Глава X (1/1)

Золотая маска колола нежную кожу лица, что и послужило началом для пробуждения девушки. С трудом раскрыв глаза и увидев кромешную тьму перед ними, она устало вздохнула и стянула маску с лица, чувствуя, как кожа будто бы начала дышать. Откинув украшение в сторону, одной рукой она протирала очи, щурясь от яркого, но холодного солнца, а другая поползла по кровати. Как и ожидалось, никого там не было, а на мятой подушке лежала хрустящая купюра.Убрав с лица кудрявые смоляные волосы, Александра обмотала свое тело тонким одеялом молочно-белого цвета и подошла к огромному зеркалу, которое вчера ей сюда принесла Олешка, узнав, что та собралась выйти к господам в тот же вечер, что и пришла в этот дом. С кристально чистой зеркальной глади на неё смотрела худенькая, с точеной фигурой девушка в одеяле. Длинные волосы спутались, тонкий и аккуратный нос немного морщился, когда на него попадали решительные лучи солнца, чёрные глаза, в которых вчера горел соблазнительный огонь, сегодня показывали высшую степень усталости. Поплотнее обернувшись в ткань, Лекса то поворачивалась боком, смотря на себя, то поднимала и опускала голову, укладывала волосы на одну и на другую сторону, трепала их, по-солнечному, тепло улыбалась, хотя эта улыбка на деле сводила её челюсти и хмурилась. Девушка пыталась понять, что в ней изменилось за эту ночь, которую она провела с одним очень богатым помещиком, имени которого она, правда, так и не узнала. Да и зачем другим девушкам говорить ей его имя? Здесь правят балом материальное благосостояние и чин. Какое ей, бордельной девке, дело до его имени, фамилии, культурных предпочтений?Число на купюре было внушительным. Целых десять рублей! На такие деньги можно было отобедать в очень приличном заведении, соответственно, делиться такой суммой денег Алекс не хотела ни с кем. Она прижала купюру к груди, вертя головой во все стороны в поисках подходящего места для тайника. Она ощупывала каждый уголок, думая, не найдут ли здесь её накопления, когда вдруг в коридоре, где находилась её спальня, послышалось чёткие шаги. Испугавшись, Александра, глухо стуча голыми ногами по деревянному полу, прыгнула обратно на постель и засунула одну руку в узкое пространство между спинкой кровати и матрасом. Её сердце бешено колотилось, в её голове уже прорисовывались картины того, как одна из девок застает её в таком положении и пытается вырвать честно заработанные десять рублей. Или, ещё хуже, сама мадам Макарова захочет, чтобы та отдала ей деньги за содержание. Алекса поняла ещё вчера, что у здешних дам хватка мертвая и потому в любом бою силы будут неравный. Щель между спинкой кровати и матрасом вполне подходила для хранения денег, а потому купюра тут же скрылась во тьме щели. После этого возбужденная девушка перевернулась на спину и, поправив тонкую ткань, в которую была завернута, уставилась на уже открывающуюся дверь. В её комнату вошла не Макарова, не какая-то бордельная девка, а обычная служанка, такая же, как Олешка. На ней было точно такое же наглухо застегнутое коричневое платье с белым фартуком, а тёмные волосы были сложены на затылке. В руках она держала несколько наволочек и простынь. На лице же девушки читалось тихое, ничем не прикрытое удивление.—?Василинка?.. —?пролепетала Александра, узнав в прислуге бывшую крепостную из Червинки. Та же стояла как статуя, будто бы окаменела с таким приоткрытым ртом, выпученными круглыми глазами и даже дыхание у неё будто бы тут же оборвалось.—?Василинка… —?почему Алекс повторила ее имя снова было решительно непонятно как для Вербицкой, так и для бывшей крепостной.—?Боже мой… —?наконец отмерла служанка, признаком чего стал не только её хрипловатый голос, но и мяго упавшее на тёмный пол из рук бельё. —?Да как же это… Как это может… Такое вот быть?..—?Василинка,?— Алекс спрыгнула с кровати, попутно поправляя свое нехитрое одеяние, и подошла к девушке. —?Прошу тебя, все, что ты сейчас услышишь, должно остаться в тайне.—?Я вас ни за что не выдам! Вот вам крест! —?