Глава IX (1/1)

—?Лексана тебя, значит, зовут?Немолодая женщина с тонкими губами, окрашенными помадой сливового цвета, черными, как переспелые вишни, глазами и смугловатой кожей расхаживала вокруг Александры, рассматривая ее с ног до головы. Вербицкая же чувствовала себя не очень уютно, зная, что ее так пристально осматривают, но все равно храбрилась как могла.—?Красивая, молодая… —?задумчиво протянула мадам Макарова, после чего вдруг резко сорвала платок с головы девушки и тут же распустила ее простую прическу. Вербицкая испугалась от такой резкости, но лишь только поморщилась.—?Мать честная… —?охнула мадам, поглаживая ее длинные, черные волосы. —?Какая красота…—?Благодарю. —?кротко улыбнулась хозяйке заведения Алекс.—?Настасья,?— она обратилась к девушке, которая и привела ее сюда. —?Скоро начнут подъезжать гости. Иди и приведи себя в достойный вид.Блондинка молча покинула кабинет мадам Макаровой, оставляя Алекс и мадам наедине. Поправив свои густые черные кудри, Александра перевела взгляд на владелицу этого небольшого кабинета.—?Присаживайся. —?с нотками добродушия сказала ей женщина, указывая на стул напротив своего.Послушно выполнив указание, Лекса села на довольно удобный стул с мягкой обивкой и резными деталями. Хозяйка заведения показала себя довольно милой женщиной, но все равно Вербицкой было здесь не очень уютно. Зарытая глубоко совесть пыталась пробиться, но Александра великолепно понимала, что дом терпимости мадам Макаровой?— единственное место, где ее не будут искать и также единственное место, где она сможет хоть немного, но претворить свою мечты о сцене в жизнь.—?Что же, Лексана… —?мадам Макарова будто бы пробовала ее имя на вкус. Оно и понятно, ведь это не просто редкое имя, а всего лишь одна из форм ее настоящего имени. И от этого Вербицкой было немного щекотно в области сердца. Так ей не хотелось, чтобы женщина о чем-то догадалась.—?Расскажешь мне, откуда ты и что тебя привело в наше заведение?Александра нервно сглотнула и опустила глаза. У нее были какие-то идеи, но стройной легенды так и придумалось.—?Что же ты молчишь? —?хитро прищурилась мадам Макарова. —?Беглая, что ли?—?Нет! —?испуганно выдохнула Алекс, тут же подняв голову и посмотрев своими угольно-черными глазами в глаза мадам.Щекотливость в сердце вдруг переместилась в горло и Вербицкую затошнило от волнения. Макарова тоже молчала, разглядывая девушку, и оттого беглянке стало еще более неловко. Губы пересохли, так как она не пила даже глотка воды за весь день, и она, как ни пыталась что-то высказать еще, не могла.—?Когда так говорят, Лексана, это означает только одно?— человек лжет. —?коротко и абсолютно равнодушно заявила хозяйка борделя. На ее лице не дрогнула ни морщинки.—?Я вам ещё раз повторяю, мадам, я не беглая крестьянка, а свободная девушка. —?как можно более натурально стиснув зубы, повторила Александра. —?Я жила и работала у панов Дорошенко, они мне даровали свободу и я ушла сюда.—?Так тебя твои паны что же, не пристроили даже никуда? —?усмехнулась мадам. Эта усмешка ясно показывала, что она не верит Александре, но та не сдавалась. В таком состоянии, в каком она сейчас находилась, играть роль было куда сложнее, чем раньше, когда она всегда была сытой и хорошо одетой.—?Не пристроили, увы, мадам. —?жалобно протянула девушка.После её слов в кабинете воцарилась тишина. Хозяйка заведения рассматривала новенькую, а сама Александра продолжала бороться с просыпающейся совестью. Она понимала, что иного выхода нет и то, как она попала сюда, лишь говорит о том, что ей предначертано стать бордельной девкой. Хотя, нет. Это слишком грубо. Она станет… танцовщицей. Или актрисой. А может, и все вместе.—?Что же,?— прервала тишину мадам. —?Как скажешь. Мне, на деле, все равно, кто ты и откуда. Те, кто попадают сюда, в одно мгновение прощаются с прошлой жизнью.?За этим я сюда и пришла?,?— мысленно ответила ей Алекс, но на деле только кивнула ей в знак согласия.Макарова встала со стула, а Александра, что пережила многое и уже взяла за привычку сторожиться всего подозрительного, во все глаза наблюдала за ней и просчитывала пути отхода. Мадам Макарова что-то искала в небольшом серванте, а когда повернулась к ней лицом, то в её руках Вербицкая увидела музыкальный ящик.—?Олешка!В комнату тут же вбежала молодая девушка, даже совсем девочка в коричневом простом платье с белым передником. Её светлые волосы были заплетены в хитроумные косы, а большие серые глаза блестели преданностью.—?Сними с неё платье и приведи после сюда.