Глава восьмая (1/1)

— Олег, Олег, просыпайся!!Выныриваю из холодной и вязкой темноты, из противного ощущения страха, прямо в объятия солнечному свету. Долго трясу головой, инстинктивно стараясь избавиться от малейших остатков кошмара. Сердце все еще бьется слишком быстро, мне необходимо сделать пару судорожных вдохов, чтобы вновь притвориться, что все хорошо. Голова нехотя начинает работать, и я с опозданием понимаю, что последний раз вот так, называя по имени, меня будила мать. По-моему, это было целую вечность назад.На кровати сидит Ламер, в своих глупых широких штанах и майке. Волосы растрепанны, кажется, еще больше, чем вчера, если это вообще возможно. Он встревожен, но эта тревога уже проходит, уменьшаясь с каждым моим беспокойным вдохом. Все приходит в норму, я снова цел и невредим.— Страшный сон, — отвечаю на невысказанный вопрос и сажусь рядом, скрестив ноги. Никогда не мог похвастаться хорошей осанкой, поэтому и сейчас немного сутулюсь, поправляя край свитера и недоумевая, куда подевалось одеяло. — Никогда не спи в Глубине! Это отвратительное занятие.Ламер смеется и хлопает меня по плечу.— Ну и напугал же ты меня! Хорошо еще, что я оставил один наушник включенным, когда ложился. Если бы я не успел, ты, наверное, свалился бы с кровати!— Ну, это вряд ли, — с сомнением ухмыляюсь я, обводя взглядом великое лежбище. — С такой-то громадины поди свались!— Да точно тебе говорю, я поймал тебя на самом краю! — весело уверяет меня блондин, а потом добавляет серьезно: ты кричал во сне.Что это за новости?!— Правда? А ты не разобрал, что именно?— Нет, — парень отрицательно качает головой. — Это меня разбудило, но я ничего толком не услышал. Кажется, ты просто кричал, скорее всего, от страха.На мгновение я снова оказываюсь в летящем вагоне, вокруг кричат пассажиры, и за спиной громко стучит, с каждым вдохом все ближе и ближе...Но нет. Я сижу на кровати, в солнечной комнате, рядом с человеком, который еще не раз натерпится от меня неприятностей. Не раз и не два.— Прости. Я не хотел разбудить тебя.— Не сомневаюсь, — фыркает Ламер. — Будильник из тебя так себе.— А у тебя, наоборот, неплохо получается!Мы смеемся вместе. Кажется, с каждым разом у меня выходит все лучше и лучше. Скоро совсем домашним стану.— Извини, что не приготовил завтрак. Может быть, ты еще немного поспишь?— С удовольствием, вот только тебя я здесь одного больше не оставлю. — Да все в порядке, правда! Этого больше не повториться.— Я не хочу проверять.Ламер забирается на кровать с ногами и придвигается к подушке. Я как-то неловко отодвигаюсь, чтобы ему не мешать. Когда он устраивается и накрывается внезапно оказавшимся рядом с ним одеялом, я тоже ложусь, но меня догоняет ощутимый тычок в плечо.— Э, нет, друг! Сон только для молчаливых! Я тебя спас от кошмара, а ты теперь иди и сделай завтрак!— Ах вот значит как! Строю сердитый вид, но не выдерживаю и улыбаюсь. Что делает со мной будущее?!— Ладно, так уж и быть, уже ухожу.Я поднимаюсь с кровати и с удовольствием потягиваюсь. Как же приятно вновь почувствовать себя живым!По дороге в ванную меня догоняет прилетевшее от Ламера полотенце. И только стоя под горячими водяными струями я понимаю, что сейчас, наверное, самое время вспомнить, что я — чужак здесь. И ничто из этого мне не принадлежит. Как ни странно, эта мысль не вызывает во мне ни паники, ни угрызений совести. Я просто становлюсь чуть более собранным, и выключаю воду намного раньше, чем планировал изначально. Внимательно осмотрев себя в зеркале, я в коридоре сталкиваюсь с блондином.— Воду экономь, бестолочь!Внимательно глядя на то, как я удивленно открываю рот, он тут же смеется.— Шучу-шучу. Вода бесплатная. Она ведь нарисованная.— А ведь удобно быть мной! Достаточно бесплатной нарисованной воды, чтобы вновь быть чистым и свежим!