Василинка с остервенением перекрестилась.***Грустные голубые глаза Екатерины с надеждой смотрели на полупрозрачные серебристые лучи, вокруг которых кружился водоворот таких лёгких, будто бы даже фантомных, пылинок. Они преломлялись сквозь стекла с неким голубоватым оттенком и вместе прямых и статных лучей на полу разлились бело-серые блестящие кляксы непонятной формы.Она так хотела, чтобы именно сегодня лакей Червинских, учтиво постучавшись, принёс ей письмо из далёкой Одессы, где воздух такой же солёный, как море, такой же тёплый, как солнце и такой же чистый, как небо. ?В цвет её глаз??— так всегда говорил её нынешний супруг Андрей Жадан.Интересно, а той, с кем он сегодня провел ночь, он тоже это сказал? Или у той женщины глаза другого цвета?Супруг Катерины давно изменял ей и она великолепно была осведомлена в этом. Когда Андрей изменил ей первый раз, Кате показалось, что весь мир вокруг застыл. И она сама тоже застыла. Все вокруг окаменело, перестало дышать, ибо ей самой в тот момент было трудно это делать: в горле стоял не просто склизкий ком, а будто бы холодный и острый булыжник. Если попробуешь сглотнуть?— распорешь горло. И ей пришлось научиться жить с этим камнем внутри неё. Первое время было сложно. Мир ожил, но Кате казалось, что она так и осталась холодным и бесчувственным камнем. Жадан ощущала, как медленно, но верно сходит с ума. Она чувствовала неопределённость: как со своей стороны, так и со стороны Андрея. Она не понимала, любит ли он её или уже нет, ведь он, как и прежде, был готов достать для неё все, что та захочет, говорил комплименты и водил в театры. Все его движения были вроде бы пропитаны любовью или, как минимум, уважением, а та никак не могла понять, искренне ли это или Жадан просто не хочет скандала.Так, в атмосфере мучающей их сердца неопределённости они и прожили последние пару лет.—?Китти, ты грустна сегодня. —?Григорий не видел её лица из-за того, что та стояла к нему спиной, но будто бы чувствовал её состояние, а потому голос его был полон сочувствия и вполне здорового интереса.—?Не стоит вам волноваться обо мне, Григорий Петрович. —?холодно отозвалась женщина. —?Я думаю, внутри вас все точно также, ибо потеря ребёнка?— нелёгкое испытание.Червинский хмыкнул. Стук его каблуков стремительно приблизился к ней. Семнадцать лет назад она бы тут же обернулась и, взвизгнув, оттолкнула его со всех своих скудных девичьих сил. Но сейчас, когда ей не восемнадцать и она не лёгкая на подъем, наивная и нежная девушка, ей хочется, очень хочется, чтобы Григ, тот самый Григ, который много лет назад пытался взять её силой, что ему, в конце концов, и удалось, просто положил свою мощную руку ей на плечо или, что лучше всего, обнял бы. Тогда бы Катя перестала чувствовать себя падающей в бездонную пропасть и острый камень в горле хоть ненамного бы, но перестал колоться.—?Ты знаешь… —?её голос стал мягче, ведь она ликовала внутри себя: Григорий осторожно, неуверенно, но положил свою руку на её железное плечо в хрупкой оболочке. Договаривать мысль резко перехотелось.—?А ты не сопротивляешься, как раньше. —?констатировал он, глядя в окно.—?Мне уже не восемнадцать лет, Григорий Петрович,?— усмехнулась она, секундно опустив голову, но тут же подняв её. —?У каждого из нас за эти семнадцать лет произошло много всего плохого, много хорошего. Жизнь ломала нас и тут же восстанавливала, как будто игрушку.—?Какие взрослые суждения, Катенька… —?теперь был его черёд усмехаться.—?В конце концов, ты же меня не поцеловал, потому так. —?Екатерина отвернулась от окна и, бережно скинув со своего плеча его мягкую руку, улыбнулась. Хотя её улыбка была больше похожа на победный оскал львицы.—?А можно? —?в этот момент Григ был похож на только что проснувшегося ребёнка, что привело Катю в восторг и она тихо рассмеялась.—?Конечно же…В следующий момент Катя ненадолго смогла почувствовать себя Богом. Её фраза заставила Григория кардинально поменяться в лице, он посерьёзнее и, как и предполагала Катя, тут же приблизился к ней лицом почти вплотную. Когда кончики их носов уже легонько соприкоснулись, а Червинский прикрыл глаза, Катя снова заговорила.