Глава XVII (1/1)

Несколько часов назад—?Николай Александрович, аудиенции вашей требует какой-то киевский помещик. —?в кабинет Дорошенко зашел один из его подчиненных.—?Что еще за киевский помещик? —?нахмурился Николай. —?Как он себя назвал?—?Сказал, что его имя?— Анатолий Павлович Добровольский. И говорит он, что сие дело не терпит отлагательств.В его кабинет достаточно часто рвались люди разных сословий и все без исключения говорили, что именно их дело к нему?— самое важное на свете, так что для Николая появление еще одного подобного человека в своем кабинете не стало неожиданностью. К тому же, раз он так говорит, да так рвется к нему, то дело действительно серьезное.—?Пускай войдет. —?небрежно махнул рукой Николай, отпуская подчиненного.Уже через секунду в его кабинет, громко стуча каблуками, зашел статный и молодой мужчина. Сняв цилиндр с головы, он кивнул в знак уважения пану Дорошенко, а тот?— ему.—?Я рад встрече с вами, Николай Александрович. —?протягивая руку для рукопожатия мужчине.Николай ответил ему тем же.—?Присаживайтесь. —?он указал на стул напротив. —?И рассказывайте же мне, что такого срочного в вашем деле.—?Николай Александрович, возможно, на первый взгляд, мое дело покажется вам пустяковым, однако оно, на деле, достаточно серьезное и если не вмешаться вам как можно скорее…—?Говорите кратко. —?прервал его поток суетливости Дорошенко. —?Я понимаю, что вы, скорее всего, чем-то взбудоражены, но постарайтесь, пожалуйста, держать себя в руках.Этот пан становился Дорошенко все интереснее и интереснее. Учитывая то предисловие к его рассказу, его взволнованность и тщетным старанием подобрать верные слова для повествования, он был весь во внимании и уже давно готов к слушанию его истории.—?Мой вопрос к вам, я знаю, будет очень неожиданным и странным, но прошу вас, отнеситесь к нему со всей серьезностью. —?продолжал Анатолий, стараясь выглядеть уверенным под суровым взглядом Дорошенко. —?Николай Александрович, мне доподлинно известно, что вы являетесь уроженцем Нежина. И, скорее всего, вы знали довольно богатых помещиков Червинских. Ведь знали же?—?К чему этот вопрос?Вопрос от этого помещика застал Николая врасплох, но в силу военной службы, что шла довольно долго, он научился скрывать свои эмоции в неположенный момент. Этот пан казался ему все более таинственным и странным, раз задавал такие вопросы.—?Так знали или нет? —?допытывался Добровольский. —?Поверьте, это очень важно.Дорошенко хмыкнул, раздумывая. Ведь ему известно доподлинно его место рождения, он знал его откуда-то, так как рвался конкретно к нему, Николаю Дорошенко.Да и разве будет какой-то вред, если он подтвердит догадки киевлянина?—?Да, я знал этот помещичий род. —?твердо ответил тому Николай.—?Всех его представителей?—?Господин Добровольский, мне не нравится ваш допрос. —?Дорошенко хотелось уже прекратить этот тошнотворный расспрос. —?Расскажите прямо, какое у вас ко мне дело и я попробую его решить. В противном случае?— прошу на выход.Добровольский сник, горестно вздохнул и сложил на коленях руки в замок.—?Дочь Григория Петровича Червинского?— Александра. Вы знаете, что ей довелось пережить в свои семнадцать лет? Вы знаете, откуда я ее вытащил?От упоминания давно мертвой Александры Дорошенко стало нехорошо. Воротник формы стал душить его, но расстегнуть хотя бы одну пуговицу он не смел?— не положено. Он не мог поверить в то, что слышал.—?Что вы такое говорите, Анатолий Павлович?.. —?тихо прохрипел Дорошенко. —?Александра Григорьевна погибла некоторое время.***—?Скажите, вы что, и впрямь так влюблен в неё?