— Безусловно!Он заходит в душ, а я отправляюсь на кухню. Мне предстоит нелегкий выбор: геркулес, или манка. Поняв, что обе эти каши я одинаково ненавижу, приходится прибегнуть к помощи хозяина.— Вообще без разницы! — доносится из-за шумящей воды.Тяжело вздохнув, варю манку. Эта склизкая субстанция напоминает вареную медузу, смешанную с песком. С отвращением кладу ее в глубокую тарелку, чтобы не выскочила.Ламер появляется на кухне все такой же растрепанный, с взъерошенными мокрыми волосами. Капли с них падают ему за шиворот, и он то и дело ежится от холодных прикосновений. — Так... — видимо, вид манки его тоже не прельстил. — Может быть, просто закажем пиццу?— А так что, можно было??Через пару минут, когда из стены вдруг с громким уханьем вылетела коробка, я как раз избавлялся от вареной медузы, которую все почему-то называют кашей. Почувствовав запах теплого теста, я тут же кинулся к столу, чтобы, отпихнув Ламера, открыть коробку и разрезать на кусочки еще горячую пиццу.— Просто божественно, — заключаю я, уплетая второй кусок подряд.— Уху, — только и может ответить жующий блондин. Я почему-то вновь задумываюсь над тем, что я всего лишь незваный гость здесь, и что когда-нибудь придется и честь знать... Кажется, задумался я, как всегда, "вовремя". Ламер блаженно щурится, откинувшись на спинку стула. А потом, будто вспомнив о чем-то, выпрямляется и смотрит на меня.— Кстати, Олег... Можно спросить, что тебе снилось?..Я осторожно киваю, стараясь вызвать в памяти уже успевший поблекнуть кошмар, и, как могу точно, пересказываю его блондину. Парень внимательно слушает, ни разу не перебив, а потом как-то уныло взмахивает рукой.— Жаль, что мы все равно не сможем понять, что это значит.— А почему это должно что-то значить? — удивляюсь я.— Потому что сны в Глубине - это не просто набор несвязных смысловых цепочек. Это узор. Рисунок. Можно сказать, это галлюцинация внутри галлюцинации. Существует целая терапия виртуальными снами. Люди платят за это тысячи долларов, чтобы затем, под наблюдением специалистов, отслеживать свои сны и видеть изменения.— Брр, ни за что бы не согласился на такую терапию! — Ты зря так говоришь. Нет ничего странного или плохого в том, что ты уснул в Глубине. Странно, что то, что тебе приснилось, было кошмаром. Обычно людям здесь снится что-то... Прекрасное.Я очень удивленно смотрю на Ламера, потому что я на самом деле очень удивлен.— Серьезно?Он наклоняет голову.— Абсолютно. Мне самому пару раз доводилось это испытывать. Было просто чудесно. Какая-то солнечная полянка, дикие звери, и небо слишком яркое, чтобы быть настоящим. Сны в Глубине похожи на мультфильм: ничего плохого не может случиться. И ты знаешь, что спишь.— А я не знал... Не знал, что сплю.— Это очень странно. Думаю, тебе стоит попытаться найти в этом сне смысл. Возможно, это поможет нам.— Поможет... В чем?— В том, чтобы остановить все это. И вернуть тебя домой.Ламер смотрит мне прямо в глаза, твердо, решительно, без тени сомнений. От этого взгляда моя вечная спутница хандра с интересом начинает шевелиться глубоко внутри, подавая первые признаки жизни. Нельзя сказать, чтобы я по ней скучал. И мне совсем не хочется снова замыкаться.— Ладно. Хорошо, я постараюсь. Так... Какой у нас план? Пока что?— Думаю, самым правильным будет показать тебе будущее. И кое-чему научить. Выдавливаю полуулыбку.— Звучит многообещающе, вот только разве у нас есть на это время? Мы, вроде как, дайверов собирались искать.— Одно другому не мешает! — уверенно заключает Ламер. — Прокатимся вдоль берега, заскочим к Ньюту и Томке, может быть, сходим в кино. А заодно разузнаём побольше о том, что известно про дайверов. Пойми, они - что-то вроде легенды, забытого сказания, если не сказки. В них если и верят, то не признаются в этом. Будет сложно найти хоть одну правдивую ниточку среди клубка бесполезных. Не жди, что окажешься дома послезавтра. На это уйдёт так много времени, что даже представить трудно. Я очень надеюсь, что мне хватит на это жизни.