—?То, что в тебе осталось неизменным?— нетерпеливость. —?прошептала она, смотря в его раскрывшиеся от удивления глаза. —?Я недоговорила, Григорий Петрович. Конечно же нет…Не смотря на него, Катерина хмыкнула и легко отвернулась обратно к окну, ловя взглядом те же невесомые солнечные лучи. В окне она смогла разглядеть, как Григ смотрит на неё, но тот взгляд в исполнении Григория ей был доселе неизвестен. Он был… пустым. Так обычно смотрят мечтатели на шёлковые глади рек и озёр, плавая в своих мечтах как рыбы в воде и не замечая того, что происходит за их спинами.—?Прости. —?вдруг выдавил из себя Червинский. —?Ты права… Я так и остался нетерпеливым и наглым…—?Жизнь подобна художнику, Гриш. —?проговорила Катя. —?Она прорисовывает в характере человека все новые черточки, раскрашивает его. Но вот без карандашных очертаний никуда.Слова Жадан были для Грига подобны последним словам какой-нибудь моралистической зарисовки. Они уже не так легки для понимания, как все остальные, но именно в них крылся весь смысл происходящего. Он проследил за севшей в кресло и взявшей в руки чашку с недопитым чаем Катериной и отвернулся к окну, что случилось весьма вовремя, так как по двору ехала карета с фамильным гербом Дорошенко. Григорий жадно следил за каретой, но молчал о появлении кого-то из этой семьи. Карета остановилась во дворе и один из дворовых помог выйти из кареты Натали Александровне. Она была облачена в тёмное платье и шляпку, лицо её выказывало крайнюю обеспокоенность чем-то, а походка её была торопливой. Такой вид женщины привёл Григория в то же состояние, в коем находилась гостья. Он рывком посмотрел на мирно пьющую чай Катю, что не ушло от её глаз.—?Что-то произошло? —?нахмурилась та.—?Натали Александровна приехала.С этими словами Григорий, опираясь на трость, тут же, сильно хромая, направился к двери. От таких треволнений нога разболелась пуще прежнего и он шёл, практически на одной здоровой ноге, а та сильно западала и находилась в согнутом состоянии. Как открыть ручку двери он даже не мог представить, но на помощь пришла Катя. Она подхватила несчастного под руку, несмотря на его протесты, помогла открыть дверь кабинета и спуститься по лестнице в гостиную. Всё это время Григ хотел поговорить с Катей, но недавние события все никак не вылезали из его головы, он просматривал их раз за разом, пытаясь в каждом её жесте, в каждом слове найти что-то новое, а потому, кроме обыкновенного ?спасибо? он не смог больше вымолвить ни слова. Панна Дорошенко уже ждала их внизу. Одна из служанок суетливо несла ей на серебряном подносе чай.—?Сделай-ка и нам с Екатериной Степановной чаю. —?приказал младший пан.—?Мне не стоит. —?тут же остановила уже бегущую в сторону кухни девушку Жадан. Та молча кивнула, поклонилась и вышла.В зале воцарилась тишина. Её спровоцировал удивлённый взгляд Натали, который без устали скользил по Грише и Кате. Она поджала губы, видимо, чтобы не раскрыть рот от удивления, а краска, как мельком успела заметить Катя, отхлынула от всегда румяного и милого личика Натальи именно в момент её появления. Дыхание ее было неровным, но она его тщательно скрывала, дабы не показаться слишком нервной особой. Все её внимание было приковано к Кате, казалось, Дорошенко даже забыла о том, где и при каких обстоятельствах находится.—?Здравствуйте, Наталья Александровна… —?Катя хотела как-то облегчить сложившуюся ситуацию. —?Конечно, жаль, что мы с вами встретились при таких обстоятельствах… Но я все равно рада вас видеть.—?От тебя, Китти, семнадцать лет не было ни слуху, ни духу. —?тихо ответила Дорошенко, сжимая в руках чашку. —?И мне тоже очень жаль, что наша встреча состоялась при таких ужасных обстоятельствах. Но, тем не менее, она все же состоялась,?— её губы тронул лёгкая улыбка.—?Наталья Александровна, какими судьбами вы здесь? Я видел вас ещё с окна и мне показалось, что вы были чем-то очень сильно обеспокоенны. —?