Глава XXII (1/1)

—?Ты помирилась с родителями?Этот вопрос задал Александре Анатолий, когда та, расчувствовавшись, просидела в обнимку с отцом минут десять. У нее и в голову не пришло брыкаться и начать выяснять отношения. Отец смог дать ей то, в чем она сейчас нуждалась?— заботу и поддержку. Поэтому сейчас, осознав все произошедшее в последние минуты, она решила сдаться и признать свое поражение в этой схватке.Схватке, которую она придумала себе сама.—?Да, я помирилась с ними. —?ответила девушка, устраиваясь в его объятиях поудобнее. —?Глупо теперь отрицать, что они любят меня.—?Любой близкий человек познается в беде. —?резонно заметил Добровольский. —?Странно, что в пословице сказано, что только лишь друг.На улице уже была непроглядная темнота. В доме тоже было тихо: скорее всего, сказав все, что он хотел, Николай Дорошенко уехал к жене, прихватив с собой сестру, а родители легли спать.Сегодня был настолько трудный для всех день, что неважно, на какие цифры указывали стрелки часов. Алекс знала, что всем сегодня изрядно помотала нервы, поэтому неудивительно, если ее догадки касательно раннего сна семьи окажутся верными.—?А расскажи мне, пожалуйста, о своей… маленькой роли в бунте против государя-императора?..В сумасшедшем вихре событий последних месяцев она совсем забыла о том, что ее в одно время мучило так, что та даже спать не могла. Теперь же, напомнив ему обо всем и себе в том числе, Александра решила получить ответы на вопросы, интересующие ее.Анатоль мгновенно посерьезнел, казалось, даже отвердел и похолодел, словно камень. Даже дыхание его на мгновение прервалось, отчего Алекс забеспокоилась за него и рывком села на кровати, заглядывая в его глаза.—?Зачем тебе это знать? —?прохрипел Добровольский, сжимая ее локоть.—?Ты?— мой будущий муж, посему я обязана знать о тебе все. —?такое поведение жениха не понравилось девушке и она, сказав это, попыталась мягко освободиться из мертвой хватки. —?К тому же… Я не осуждаю тебя. Потому что люблю…Рука отпустила ее и Александра, сев поближе, продолжила пристально разглядывать лицо возлюбленного, показывая, что все еще ждала ответа.—?Мы боремся за свободу. —?поняв, что он не сможет отделаться от любимой девушки, Анатолий начал говорить. —?За раскрепощение крестьян, за свободу слова и мысли. Мы желаем не быть наказанными за выражение своего мнения и думаем, что многие жители этого государства устали от гнета высшего света.То, что она получила от будущего мужа, отняло на время у Александры дар речи. Столько людей как здесь, в Российской империи, так и за ее пределами боролись за то, чтобы такие, как сама Алекс, как ее мать?— когда-то в прошлом?— обрели вечную свободу, даже после своего выкупа перестали ловить на себе снисходительные взгляды и горестно осознавать, что сколько бы они денег и влияния не имели, клеймо крепостной навсегда оставалось на них.Более того, за свободу боролись не только сами крепостные крестьяне, а и представители знати, которые жили на плоды труда крестьян.?Мир не прогнил полностью. В нем еще остались добрые люди, которые думали не только о себе, но и о других, бесправных существах, искренне желая им самого дорогого, что у них могло быть?— независимости.??— восхищенно подумала Александра, чувствуя, как улыбка сама по себе расплывалась на ее лице.Улыбка… Только через несколько секунд она осознала, как в свете последних событий это выглядело странно, противоестественно. Ей нельзя улыбаться, нельзя смеяться, нельзя радоваться… Пока что ей стоило отложить все свои эмоции в дальний ящик, ибо они были ни к чему.—?Я вижу, наши идеи тебе пришлись по душе. —?не оставил он ее улыбку без внимания, а она, осознав это, мгновенно посерьезнела.—?А как я могу оставить такое без внимания? Я на собственном опыте знаю, насколько тяжела доля крестьянина. —?Алекс положила голову ему на грудь. —?Но ведь крестьянам нужна свобода для того, чтобы все, что они взрастили, доставалось им же. Я полагаю, вы желаете освободить крестьян с землей?—?А зачем крестьянам свобода, ежели земли, которая их кормит, не будет? —?этот вопрос был задан в подтверждение ее слов. —?В этом случае, начнется хаос. Они не смогут быстро привыкнуть к панской жизни, да и большинству из них этого и не надо.—?Толково придумано… —?протянула Александра. —?