Я ошарашено смотрю на него, совершенно не понимая его последних слов.— Погоди, ты что же, так мало себе отмерил?Ламер грустно улыбается, опуская взгляд.— Дело не в этом. Понимаешь, то, что мы будем делать, очень опасно. Неизвестно, кто или что встанет у нас на пути. Может быть у наших врагов - а они обязательно появятся, и гораздо раньше, чем ты думаешь - будет... Смертельное оружие.Эй, тот, кто забросил меня сюда... Может быть, закончим прямо сейчас, пока все живы, а?!— Я не хочу умирать, — выходит как-то возмущённо.Блондин смеётся.— Я, как это ни странно, тоже! Ладно. Хватит. Сейчас важнее всего получить больше информации. Приготовься внимательно слушать. И держи ухо востро: не все встречи в этом мире происходят тогда, когда ты этого ждёшь.Ну и что, скажите на милость, можно на это ответить?!***На улице ясно и солнечно, если такое радостное состояние погоды вообще может существовать в этом оплоте опасностей. Я оглядываю зеленеющие кроны, явно не подозревающие о том, что сейчас осень, тропинку, уходящую куда-то в полумрак и спину уже успевшего спуститься Ламера. На спине я останавливаюсь.Сегодня у него явно неважное настроение, а, может, он просто берет пример с меня: все его разномастное одеяние заменила простая чёрная футболка с коротким рукавом и тёмные джинсы. Да уж, кажется, я действительно плохо влияю на людей.Самого же меня от полной черноты отделяла только сумка, да и то только потому, что на ней были красные световые мечи. В остальном я оставался верен себе: "мрачнее меня только Вейдер, да и тот в шлеме".Спустившись вслед за Ламером, я оглянулся на деревянный домик. Боже мой, и как он живёт в нем?! Просто глушь какая-то! Не виртуальный мир, а обитель отшельника.— Хэй, Альберт, а почему ты живёшь не в городе?Услышав своё имя, блондин вздрагивает. — Пожалуйста... Не называй меня так при людях. Они... Не должны знать.Вопросительно поднимаю бровь.— А почему мне можно знать? Я избранный?— Что-то вроде того, — уныло отзывается парень. — Ты же не выйдешь из Глубины и не будешь копаться в файлах, чтобы навести на меня полицию, правда?Приходится презрительно фыркнуть.— Вот и я о чем. Такой друг, как ты, идеален во всех отношениях.— Мне казалось, любой человек, которого ты считаешь своим другом, не будет пытаться тебе навредить!— Времена меняются, наивный! Подумав немного, я тоже прошу его:— Тогда ты, если можно, не говори никому, что я из прошлого.Блондин на пару секунд зависает, а потом, только серьёзно кивнув, идёт дальше.К этому времени мы незаметно выбрались из леса, в который превратил своё жилище Ламер, на шоссе. Шоссе стало для меня сюрпризом, потому что над ним шёл дождь.Я удивлённо останавливаюсь. Блондин разочарованно качает головой. — Вот и сплавали на яхте, называется... Ладно, пошли, назначу ребятам встречу в какой-нибудь забегаловке. Осторожнее со шлемом... И держись покрепче.Из воздуха появляется тот самый мотоцикл, и я недоумеваю, зачем вообще тогда нужны парковки. Уже почти открываю рот, чтобы спросить, но тут парень машет в мою сторону рукой и бормочет:— Знаю-знаю, много вопросов, я на них так и не отвечаю, погода ужасная, нам не выбраться... Садись уже.Возмущённо щурю глаза, садясь за спину к Ламеру и пихаю его в бок.— Ауч!— Прекрати делать вид, что я зануда!— Но ведь ты и есть!..Парень получает ещё один тычок и замолкает.— Мне необходимо знать ответы. Поэтому я спрашиваю. И если ты хочешь, чтобы я перестал спрашивать, ответь на все.От моей наглости у меня самого слегка захватывает дух. Блондин, видимо, не знает, что и подумать.— Ладно. Понял. Отвечу, как только договорюсь с Ньютом о встрече, идёт?