Николай задал этот вопрос пану Добровольскому уже сидя в карете, которая мчалась сквозь зимнюю стужу в Червинку. Чудесной истории спасения девушки он поверил скрепя сердцем.?Труп той несчастной был уже довольно опухшим. Вдруг, мы действительно признали в ней Алекс по ошибке???— размышлял он.А рассказ помещика же, его горячее желание доказать свою правоту, потихоньку подталкивал его к мысли, что не только маленький рост и неплохие музыкальные способности достались Александре от матери, а ещё и потрясающее везение.—?Я влюбился в неё с первого взгляда, Николай Александрович. —?на лице молодого пана появилась мечтательная и нежная улыбка. —?Когда мы впервые свиделись, я не знал её настоящего имени, не видел её лица. Но глаза… Волосы… Я запомнил их навсегда.Его голубые глаза устремились куда-то вдаль и именно это стало неопровержимым доказательством искренности чувств Добровольского к Александре. Только по-настоящему любящий человек способен так ярко и живо представлять объект своего воздыхания, когда даже только лишь его имя употребилось в разговоре.От огромного количества тепла в глазах, в словах молодого мужчины, казалось, даже потеплело в карете.—?Подъехали. —?вдруг сказал Дорошенко, выглядывая в окошко.Очнувшись от воспоминаний о девушке, Анатолий тоже прильнул ко второму окну, желая узнать то место, где родилась и выросла его любовь. Это желание не было спонтанным: ещё там, в Киеве, когда Николай рассказывал историю Александры со своей точки зрения, он вдруг ощутил острую потребность в этом. Тем более, когда Дорошенко вдруг сказал, что родители все эти месяцы искали свою дочь, пролили немало слез. Мнимая смерть пропавшей дочери стала для них серьёзным ударом.?Они искренне раскаивались. И желали воссоединения.??— думал Анатолий Павлович, когда узнал об этом и услышал предложение визита в Червинку.Потому и согласился на эту поездку. Он хотел посмотреть в глаза этим людям. Вызнавать у них о причинах расставания с ребёнком было неприлично, поэтому молодой мужчина был вынужден скрывать свои эмоции по отношению к ним.Кучер раскрыл дверцы кареты и тут же подал руку господам. Сначала из кареты вышел Николай, а после?— Анатолий. Когда его на мгновение ослепило яркое и холодное зимнее солнце он прищурился, а уж после стал с жадностью осматривать владения Червинских. Со стороны изб слышался гул, что говорило о большом количестве крепостных у этих помещиков. Само имение говорило о том же. Оно было выполнено в достаточно спокойном стиле, что говорило об отсутствии пафоса у жителей этого особняка.И все это производило на Добровольского приятное впечатление.За разглядыванием двора и имения он не заметил, как они подошли ко входной двери и как она тотчас же оказалась приветливо раскрытой учтивым лакеем.—?Господин Добровольский, с вами все в порядке? —?заметив его рассеянный взгляд, спросил Николай.—?Да, все хорошо. —?поспешно сказал он, не желая казаться ему странным мечтателем.Дорошенко лишь промолчал, проходя в поместье. Внутренняя обстановка не произвела какого-то особого впечатления на Анатолия: дом был обставлен со вкусом, было видно, что люди здесь жили обеспеченные, но ничего яркого, выделяющего это поместье из всех остальных, где за свою не очень долгую жизнь побывал Добровольский, не было. В родных пенатах его Алекс было тепло и уютно и если бы Анатолий не знал, что происходило в этих стенах, то с лёгкостью бы подумал, что здесь живёт дружная семья.Увы, часто красивый фасад скрывает очень мрачные и неприглядные тайны владельцев.—?Николай Александрович, добро пожаловать в наш дом. —?тишину прервал стук чьей-то трости и хрипловатый мужской голос.