Глава XIX (1/1)

Вечер, что наступал в зимнее время так рано, опустился на Киев. Злачные места, которые работали лишь под покровом ночи, ибо она услужливо укрывала их, в некотором смысле, незаконную деятельность.Округа города, состоящая сплошь из дворянских усадеб и имений, была полной противоположностью самого Киева. Тишина, нежность, приятная вечерняя усталость?— они, словно крепкая, непробиваемая броня ограждали шумный и, порой, переходящий в своих развлечениях, все мыслимые и немыслимые границы город.?Хорошо, что я сейчас не там…??— заметила Александра, вот уже несколько минут сидящая на постели, с растрепанными волосами цвета вороньего крыла и смотря тёмными глазами куда-то в одну, только ей известную точку. Её взгляд был пристальным, казалось, что в этой мифической точке сфокусировалась вся её недолгая, но такая насыщенная жизнь.Новость о беременности выбили Вербицкую из только-только, наконец, налаженной жизненной колеи. Вновь испытания, вновь тяготы и трудности.?Тише, милая, Господь посылает человеку лишь те испытания, которые он способен выдержать с достоинством.??— в голове моментально пронеслось слова покойной бабушки. Она так часто говорила Алекс это, что фраза сама вылетала из закоулков памяти в подходящие моменты.Это и неудивительно: сколько унижений ей пришлось вытерпеть за семнадцать лет жизни в Червинке? А сколько всего она снесла у Лидии? В доме терпимости?Однозначный ответ дать невозможно.Последнее, что помнила Александра перед потерей сознания, был разговор Анатоля и Николая. Как она могла забыть о такой маленькой, но в корне все меняющей, вещи, как поддельный договор о купле-продаже девушки между Петром Ивановичем и Шефер? Пусть круг лиц, смеющий претендовать на возвращение Алекс в Шеферовку, весьма узок, но все они довольно влиятельные люди.И Николаю Александровичу придется изрядно потрудиться, чтобы оспорить договор и доказать, что тот?— незаконен.Обморок Александры спровоцировало не только это. Решение внезапно приобретенного отца представить дочь обществу и объявить ее законнорожденной было неожиданным, но все же в каком-то смысле приятным.Не могло ли быть так, что родители искренне раскаивались и теперь хотели контакта со своим ребенком? Если все их слова?— правда, а не хорошо отрепетированная ?пьеса??Несмотря на недавний скандал в поместье Добровольского, отец все равно пожелал помочь дочери обрести потерянный дворянский титул. Разве сделал бы он так, ежели не испытывал к ней искренних родительских чувств?Ведь Александра?— соперница собственному отцу в борьбе за наследство Анны Львовны. Он, как и Петр Иванович, также, скорее всего, прописан в документе и доля его не так уж, должно быть, и мала.Для Григория Петровича нынешняя ситуация представлялась обычными весами, какие были у каждого торговца. На одной чаше?— деньги и имущество, а на другой?— дочь.Решение отца показать ее людям доказывало, что теплые чувства к Александре явно перевесили чашу с материальными благами. Могла ли она сейчас полагаться на новоприобретенных родственников? Дадут ли они ей укрыться в Червинке, если Анатоль не захочет видеть ее и их ребенка здесь, не захочет признавать все это законным и, согласно обычаям, заключать брак?Жизнь Алекс была бесконечной полосой препятствий. Каждое ее действие сопровождалось многочисленными нюансами, отчего она беспокоилась буквально обо всем, что делала и говорила. Знакомство с Анатолием, его неоднократно проявляемое к ней благородие, почтение и, что самое главное, пылкая любовь на время помогли ей перестать жить в вечном волнении.Но вот возникла новая проблема, теперь уже их совместная. И только им вдвоем ее решать.Пол тонко и пискляво заскрипел, отчего она дернулась и испуганно посмотрела в сторону двери. В проеме стоял ее ?сердешный друг?. Его красивое лицо выражало отнюдь не самую прекрасную растерянность. Казалось, он даже не пытался скрыть от нее, что понятия не имел, что теперь им делать.А если, он потребует избавиться от ребенка? Вдруг, не захочет терять любовницу, но ребенок от нее ему совершенно ни к чему?