но мы можем подсмотреть (1/1)

— Хорошо, и как?— Улучшение на 78,8 процента по сравнению с предыдущей самодиагностикой, — говорит корабль. Возможно, Кларк выдает желаемое за действительное, но ее голос звучит... довольно. — Завершаю полный диагностический цикл. — Пауза. — Внутренняя атмосфера на данный момент соответствует внешней. Вы желаете изменить данную настройку? Кларк смотрит на самый верх стены. Голос корабля не исходит из какого-то определенного места, но он так и не научился не глядеть на потолок, особенно когда хочет обратиться к кораблю напрямую. — Нет, э-э, спасибо, все в порядке. — Понятно, — говорит корабль. — Текущая структурная конфигурация оптимизирована для навигации внутри атмосферы. Вы желаете изменить данную настройку? Хм. Наверное, это часть диагностики, перепроверка возвращает корабль к заводским настройкам, если так можно выразиться. — Не-а, — отвечает Кларк, — не сейчас, спасибо. — Понятно. Доступен персонализированный интерактивный интерфейс. Он дезактивирован. Вы хотели бы активировать его сейчас? Кларк моргает. — Персонализированный... ты имеешь в виду, Джор-Эл? Ты... ты сохранила копию...— Персонализированный интерактивный интерфейс в моем архиве не соответствует данному идентификатору, — слегка извиняющимся тоном отвечает корабль. Кларк хмурится, он не понимает. Раньше тут был Джор-Эл. А потом Кларк забрал карту памяти, и программа Джор-Эла, вся его... саморепрезентация, ушла. После этого Кларк разговаривал с кораблем, и та использовала настройку, которую он всегда считал дефолтной: приятный женский голос. Кларк даже к нему привык. Он не думал, что есть еще какие-то варианты, хотя, конечно, ему не пришло в голову проверить. — Когда данный персонализированный интерактивный интерфейс был в последний раз активирован? — спрашивает он с любопытством.Он ожидает какого-нибудь совсем неприлично огромного числа, когда корабль впервые прилетела на Землю. Та молчит минуту, а потом заявляет: — По меркам исчисления данного мира, он был активирован два года, четыре месяца и одну неделю назад. Кларк сглатывает и облизывает губы. Ему даже считать не приходится. — Когда я был мертв. Корабль молчит. Кларк поднимает руку и трет затылок. Когда он был мертв... наверное, интерфейс задействовал Брюс. Правильно? Кларк уверен, что они все не просто затащили его тело в комнату генезиса и загадали желание. Это не вполне в стиле Брюса. Он должен был провести... исследования, что-то такое. Он должен был оценить варианты, решить, какой с большей вероятностью приведет к успеху. А он ведь не так много знал про эту комнату, про жидкость. Он точно хотел знать больше. Наверное, он спросил корабль про нее. И, вполне вероятно, задействовал голографические возможности корабля. — А этот персонализированный интерактивный интерфейс, что у тебя есть, — медленно говорит Кларк. — Когда он был... разработан? Он — часть стандартной базы данных?— Персонализированный интерактивный интерфейс не часть стандартной базы данных, — говорит корабль. — Впервые он был синтезирован два года, девять месяцев и три дня назад. Кларк закрывает глаза, прикасается ладонями к стене. Он совершенно не может понять почему, нет... нет никаких причин, нет никаких улик. Но все-таки у него покалывает затылок, тянет в животе, а над головой нависает полусформировавшееся ужасное предчувствие. — Корабль, — он слышит свой голос будто со стороны, — пожалуйста, активируй персонализированный интерактивный интерфейс. Он слышит негромкое гудение, тот самый мягкий, смазанный звук, который он улавливал каждый раз, когда включался Джор-Эл. Он поворачивается и видит......себя самого. Господь всемогущий. Он смотрит на себя. Тот внимательно смотрит в ответ. И это... это и правда он. В рубашке и джинсах, походных ботинках. Это его волосы, его глаза, его все. Никаких очков. Это Кларк, не Кларк Кент. Ну разве только, думает Кларк на грани истерики, рубашка светло-голубая и в полоску, не в клетку. Какая глупая ошибка. — Корабль, есть ли внутренние записи дня, когда этот интерфейс был создан?