потенциал класса ?люкс? (1/1)

Музыка слишком громкая. Брюс должен концентрироваться на миссии, на наблюдении. Конечно, он мало что способен здесь сделать, и это раздражает, но еще больше раздражает простая маленькая истина: Бэтмен может сделать еще меньше. Брюс Уэйн — вполне закономерный посетитель Айсберг-лаунж. А вот Бэтмен из Готэма — совсем нет. Он хорошо вжился в роль. Брюс Уэйн ослабил галстук, расстегнул три верхние пуговицы; откинулся на темную блестящую кожу круглого дивана, который он застолбил для себя, с кривоватой и удовлетворенной улыбкой. Но в его висках притаилась головная боль, она заставляет его плечи напрягаться. И он постоянно ловит себя на мысли — музыка слишком громкая.Если этого хватает ему, то для Кларка она, конечно, должна быть в шесть раз громче. Кларк не обязан соглашаться помочь, но все равно согласился, и по самой меньшей мере Брюс должен обеспечить ему нормальное прикрытие. Минут за сорок он собирает примерно полдюжину мужчин и женщин лет на десять моложе приличного. Одна очень кстати пролила коктейль на колени Брюса, а это значит, что он пахнет так, словно выпил вдвое больше, чем на самом деле. Он флиртует, перемежает по-настоящему тонкие намеки с совершенно неприличными и неловкими замечаниями, от которых у любого человека с минимальным вкусом завяли бы уши. В ином случае он, вероятно, сопроводил бы это столь же неприличным физическим контактом, но сегодня… это не нужно. Вполне хватит того, что он наклоняется слишком близко, выдыхает нечеткие, но без сомнения неприличные вещи в водопад волос или в ухо, которого почти касается губами; хватает того, что он не выворачивается из рук, нащупавших его бедра, из-под пальцев, скромно обвивших его шею. У него на коленях сидит женщина, и ее руки покоятся у него на плечах. Она смеется над откровенно слабой шуткой, не заслужившей подобного внимания. В этот момент он замечает Кларка. Тот решительно пересекает танцпол к алькову на возвышении, зарезервированному Брюсом, — и очень осторожно игнорирует тела людей вокруг, рассеянно поправляет очки на носу. Брюс испытывает укол чего-то, и было бы куда проще, если бы это оказалась просто теплота. Изгиб его губ меняется без разрешения. Даже здесь Кларк остается Кларком. В таких местах Брюс очень часто чувствует, что пропитался дымкой отчаяния, дешевым… декадентством, столь присущим Готэму, что от этого никуда не деться. Но подобное не касается Кларка. Никогда не касалось; груз притворства удушающ, и Брюс это много раз чувствовал на себе, но когда Кларк рядом, когда Брюс вдруг — удивительным, неожиданным образом — больше не одинок, под ним невозможно пойти ко дну. Кларк почти начал взбираться по широким ступеням, ведущим к маленькой частной вечеринке Брюса. Они обсудили все заранее; Брюс предупредил его, что, возможно, придется воспользоваться не самыми приглядными действиями, чтобы их совместная легенда на вечер не провалилась. Кларк не особенно разволновался по этому поводу, а Брюс не был в настроении испытывать его терпение. (Возможно, Кларк так до сих пор и не перестал воспринимать его как… заслуживающего доверие. Надежные руки. И, возможно, Брюс чересчур сильно наслаждается этой мыслью.)Если у Кларка есть граница, в пересечении которой Брюсом он не заинтересован, они скоро ее нащупают. Брюс Уэйн яро принял службу безопасности Айсберг-лаунж как прекрасное средство для фейсконтроля, поэтому мужчина в черном костюме с бугрящимися рукавами останавливает Кларка, положив руку ему на плечо, задолго до Брюса. Брюс, конечно, игнорирует происходящее, блаженно улыбаясь женщине у себя на коленях, лениво откидываясь на диван под ней, рассеянно выводя дуги на ее бедрах большими пальцами. А потом проблема привлекает его внимание. — А кто это? — Да какая разница? — спрашивает женщина, медленно ведя кончиками пальцев в вырез рубашки Брюса. — М-м, может быть, что-то важное, дорогая, — упрекает ее Брюс, пьяно снисходя до нее до такой степени, что она фыркает, когда он осторожно ссаживает