Молча киваю.— Больше пихаться не будешь? — уже с улыбкой. Так гораздо лучше. Отрицательно качаю головой и поудобнее перехватываю его под животом. Не хочу свалиться.Он отворачивается. Спустя мгновение голову накрывает шлем и тот же самый женский голос вновь повторяет своё приветствие.— Номер Ньюта, Даша. Пожалуйста, позвони ему.После секундного замешательства слышится радостный возглас.— Хорошо, Альберт! Сейчас соединю.— Так, значит, она тоже избранная? — весело осведомляюсь я. Ламер едва не падает с мотоцикла, резко обернувшись ко мне.— Ты что, её слышишь?!— Ну... Да.Взгляд блондина меняется, он явно копается в настройках на экране шлема. Спустя минуту он снова смотрит на меня, непонимающе хмурясь.— Невозмножно. Все параметры в норме. Как ты можешь слышать голос моего собственного помошника?Пожимаю плечами.— Наверное, я просто живу у тебя в голове. Серьёзно, приятель, разве это так важно?— Конечно важно! Если слышишь ты, то, значит, может услышать и кто-то другой!..— Это вряд ли. Мне кажется, это только моя фишка: оказываться там, где не нужно. Поехали уже? Продолжая ошарашенно покачивать головой, Ламер берётся за руль. На этот раз, кажется, взлетать мы не будем. Мотор подо мной громко урчит, заводясь, и пелена дождя смыкается вокруг нас. Мы едем по совершенно пустому шоссе с мокрым асфальтом и редкими, плавными поворотами. Впереди нас верхушки деревьев тонут в тумане. Одежда на мне промокла насквозь, и я вот-вот начну стучать зубами. Ламер говорит по телефону. Видимо, наушники и микрофон есть в самом шлеме. Когда он заканчивает говорить, я осторожно стучу его по спине. Обернувшись на секунду и посмотрев на меня, блондин убирает тёмное стекло шлема и вопросительно поднимает брови.— Так почему ты живёшь не в городе?Ламер отворачивается. Его плечи слегка дрожат от напряжения под мокрой тканью футболки. Его тихий ответ едва не тонет в негромком, но ощутимом гуле двигателя.— Это моё право как жителя Диптауна. — И всё-таки это не причина.Слова как будто даются ему с трудом.— Я... Не люблю город. Это нормально, его никто не любит, но у других нет возможности устроить себе собственный маленький мир. А у меня такая возможность есть. — Не любишь город? Ты... Не любишь Диптаун?!— Да. Это тебя удивляет?— Очень. Как можно его не любить?Теперь блондин и вовсе молчит, видимо, недоумевая.— А за что его можно любить?В моей голове проносится... Многое. И маленький скверик любителей бородатых анекдотов, и огромная арка - вход в Лабиринт, и уютное кафе, выходящее окнами на аллею, где золотятся липы... Это - моя Глубина. Мир, который там, в прошлом, был мне дороже всего на свете. Какая учеба, какие друзья? Прочь, в Глубину, в идеальный, свободный мир, мир, где все время тёплый летний вечер, мир, где исполняются мечты, мир, где я мог быть собой. Я мечтал остаться в нем навсегда, мечтал о том, что когда-нибудь и реальность превратится в нечто, очень похожее на Глубину, и никогда ничего не боялся. Там, в реальном, моём мире я был никем. Я был тихим и вечно хмурым хлюпиком, которого того и гляди сдует порывом ветра. А в Глубине я был свободен. Меня слушали все, меня узнавали на улицах города, слава о моих колких речах в адрес кого угодно выходила даже в реальный мир. Мои сверстники горячо обсуждали каждое сказанное мной слово, не замечая настоящего меня, стоящего в стороне и жадно вслушивающегося в похвалу. Я был легендой, и все мечтали познакомиться со мной лично, в реальности, но никто и подумать не мог, что я - почти никто. Да, я любил Диптаун. Потому что в реальном мире любить мне было нечего.Утыкаюсь взглядом в мокрую спину Ламера. Дождь почти со злобой колотит по нам острыми каплями. — Хотя бы за чувство свободы, — тихо говорю я, ожидая согласного кивка. Но раздаётся смех. — Ну ты даёшь, — отсмеявшись, отвечает Ламер. — Даже в боку закололо. Ты серьёзно? Свобода - здесь?! Да это же тюрьма, клетка, аквариум! Это антоним свободы, о чем ты? Мы все здесь для них как в чашке Петри!