На панщине ведь иной раз и глотка воды не дадут, беспрестанной работы требуют, а почти все, что выращивают, надо отдать помещику.Шефер своих крестьян не щадила. У нее барщина была шесть дней в неделю?— наибольшее количество дней по закону. Посему многие крестьяне, принадлежащие ей, умирали от голода, что, конечно же, умело она скрывала. Были такие, которые прятали часть урожая, шли на обман, дабы прокормить себя и семью.Авдотья и Никифор, у коих жила в свое время Александра, были людьми честными и она ни разу не видела, чтобы они пытались обмануть купчиху. Хотя, она прожила там совсем немного и всего знать не могла.—?Я должна начать заниматься делами поместья. —?задумчиво произнесла Александра. —?Ведь… Как я могу пустить все на самотек? Вдруг здесь все в таком же виде, как у этой жестокосердной женщины?—?Тише-тише-тише… —?он успокаивающе гладил ее по волосам, но в этом жесте чувствовалась сила, смиряющая ее буйный нрав, который сейчас вновь всколыхнулся. —?Да, ты сделаешь так, как считаешь нужным. В конце концов, это твои земли и ты вправе делать с ними все, что считаешь нужным.Алекс нахмурилась.—?И ты не будешь возражать, если мы будем жить в Червинке? —?спросила будущего мужа Червинская.Мужей, что жили в домах жен нередко презрительно называли ?примаками?. Исключением в глазах Александры был ее дед, который был настолько авторитетной личностью, что припомнить ему подобного обстоятельства никто не осмеливался.Но мог ли так поставить на место всех недоброжелателей Анатоль?—?Насчет этого мы еще успеем подумать. —?отмахнулся Добровольский. —?Наша свадьба намечена на позднюю весну, у нас есть еще целых четыре месяца, дабы подумать, где мы будем жить.—?Но как я буду управлять этими землями, ежели уеду? —?не унималась Александра.Ей никогда не нравилась неопределенность. Слова ?наверное?, ?возможно? и прочие вызывали в ее душе настоящую бурю. От всех и всегда она требовала четких, вразумительных ответов и планировала управлять подобным образом землями Червинских.—?Тогда мы останемся в Червинке. И мне все равно, что скажут другие. —?улыбнулся уже засыпающий Анатоль. —?Я как-то не боюсь идти против существующего строя, а уж против каких-то ненасытных сплетников?— и подавно!Услышав его решение, Алекс заключила его в еще более крепкие, чем до этого, объятия и постепенно провалилась в сон.***Павлина с самого утра была на кухне. Строгала, рубила, резала, варила, жарила и выпекала?— все это она делала в силу своего многолетнего опыта настолько виртуозно, что Галина, сновавшая туда-сюда и думающая только о том, где бы что интересного своим острым слушком подцепить, только диву давалась.—?Галка! Что ты все скачешь по комнатам, как русак який? —?наконец не выдержала Павлина. —?Сюда иди, помогать будешь!—?Ничего я не скачу! —?сразу насупилась Галка. —?Вот ты, тетка Павла, все со своими соленьями-вареньями здесь, на кухне сидишь, а я вот кое-что интересное услыхала!—?Опять панов слушала? —?разозлилась на нее женщина. —?Вот что ж тебя Варварой не назвали-то? Вот тогда бы как хорошо было!—?Панночка Александра Григорьевна желает остаться в имении и управлять им. Деда-то своего она обобрала, половину грошей по бумаге Анны Львовны покойной забрала и имение, что ж ей теперь, не править здесь аки царице?Новость эта Павлину не смогла удивить. Она знала, что дом этот и некоторые земли, прилежащие к нему, были приданым Анны Львовны. Здесь и жила чета Червинских, поделив все пополам, как было в их брачном договоре. Посему Павла догадывалась, что все имущество, принадлежащее Анне Львовне, она оставит после своей кончины единственной внучке, а найденное завещание покойницы только дало ей возможность удостовериться в своей правоте.—?А тебе-то какое до этого дело? —?начиняя пироги на утренний стол хозяев, раздраженно проговорила кухарка. —?Сменилась наша влада*, но вспомни, как жила вдали от нас молоденькая панна! Она сама была в нашей шкуре, знает, как тяжело быть крепостным. Чего же нам при такой хозяйке бояться?—?Ой, тетка Павла, не знаю… —?покачала головой Галина. —?Може, ты и права, да только кровь?— не водица; пани всегда остается пани, даже ежели крепачкой хоть на время станет. Ее и растили-то как пани, а уж ежели вспомнить, кто ее батюшка родной…—?Прикрой-ка рот, пока не высек!