в разговор вошёл Григорий. Женщины тут же примолкли, смотря на него. Одна с интересом, а другая выжидающе.Заинтересованный взгляд первой тут же потух, когда ей напомнили о цели её визита. Она опустила глаза в чашку, потирая большим пальцем её ручку.—?Григорий Петрович, я узнала о том, что вы приехали сюда по столь печальному поводу, как смерть вашей дражайшей матушки. —?начала рассказ Дорошенко. —?И посему я сочла необходимым сказать вам о том, что…—?У меня есть дочь, Александра Григорьевна Вербицкая семнадцати лет? Это вы хотели сообщить? —?улыбка Гриши была ровной, спокойной, как и его голос, не выражавший никаких эмоций. Он мог бы улыбнуться игриво, как делал это всегда, но так, как он прожил все эти годы, отрезанным от семьи, да и потеря матери наложили на его душу чёткий, можно сказать, тщательно продавленный отпечаток.Натали вновь замерла, как и несколько минут при виде Кати.—?Откуда вы знаете? —?выдохнула Дорошенко.—?Это не столь важно. —?мягко сказал Григорий, но в его фразе все же чувствовался какой-то нажим.—?Григорий Петрович, я ещё хотела вам сказать, что Пётр Иванович…—?Продал её Лидии Шефер, вашей лучшей подруге? —?опять то же самое выражение лица.—?Вы и это знаете… —?отпив чаю, прошептала Наталья. —?Я хотела выкупить Александру, но Лидия так накричала на меня… Она ясно дала понять, что не отдаст её никому и ни за какие деньги. Из-за Косача покойного…Знакомая фамилия, что всегда отзывалась болью в сердце Кати, вновь заставила её прочувствовать ту медленно растекающуюся по всему телу от сердца ноющую боль. Прикрыв на мгновение глаза, Екатерина вновь посмотрела на бывшую подругу, сделав настолько заинтересованный взгляд, насколько это возможно.—?Из-за Косача? —?прохрипел такой же удивлённый Григ. У него эта фамилия вызывала приступ ярости, который был для него самым больным из всех, ибо его приходилось подавлять, что было для него пыткой.—?Лидди… —?Натали, казалось, жалела, что произнесла эту фамилию. —?Она… Хотела отомстить Кате за смерть Алексея через Александру. Потому как до самой Кати ей… не добраться…То, что рассказала Натали не укладывалось в голове. Катя и раньше предполагала, что Лидия когда-нибудь захочет отомстить ей, но чтобы так изощренно? Жадан углублялась и углублялась в свои мысли, побег дочери становился все более понятным и страшным для Катерины. Она прекрасно понимала, что та прячется где-то в Киеве, но вот где её искать? Бедную, запуганную, голодную девушку, которая, к тому же, ещё, наверняка, думает, что находится в розыске. От этих мыслей у неё на глаза навернулись слезы, которые не остались без внимания со стороны Грига и Натали, как бы она не хотела, чтобы те не заметили их.—?Нам нужно обратится к Николя,?— заявила Натали. —?У него большие связи в Киеве, он обязательно поможет найти Александру.—?Только подавать объявление в газете о ней нельзя! —?воскликнула Катя. —?Так Александра только больше испугается и затаится.—?Да, Китти, ты права. —?грустно улыбнулась Дорошенко. —?А расскажите мне теперь все, что вы знаете.Григ вздохнул и пересказал все, что знал, периодически спрашивая побледневшую Натали о её самочувствии. Когда рассказ и его бурное обсуждение сошли на нет, слово взяла сама Дорошенко.Как оказалось, Наталья приходилось Александре крестной. Она рассказала им о жизни их дочери, о том, как та росла. Она считала, что родители бедной Алекс должны больше узнать о ней, а те не были против. Григ слушал с интересом, для него дочь была огромной тайной. Он уже понял, что та изменчива и легка на подъём, она может быть разной, но с тем, кого любит и кто ценит её по-настоящему, она все-таки снимает маску и показывает свою душу, вверяя в руки тому счастливцу. Катя была почти того же мнения, она смеялась над некоторыми смешными историями из жизни ребёнка. Ни Григорий, ни Катя не осмелились перебить общую подругу ни разу, ничего не отмечали и не уточняли. Потому как оба хорошо понимали, что рассказы Натали?— очень прочная и очень толстая нить, которая приведёт их к дочери.***—?