Он должен ожидать этого, весь смысл интерфейса заключается в том, чтобы говорить с ним, заменить искусственный интеллект корабля. Но все равно это странно, как черт знает что, когда его зеркальное отражение вдруг открывает рот и говорит спокойной, ровной версией его собственного голоса: — Да, есть. Кларк сглатывает. — Пожалуйста, воспроизведи... скажем так, три минуты до создания и внесения в архив данных. — Начинаю воспроизведение, — соглашается голографический Кларк, и боже, что за точная версия неяркой вежливой полуулыбки, той, которую использовал бы сам Кларк. Да он и использовал — десятки тысяч раз, когда работал в дайнерах. Боже. А потом пол двигается. Воспроизведение, конечно, ведется в режиме сенсорной трехмерной реконструкции, фигуры формируются из узорчатого металла — из которого состоит весь корабль. Похоже на статуи, диораму в музее. Одна фигура — Кларк, вернее... Записанная версия голографической проекции интерфейса, мрачно понимает Кларк. А вторая — Брюс. Кларк не сразу понимает, что воспроизведение работает. Сначала складывается впечатление, что оно на паузе. Фигуры просто стоят. Но светящийся монохромный Брюс все же двигается: он дышит. Медленно, контролируемо. Он смотрит на проекцию Кларка в полном молчании. Кларк сглатывает. — Воспроизведение, — тихо поправляется он, — за шесть минут до создания и внесения в архив данных. Другой Брюс и другой Кларк меркнут, рассеиваются в рои частиц, меняются. Кларка больше нет, а Брюс — в другом месте. Он стоит на коленях над каким-то оборудованием, а может — над физическим интерфейсом, он вполне мог уговорить корабль сделать ему такой. — ...должен быть способ, ты должна уметь более прямо взаимодействовать со своим интерьером, — срывается Брюс, резко и раздраженно. Таким он становится, когда у него что-то не получается, и он не знает почему. — Или по меньшей мере указать, что я делаю не так, черт возьми. — Стандартные функции включают в себя персонализированный интерактивный интерфейс, — мягко соглашается корабль. — Однако на данный момент полностью сформированный и способный к взаимодействию интерфейс отсутствует. Фигура Брюса смотрит вверх. Кларк испытывает смутное желание рассмеяться, понимая, что не только он считает, что корабль расположена где-то в потолке. — Полностью сформированный, — повторяет Брюс. — Что тебе нужно для создания модели? — Сканирования тела знакомого индивида будет достаточно, — информирует его корабль, — в том случае, если потеря информации или иные повреждения заденут файлы дефолтного интерфейса. О, боже. Боже, думает Кларк, он не... он даже не знал, что это окажется...— Ты сейчас обладаешь достаточным количеством сканирований любого знакомого индивида? — спрашивает Брюс, уже рассматривая свое непонятное оборудование. — Или, вторичный по значимости запрос, считаюсь ли я знакомым индивидом? — Да, достаточное количество доступно, — отвечает корабль. — Ну что же, это сэкономит кучу времени, — бормочет Брюс. Кларк закрывает глаза рукой. Господи. — Если возможно, синтезируй таковой интерфейс и активируй его, когда закончишь, — продолжает Брюс совершенно спокойно, и Кларк вынужден опустить руку, чтобы увидеть, что случится следом.Брюс... даже не смотрит. Он не видит, как за его спиной формируется фигура Кларка, блестит, собирается из ничего. — Активен, — произносит... произносит голос Кларка, и Брюс полностью замирает. Поворачивает голову, медленно, туда, где сейчас стоит Кларк, и тот видит резкую, нечитаемую невыразительность его лица. А потом он поворачивается по-настоящему. Встает с колен и оказывается лицом к лицу с проекцией Кларка. Он смотрит. Он просто... продолжает пялиться, как будто не может оторвать глаз, беспомощный и внимательный. — Возможно ли внести незначительные поправки в синтезированный образ? — спрашивает он после долгого молчания очень ровным тоном. — Да, — отвечает интерфейс Кларка, мягко и с готовностью. — Что бы вы хотели исправить?— Я... — Голос Брюса садится, и слова застревают у него во рту.Ему нужно остановиться и прочистить горло. Кларк закрывает глаза. Блядь, он знает... он вдруг знает, что Брюс собирается сказать. — Рубашка. — Указанный узор соответствует действительности, — Кларк звучит доброжелательно. — Это правда, — очень мягко соглашается Брюс. — Можно ли изменить его на... — Он снова останавливается, и Кларк не может не смотреть. Брюс поднимает одну руку, та не дрожит; указывает на костюмную рубашку, которая на нем надета. — На вот это. Полоски. Он сглатывает, и кадык движется по горлу. Его взгляд опускается, снова поднимается. Он смотрит на интерфейс Кларка, на его лицо. На его глаза. Информация с сенсоров передается Кларку в монохроме, прохладном металлическом оттенке, в котором отделан весь корабль. Но голографические интерфейсы цветные. — Синий, — проговаривает Брюс. — Вносятся поправки, — соглашается интерфейс Кларка без эмоций, совершенно не тронутый и не