Все семнадцать лет своей жизни Александры была окутана ореолом слухов. если в лицо ей все улыбались и говорили прелестные слова, то за спиной, как она чувствовала, ей беспощадно ?перемывали кости?. По большей части, из-за матери-крепачки, забеременевшей от богатого пана. Половина жителей губернии мысленно не считали ее за человека, судили по материнской линии происхождения. Были и довольно либерально настроенные помещики, которые не относились подобным образом к крепостным, а потому Александра для них была равной. Тем более, что отец ее был дворянином, растили девушку дед и бабушка?— такие же высокообразованные и обеспеченные помещики.—?Дитятко, ну что тебе от тех пересудов? Пущай судачат, пущай языками мелят, что хотят! Анна Львовна тебя любит всякую, она всех твоих обидчиков на место вмиг поставит, что тебе, от чего плохо-то? —?уговаривала ее успокоиться Павлина. —?Вот подрастешь?— и бабушка твоя отыщет тебе самого лучшего мужа, который будет тебя любить также, как она, будет уважать. Не придется тебе, как матери, терпеть унижения и носить панского ребенка, словно раба какая…Сейчас же Александра осознавала, что Павлина была неправа. Она повторила судьбу матери, с высшей точностью. Она?— бесправная, пусть и воспитанная, подобно дворянке, ничтожная и маленькая, а он?— законный дворянин, признанный влиятельными кругами, всегда получавший то, что хотел.Не вышло у нее сдержать зарок?— прожить жизнь лучше, чем мать, которую Алекс никогда и не знала.Между тем, она и не заметила, как Анатоль переместился с порога на кровать и сейчас его рука случайно?— а может и нет?— дотронулась до ледяной ладони Алекс. По сравнению с её рукой, его горела огнём и в голове девушки даже промелькнула мысль?— не захворал ли он из-за неожиданного известия, не охватил ли его больной жар, но мысль была глупой и потому сразу отринутой.Не мог же он так стремительно заболеть, верно?—?Что с нами теперь будет? —?этот вопрос сжирал Алекс изнутри, безжалостно откусывая такие большие куски, какие только мог. Больше ждать было нельзя.—?А что с нами должно произойти? —глухо спросил он, посмотрев на Вербицкую.?Меня ещё зовут Многоликим…??— вспомнились мгновенно ей слова Анатолия в тот вечер, когда они познакомились.Не прошло ведь и секунды, как из рассеянного, выбитого из колеи грандиозным известием, парня он превратился в собранного и ответственного человека, способного на решительные поступки.Об этом ей рассказал его взгляд: пронзительный, чёткий, ничем не замутненный.?Так вот, что это значило?.?—?поняла Александра.—?Для начала, нам стоит посетить Червинку. —?твердо проговорил Анатоль, но эта твердость была напускной, что четко чувствовала Алекс. Добровольский силился, пытался выглядеть уверенным и спокойным, будто у него уже давно есть план действий и он может защитить ее и их общего ребенка.Как бы ей хотелось верить, что он станет их защищать…—?Ну что ты дрожишь, словно мышь напуганная? —?и вновь он доказал правильность выбора прозвища в дружеских кругах: голос его стал враз мягче и нежнее.В его голосе вновь проблеснула та самая любовь, с которой он разговаривал с ней всегда и это стало бальзамом для души Александры. Ей показалось, что сердце стало даже потихоньку успокаиваться и с каждой секундой билось все медленнее и спокойнее, а на глаза Вербицкой моментально навернулись слезы от такого широкого и резкого спектра чувств, который она испытала за это недолгое время.—?Ты ведь не бросишь нас? —?слова, обжигающие все это время губы, язык и душу, сами по себе сорвались в свободный полет, а ее руки жадно схватили его ладони и приложили к животу, укрытому белой свободной рубашкой. —?Право выбора за тобой, Анатоль, но прошу лишь об одном: как бы ты ни поступил, не бросай нас!—?О чем ты?.. —?глаза его были расширены от удивления, что вскоре произошло и с темными глазами Александры.Тон, с которым с ней разговаривал Анатоль, на этой фразе приобрел третий, совершенно незнакомый ей оттенок: будто она спросила его о чем-то очевидном, том, что понятно даже маленькому ребенку.—?Что здесь непонятного? —?нахмурилась девушка.—?Послушай, sucré, нам стоит сначала съездить в Червинку. —?