Галка так испугалась, что даже взвизгнула и вздрогнула. обернувшись, она тут же склонилась и притихла. Григорий, что слушавший щебет крепостной за дверью уже довольно долго, вошел на кухню и, смерив напуганную девку презрительным и, в то же время, грозным взглядом, довольно резко приказал ей выйти и не показываться ему на глаза, ежели не хотела быть битой при всех, на морозе. Такая перспектива Галину явно не устроила и ее вскоре уже и след простыл.—?Григорий Петрович, вы уж не злитесь, я еще не все сготовила…—?Да не торопись! —?махнул рукой Григорий. —?Все еще спят, это я один такой, прогуляться вышел с утра.Кивнув головой в знак понимания, Павлина вновь занялась завтраком.—?Павла, скажи, а то, что эта дурная девка говорила… Это правда? —?прищурившись, спросил Григорий.—?Не верить Галке не могу. —?вздохнула Павлина. —?Она никогда не врет.Григорий Петрович ничего не ответил. Согласно завещанию его покойной матушки, все до последней копейки, до последней крепостной души, что принадлежали именно Анне Львовне, отходило ее внучке и посему неудивительно, что после того, как она вступит в права наследницы, что планировалось всего через месяц, она станет всем здесь заправлять. Да и, к тому же, Григорий иногда замечал за дочерью ее тягу к управлению имением. Пока что это проявлялось только лишь в выписке специальных журналов и готовности выдать денежный займ нуждающемуся, но в ее годы Григорий и о таком даже не мыслил.Ему было гораздо интереснее кутить в Петербурге, спускать все деньги на выпивку и легкодоступных женщин, играть в карты и возвращаться из этих ?богоугодных? заведений ближе к утру.Более Григорий глаз так и не сомкнул. Только лишь когда в гостиной появилась Катерина, одетая в красивое платье, причесанная, но все еще немного сонная, он вернулся из мира грез и теперь весь его взгляд был устремлен на молодую женщину.Женщину, которую он желал долгих восемнадцать лет, по которой скучал и за пренебрежительное отношение к которой корил себя в разлуке с отчим домом и с ней. Но теперь все изменилось и вот она вскоре, уже через несколько месяцев должна стать его женой.Наконец-то.Он нежно взял ее за руку, пользуясь ее временной невнимательностью, и притянул к себе. Та испуганно выдохнула и тут же приземлилась к нему, на колени. Руки Григория, ничего не ожидая, обхватили ее тонкую, такую же, как и прежде, талию и совершенно по-хозяйски притянули к себе.—?Гриша… —?только и выдохнула Катерина.Пусть ее лицо выражало крайнюю степень смятения и некое недовольство его действиями, но в душе ей каждое прикосновение его было в радость.Сказал бы кто-то восемнадцатилетней Китти это, она бы только снисходительно улыбнулась и назвала этого человека сумасшедшим. или же рассмеялась ему в лицо.Вариантов множество, но только не было у нее варианта поверить тому человеку.—?Не нужно, не нужно сейчас… —?улыбнулась Катя. —?Вдруг, кто-то войдет?—?Я поверить не могу в то, что уже через несколько месяцев ты станешь моей женой. Я всю жизнь об этом мечтал, только воспоминания о тебе мне грели душу вдали от дома.—?Ты не слышишь меня? —?обиженно надула губы Катерина.—?Да что ты все о людях! —?в тон ей ответил Григорий. —?Я ж люблю тебя, а все остальные… Чай, не дети малые. Или, хочешь сказать, дочка наша от Святого Духа забеременела?—?Я прошу тебя, не заводи более при мне такого разговора. —?нравоучительно сказала Катерина. —?Мне сегодня всю ночь ее крики во сне слышались. И мне так больно за Алекс… Потерять ребенка, желанного ребенка?— что может быть хуже?Катя положила свою голову ему на плечо, ища поддержки и понимания. И это она получила сразу же. В конце концов, Григорий Петрович был, есть и будет отцом ее дочери, он полюбил ее и научился сострадать, чувствовать чужую боль, как свою.Вскоре их оповестили о том, что все к столу было готово и нежные объятия пришлось прервать до ночи. На стол в гостиную выставили ароматный сладкий пирог, кофейник, блинчики и различные добавки к ним, вазу с фруктами, коржики с маком. Потом спустились и молодые.Если же Анатолий Павлович ничем особым не был примечателен в то утро, вел себя абсолютно спокойно, то Александра предстала такой, какой ее еще никто не видел. Пышное платье, в котором она была, казалось абсолютно черным, но с красным отливом. Казалось, что черное платье щедро полили вином. плечи оголены, рукавов не было, а на шее красовалось далеко не дешевое ожерелье с алыми камнями. На плечи была небрежно кинута толстая теплая шаль, тоже черного цвета.