Очнувшись от мыслей, Добровольский увидел перед собой статного мужчину, который, несмотря на трость и сложности при ходьбе даже с ней, стоял с прямой спиной. И, о Боже… Анатолий Павлович Добровольский был готов поставить на кон все свое имущество, что перед ним?— отец его Александры. У них было так много общего: цвет глаз, волос, кудрявость, прищур. Даже выражение лица было очень похоже на его любимую женщину. Именно так она смотрела на него, если ей было что-то непонятно и она жаждала объяснений.—?Позвольте представиться, меня зовут Анатолий Павлович Добровольский,?— поспешно сняв цилиндр, проговорил он, подавая мужчине руку.—?Григорий Петрович Червинский, очень приятно. —?он пожал его руку, не отрывая все ещё глаз от незнакомца. Интонация в голосе выдавала его безмерное удивление. —?Простите, однако, я не имею ни малейшего представления о том, зачем и как вы нашли моё поместье.Произнеся это, он тут же многозначительно посмотрел на Дорошенко. Весь его вид говорил о немедленном рассказе с подробностями.—?Григорий Петрович, где Катерина Степановна? —?тихо спросил его Николай. —?Вам лучше присесть и выслушать нас.***Ни Катя, ни Григорий, ни Наталья Александровна, что волей случая оказалась в поместье Червинских, не могли поверить в то, что им поведали гости. Находящиеся в глубоком трауре отец и мать сидели ни живы, ни мертвы, от таких новостей. Все, что рассказал помещик Добровольский и дополнил местами Дорошенко, не укладывалось в голове. Они уже начали жить в новой реальности, где от дочери остались лишь красочные платья, сиротливо ютящиеся в шкафу, черновики стихов и прозы, да маленький дагерротип. Когда они узнали о ?смерти? Александры, Григорий заказал в багетной мастерской золотую рамочку для дагерротипа девушки, ибо без нее он выглядел чересчур скромно, а у его дочери?— даже на том свете?— все должно было быть самым лучшим. Он хотел даже заказать табличку на кладбищенский крест Александры такую, где было бы написано, что она?— Червинская, но тогда было бы несовпадение по документам и от идеи, скрепя сердцем, пришлось отказаться.Жалел только, что не понял ничего раньше. Быть может, тогда бы Алекс осталась жива и они бы воссоединились?Нет же, теперь они воссоединятся только там, как думал Григорий Петрович, подолгу рассматривая изображение девушки.,А теперь их вновь швырнули куда-то в другой мир, где, как оказалось, все это время их дочь была жива и даже вполне счастлива. Она пыталась видеть красоту в том, что ей приходилось делать, где приходилось находиться вопреки желаниям. И этот ее метод спасения от гнетущего своего положения оказался действенным?— она встретила относительно молодого красавца Добровольского. Тот выглядел ненамного старше его дочери, не более, чем лет на пять. Они влюбились друг в друга, довольно долго встречались, узнавали себя и, вскоре, девушка попала в его дом, где, как рассказал сам Анатолий Павлович, всем приказал обращаться с ней как с хозяйкой дома.И вроде бы все должно было быть хорошо, но они с Катей уже настолько погрузились в ту вселенную скорби, мук и вины, что переломить себя и вновь начать радоваться?— ведь было же чему! —?было очень сложно.—?Николя, но почему же Алекс не пришла к вам? —?первой подала голос Наталья. —?Вы же могли бы ее защитить от Лидии, почему она пошла в этот… дом терпимости?..На последних словах лицо Дорошенко стало розовым, а глаза поспешно опустились в пол. Натали Александровна сохранила в себе ту юношескую нежность и даже сейчас, многое в жизни повидав, ей было стыдно произносить такое вслух.—?Скорее всего, она просто не хотела подставлять нас под удар. —?ответил сестре Николай. —?Она рассчитывала, что Лидия будет ее искать, раздует скандал, а ежели бы нашли ее беглую крепостную у нас, то наше положение в обществе стало бы незавидным.