордо стоящему в его шикарном халате над ним Визирю? Тут не стоило долго гадать.К тому же, смирение все еще было в нем. Он был готов к своей судьбе, хотя и не думал, что она будет смотреть на него из его собственных глаз.А потом по бедру скользнул холодный металл.— Ты молодец, — искренне похвалил его Визирь, и Хайретдинову стало хорошо от этого комплимента. — Потерпи, я быстро.Хайретдинов не успел спросить, что именно должен терпеть, как задний проход пронзила острая боль, он задергался, насаженный на ствол пистолета, как бабочка на иголку. Не соскочить. Пистолет погрузился глубоко, раздирая мушкой прицела стенки ануса, на белоснежный ковер хлынула кровь.Хайретдинов мычал от боли, прикусив язык и мелко вздрагивая от болезненных, калечащих толчков. Ствол ходил в нем размеренно. Визирь то вынимал его полностью, то резко запихивал внутрь, так что в ягодицы впивались края спускового крючка.— Чуть-чуть осталось, — успокоил его Визирь и погладил по внутренней стороне бедра, успокаивая нервную дрожь.И Хайретдинов расслабился. Да, его только что порвали, как последнюю целку, собственным пистолетом, да, его насиловали в его собственных охраняемых апартаментах, а он молча подмахивал. Но это было неважно. Визирь сказал, что так надо. И Визирь сделает то, что не успел сделать сам Хайретдинов.От этой приятной мысли он вздохнул прерывисто и кончил, расплескивая капли спермы на все еще двигающийся в нем пистолет и руку, держащую его.— Благодарю, — серьезно сказал Визирь, вставил ствол до упора и нажал на курок.Жернова власти столкнулись перед мысленным взором Хайретдинова, перемалывая его в песок, но он улыбался им, как родным.