Черные волосы были распущены и волнами струились по плечам, а передние пряди заколоты сзади. В копне смоляных кудрей алел тонкий ободок с такими же камнями, как в ожерелье.Взгляд ее был спокойным настолько, что казался пустым и безжизненным. Сама же Червинская во всех своих драгоценностях, в платье благородного оттенка казалась фарфоровой куклой, которую не стыдно было выставить напоказ.И ела она также тихо, совсем бесшумно. Как кошка черная: элегантная, скрытная, задумчивая.—?Как твое самочувствие, доченька? —?наблюдая за девушкой, Катерина чувствовала, как сердце ее разрывалось от боли, которую будто перенимала от своей дочери.—?Уже гораздо лучше. —?даже не посмотрела на мать Александра. —?А вы, мама?—?Вот узнала, что у тебя лучше?— и мне лучше стало. —?улыбнулась уголками рта Катерина.—?А вы, рара? —?отпив глоток кофе, спросила Александра, но вопрос этот прозвучал как что-то будничное и заученное с годами.Услышав обращение к себе, Григорий постарался улыбнуться дочери как можно приветливее и нежнее, осознавая всю важность своего поведения для нее.Если они с матерью и женихом ее смогут создать девушке комфортные условия, то та быстро оправится от потери ребенка.—?Да, у меня все тоже хорошо. —?ответил он дочери.Однако, если Катерина сдалась под напором болезненного равнодушия дочери, то Григорий сдаваться совсем не хотел и он искал в ее внешнем виде, в ее взгляде хоть какие-то зацепки для продолжения разговора.—?Я эти украшения на матушке помню. —?уцепившись за рубиновый ювелирный комплект, продолжил Червинский. —?И тебе они так к лицу, равно, как и ей!—?Возможно, потому, что мы с grand mère имеем нечто схожее в судьбах? —?вскинула брови вверх Александра.Ее слова вызвали у остальных реакцию неоднозначную. С одной стороны, она проявила хоть какие-то эмоции и начала разговор, но с другой, ее слова имели не самый приятный смысл.Анна Львовна смогла родить жизнеспособного ребенка только на третий раз. До рождения Григория они с Петром Ивановичем схоронили двух дочерей, что даже младенчество не пережили.Ребенок Александры же даже родиться не успел.—?Анна Львовна мне в ту ночь снилась, сказала, что если малыша моего не заберет, то он при родах умрет. —?продолжила Александра. —?И погиб мой сын, без вины… Просто потому, что он мой сын!В глазах девушки заблестели слезы, а перед взором замелькали события вчерашнего дня. Она пыталась начать ?зашивать? эту рану на сердце, но родители, пусть и не со зла, но оборвали все кривые и пока что тоненькие швы, тем самым заставляя рану вновь кровоточить.—?Алекс, тише, тише… —?дернувшуюся из-за стола невесту задержал Добровольский, обнимая ее за плечи.Сопротивляться дальше она не стала. Оставив на столе недоеденный завтрак, она, стараясь выглядеть успокоившейся, вышла из-за стола.—?Не трогайте меня, пожалуйста. —?обратилась она к остальным членам своей семьи, когда все они решили отправиться следом за ней и проследить, чем та будет заниматься. —?Мне нужно побыть одной.С этими словами она стремительно вышла за двери, однако дойти до комнаты не успела.—?Пани, господин Дорошенко прибыли-с! —?объявил лакей, после чего Николай Александрович сам зашел в дом.К этому моменту все остальные члены семьи тоже вышли к гостю, дабы соблюсти правила приличия и поздороваться.—?Вы, верно, прибыли за… документами? —?выделяя последнее слово, предположила девушка.—?Да, все именно так.—?Тогда пройдемте в мой кабинет.***Зимнее солнце медленно начинало клониться к закату, хотя заснеженные земли Шеферовки еще купались в его свете, когда мрачная, от которой так и веяло холодом, безысходностью и отчаянием человеческим, карета лихо въехала на территорию и остановилась лишь у самого крыльца родового поместья Шефер.—?Пани, прибыли-с господин Денгоф! —?объявил Захар.—?Зови. —?железным тоном приказала Лидия.Визит жандармов был для нее шоком. Ведь она все сделала аккуратно, без шума или каких-либо следов. Да и нынешний начальник жандармерии был ею прикормлен, так что никаких претензий у него к помещице никогда не возникало.—?Филипп Иванович, доброго дня. —?когда мужчина вошел в гостиную, Шефер постаралась быть как можно более гостеприимной.—?Здравствуйте, Лидия Ивановна. —?поправив лихо закрученные усы, ответил начальник жандармерии. —?Вот хотелось мне к вам как-то на чашечку чая заехать, мы же с вами добрые друзья, да все некогда было, а теперь уж и по долгу службы обязан был приехать.