оборвал ее Добровольский, но оборвал мягко, бережно, можно сказать. —?Поверь, все будет хорошо. Ты ведь мне веришь?—?Конечно же верю… —?без раздумий ответила она, ощущая, как его руки плавно переместились с живота на ее тонкие худые плечи.Прикосновения этого человека никогда не бросали её тело в дрожь, как это было у Шефер или в доме терпимости. Наоборот, они обладали уникальным свойством успокоения, были тёплыми и мягкими, словно подушка.Это было так странно для такого человека, как Анатоль. Но говорило о многом.—?Не стану тебе рассказывать о цели визита в твоё родовое поместье, ибо… —?его губы тронула усмешка. —?Ты все сама уже узнала.—?Не стану отрицать. —?обречённо вздохнула Александра. —?Но мне очень интересно, что побудило Григория Петровича публично объявить меня своей дочерью? Тем более, что практически все меня считают мертвой… Даже могила есть…Как только девушка вспомнила о том, что её знакомые, друзья, соседи считали её до сих пор мёртвой, так на душе, словно из ниоткуда взялся довольно-таки тяжёлый камень. Вроде бы и беспокоиться было не о чем: как только все узнают правду, так расплата Лидии и Петра Ивановича не заставит себя долго ждать; со страхом будет покончено и все её враги будут наказаны.Возможно. А может, и нет…Именно эта туманность в ближайшем будущем и легла на хрупкие плечи Вербицкой-Червинской тяжким грузом. Она не любила, когда ей недоговаривали что-то, когда от неё что-то скрывали, ведь это могло помешать созданию идеального плана действий.—?Ежели желаешь узнать все как можно скорее, то нам лучше начать собираться уже сейчас. —?с этими словами Анатолий встал с постели и расслабленной походкой скрылся за дверью.Ещё несколько минут Алекс сидела на кровати, найдя мифическую точку в стене, что была противоположна кровати и смотря в неё, прокручивала, словно веретено, в голове мысль, что Добровольский просто попытался отвязаться от неё.?Он не знает, что делать, поэтому так поспешил уйти.??— разум все ещё сопротивлялся грустным мыслям, отчаянно доказывал, что ничего плохого любимый ей человек не желал.—?Маша! Маша, иди сюда!В комнате тотчас же с поклоном оказалась одна из многочисленных ?комнатных девок? этого поместья.—?Заплети мне волосы и помоги одеться. —?она встала с постели и подошла к зеркалу, около которого стоял низенький пуфик.***Время в кабинете поместья Червинских для Катерины будто остановилось. Словно весь свет сошелся на письме, что она держала в своих тонких музыкальных пальцах, ибо содержание его было отнюдь неожиданным для получателя из далекой Одессы, хотя, наверняка, даже не столь неприятным, если учесть количество всех его любовных похождений за более, чем десять лет брака.?Многоуважаемый Андрей Андреевич,Прошу прощения за то, что так надолго пропала из дому?— у меня все время возникали довольно серьезные препятствия к бумаге, перу и чернилам, дабы черкнуть вам хотя бы несколько строк. Однако, теперь же все по-иному и пишу я это письмо с целью признаться вам в своем постыдном и темном?— для вас?— прошлом.Как вы знаете, в солнечной Одессе я оказалась волею судьбы, словно выплюнутая родным краем. Мне некуда было идти и знакомство с вами, а после и взаимная симпатия даровали мне шанс на жизнь. Это ни в коем случае не признание в меркантильности и жадности, к тому же, вы великолепно осведомлены, что ваши деньги не имели для меня никогда никакого значения и мною это было много раз доказано.Суть не в этом, Андрей Андреевич.Я никогда вам не рассказывала, что именно заставило меня уехать с родных земель. теперь же это настигло меня и иного выбора у меня нет.У меня есть ребенок. Дочь, нареченная Александрой. Именно из-за нее я не смогла завести с вами в браке детей. Мне пришлось оставить ее во младенчестве, в доме, где я выросла на поистине ?птичьих? правах. и появилась моя дочь в результате… неприглядного взаимодействия между мной и сыном моей пани, чего я совсем не желала.Я была так слаба и ничтожна, что совершила ужасное?— бросила ребенка на попечение ее бабушки и деда, который никогда ее не любил. Мне очень стыдно за то, что я обрекла их тогда на такое неудобное положение. И также жаль, что я ныне обрекаю вас на эту гнилую правду.