задетый. Боже, Кларк хочет ему вмазать за то... за то, что он там просто, блядь, стоит, и рубашка идет волной, изменяемая системой, а он стоит и улыбается ничего не значащей улыбкой. Он не понимает, что происходит, его ничего не волнует. Брюс так на него смотрит, а для него это ничего не значит. Это идеальная копия Кларка с физической и визуальной точек зрения, да а как иначе, когда он сформирован, основываясь на данных, записанных внутренними сенсорами корабля, с невозможным уровнем детальности? Оно идеально, да только есть одна вещь, которая делает его совершенно очевидным, бесполезным двойником. Кларк и Брюс ненавидели друг друга, они сражались друг с другом, они с осторожностью нарезали круги друг вокруг друга, они делали неуверенные шаги, доверяли друг другу собственные жизни, двигались все ближе, спотыкаясь. Но Кларк никогда... Кларк никогда не был равнодушен к Брюсу. Даже когда он презирал Брюса, даже когда он думал, что Брюс — убийца, психопат-миллиардер, которого нужно остановить, он всегда думал про это. Он не мог отогнать эти мысли, он спорил с Брюсом, следил за ним, приземлялся перед его машиной. Он не может придумать ни одной вселенной, в которой он был бы способен стоять перед Брюсом вот так — смотреть на то, как Брюс пялится, вздрагивает, сжимает зубы и не... ничего не делать. Боже. А Брюс ведь использовал его несколько месяцев. Работал на корабле, готовил его, рассматривал, определял, что ему понадобится, чтобы вернуть настоящего Кларка к жизни, а эта штуковина была рядом с ним, и лицо Кларка каждый раз бросалось ему в глаза, когда он поднимал голову. Господи, мрачно думает Кларк, и у него болит где-то в глотке. Господи боже. — Остановить воспроизведение. Чуть позже он направляется в Зал. Ему не нужно ничего особенного. Он... он даже особенно и не собирается. Он просто не может перестать думать, вот и все. Он не может перестать про это думать, и...Он хочет увидеть Брюса. Поэтому он направляется в Зал. Брюс работает у себя в мастерской, потому что — ну где его еще искать. Он не поднимает взгляда, когда Кларк заходит внутрь. Он никогда так не делает. Кларк просто начинает говорить. Но сегодня он думает о своем лице, о своем голосе. О том, как Брюс смотрел на него, слушал его — все то время, пока его не было. И у него сжимается горло. И даже если бы он мог говорить, он все равно не знал бы, что сказать.Он стоит и молчит. Спустя, наверное, минуту, Брюс бросает на него взгляд, поднимает бровь. А потом присматривается, ищет что-то в лице у Кларка и откладывает свои инструменты. — Кларк, — говорит он почти нежно. — Что-то случилось?— Нет, — умудряется ответить Кларк. — Нет, я... извини. Извини, я просто...Он совершенно беспомощно останавливается, трясет головой и обходит стол — чтобы взяться за плечи Брюса, положить руку ему на затылок. — Я никуда не денусь. Понятно? Больше никуда. Я просто... хотел тебе это сказать. Брюс двинулся вместе с ним, поймал предплечья Кларк руками — и смотрит на него с темным, нечитаемым взглядом. — Ты не можешь мне этого обещать, — тихо и безупречно ровно говорит он. Кларк закусывает губу, чувствует знакомое желание наорать на Брюса. Ну только конечно же, Брюс прав, и это раздражает. Для них нет никаких гарантий. — Хорошо, — тихо поправляется он, — если я куда-то денусь, тогда... тогда тебе просто придется снова меня вернуть. — Он делает паузу и наклоняет голову. — Я обещаю не швырять тебя в машину в следующий раз. Брюс молчит одно мгновение, и тянется оно дольше, чем обычно. Выражение его лица не изменилось, но что-то в нем все равно почти что разрывает сердце Кларка. — Я буду иметь в виду, — наконец говорит он. А потом, мягче, и вдруг рвано: — Я все равно верну. Ты должен это знать. И неважно, что ты со мной за это сделаешь...Кларк закрывает глаза: — Я знаю, — соглашается он и упирается лбом в лоб Брюса, пока тот не сделал какую-нибудь глупость — дернулся прочь, велел Кларку ударить его — или бог не знает что. — Я знаю это. (Кажется неправильным целовать Брюса в этот момент — как будто это всего лишь благодарность, как будто он думает, что должен что-то Брюсу. У них так и не получилось поговорить про то, почему они просто не... ведь Брюс это чувствует, ведь их обоих иногда ошеломляет то, каким густым и тяжелым делается воздух вокруг, то, как они не могут оторвать друг от друга взгляд. Кларк знает, что Брюс это чувствует. Но сейчас они говорят про другое — и момент не тот. Хотя Кларк очень сильно хочет, чтобы это был он.)