—?Простите… А что же я такого совершила, что вы ко мне по службе приехали?Лидия изо всех сил пыталась притвориться ничего не понимающей дамой, за которой никогда не числилось никаких серьезных грехов. Да и стал бы этот человек что-то против нее предпринимать?—?Поступило мне известие, Лидия Ивановна,?— начальник жандармерии достал из папки, что держал в руках, какую-то бумагу, исписанную чьим-то размашистым почерком так, что места на той бумаге пустого не было. —?Будто бы вы купили в прошлом году девушку. В качестве крепостной, разумеется, но вот оказалась-то она дворянского роду! Более того, девушка эта описала здесь все зверства, которые вы якобы учиняли со своими людьми.Лидии показалось, что ей воткнули нож в спину. Подобного удара она не ожидала от Червинской. Да и вообще, ей казалось, что ненавистная ей девчонка не вступит в схватку с ней. Сейчас она была ослаблена после похищения и ?зализывала? раны.Однако, именно недооценивание противника привело ее к такому результату.—?Филипп Иванович, то, что вы мне сейчас сказали звучит как нечто сказочное! —?не выдержала и рассмеялась Лидия. —?Да я же здесь всех знаю, как можно было купить дворянку как крепостную?—?Тем не менее, у меня есть существенные доказательства вашей вины. —?возразил Денгоф, показывая ей бумагу. —?Посему я прошу вас дать нам беспрепятственно провести проверку вашего имения. Если, конечно, вам нечего скрывать…—?Мне нечего скрывать от стражей порядка. —?смешливый тон резко стал холодным. —?Проводите вашу проверку.***Четыре месяца спустя. Май, 1857 год.—?Жалкие двести пятьдесят тысяч? И это еще с хорошим урожаем?!Александра Григорьевна в гневе была страшна. Это за последние месяцы ее власти в Червинке усвоил каждый, от мала до велика. А если дело касалось управления имением и что-то там не получалось так, как ей бы хотелось, то в самую пору было идти искать себе самостоятельно уютную норку на кладбище.От бессилия и желания выплеснуть злость, она откинула бумаги на стол, даже не проследив, куда они приземлились и перевела тяжелый, полный усталости и беспокойства за поместье, взгляд на стоявшего перед ней Якова, который уже валился с ног.Шутка ли, второй час стоял неподвижно перед молодой пани и пытался с ней решить проблемы, которые возникли еще в феврале, когда завещание Анны Львовны наконец вступило в свою законную силу. Петр Иванович дураком никогда не был, поэтому все акции, махорочный и сахарный заводы остались за ним. Девушке перепал даже не весь его капитал, а лишь половина. На все ее наследство, увы, не разгуляешься.—?Пани, так, может быть, вам сделку с кем-то заключить? Вот, к примеру, с Лапушинским! —?рьяно доказывал свою компетентность Яков. —?У него стекольный завод. Купите у него часть акций и каждый месяц будете получать неплохие проценты.После месяца колебаний и сомнений, в дождливом апреле, всего за неделю до скромной свадьбы ее родителей, первая в жизни сделка госпожи Червинской была заключена. Другая сторона, сторона господина Лапушинского, была в восхищении.—?Вот уж не думал, что когда-то буду с внучкой Петра Ивановича сделку заключать! —?все приговаривал Лапушинский.Однако, ее проблем она не смогла решить полностью, так как сделка была совершена на небольшую сумму.—?Тридцать тысяч! —?возмущалась тогда новоиспеченная хозяйка имения. —?Тридцать тысяч?— сущие копейки!А ведь расходов было ужасно много: подготовка к свадьбе родителей, подготовка к ее собственной свадьбе, посевная и прочие сельскохозяйственные мероприятия. На последнее Александра денег не жалела, уже осознавая, что в первый свой год управления Червинкой не получит золотых гор и потому выращиванию зерна, овощей и фруктов придавалось особенное значение.Каждый месяц она подсчитывала количество денег и каждый месяц ей хотелось зарыдать над бумагами в голос. Пусть числа и росли, но каждый раз Алекс понимала, что ей хотелось большего.—?Да уж, зря бабка тратилась на твое обучение математике. Зачем тебе числа до миллиона знать, если ты его никогда не заработаешь? —?в такие моменты в ее голове начинал говорить голос деда, насмехающегося над ее неудачами.