Приехав на похороны крестной, я воссоединилась с отцом своей дочери и самой Александрой. ее положение крайне неприглядно, даже стыдно. Я очень хотела загладить вину пред ней и, объединившись с ее отцом, мы приняли решение заключить брак, дабы ее признали законнорожденной.Не пытайся забрать меня домой. Да и я верю, что пытаться ты не станешь. Я думаю, юная мадемуазель Истомина не даст тебе это сделать.Бумаги на развод вскоре будут оформлены.Ваша бывшая супруга,Е.С. Червинская?Подписаться фамилией будущего мужа было странной и не самой, в понимании Кати, удачной идеей, но осознала она это только тогда, когда рука с пером сама вывела это. Отступать было уже некуда и она все же решила не переписывать письмо.Последние годы они с Андреем жили как соседи. Она прекрасно знала о его любовницах, знала их имена, фамилии, а некоторых даже адреса. Но продолжала жить, только теперь уже из чистых меркантильных соображений.Однако, теперь, когда она увидела, как восстала из пепла и расцвела душа Григория, услышала искренность в его любовном признании к ней, решила, что представлявшийся ранее фиктивный брак для решения проблем дочери вполне может быть счастливым, настоящим.Гриша любил её, работал над собой ради неё. Как мог не допускал прежних ошибок. И благосклонность Катерины не заставила себя долго ждать, ведь она видела, что все это?— правда. И с таким человеком ей будет отнюдь неплохо, тем более, что они совершали благородное дело?— спасали свою милую доченьку от горькой участи хозяйской вещи. Если он считал это правильным, необходимым, то Катя тем более и в сердце её, когда она вспоминала об этом, будто начинали петь птицы.Неужели она влюбилась? Впервые за столько лет?Она уже не стала слушать внутренний голос, потому что его заглушили те самые птицы с громким дивным пением.—?Имя тем птицам, Катруся, любовь! —?ответила ей на эти откровения Павла.Не сказать, что кухарка была рада, что Катя полюбила именно Григория, но она выглядела такой умиротворенной, говоря о нем, что оставила свое мнение при себе.?Нет, между нами уже ничего нет и не будет! К чему мне такая жизнь, ежели здесь и дочь, и человек, который любит меня? Ежели здесь жизнь налаживается, тогда к чему мне жить с этим распутником?? —?Катерина старалась настроить себя на отправку письма Андрею, ибо оно уже жгло ей руки.—?Фрол!Катя решила, что себя она будет уговаривать долго, а потому начала действовать вопреки мыслям и чувствам. Внутри неё засело чувство долга.А против него не пойдешь.—?Слушаю, Катерина Степановна. —?поклонился ей лакей, что оказался здесь уже через несколько секунд.—?Езжай на почту и отправь вот это письмо по указанному адресу. —?голос её пищал, вопил, молил не делать этого, но долг и благородие, что взращены в ней с детства были сильнее.—?Как прикажете. —?Фрол немедленно, склонив голову, вышел из комнаты с письмом.?Ну что, Катерина Степановна, вот и все! Наверняка, ты окажешься права и развод будет оформлен весьма быстро. А уж половина его немаленького капитала, что по закону должна стать только твоей, послужит неплохим приданным?.?— голос, казалось, сдался и принял ее решение развестись с прожженным бабником.Не успела женщина встать из-за стола, как в кабинет вошел ее будущий муж.—?Ты писала Андрею Андреевичу? —?с места в карьер начал он.Это не звучало как претензия или проявление ревности. Это звучало как… неверие в что-то хорошее, будто это было чем-то, чего Григорий очень долго ждал, молился Богу и надеялся, чтобы все случилось так, как он хотел. Именно как надежда на то, что ответ окажется таким, каким он хотел бы его услышать, звучал сей вопрос.—?Пока что я замужняя женщина и мне необходим развод. —?незамедлительно ответила Катерина. —?Я все написала в письме, тем более, что у моего мужа уже давно есть постоянная любовница, для которой я?— серьезное препятствие. —?она горько усмехнулась. —?Половина денег отойдет мне и я вложу их приданное…Она приблизилась к нему и приобняла за плечи. Ей это за последние дни уже стало казаться чем-то простым, чем-то, к чему человек очень быстро привыкает, как, например, есть суп ложкой. Не вилкой, а именно ложкой.