Женщина ничего на это не ответила и вновь устремилась куда-то в свои размышления.—?Не называйте мою дочь крепостной, Николай Александрович. —?прохрипел Григорий. Слова ?беглая крепостная? резанули ему по уху и он едва сдержался, чтобы брезгливо не поморщится. —?Она свободная девушка, дворянка, не забывайте об этом.—?Прошу прощения, Григорий Петрович. —?равнодушно отозвался Дорошенко.—?Анатолий Павлович,?— подняла голову все это время молчавшая Катерина. —?Я прошу вас об одолжении: отвезите меня к дочери.На глазах женщины выступили слезы и сердце у молодого помещика сжалось от боли. Казалось, эту боль передала ему сама Екатерина, оторвала ее кусочек от своего сердца, истерзанного страданиями за тот короткий период траура.Анатолий поступал сейчас не самым красивым образом по отношению к женщине, которую любил. Она рассказала ему свою историю и он понимал, как тяжело ей думать о родителях, как она их ненавидела за то, что бросили ее на попечение одной лишь бабушки, да крестной. Узнав за три месяца всю вспыльчивость Александры, он побаивался, что исход встречи будет не самым приятным, но не знал, как может поступить по-другому. Да и, к тому же, его знакомство с родителями Вербицкой стало лишь стечением обстоятельств, ведь он изначально направлялся к Николаю Дорошенко, дабы донести о том, что Александра жива и здорова, жилось ей у него в поместье хорошо и ни в чем нужды она не испытывала.Однако его встреча с Дорошенко вылилась в такое неожиданное знакомство и теперь он уже не мог отступить.—?Я готов отвезти вас в имение, но вам стоит быть готовой ко всему, Катерина Степановна. —?старательно подбирая слова, проговорил Анатолий. —?Вы же понимаете, как может отреагировать Алекс…—?Да, и я, и Григорий Петрович,?— взгляд ее скользнул по нему, но мужчина даже не шелохнулся. —?Понимаем, что очень виноваты перед ней, но потому я и хочу отправиться туда. Я хочу загладить вину перед дочерью. Мы хотим…Жест Екатерины стал для Григория неожиданным, но приятным: она накрыла своей изящной музыкальной рукой его, лежащую на подлокотнике кресла. Он сдержался, дабы не усмехнуться легкомысленно, а Катя и сама не понимала, почему так сделала. Она уже давно поняла, что не боится ни капли Григория, привыкла к его существованию за эти месяцы. Он был для нее платоническим супругом, человеком, который мог утешить и поддержать и она уже воспринимала это как должное, без страха, а наоборот, с удовольствием.Эти изменения прошли как-то мимо женщины, но менять ей отчего-то ничего не хотелось. Пусть все остается так, как есть.—?Хорошо. —?наконец согласился Анатолий. —?Мы с Николаем Александровичем ожидаем вас в карете.***Настоящее время—?Анатоль? —?она обратилась к нему тихо, но показалось, что ее вопрос разлетелся по всей большой гостиной звонким эхом, равно, как и ее медленные и неуверенные шаги по лестнице.Пусть и обращалась Алекс к нему, но взгляд её, растерянный, ничего не понимающий и напряжённый, будто в ожидании нового удара судьбы со стороны этих незнакомцев, был прикован именно к ним.—?Что здесь происходит? —?на секунды она все же смогла заставить себя посмотреть на тех, в ком была уверена?— на Николая Александровича и Анатолия.—?Алекс… —?вдруг подала голос незнакомка. —?Алекс, девочка моя, как я рада, что ты жива!..Удивленная таким поведением незнакомой мадам, Александра сделала шаг назад. Сложившаяся ситуация не сулила ничего хорошего и несчастная уже была готова ко всему.Миловидная и совсем не пожилая, а еще очень даже молодая, женщина бессильно опустила руки, которые протягивала к ней, а на лице вместо счастливой улыбки появилось разочарование.—?Алекс,?