Девушка чувствовала, как все ее тело в корсете и кринолине затекает и поэтому она, забыв о Якове Юхимовиче, расслабленно откинулась на спинку стула, поправляя складки черного муслинового платья с яркой цветочной вышивкой. Лучи майского солнца играли на массивном золотом колье с тремя небольшими рубинами и россыпью бриллиантов и кое-где на мрачных стенах можно было заметить веселых и беззаботных солнечных зайчиков от ювелирных украшений молодой пани.Все вокруг было таким свободным и радостным, а она одна увязла в своих нереализованных мечтах о промышленной империи Червинских.Глупых мечтах. Как минимум потому, что уже через две недели она перестанет быть Червинской и станет Добровольской.—?Без собственного предприятия нам не обойтись. —?констатировала Александра, отчего у управляющего чуть ли не глаза на лоб полезли. —?Дед капитал сколотил только благодаря своим заводам и мы тем же путем пойдем.—?Так… А где деньги-то взять? —?удивился он.На его вопрос она ответила не сразу. Вновь выпрямившись, она собрала в одну стопку раскиданные документы и, после нескольких минут внимательного изучения. Она пыталась выжать из имущества хоть какую-то возможность заработать, судорожно просматривая списки всего, чем она ныне владела.—?Можно скотом заняться. —?задумчиво проговорила она, не отрываясь от бумаг. —?От овец можно получить мясо, шерсть; от свиней только мясо… Коровы дают молоко…—?Пани, а может, мельницу старую продать? —?оживился Яков. —?Вместе с участком земли. Восстановить ее пока нет возможности же…—?Вот именно, что пока. —?отложила документы девушка. —?Деньги появятся?— наладим хлебопроизводство.—?Пани, это все, конечно, хорошо, но… —?несмело начал Яков, переминаясь с ноги на ногу. —?Не проще ли увеличить количество дней панщины? Не проще ли оброк подня…—?Нет, не проще! —?жестко оборвала его девушка.Голос ее резко стал строгим, мрачным и жестким, колючим, словно стебель прекрасной розы. Не хлопнуть со всей силы кулаком по столу ей стоило огромных трудов. Однако, Яков и без этих эмоциональных проявлений понял, что об этом способе заработка нельзя ни в коем случае с ней разговаривать.Только не знал причины.За все месяцы управления имением, Александра пыталась балансировать между искренним желанием реформировать все, что только подлежало реформированию в Червинке, и страхом оказаться одной из жертв крестьянских бунтов. Много рассказов ходило о восстаниях в соседних губерниях и Алекс, прекрасно знающая мир крепостных изнутри, понимала, что причиной чаще всего становился именно непомерный объем работ на пана.А еще крестьяне были обычными людьми, с такими же чувствами и мироощущением, как дворяне. И ежели настанет тот нежелательный момент, они обязательно забудут, что когда-то с ней на поле работали, что когда-то она тоже жила в простой хате, изнывала от жары, голода и жажды на панщине и что она тоже испробовала железные кандалы.Пойдут с огнем и вилами как на обычную пани?— и дело с концом.Вскоре Яков все же был отпущен на волю с четким указанием взяться за скотоводство. Конечно же, он не сам бы взялся за это дело, а крепостные, но под его неусыпным контролем.Времени на отдых у Александры не было от слова совсем. Едва Яков ушел, как приехала модистка?— последняя примерка свадебного платья.—?Анатоль сейчас в Рождественском, улаживает дела. Так что, можете не бояться, что он увидит эту необыкновенную красоту! —?проговорила Александра, крутясь около зеркала.Платье казалось ей настоящим произведением искусства. Опущенные плечи, тонкие белоснежные кружева и легкий блеск корсета и юбки. В верхней части корсета, густо укрытой кружевами?— маленький синий камушек, созданный для контраста.—?Вот веночек наденете на свадьбу, кружевную фату, а в декольте?— какое-нибудь красивое ожерелье с бриллиантами и будете самой красивой невестой в мире! —?восхищенно сказала модистка, любуясь своей клиенткой.Звание ?самой красивой невесты?, конечно, польстило девушке. Ничего не ответив, а только улыбнувшись женщине, Александра рассмотрела платье со всех сторон, но что-то ей мешало окончательно принять себя в нем.—?Отец! Отец, прошу, идите сюда!Мужское мнение о платье ей мог обеспечить только отец, тем более, что и повода не доверять ему у нее не было. Григорий искренне любил дочь и после всех испытаний, что им пришлось пройти для воссоединения, он был готов положить ей под ноги весь мир.***1842 год—… И жили они долго и счастливо…Девочка всего трех лет от роду лежала в постели тихо, словно мышка, укутанная в теплое одеяло. На общем белоснежном фоне ярко выделялись большие темные глаза девочки и черные кудряшки, которые смешно подпрыгивали, когда она бегала в игре по дому.