Григорий не смог, в который раз не смог отказать себе в удовольствии вновь прикоснуться к ней. Как много лет он мечтал о том, чтобы Катерина обнимала, целовала его по своей воле, а не по принуждению.И теперь его мечта, наконец, сбылась.—?Какая ты у меня умная, Китти… —?прошептал он ей на ухо, поглаживая по спине.—?А ты сомневался?Ещё маленькая часть её души не воспринимала всерьёз то, что между ними происходило. Но, тем не менее, Катя это чувствовала и уже осознанно пыталась задавить, чего в молодости бы никогда не сделала. Но жизнь была к ней слишком жестока и несправедлива, так что она научилась быть сговорчивее, сильнее, умнее и приземленнее.Даже если то, что было несколько дней назад между ней и Григорием, окажется ложью и любви с ним она все равно не постигнет, то её будет успокаивать чувство удовлетворения: она поможет дочери обрести достойную и обеспеченную жизнь.Не у неё, так пусть хоть у Александры будет тепло и любовь в отношениях.Господин Добровольский, который, судя по всему, что было за те месяцы, всерьёз влюблен в Алекс, представлялся и Кате, и Грише весьма неплохим человеком. Он заботился о девушке, не оставил в беде, был не просто любовником, но и другом, верным соратником для неё.Можно ли желать большего?—?А если Андрей Андреевич не даст развод? —?вдруг всполошился Григорий.Одна только мысль, что этот противный человек может забрать у него любимую женщину и будет, как ни прискорбно, прав, заставляла все внутри переворачиваться.—?Не извольте беспокоиться, Григорий Петрович; он одержим своей новой пассией и развод для него будет настоящим праздником. —?небрежно отозвалась Катя, отходя от него ближе к двери.—?Куда ты? —?он мгновенно повернулся в её сторону.—?Хочу переодеться к приезду гостей.С этими словами они оба удалились из кабинета, следуя по своим делам.***Во двор Червинки, что в эту зиму напоминала мёртвую ледяную пустыню, заехала карета. К ней немедленно подбежали несколько крепаков, дабы помочь прибывшим в гости панам выйти, да сопроводить лошадей в конюшню?— напоить и накормить после тяжёлой работы.Однако Александре Григорьевне вовсе не хотелось так быстро оказаться в родном доме. Она под сердцем носила поистине потрясающую новость, но как на это отреагируют родители? Что они скажут ей про ребёнка вне брака?Она ещё не была готова к разговору об этом, а он непременно должен будет состояться сегодня, здесь и сейчас. Ни правильных слов у нее не было, ни чёткого плана действий, что раздражало куда сильнее.Так ещё и Анатоль загадочно молчал всю дорогу. Может, он что-то придумал?Александра не привыкла надеяться на кого-то, поэтому не обращала внимания на такой исход событий этого дня. Но все же так хотелось, чтобы он взял все в свои руки и объяснил, что он собирается делать с ней и ребёнком.Так она устала уже быть сильной и независимой…Оказавшись вне кареты, Анатолий подал девушке руку и та, склонив не только взгляд, но и голову, выбралась из нее. Все-таки пышные платья, на которые нынче мода, не слишком удобная вещь, поэтому нужно было быть осторожной.Но к дверям поместья Александра сама так и не смогла подойти даже на шаг. Все здесь, а не только сам дом, было связано крепкими узами с ней. Каждый клочок земли, принадлежавший Червинским напоминал ей о каком-то событии в её жизни.По этому двору ещё несколько месяцев назад её тащили, продав, словно бездушную куклу Лидии Шефер. До сих пор она помнила те удары по лицу, ту работу на жаре у неё, те вечные придирки и, конечно, ?холодную?, где стены, пол, потолок пахли кровью и слезами мучеников. Помнила те черствые корки хлеба и колодезную воду, поистине ледяную, что аж зубы ломило.Но выбирать тогда не приходилось. Она и за это была благодарна Лидии Ивановне, что продлевала ей жизнь и трезвое состояние ума, который потом и помог ей сбежать.—?Алекс? —?Анатолий нежно взял её под руку. —?С тобой все хорошо?—?Конечно, Анатоль… —?немного рассеянно ответила та.—?Помни, что тебе нельзя волноваться. Ведь ты носишь нашего ребёнка.