Теперь настало время для меня удивлённо таращиться на него.— Что ты имеешь ввиду?— Вот это, Олег! — он со злостью в голосе тычет пальцем в небо. — Вот это!Я невольно поднимаю глаза и прищуриваюсь, как от яркого света. Стеклянное небо надо мной никуда не исчезает, и, кажется, я смогу разглядеть наши с Ламером блики на нем, если разойдутся тучи.— Всё это - как предметное стекло микроскопа. У тебя нет и не может быть личной жизни в виртуальности. Они знают каждый твой шаг, каждое слово, каждую мысль. И если ты выступишь против них, тебя не станет. Ты исчезнешь, и никто не осмелится говорить о твоей смерти. Здесь нет свободы, Про. Не ищи её здесь. Только не здесь.— Но кто это сделал? Кому это вообще могло понадобиться?!— Хах. Кому?.. Ты слишком сильно веришь в нерушимость Диптауновских законов... Старых законов. Цепляешься за прошлое, не видишь очевидных вещей. Кому это нужно? А кому из руководителей нужна неуправляемая структура, охватывающая все страны и континенты? Кому нужна неподдающаяся никакому контролю виртуальная реальность? И кому, ответь мне, нужна свобода? Они боялись Глубины. Всё то время, пока в ней не было этого неба и была свобода, они боялись и ждали своего часа. И они дождались. Туман на горизонте проглотили небоскрёбы, и весь огромный город вдруг оказался очень близко к нам. Шоссе неслось к нему сквозь косые конфети дождя, а у меня оставалось все меньше и меньше сил на сопротивление.— Нет теперь у нас свободы. Да никто из нас и не помнит твой мир, твою Глубину в самом её начале. Ты хотел бы спросить, как мы можем так жить? А мы приспособились. Мы молчим в Глубине и разговариваем в реальности. Прячем свои имена, прекрасно зная, как и кого зовут. Создаём тысячи образов, но сохраняем в одном из них свою внешность. Мы стали гораздо честнее друг с другом. Потому что так проще врать.— Я не могу в это поверить, — слишком глупое замечание.— Я бы тоже не поверил, — слишком грустный ответ.Мы врываемся в городские джунгли, и нас окружают сотни людей. После безлюдного шоссе от множества звуков кружится голова. Диптаун бывает разным, и в том числе тихим, но сегодня он не хотел молчать и дышал миллионами разговоров прямо за нашими плечами.Лавируя в бесконечном потоке машин, Ламер сворачивает на одну из параллельных улиц, и вновь воцаряется тишина.— Нашли свой собственный канал загрузки, — удовлетворенно произносит он. — Теперь будет быстрее.— В моё время в Глубине практически не было личного транспорта. Это считалось очень непрактичным, особенно когда есть Дип-проводник. Множество собственных каналов связи значительно уменьшают производительность системы в целом. Это все равно, что пытаться делать тысячу дел одновременно.— Компьютеры нынче не в пример мощнее, ты уж не обижайся, — улыбается блондин. — А личный транспорт это всегда комфорт, а не практичность.Приходится с ним согласиться, потому что это и вправду имеет смысл. В конце улицы блестит полупрозрачная завеса, и мы оказываемся прямо напротив крохотного кафе, спрятавшегося между двумя большими жилыми зданиями, хотя в них вряд ли кто-то по-настоящему жил. Я оглядываюсь на завесу и едва не теряю равновесие от удивления: завеса оказалось прозрачной лишь с одной стороны. На её месте теперь глухая стена дома, и никаких следов связывающего два места перехода. — В них, должно быть, очень удобно прятаться, — замечаю я, обращаясь к Ламеру. Он тоже оглядывается и пожимает одним плечом. — Мне, знаешь ли, не часто приходится вытворять подобное. Но, возможно, ты прав. Ума не приложу, зачем это может понадобиться. Если у нас не будет преимущества в скорости, его не будет ни в чем. Нам нужно не прятаться, а нападать, вообще-то.