Это категорически не нравилось Петру Ивановичу.—?Постарался отец! —?недовольно фыркал Петр каждый раз, когда ему на глаза попадалась внучка. —?Такая же, как он: постоянно бегает, кричит и капризничает!Маленькая Сашенька искренне не понимала, почему он такой недовольный и старалась либо сразу уйти от деда подальше, либо вообще ему на глаза не попадаться.—?Я когда-то тоже буду невестой? —?задала вопрос по книге девочка.—?Конечно же будешь, хорошая моя,?— улыбнулась Анна Львовна, поглаживая внучку по кудрявой голове. —?И ты обязательно выйдешь замуж за того, по кому будет биться твое сердечко!Малышка улыбнулась, а в ее голове почти мгновенно стали создаваться фантазийные картины ее будущей свадьбы. Она представляла, что у нее будет пышное белое платье, с множеством кружев, длинной фатой, цветами, гостями и… танцем. Танец должен был быть обязательно. Первый танец молодых, танцы гостей и…—?Бабушка, а мой папа на мою свадьбу приедет?Нежная улыбка упала с лица Анны Львовны. Каждый раз, когда девочка пыталась поговорить о родителях, Петр Иванович становился мрачнее тучи, что-то зло бормотал себе под нос и не желал отвечать ни на один вопрос внучки, лишь одергивая ее и требуя прекратить разговоры об этих людях. Анна Львовна всегда старалась чем-то увлечь Сашеньку, дабы она забыла о том, о чем хотела поговорить.—?Я так хочу, чтобы он станцевал со мной. —?продолжила девочка. —?Так ведь можно?***—?Так ведь можно? —?тихо, будто стесняясь такой обстановки, задала вопрос Алекс.Она не могла скрыть своего волнения касательно этого вопроса, ведь это была самая трепетная и нежная мечта детства, которую она лелеяла в душе и никогда не забывала, даже в самые темные времена и которая с возрастом, под гнетом нарастающих проблем, так и не сломалась, в отличие от других мечт.—?Ну конечно же можно… —?растерянно пробормотал отец, у которого в голове не укладывалось, что его несчастный ребенок всю жизнь жил такой мечтой.Лицо девушки засияло, подобно бриллианту. Она обняла отца, не веря своему счастью. И он тоже не мог поверить во все происходящее с ним. Ведь еще недавно она отца на дух не переносила, а теперь же просила о таком, говорила, что это ее детская мечта.Когда же Александра, которую переполняла радость, крепко обняла отца, тот и вовсе лишился дара речи.—?Спасибо, спасибо, спасибо! —?приговаривала Червинская.***Вся губерния гудела, шумела, кричала и вопила. По улицам туда-сюда сновали экипажи различного достатка, да настолько оживленным было движение, что яблоку упасть даже негде было.У всех на устах было только одно?— свадьба у Червинских.Если же о свадьбе матери и отца невесты знали не все, а сами они не устраивали пышных торжеств, то дочери дали волю в организации главного праздника в ее жизни. И она провела последние месяцы в делах и заботах не только об имении, но и о собственной свадьбе.Все ехали к церкви, где будет проходить венчание. Там, в золоте и прохладе, было куда лучше, чем под майским безжалостным солнцем, поэтому, едва приехав к венчанию, все пытались протиснуться внутрь, дабы передохнуть после дороги.—?Как вы думаете, какое платье будет у невесты? —?шептались дамы.—?Очень пышным!—?С драгоценными камнями!—?А на голове?— цветы! Много цветов!Мужчины же больше были обеспокоенны, естественно, женихом, а также материальной частью торжества.—?Ох, много, я чувствую, денег на сие потрачено!—?Видимо, думают, что за счет подарков свадьба окупится.Однако, появление молодых заставило замолкнуть всех. Мужчины наблюдали за женихом, облаченным в строгий черный костюм с алой широкой лентой, который делал более статным и сильным, более твердым и надежным.Женщины же все-таки не смогли долго хранить молчание. Ведь предположения практически каждой гостьи воплотились в платье Александры: пышное, немного поблескивающее, на шее?— лаконичное бриллиантовое украшение. Черные волосы были уложены так воздушно, что, казалось, вот-вот распустятся, однако этого, конечно же, произойти не могло. На голове?— очаровательный венок из жасмина, а голову покрывала длинная кружевная фата с цветочными мотивами, едва не достигающая пола.Довольно высокий господин Добровольский и миниатюрная госпожа Червинская вызывали у многих умиление.