— уверенно подошел к любимой Добровольский. Когда он оказался рядом, она даже немного расслабилась, чувствуя его защиту и поддержку. —?Я искренне прошу тебя выслушать меня.Начало ей совсем уже не нравилось. Она с опаской оглядывалась на незнакомцев во время речи возлюбленного и по окончанию рассказа спокойствие покинуло ее совсем.Его место заняла злость, накопившаяся за все эти годы в Александре. Столько лет она не была нужна им, а теперь же вдруг решили вернуться и найти её, попросить, якобы, прощения. Алекс смотрела с открытым, можно сказать, наглым недоверием на тех, кто вопреки её желанию смели зваться её родителями.—?Мама? —?наконец она смогла прийти в себя и хрипло выдавил из себя это странное слово, которое она почти никогда в своей жизни не говорила. —?Папа?Она перевела взгляд на Григория. Александра всегда знала, что сильно походила на отца, ей об этом говорили все. Но она даже представить себе не могла, насколько сильно она была похожа на него. Изображений отца, как и матери в доме не было с момента её появления на свет, так что Алекс приходилось верить людям на слово. Об отце и матери девушка думала редко, в большей степени эти думы были присущи ей в детстве, когда она ещё не понимала, почему её бросили.Когда она ещё надеялась, что когда-то за ней приедут и она обретёт полную и счастливую семью.С возрастом эти мечты исчезли, со слов Петра Александра поняла мотивы поступков её родителей и гнев начал уничтожать её изнутри. Как она дожила до такого возраста при таком душевном состоянии?— одному Богу известно.—?Моя милая доченька… —?приложив руки к груди, слёзно прошептала Катерина.—??Милая доченька??.. —?язвительно, но тихо выдавила Александра. —?Так вы называете меня, бросив столько лет назад на произвол судьбы?Ну конечно… Чего они ждали от неё, приехав сюда? Немедленного прощения и объятий?—?Александра Григорьевна, послушайте нас, пожалуйста. —?мягко и учтиво подал голос Григорий, делая маленький шаг вперёд, но дочь дернулась от него, как от огня.—?Я не желаю вас ни слышать, ни слушать! —?прокричала она, прожигая того взглядом темных глаз. —?Вам было бы лучше молчать, папенька,?— она специально произнесла это слово с тонной издевательства в голосе?— Ибо вы и есть причина всех моих несчастий!Если бы Алекс сейчас поставили перед немедленным выбором: кого бы она прямо сейчас простила за все?— мать или отца, то она бы без раздумий выбрала мать. Потому как, если бы отец её не бросил, не отказался от ребёнка, то не было бы тех мучительных лет жизни в Червинке, не было бы того постоянного страха, сидевшего комом в горле и заставлявшего сердце биться чаще, который она испытывала будучи крепостной Шефер.Но тогда бы не было и ее любви?— Анатолия. Ведь тогда бы она не попала в дом терпимости и не встретила бы его. Хотя, кто знает… Быть может и встретила бы, если им было предначертано это судьбой.Но сейчас не об этом. Все равно Александра не хотела прощать ни отца, ни мать. Обида ещё с детства засела глубоко внутри неё и отделаться от неё, такой сильной, не представляла девушка возможным.Увидев перед собой большие и тёмные, очерченные тонкой красной линией из-за расстройства, что её настигло в этот момент, глаза дочери, выпавшие из причёски кудрявые чёрные локоны и услышав те резкие слова, что она выкрикнула так яростно, гневно и громко, будто бы выплюнула, целясь ему прямо в лицо, Григорий почувствовал, как какие-то невидимые силы с силой попытались выбить у него пол из-под ног. И он бы упал от поистине убийственной силы её слов, если бы не трость. Крепко вжавшись обеими руками в неё, он смог устоять, не переставая смотреть, словно завороженный, на её лицо. А та же, завидев его состояние, только молчала, не отрывая взора.