Вот так история… Ума не приложу, как вы…—?Ты.Василинка, коя помнила Алекс шестилетней девочкой, была напугана, но в то же время восхищена рассказом бывшей панны. Сейчас она занималась вместе с ней подбором наряда на сегодняшний выход.—?Называй меня на ?ты?, Василинка. —?повторила Алекс, поправляя нежно-розовый халат. —?Если кто-то услышит…—?Хорошо, поняла я… тебя… —?та сначала застопорилась, а после мягко, с вопросом в голосе сказала так, как её просила девушка, поглядывая на неё с некой опаской. Всё-таки хозяйка, хоть и бывшая. Но та лишь улыбнулась, подбадривая единственную родную душу, оставшуюся у неё в этом грешном мире. Она хорошо помнила Василинку, хоть и была маленькой. Девушка очень любила играть с маленькой панночкой, постоянно что-то придумывала для неё, а Вербицкая отвечала той взаимной любовью. Необходимость в няньках отпала на радость Петра Ивановича, а когда Александре нужно было уже учиться, Анна Львовна освободила крепостную.—?А я вчера и подумать не могла, что та таинственная незнакомка?— это ты, Александра. —?восхищенно прошептала Василинка, уже немного осмелевшая.—?Лексана меня теперь зовут, Василинка. —?напомнила той девушка. Бывшая крепостная поступила взор и кивнула. —?Александры больше нет. Лидия Шефер её загубила. Есть я?— Лексана Николаева.—?С такой грациозностью ты быстро станешь камелией,?— вдруг произнесла Василинка, придирчиво осматривающая нежно-голубую ткань платья.—?Камелией? Кто это такая? —?Лексана оторвалась от разглядывания нарядов и с горящими от интереса глазами посмотрела на Василинку. Та хитро улыбнулась, будто бы ждала этого вопроса очень долго и немного помолчала, подогревая интерес собеседницы.—?Камелии ведут жизнь панночек. —?мечтательно начала рассказывать та. —?У них много денег, свои кареты, наряды, дома даже с крепостными. Многие богачи стремятся иметь камелию. Но камелии?— лучшие из лучших и потому их мало.—?Так это содержанки, хочешь сказать? —?вскинула брови Алекс, выбирая маску.—?Ну, если сказать грубо… —?протянула Василинка. —?То да, это так.После рассказа Василинки Алекса призадумалась. Выйти замуж по любви она почему-то не хотела никогда, в ней просто отсутствовала эта часть души, отвечающая за любовь. И та никогда не страдала от этого, просто принимая свою обрезанную душу как должное. Тем более, когда в родном доме тебя считают приживалкой и пустым местом, любить захочется только лишь что-то материальное, например, деньги. А людей любить не захочется, потому как они все предстают в ипостаси лицемеров. Сама Александра никогда не отрицала: она тоже лицемерит. Постоянно лицемерит, дабы только не попасть под горячую руку Петра Ивановича, у которого при одном только упоминании о ней она нагревалась.Недолго думая, Алекс приняла решение.—?Это было бы неплохо, стать камелией… —?коротко улыбнулась она Василинке. —?В моем-то положении…—?У тебя все получится, вот увидишь. —?подбодрила её Василинка, положив руку на плечо. —?Кстати, вот это платье будет на тебе смотреться просто роскошно. —?она вынула из коробки лёгкое платье, с нежно-зелёным корсетом, который, к тому же был украшен золотыми нитями, из которых был составлен замысловатый узор. От лифа к юбке нежно-зелёный становился ярко-голубым, платье держалось на теле за счёт тонких золотых цепочек-бретелек, к которым были прикреплены куски ткани цвета платья. Они шли от цепочек к золотым браслетам на руках и при взмахе ими девушка напоминала бы могучую птицу. На концах этих кусков ткани были перышки.—?А маска, которую ты держишь в руках, будет просто великолепна! —?она указала на тонкой работы золотую твердую маску с резными деталями и широкими белыми лентами-завязками.—?Спасибо тебе, Василинка. —?вдруг произнесла Лексана. —?Ты у меня теперь единственный родной человек во всем мире.—?Раз я тебе теперь родня, тогда спускайся вниз, поешь. —?Василинка села на коленях напротив Вербицкой. —?Ты и так худая, как сама Смерть.—?Слушаюсь и повинуюсь! —?шутливо склонив голову, Алекс встала с пола и, сопровождаемая смехом Василинки, вышла из комнаты.