ее со своих коленей и встает на ноги. Брюс только слегка заплетается в ногах. Брюс Уэйн много пьет, у него есть опыт навигации по вечеринкам бухим, так что количество — по слухам — выпитого сегодня не обездвижит его окончательно. Он прерывает дискуссию, которая вот-вот станет разгоряченной, говорят они уже достаточно громко; пошатываясь, он встает между Кларком и нависающим охранником. — Проблема, джентльмены? — Он журналист, мистер Уэйн, — объясняет охранник четко низким и резким голосом. Но Брюс уже позволил собственному взгляду обежать Кларка с головы до ног, снова до головы, вниз, снова вверх. Он слегка покачивается, облизывает губы и говорит: — Ну, не могу сказать, что был бы против журналистов, если бы они все выглядели так. И мне кажется, что мы были представлены друг другу раньше. Мистер… Кент, не так ли? — Э, да, мистер Уэйн, — говорит Кларк и откашливается. — Если бы вы могли уделить мне минуту своего времени…— Да что вы, вам положено куда больше, — говорит ему Брюс с глубокой и отчетливо пьяной искренностью; потом он ловит Кларка за воротник дурацкой клетчатой рубашки, посылает в сторону охранника самый очаровательный неприличный взгляд Брюса Уэйна и увлекает Кларка по ступенькам вверх. — Э, я. Мистер Уэйн, я бы не хотел…Брюс затаскивает его еще выше, на ничью территорию: да, она все еще в границах Брюса Уэйна, но в полудюжине шагов от дивана, и вся эта куча пьяных красивых людей на нем ничего не услышит, если они не будут орать. А потом он поворачивается к Кларку, в прочную стену его тела, обнимает его за плечи, наклоняется ближе и оборачивает свободную руку вокруг талии Кларка, позволяет губам касаться щеки Кларка, пока он говорит тихо и влажно: — Прости, Кларк, подыграй мне. Скажи, что тебе удалось узнать? Кларк колеблется — сглатывает. Этого не слышно, не за битами проклятой музыки, но Брюсу достаточно слегка отстраниться, чтобы увидеть, как движется кадык на его шее. Брюс… не должен смотреть, как движется кадык на шее Кларка.(Сегодня ночью он выпил не так много, как Брюс Уэйн. Но, возможно, все-таки хватил лишнего.)А потом Кларк кладет руку на грудь Брюсу. Хорошее решение, думает Брюс; подкрепляет нарратив, Кларк Кент удерживает Брюса Уэйна на месте, пока тот пытается чего-то добиться. Да только вот Брюс расстегнул три пуговицы, а рука Кларка… его ладонь лежит на грудной клетке Брюса, и кончики пальцев попадают на вырез расстегнутого горла, ложатся прямо на кожу Брюса. Он не передвигает их. — Не знаю, хватит ли этого, — говорит Кларк. А Брюс принуждает себя сконцентрироваться, отставить в сторону ощущение Кларка рядом, уверенное, твердое тепло его тела под ладонями. Память Супермена безукоризненна; Кларк может пересказать суть нескольких разговоров где-то в служебных помещениях Айсберг-лаунж, и те ведут ровно туда, куда ожидал Брюс. Нет никакого сомнения, что Кларк будет способен реконструировать то, что слышал, и создать почти идеальную расшифровку, когда они выйдут отсюда и окажутся перед документами Брюса. Но сначала нужно немного поработать. — Хватит, — выдыхает Брюс в ухо Кларка, а потом смеется, наполовину в совершенно неприличные мышцы Кларкова плеча, низко и глубоко. Как будто бы Кларк Кент воспротивился совершенно неподобающему поведению Брюса Уэйна, а тот находит это смешным. — Спасибо, Кларк, — добавляет он еще тише. А потом поднимает одну руку повыше, а другую опускает пониже. Ведет пальцами по шее Кларка в его волосы, а другую ладонь опускает с талии Кларка на его ремень. — А теперь ударь меня. Кларк слегка удивился от движения, но и только. А теперь он замирает. Его рука не движется. Она словно гребаное клеймо на груди Брюса. (…ах если бы; если бы только Кларк оставлял свою метку на всем, чего касался, как это когда-то делал Брюс, и блядь, он и правда выпил слишком много, он не должен думать ни о чем таком…)Выбор очевиден. Лучший способ для Кларка самоустраниться из ситуации, удалиться из Айсберг-лаунж в целом. Он совершенно бесцеремонно отказывается от той неприличной херни, что ему только что нашептал на ухо Брюсу Уэйн, и его репутация остается непогрешимой, незапятнанной. Вполне закономерная реакция и отличное прикрытие, которое не заставит Кларка делать то, чего в противном случае он избежал бы. (Он бил Брюса несколько раз, и каждый из них Брюс заработал, по праву заслужил.) — Брюс... — Ударь меня, — повторяет Брюс, тихо, нежно и с намеком. — Хотя если ты не будешь вкладываться в удар, я буду рад.