—?Алекс, моя милая,?— притянув за рукав платья девушку, тихо и размеренно начал Анатолий. —?Не бранись. Я лишь хотел как лучше. Как лучше будет тебе…—?Ты знал… —?из-за существенной разницы в росте Александре пришлось немного запрокинуть голову, дабы посмотреть ему в глаза. —?Ты все знал и все равно поступил так! Как ты мог?! На что я тебе рассказала обо всем?—?Это все для твоего же блага! —?незамедлительно ответил Анатолий, продолжая придерживаться своей точки зрения.—?Да не надобно мне такое благо!!!В этот вопль она вложила всю силу своей обиды на возлюбленного, всю ту жгучую ненависть к родителям, которая уже стала для ее души родной за все эти годы. Крик ее отозвался эхом в большой гостиной с высокими белеными потолками, услышались все его оттенки. Екатерина Степановна даже испугалась, ведь крик дочери больно резанул ей по ушам, Наталья Александровна разделяла ее чувства, а Николай поддерживал сестру и Катерину.Александра была в большом и всепоглощающем отчаянии, она смотрела на вытянувшееся лицо Добровольского, который, однако не отступил после выплеска чувств Вербицкой, а продолжал стоять на том же месте. И точно также стоял и смотрел на них двоих немигающим взором Григорий. Он, конечно же, понимал, что исход их встречи после многолетней разлуки не мог быть другим. Алекс жутко обижена, сколько бед выпало на ее долю. А всего этого могло и не быть, если бы он повел себя достойно тогда, семнадцать лет назад.—?Александра Григорьевна,?— к ней со спины подошел Николай Дорошенко и медленно протягивал к ней руки, дабы не дать ей сделать что-то непоправимое. Ведь он знал, что в таком состоянии она способна была на многое. —?Будьте милостивы, успокойтесь. Здесь ведь никто не желает вам зла.—?Отойдите от меня! —?она резко развернулась, отчего Дорошенко стразу убрал руки. —?Не приближайтесь!—?Алекс…—?Я не желаю иметь дела с предателями! —?продолжала свою гневную тираду Александра. Она рывком повернулась к стоящим у входа отцу, матери и крестной. —?Вы все предатели! Все предали меня!Ее взор снова обратился к новоприобретенным родителям.—?Я никогда более не желаю видеть вас в своей жизни! Как пришли, так и уйдите! Все же не впервой…Последнюю фразу она проговорила уже тихо, охрипшим от крика голосом и решительно направилась в сторону лестницы. Остальные же действующие лица молча смотрели ей вслед. Ибо все они понимали, что последние слова Александры?— чистейшая и больная правда, от которой не уйти, которую не смыть и не выжечь из своей памяти и других людей, кто знал об этой истории. А пытаться опровергнуть это?— самая большая глупость, на которую только они способны.Оказавшись в своей спальне, Алекс немедленно расстегнула ожерелье и после небрежно бросила его на столик. Она была взбудоражена и заниматься укладыванием украшения в определенную шкатулку. Ее руки сильно дрожали, а слезы душили ее, но та сдерживала себя. Александра чувствовала себя униженной и оскорбленной. Каждое воспоминание о своих родителях, каждое слово о них и каждая мысль оскорбляли ее. Почему она вообще на протяжении всей своей жизни надеялась на какую-то милость с их стороны, снисхождение ко всеми покинутой и опороченной с рождения девчонки?Холодные дрожащие пальцы еле-еле смогли распустить прическу и темные локоны небрежно рассыпались по ее оголенным плечам, щекоча их. Темные глаза Вербицкой скользнули снизу вверх по зеркальной глади и она оценила свой внешний вид. Ни украшений на шее и ушах, ни красивых шпилек с жемчужинами в волосах. Все это сейчас лежало на гладкой поверхности будуара и блестело в свете зимнего заката. Она просто стояла, лохматая и огорченная, вновь судьба подкинула ей испытание.