— Осторожность... Хотя что я несу? — останавливаю сам себя. — Ты полностью прав. Мы не будем прятаться. Мы будем побеждать!Стекло шлемов светлеет, и наши улыбки отражаются бликами в каждой из многочисленных капель на нем. Мы промокли насквозь, но я не чувствую холода. С любопытством оглядываю улицу, тёмные дома, яркие пятна фонарей и сверкающее небо. Пара прохожих как-то преувеличенно серьёзно спешат проскочить открытый участок и свернуть в подворотню. "Наверное, разбегаются по своим каналам", — думаю я. — "Надо же, никогда бы не подумал, что будущее - это общество интровертов! Хотя по Ламеру этого не скажешь."Не желающий останавливаться дождь всё сильнее и сильнее удивлял меня: было совершенно непонятно, откуда он брался, ведь на всём небе не было ни одной тучки. Но менее мокрым он от этого не становился.— Слезай. Опять погода глючит. Ничего не могут нормально сделать. — ворчит Ламер, усердно отвинчивая что-то от мотоцикла. Решив не вглядываться в то, что он там разбирает по винтикам, я поднимаюсь на тротуар, все ещё глядя на небо. Меня всё никак не покидает ощущение, что оно смотрит на меня в ответ. И, хоть я и понимаю, что это невозможно, мне становится не по себе.Ламер, закончив свои манипуляции с несчастным транспортным средством и встряхнув руками мокрую шевелюру уже стоял у входа в кафе. За дверью, казалось, что-то светилось. Парень открыл её, и мне немедленно захотелось попасть внутрь. Там уютно горели тёпло-жёлтые светильники в полукруглых нишах, за деревянными столиками сидели счастливые люди, а, главное, там совершенно не было дождя! Едва не сбив Ламера с ног, я первым проскочил в приветливый и сухой полумрак. А, оказавшись в нем, почувствовал, как волосы на голове встают дыбом. Отшатнувшись в сторону от обычного кондиционера, я рассмеялся собственной глупости. Люди за столиками переглянулись и дружелюбно посоветовали попросить у официанта полотенце и тёплый халат. Словно услышав их, из-под земли вырос улыбчивый официант со всем необходимым, и, с трудом отказавшись от халата, я ускользнул в сторону. Блондин, обменявшись с официантом рукопожатием, с улыбкой что-то говорил ему обо мне. Радостно кивнув, официант поманил нас за собой. Я вопросительно посмотрел на Ламера, но тот только подтолкнул меня вперёд. Казавшееся снаружи совсем небольшим, кафе оказалось колоссальным, но не ничуть не менее уютным. Наверное, это ощущение уюта достигалось жёлтым полумраком вокруг и мебелью из темного дерева. В любом случае, мне казалось, что милее местечка я в жизни не видел. Здесь хотелось проводить все свободное время, а, может быть, даже выкраивать часики у учебы и работы, чтобы заскочить сюда хотя бы на чашечку горячего чая.Столик, к которому привёл нас официант, был занят. Решив сначала, что он ошибся, я недоуменно посмотрел на темнокожего парня и худенькую девушку. Но в следующую минуту они вскочили и с радостными возгласами накинулись на Ламера. Тот счастливо улыбался им в ответ, пока они буквально висли на нем, и пытался говорить, не обращая внимание на то, что его никто не слушал. Когда они, наконец, отпустили его, и все взоры как-то сами по себе обратились ко мне, я замер, почти не дыша. Мне вдруг показалось, что я не должен говорить с ними. Это было… Сложнее, чем с Ламером, и, возможно, вовсе того не стоило. Но блондин, не подозревая о моих сомнениях, уже говорил им обо мне.— Да-да, это Про, он мой хороший знакомый, вот только мы редко видимся, ну, там, в реале. Вот… И я вас прошу, не пугайте его сразу. Дайте человеку привыкнуть! Повернувшись ко мне, он добавил:— Это Ньют и Томка, точнее, Томка и Ньют, потому что Ньют ненавидит быть первым.