Напоминание о ее интересном положении только усилило страх перед родителями. Ну и как же она, ещё даже не вольная, а простая крепостная, понесшая от богатого помещика, посмотрит им в глаза??Но мать твоя ведь как-то Анне Львовне посмотрела!??— разум поспешил напомнить своей хозяйке о её происхождении и это немного, но успокоил её, хотя неприятное ощущение внутри ещё имело место быть.Они шли поначалу неспешно, но вскоре Алекс попросила ускориться. Воспоминания о жизни здесь и, особенно, тех обстоятельствах, при которых она четыре месяца отсутствовала в доме, давили на Александру Григорьевну со всех сторон и это становилось с каждой секундой все тяжелее и больнее.Внутри, конечно, воспоминаний было ещё больше, но там они были бы увлечены делом и рассматривать знакомые интерьеры было бы некогда.Едва они оказались внутри, как бедное лицо Вербицкой-Червинской обдало теплом. Их тут же поприветствовал лакей и только приняв пальто Анатолия, он осознал, что пред ним стояла совсем живая молодая панночка.—?Господи, помилуй… —?перекрестился Фрол. —?Неужто вы все же вернулись? Я до последнего, признаться честно, не верил, что вы спаслись!Старший лакей совершенно позабыл о своём положении в этом доме и окружил девушку расспросами. Но Алекс это было даже в радость: так она с каждой секундой погружалась в ту домашнюю обстановку, уютную и тёплую, которую здесь создавала Анна Львовна.Все словно вставало на свои места и в какой момент на место плохих воспоминаний неожиданно стали приходить хорошие.А это значило только одно: она возвращалась домой.—?Да, Фрол, я вернулась домой. —?улыбнулась ему Александра, не замечая, как Анатолий уже прошёл к встречающим дорогих гостей Катерине и Григорию.—?Я надеюсь, что вы сюда приехали навсегда… —?мягко, с надеждой в голосе произнёс лакей.Что ответить на его пожелание она совершенно не знала. Эти слова поставили Алекс в тупик, ведь с беременностью её будущее туманно, очень расплывчато.Женится на ней Анатоль? Не женится? Что он будет делать дальше с ней и их ребёнком?Ответа не было.—?Алекс! —?он окликнул её и Александре пришлось отойти от лакея к встречающим.?С лакеем приятнее разговаривать, чем с ними!??— промелькнула в голове Александры недовольная мысль.Теперь оставалось самое сложное?— сохранить спокойствие и не омрачить этот день новым скандалом.Тем более, что навредит теперь этот скандал не только им.—?Здравствуйте, Григорий Петрович, Катерина Степановна.— сухо поприветствовала их дочь.На лице матери тут же проступили признаки попыток сдержать бурные эмоции, причиной которых стал приезд дочери. Отец же выглядел спокойным, невозмутимым, уверенным в себе; он лишь, согласно правилам этикета, поприветствовал её.—?Вы не отказались от визита. Это меня уже радует. —?коротко улыбнулся Григорий Александре, подчеркивая свое уважение к ней.—?Анатолий Павлович сказал, что дело не терпит отлагательств, поэтому я все же решилась на эту поездку. —?Алекс после его слов вдруг почувствовала что-то совершенно неясное: что-то похожее на укол совести или же пробуждение своих немногочисленных светлых качеств.Что-то активно побуждало её вести с ним беседу доброжелательно, спокойно, а желание вновь кричать, обвинять и скандалить постепенно растворялось.—?И Анатолий Павлович совершенно прав. —?незамедлительно ответил ей отец. —?Сегодня здесь будет решаться вопрос ваших чести, свободы, правоспособности и… —?вдруг его взгляд резко, словно пуля, метнулся в сторону молодого помещика. —?Конечно же, любви.После его слов ненадолго воцарилась тишина. Слова отца были верными настолько, насколько вообще могло быть любое суждение в этом мире, что никакого другого ответа, кроме как покорное молчание не находилось. А в голове девушки восстановили силы беспокойные мысли о беременности, отчего ее сразу же затошнило.Можно было подумать, что это из-за нервов, но тошнота стремительно усиливалась, подкатывала все ближе к горлу и, уже не выдерживая неприятных ощущений, ринулась наверх, где, по воспоминаниям, должна была находиться уборная.