Но она выдержит и это. Сколько раз она умирала и возрождалась вновь, что ей стоит умереть еще раз? Умирать только первый раз страшно, когда уже переживешь смерть и возрождение из пепла, уже не страшно. Во второй, третий, сотый раз, тысячный уже просто интересно, чувствуется какой-то азарт и горячее желание снова показать всем, что ты справился и с этой напастью, снова ждешь триумфа после очередного возрождения.Дверь в ее комнату тихонько отворилась и тут же закрылась с характерным щелчком.—?Анатоль. —?сухо поприветствовала его девушка, повернувшись к нему лицом.—?Я проводил гостей. —?в тон ей ответил Добровольский, оттолкнувшись от двери и сделав шаг Александре навстречу.Стараясь выглядеть спокойной, будто сегодняшний скандал никак не навредил ее душевному равновесию, она же не сдвинулась с места, хотя очень хотелось. Он же смотрел ей через глаза прямо в душу, как казалось, неумолимо приближаясь к ней.Все эти месяцы их отношений прошли как кон в шахматной партии. Они и начались с условием?— игра, где цель каждого игрока?— узнать истинное лицо другого. Они выделяли важное и выдавали правду кусочками, только те моменты, которые не могли им навредить. Изворачивались, хитрили, но все же безумно любили друг друга. Каждая встреча Александры с Анатолием была подобна встрече на минном поле: к ней необходимо было готовиться, продумывать каждое свое слово. В их встречах единственное, что было искренним?— любовь. Искренняя, горячая, сильная, которую невозможно было спрятать за маской спокойствия, когда они оказывались рядом.—?Скажи мне только,?— когда он оказался совсем рядом с ней, их плечи уже соприкасались, а его голова склонилась к ее лицу. —?Ты жива?—?Что за вопрос? —?от таких его слов Александра опешила и ее лицо отстранилось от его. Вся обстановка была трогательной и интимной, но такой странный вопрос существенно разбавил ее.—?Сколько раз тебя предавали… Сколько раз ты погибала от рук человеческой безжалостности. Скажи мне, ты и вправду живая или я люблю призрака? —?Добровольский говорил тихо и с придыханием и лицо Вербицкой обдало запахом резкого и дорогого одеколона, коим обычно пользовался Анатолий и к коему она уже давно привыкла и считала чуть ли не родным своим запахом.—?Я на грани… —?дрожащим голосом прошептала она, чувствуя, к чему все идет и открыто желая этого. Кончик ее аккуратного носа соприкоснулся с его и от этого легкого прикосновения по всему его телу пробежали мурашки. —?Я на грани двух миров. Когда нашей любви придет конец, тогда и я обращусь в бестелесное существо…Больше обуздать свое желание она была не в силах. Ее музыкальные и тонкие пальцы, бывшие до его прихода холодными, как сугробы за окном, теперь горели огнем, как и она сама, когда его руки скользнули по ее круглым бледным плечам. И без того длинные рукава нежно-голубого платья стали еще длиннее, а вместо верха платья такого же цвета показался белый корсет, почти что сливающийся с цветом ее кожи.—?Я клянусь тебе, что никто не сможет разрушить то, что мы так долго строили вместе. —?шептал он ей на ухо, а она лишь растерянно улыбалась его словам и ласкам. —?Мы всех уничтожим, кто пойдет против нас.—?Никто из них не останется безнаказанным. —?ее оскал был похож на улыбку пациента сумасшедшего дома, ибо помимо любви она чувствовала его готовность помочь ей в борьбе против ее врагов, что было немаловажно для Александры.—?И все скоро узнают Александру Григорьевну Червинскую… —?проговорил он, когда его крепкие руки подняли девушку в одном нижнем платье на руки и зарываясь носом в ее черные кудри, пахнущие морозом, снегом и, как ни странно, изюмом и шоколадом.