Услышав его слова, парень и девушка заулыбались пуще прежнего и затараторили, перебивая друг друга, как они рады меня видеть, как надеются, что я не слишком промок, и как постараются меня не напугать, но ничего не обещают.— С новыми знакомыми всегда так. Надеюсь, ты очень быстро перестанешь быть новичком, — пробасил Ньют, добродушно улыбаясь. — А чтобы стать одним из нас, мы должны обыграть тебя во что-нибудь, верно? — с энтузиазмом подхватила Томка. Вежливость не позволяла мне это игнорировать, так что пришлось соглашаться.— Стоп-стоп-стоп, ребятки, так дело не пойдёт, — смеясь, помотал головой Ламер. — Сперва дела, потом игрушки!— И какие же это важные дела могут быть у такого весельчака как ты, Ламер? — насмешливое поинтересовалась девушка.— Самые серьёзные, разумеется, — отшутился блондин. Мы сели за стол, и теперь тон беседы поменялся. Обрадованные встречей, друзья Ламера тем не менее почувствовали серьёзность его тона и настроились внимательно слушать. Мне бы таких понимающих друзей!.. И начал парень с места в карьер.— Мне нужно знать всё, что вы знаете о дайверах.Ньют и Томка переглянулись.— Ты шутишь?.. — начал парень. — Чувак, это же прошлый век! С какого перепугу ты стал интересоваться легендами Глубины и другим вздором, о котором болтают разве что старушки на лавочках?— Дай-ка подумать... — слегка раздраженно ответил блондин. — Со вчерашнего вечера.Я мысленно бью его чем-то тяжёлым. Кажется, моё выражение лица красноречиво показывает, о чем я думаю, потому что Ламер замолкает. Ньют снова недоумённо смотрит на Томку и начинает хмуриться. Девушка, пристально посмотрев на Ламера, наклоняется к столу, понизив голос.— Ты ведь в курсе, что об этом говорить нельзя?— Нет. Это глупо: запрещать людям о чем-то говорить.— Глупо нарываться на неприятности, — холодно отрезает она. — Теперь на счёт твоего вопроса. Все, что ты прочитаешь в википедии — враньё. Правда никому и никогда не станет известна. Если ты хочешь написать книгу о дайверах — просто придумай свою версию лжи. Если ты хочешь увидеть живого дайвера, лучше пусти себе пулю в лоб. Так будет быстрее.— Вот почему я ненавижу быть первым, — вставил Ньют. Я с лёгким ужасом глядел на невероятное существо в обличии обычной девушки, сидящее сейчас напротив меня. Откуда она могла знать?!— Банды, орудующие в Глубине, никогда не позволят тебе выйти на связь ни с одним из них, даже если кто-то и уцелел. Как ты помнишь, у них есть смертельное оружие, и упаси тебя Дибенко попасться одной из них. Всех, кто говорит об этом, берут на карандаш. У них повсюду уши, миллионная сеть информаторов и убийц, которые даже не знают, за кем следят и кого убивают. Это совсем другой уровень подготовки. Тебе с ними не справиться.— Не знал, что ты у нас контрразведчик, — напряжённо улыбается Ламер. Он побледнел и как-то слишком прямо сидел теперь в кресле, стараясь не упустить ни одно слово. Я же молча сходил с ума от непонимания.— Жизнь заставит — ещё и не таким заделаешься, — криво ухмыляется Томка, и мне кажется, что я вижу чужой, взрослый взгляд сквозь оболочку почти подросткового облика. Это Глубина. Здесь нельзя верить лицам.— Мой совет тебе, Ламер. Кончай свои странные поиски. Не знаю, зачем тебе это, и знать не хочу. Но чем дальше ты зайдёшь, тем сильнее будет расплата. Неужели тебе настолько надоело жить, чтобы втягиваться во все это?Блондин сидит молча, опустив голову. Мы втроём смотрим на него, и, должно быть, он это чувствует. Наконец, спустя томительную паузу, он с улыбкой обращается к девушке.— Спасибо, что беспокоишься обо мне, Том. Но я не нуждаюсь в заботе. Мне нужны вы, мои друзья, то, что вы знаете, ваша помощь. Знаю, это может быть опасно, но ведь именно так начинаются приключения! Возможно, это то, о чем вы мечтали всю жизнь! Так вы со мной?