Благо, платье она сегодня надела то самое, что подарил ей Анатоль еще при жизни в доме терпимости: теплое, простое, без кринолина и прочих неудобств, из-за которых, между тем, у будущего малыша могли возникнуть серьезные отклонения, так что добраться до нужного места и выпустить гадость изо рта ей удалось быстро.Когда все закончилось, Александра почувствовала зияющую пустоту внутри себя, словно из нее выкачали воздух и потому в первые минуты ей было достаточно сложно дышать. Все тело ослабело и она не чувствовала возможным подняться снова на ноги; хотелось просто растянуться на полу и лежать, пока силы не восстановятся, прикрыть глаза и поспать.—?Александра Григорьевна! —?такой знакомый, аж до боли в еще не очерствевшем сердце, голос старой кухарки Павлины; этот звук всегда действовал на нее успокаивающе, создавал иллюзию безопасности с детства и сейчас, едва Алекс осознала, кто пришел к ней, она все же заставила себя хотя бы сесть на полу, смотря на полную женщину в простой одежде, что так сильно спешила к ней на помощь.Как всегда.—?Павлина… —?смотря на неё снизу вверх, тихо проговорила Александра. —?Поверить не могу в то, что мы вновь встретились с тобой. И ведь даже не на том свете…—?Какой ?тот свет?? —?схватилась за сердце Павлина. —?Я верила до последнего, что ты вернешься.—?Даже тогда, когда якобы мое тело нашли и похоронили?Павлина отвела взгляд, вновь хватаясь за сердце. Эмоциональности старой кухарке было не занимать: она очень ярко чувствовала то, что чувствовали другие. Когда она помогла девушке подняться и они неторопливо вышли из уборной, женщина решила продолжить разговор.—?Что ж ты наделала, Александрушка Григорьевна? Судьбу матери решилась повторить? —?придерживая за плечи немного ослабевшую Вербицкую, сказала она и продолжила попытки заглянуть ей в глаза, опущенные в пол.Толи от стыда, толи от неуверенности.—?Ты уже все знаешь, верно? —?не поднимая взгляда, тихо спросила ее Алекс.—?Пан твой все рассказал родителям, а я случайно услышала. —?отозвалась Павлина.—?Ты не бойся, Павла! —?почувствовав боль и страх в голосе доброй женщины, Александра остановила её заглянула в глаза. —?Анатоль добрый и любит меня, он нас не бросит! Да и… К тому же, Николай Александрович поможет с вольной…—?Я буду молиться, чтоб оно так все и было. —?горько, но с надеждой в голосе ответила она, утягивая девушку дальше за собой.Павлина всегда была третьей родной душой для Александры после Натальи и Анны Львовны. Ей она доверяла все свои чувства, секреты, мысли, так как знала, что та не предаст ее никогда. Находясь в долгой разлуке с ней, Алекс часто ощущала тоску по доброй Павлине, которая была готова защищать её ото всех опасностей, готова была выслушать и понять, посоветовать, как поступить лучше.Постоянное сражение за свою жизнь сильно утомило Александру. И Павлине было интересно, как она смогла выбраться из лап Шефер, встретить и влюбить в себя богатого помещика, а уж потом и заиметь от него ребёнка. И за этим увлекательным разговором они не заметили, как оказались у полуоткрытых дверей в гостиную, где находились все остальные.Мать… Увидев их в дверях, её глаза расширились, а в них отчётливо заблестели слезы. На лице чётко прописано сильное удивление, только разве что рот не был открыт в силу отточенных манер.?Искренняя женщина, открытая…??— заметила Алекс.Взгляд отца же был не таким: в нем плескалась уверенность в себе и своих решениях, какая-то даже идейность и интерес ко всей ситуации. Он думал именно о ситуации с дочерью, её любимым и их ребёнком, а чувствам не отдавался, что заставило Александру признать, что человек он более приятный, чем показалось ей при первой встрече.—?Доченька… —?Катерина встала с дивана, сжимая складки клетчатого платья так сильно, что костяшки пальцев даже побелели. —?Милая, ты ведь и вправду любишь Анатолия Павловича? Нет ничего хуже, чем идти под венец только из-за дитя!—?Простите, но… Под венец?..То, что она услышала от матери, вновь подкатило к горлу склизкий ком, призывая тошноту, но позыв был куда слабее прежнего и ей все же удалось сдержаться. Но взгляд тут же впился в Анатолия.