Однако, разговорам все же пришлось исчезнуть, когда началось само венчание. Сияющие церковные венцы над головами новобрачных установили дружки: со стороны жениха?— его лучший друг, офицер Михаил Бартошевский?— худой, черноволосый, с черными усами и смеющимся азартным взглядом истинного картежника; со стороны невесты?— Татьяна Николаевна Дорошенко?— дочь четы Дорошенко, что появилась на свет всего на пару лет позже невесты, невысокая, с вьющимися светло-русыми волосами и всегда ровным, сдержанным лицом, отчего некоторым она казалась высокомерной, хотя, по большей части, была просто несколько стеснительна.—?Венчается раб Божий Анатолий рабе Божьей Александре во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь.Предсвадебное волнение, с которым она засыпала еще вчера, только лишь увеличилось на венчании. Для девушки это было церемонией отказа от прошлого и вход в настоящее, которое станет ей и будущим. И выход из уютного и уже обустроенного по вкусу мирка был для нее болезненным, хотя и осознанным.—?Венчается раба Божья Александра рабу Божьему Анатолию во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь.Лишь любовь приглушала тревогу и ради нее она все же пыталась унять дрожь в коленях, свойственную чуть ли не каждой невесте.Церемония венчания была окончена. Когда, под крики гостей, рисовый дождь и теплый, уже совсем летний ветерок, молодые муж и жена вышли из церкви, Александра почувствовала что-то вроде облегчения. Здесь, на улице даже дышалось спокойнее, а мысль о том, что с сегодняшнего дня она везде будет подписываться и представляться не как мадемуазель Червинская, а как мадам Добровольская, наконец смогла уложиться в голове.Согласно традициям, свадебный пир должен был проводиться именно в доме жениха, поэтому Червинские, уже осведомленные о том, что им придется жить одной большой семьей в Червинке, решили не идти наперекор традициям и устроить празднество именно в поместье Добровольских.И получился он на редкость пышным: стол ломился от ароматных кушаний, напитков, а особенные места для новобрачных были украшены цветами и специально сделанными для такого случая вензелями.Если сравнить свадьбу крепостных и свадьбу дворян, то отличия были лишь в богатстве нарядов, благородстве и дороговизне пира, месте проведения. В остальном же многое было похоже: те же пьющие гости, шум и гам, обилие подарков и звон бокалов.Пир был прерван лишь первым танцем молодых, который поразил всех одной маленькой деталью?— молодые, как условились заранее, ни разу за весь танец не расцепили руки. Тонкие пальцы невесты, облаченные в белые перчатки, крепко держали руку жениха, равно, как и он ее. Пируэты, шаги?— ни на секунду они не разрывали той связи, что сами создали.Сразу после свадьба молодых, который был встречен бурными овациями, последовал танец невесты и ее отца. Стыдно признаться, но новоиспеченная госпожа Добровольская ждала танца с отцом даже больше, чем танца с любимым мужем.Их танец был таким же нежным, полным любви и обожания друг друга, что повергло мать невесты в слезы, которые она тщательно на протяжении всего действа скрывала, хотя дорожки их на щеках все равно при солнечном свете можно было увидеть.В тот момент Александра точно видела себя со стороны: она осознавала, что в некоторые моменты блаженная и счастливая улыбка освещала ее лик и после нескольких попыток сдержаться, вдруг решила перестать это делать.?И пусть все они знают, что я счастлива! Я счастлива, что я вышла замуж, что у меня есть семья, дом, земли, жасминовый венок на голове и это платье! Я рада всему, что у меня есть!??— пульсировало в голове девушки.После вальса все вновь вернулись за стол.—?Вы были обворожительны, госпожа Добровольская. —?прокомментировал идею Григория и его дочери, о которой не знали до последнего момента даже жених и мать невесты, офицер Бартошевский. —?Клянусь, мой друг, я более даже думать о женитьбе не буду!—?Почему же? —?удивился Анатолий, вертя в руках очередной бокал шампанского.—?Потому что самую красивую женщину в мире вы уже взяли себе в жены! —?с хитрым прищуром в сторону Александры, ответил Михаил.Казалось, ничего не могло нарушить идиллии молодой семьи, пока позади Алекс не появился управляющий Добровольских.—?Пани, я должен вам сообщить о еще одном госте. —?прошептал он. —?Некая госпожа Шефер прибыла только что, с подарками. Вы ее приглашали?