Он слегка отстраняется, чтобы дать Кларку пространство, наклоняет голову, улыбается, а в его взгляде — целая куча неприличных обещаний. Он не готов ко многому, но под яркими огнями стробоскопа на лице Кларка появляется упрямость, которую сложно с чем-то перепутать, его бровь опускается, а это значит, что он сейчас откажется просто взять, блядь, и сделать то, что Брюс велит ему, и никакого разрешения на это не попросит — по опыту Брюса.— Должен быть другой вариант, — тихо говорит Кларк. — Кларк, — выдыхает Брюс, но опаздывает. Бровь Кларка опускается еще ниже; он так и не отодвинулся, так и не приготовился к удару. Он сглатывает, и его взгляд прыгает туда и сюда по лицу Брюса. — Отведи меня назад, — говорит он мягко и уверенно, а потом он... его рука скользит вверх, большой палец оказывается у основания шеи Брюса, он наклоняется вперед, и они целуются. Брюс пытается понять, что происходит, пытается подчинить этот сценарий контролю. Это поразительно трудно. Рот Кларка...— Я не пытаюсь все испортить, — говорит Кларк в челюсть Брюса, когда поцелуй заканчивается. — Но я не буду тебя бить. Ладно? Я не... я не хочу тебя бить. Если ты считаешь, что мне приятнее тебя ударить, чем... — Он замолкает, а потом трясет головой. Его рука на лице Брюса... да когда его рука оказалась на лице Брюса? Он ведет большим пальцем по щеке Брюса, запускает руку в его волосы. — Отведи меня назад. Я... я смогу выбраться оттуда. Брюс закусывает язык, внутреннюю сторону своей щеки; делает отчаянное усилие, призывая свою идиотскую голову думать. Кларк... слишком близок. Брюс всегда мог только реагировать, бездумно и по-животному, когда Кларк рядом. Просто сейчас причиной этому служит не страх. — Ну давай, — говорит Кларк и двигается — двигается в объятья Брюса. — Давай же, отведи меня назад. И потом он снова целует Брюса. В Айсберг-лаунж есть частные комнаты. Разумеется. Официально они служат для личных встреч, шикарных вечеринок; на самом же деле всем вполне ясно, что именно в них происходит. Кларк точно сможет покинуть зданий из одной из них. Тактически все вполне разумно. Но есть нечто не вполне тактическое в самом ощущении, в том, каково это — протащить Кларка через вход в задний коридор, разрешить Кларку позволить ему, схватить Кларка за ремень, потянуть, почувствовать, как бедра Кларка следуют за его рукой. Нет никакой тактики в неровном дыхании Кларка, отдающемся в его ушах, наконец заглушающем эту гребаную музыку, ну и пускай ритм все еще пробирает до костей. Рот Кларка, то, Кларк открывается для него, берет все то, что Брюс дает, как будто он отчаянно этого хочет...Не так, говорит себе Брюс. Даже если он сам не настолько пьян, не слишком много вычитывает из податливости Кларка, не страдает от самого парализующего случая желаний и ожиданий в истории, даже если начинает становиться похоже на то, что Кларк захотел бы... что Кларк мог бы...Не так. И когда они спотыкаются через порог, встают в углу, прижимаясь друг к другу, Брюс осторожно и четко снимает руки Кларка с себя, делает вдох, вжимает ногти в ладони и берет себя, блядь, в руки. Кларк смотрит на него мгновение, и глаза у него огромные и темные за этими чертовыми очками, а потом гудит воздух, и Кларка больше нет, он улетел, и это даже нельзя было разглядеть. (И как же все это мучительно и верно: Брюс всегда чувствует себя так, что может потерять его опять во мгновение ока. И на один миг Брюс стоит в темноте один, у него колотится сердце, и он почти хочет, чтобы Кларк просто вмазал ему, черт побери.)