В наступившей тишине я услышал треск рвущейся проволоки. Скорее всего, это была просто моя фантазия, но я ясно чувствовал, как рвалась сейчас их дружба. Первым тишину нарушил Ньют. — Чувак, не сердись, но... Я пас, — не глядя на парня, пробормотал он. — Приключения хороши только тогда, когда точно знаешь, что всё под контролем. Мне хватает своих проблем, чтобы специально создавать новые... Да и тебе тоже. Подумай о своей успеваемости, о родителях... Всё это скажется и на них тоже. Нет, Альберт, это не по мне.— Ньют прав, — продолжила Томка. — Это совсем не шутки, Альберт! Мы не играем в жизнь, а живём здесь! По-настоящему. И то, что ты задумал, не шутки. Это опасно. Это не годится на роль приключения. Остановись сейчас, и, я думаю, они забудут об этом. Прошу тебя! Девушка попыталась перехватить его взгляд, но блондин посмотрел прямо на меня.— Я с тобой, — просто отвечаю. — Это большая подводная лодка, а я к тому же не умею плавать, и мы наверняка делаем большую глупость, но... А что ещё делают друзья? Ламер кивает мне и поднимается. Его лицо становится непроницаемым. — Извините, что напрасно потратил ваше время. — чеканит он, не обращая внимания на вскочившую девушку.Мы быстро идём к выходу, а она кричит нам в догонку на весь ресторанчик:— Ламер, вернись! Прошу тебя, не делай этого!Но мы уже в холле, а в следующий миг — под проливным дождём. Я даже радуюсь ему, это немного охладит мою гудящую голову. Как-то неприятно встретить в будущем обыкновенных трусов. — Надо сказать, я был лучшего мнения о своих потомках, — перекрикивая шум, говорю Ламеру. Тот как-то сразу съеживается, и отвечает еле-слышно:— Прости... Я тоже был о них лучшего мнения.Решив пока не тревожить его, я оглядываюсь в поисках мотоцикла. Но с удивлением понимаю, что его нигде нет.— Постой, а где?..— На штраф-стоянке, — горестно вздыхает блондин и тычет пальцем в сторону запрещающего парковку знака у тротуара. — И как я раньше его не заметил?..— Тебе нужны таблетки для внимательности, — улыбаюсь я. Почему-то прогулка под дождем не кажется мне неприятной. Все, что угодно, лишь бы поскорее оказаться как можно дальше от этих лицемеров.— Придётся пройтись, — грустно говорит Ламер. — Нам туда.Мы сворачиваем в тёмный переулок между домами. Свет фонарей сюда не дотягивается, и в кромешной тьме впереди я вижу лишь смутные очертания каких-то огромных, в человеческий рост жердей. Поэтому, когда такая жердь внезапно делает шаг вперёд, а позади неё загорается ярко-зелёный прожектор, я испуганно охаю. Оказавшаяся человеком, жердь нагло ухмыляется, щурясь, как кот на добычу. Это высокий молодой мужчин, со слишком тонкими, даже аристократическими чертами лица, узким и длинным подбородком, рыжими, торчащими во все стороны волосами и двумя чёрными провалами глаз, в которых плещется темнота. Это все, что я успеваю заметить, пока человек не достаёт огромную узкую саблю из-за спины, а к нему со всех сторон подходят десятка полтора вооружённых до зубов громил.Мы с Ламером медленно пятимся к выходу из переулка, но, обернувшись, я вижу, что он исчез, а мы почти прижаты к стене.От безвыходности положения Ламеру хватает сил на то, чтобы выкрикнуть "Кто вы такие?". Я только таращусь на приближающиеся фигуры, часто моргая от яркого света.Высокий рыжий предводитель, изящно взмахнув саблей, рассмеялся. Его смех был очень похож на смех психопата.— Позвольте представиться! Я Винсент Лодж, ужас этого города. Моим именем пугают людей всех возрастов. Адвокаты боятся его как огня, потому что в делах с моим именем никогда не бывает улик. А все преступники боготворят и проклинают меня, потому что это всё, на что они способны. И... Кстати. У меня для вас плохие новости! — он произнёс это особенно душевно. — Вы только что встали у меня на пути!С этими словами он достал из-за спины вторую саблю, и я понял, что ужасно ошибался.Это были катаны, а не сабли.