Добровольский выглядел уверенным, статным, чем сильно походил на её отца. Его спокойное лицо со сдержанной улыбкой, тёплый взгляд на будущих тёщу и тестя, полный любви взор, которым он окутал невесту, говорил о том, что этот ?фортель? он продумывала давно и тщательно.—?Анатолий Павлович сказал нам, что собирается жениться на тебе, Алекс! —?улыбнулся сквозь усы отец. —?Редкого благородства человек! Не может оставить любимую женщину с ребёнком, как это прекрасно!—?Я люблю Алекс,?— Анатолий тоже улыбнулся и буквально в один шаг оказался совсем с ней рядом, обхватывае её ослабевшую от шока ладонь. —?И поэтому люблю ребёнка, которого Александра Григорьевна мне подарит. Зачем же нам разлучаться в таком случае??Боже, неужели это свершилось? Я стану законной женой любимого человека! Не любовницей, не блудницей и не содержанкой, а женой! Я стану вольной, богатой помещицей и, наконец, отомщу всем им!??— торжествующе думала она.***Объявление её законнорожденной пред бомондом губернии было воспринято шумно, как, впрочем, и предполагалось. Люди судачили прям при новоиспеченной семье, копались в их дрязгах, что было весьма неприятно, поэтому следом было объявлено о свадьбе девушки с киевским помещиком, а о ребенке, естественно, умолчали.Перешептывания немного стихли со временем, но полностью не исчезли. Один нежинский художник был приглашён на это нестандартное мероприятие по воле Григория Петровича. Его целью было заказать портрет Александры.—?Он должен быть по размеру ничем не меньше портретов моих матери и отца! —?было строго наказано ему.Всё внимание, конечно же, было в тот вечер приковано к молодой паре Александры и Анатолия. Она кружилась в том самом дорогом платье с красным шлейфом, что заказал ей Анатоль, на шее был жемчуг, а сама она весь вечер смеялась и болтала со всеми, кто расспрашивал её, в основном, о том, как же случился такой конфуз с могилой и где она все это время была. На это она повторяла заученную легенду про жизнь за границей, полно важных дел, отчего связь с Родиной совсем потерялась. А потом та неизвестная девушка, по несчастному стечению обстоятельств оказавшаяся так похожа на неё…Всех это устраивало.Молодые девушки же умоляли рассказать о первой встрече Алекс с женихом. Но та таинственно отмалчивалась и шутила, что таких, как её любимый уже нигде и никогда не будет.Последние дни тысяча восемьсот пятьдесят шестого года прошли в мире и спокойствии, о котором все они так давно мечтали. Параллельно подготовке к Новому Году начались первые хлопоты по свадьбе Катерины и Григория, назначенной на весну. Александра сближалась с родителями сначала неохотно, но вскоре острой неприязни к ним у нее уже не было, хотя гордость все ещё отталкивала Алекс от них. Сами же Григорий и Катерина всеми силами пытались вернуть расположение дочери.Тем не менее, откровенного холода между ними уже не было.А к новогоднему застолью в Червинке Николай Александрович принёс для Алекс самый ценный для неё подарок?— чудесным образом оформленную по всем законам вольную. Как он её смог достать?— одному Богу известно. Вероятный вариант был лишь один: он выкупил её у Лидии Шефер, но как это так вышло без скандала? Неужели эта безумица остепенилась?Девушка не выдержала и расплакалась у него на плече. Как же долго она ждала этого момента! Теперь она вольная женщина, равная своему будущему мужу, наследница, которая уже через несколько месяцев вступит в права наследства.Пётр Иванович оказался прав: у Анны Львовны было завещание в пользу внучки, именно поэтому он и избавился от неё, воспользовавшись полукрестьянским происхождением Алекс. Кстати, после громкого дела с семьёй Червинских, все они ждали, что он немедленно вернётся в поместье и попробует оспорить её права, но его и след простыл.Ни слуху, ни духу, что, однако, не давало Александре покоя, ведь считала она это затишьем перед бурей.Звон бокалов в теплом свете свечей и поистине сказочный снегопад за окном, песни и пляски крепостных, отголоски которых были слышны и в доме создавали сказочную атмосферу праздника в Червинке и даровали надежду на мирный и тихий тысяча восемьсот пятьдесят седьмой год…