Олешка кивнула и тут же взяла Алекс за руку, даже не спрашивая её ни о чем. Её хватка была просто железной и Александра не смогла бы вырваться при всем желании. Пока они шли узкими и душными коридорами, в которых сильно пахло каким-то приторным парфюмом, она размышляла над словами хозяйки борделя. Она была готова приступить к исполнению своей клятвы Павлине, но готова ли она, Александра Григорьевна Вербицкая, падшая барыня и беглая крестьянка Лидии Шефер стать Лексаной Николаевой, вольной девушкой и бывшей крепостной пана Николая Дорошенко?Не знает.Готова ли она предать безрадостное прошлое и устремиться навстречу будущему, яркому, словно крылья бабочки на солнце?Однозначно да.Олешка со скрипом открыла перед девушкой дверь, такую же, каких было много в этом проходе и пригласила её внутрь. Там была небольшая спальня, с огромной кроватью, у которой была красивая резная спинка с завитушками, темно-зелёные стены, одно белоснежное окно с такими же шторами и платяной тёмный шкаф у стены, противоположной той, у которой стояла кровать.Дверь за девушками закрылась и светловолосая Олешка тут же принялась за платье Александры. Она ловко расстегивала все пуговицы и застежки, а Алекс, едва какая-то часть её тела лишалась покрова, тихо вздрагивала и боролась с желанием прикрыться руками. Так бы она вызвала только смех у работницы дома терпимости, а девушка, ещё будучи Александрой Вербицкой, не терпела, когда кто-то над ней или её поступками смеялся. Вскоре тёмное траурное платье, как ранее и накидка, оказалось в ногах будущей куртизанки. Она была лишь в белом белье, её прическа была давно распущена и в таком положении она все больше и больше чувствовала себя преступницей. Да-да, именно преступницей! Она переступила сквозь общественные правила и нормы, пошла наперекор законам и забрала свою судьбу из рук недостойных её вершить людей. Правда, последним своим поступком Алекс гордилась и она чувствовала, как одно лишь воспоминание об обещании Павлине и её первом шаге к великолепной жизни, к исполнению клятвы, на который она осмелилась, заставляет её душу гордо расправиться. У неё будто вырастали крылья и Алекс забывала обо всем.Из мыслей её вывела Олешка. Она грубо потрясла Александру за плечо, а когда тихо вскрикнула, молча вывела из спальни и повела теми же коридорами в кабинет мадам Макаровой. По пути им встретилась одна из девушек борделя. Она была в красивом золотистом белье с яркими кружевами и рюшами, каштановые волосы были уложены в простую причёску, а большие голубые глаза подозрительно осмотрели Алекс и Олешку. Куртизанка приостановилась, посмотрела им так вслед, а после, тихо хмыкнув, вернулась на свой путь. Алекс, а точнее, Лексана явно не понравилась этой девушке, но та, увидев при ней служанку, промолчала. Олешка и Алекс молча дошли до кабинета и вошли внутрь.—?Благодарю за помощь, Олешка. —?мадам Макарова махнула рукой и служанка, поклонившись, вышла за дверь.Когда они остались одни, женщина запустила музыкальный ящик и оттуда полилась стройная мелодия, тонкая и медленная, можно сказать, поступательная. Сама мадам Макарова села за письменный стол и устремила свой взор на Александру, выжидающий, но все же спокойный.Девушка в ту же минуту поняла, что от неё требуется. Она пыталась понять темп музыки, её стиль и, когда она узнала в ней какие-то завораживающие нотки, будто гипнотизирующие, обрамленные лёгким металлическим звоном, то осознала, что не понимает, как танцевать под неё.Восточные танцы у неё не преподавали её учителя. Пару раз, конечно, когда маленькая панна нашла в библиотеке деда книгу о завораживающем и притягивающем к себе загадочном мире Востока, они показали ей какие-то шутливые движения, но танец это напоминало лишь очень отдалённо.—?Что же ты стоишь? —?в голосе мадам Макаровой был слышен смех, отчего страх ошибки, который молниеносно охватил Алекс, смешался с ненавистью к смешливому тону хозяйки борделя. Её тело, словно бы скованное цепями, вдруг будто бы облили кипятком, что послужило началу движения девушки.Сначала она двигалась медленно, не очень хорошо понимала темп и такт мелодии и делала только то, что знала. Связки были простыми, незамысловатыми, но это для неё сейчас было неважно. Какой-то момент стал словно Божьим благословением, ибо она почувствовала невообразимую лёгкость, с коей танцевала вальс, польку и другие танцы, которые должна была уметь танцевать юная леди.?Так странно: мой первый выход в люди должен был состояться на этот Новый год. А встречу я его здесь, а не в имении…??— такая мысль промелькнула у неё во время танца.Её танец был для неё настоящим калейдоскопом чувств и состояний: она в какой-то момент увидела на мгновение со стороны и поняла, что несмотря на жуткую простоту её движений и ничем не примечательные связки, он все же был гармоничен и она хотя бы попадала в такт музыке; потом она ощутила в горле нещадно колотящееся сердце, что говорило о том, что она даже не заметила того, как устала и продолжала, обливаясь потом, выгибаться и играть своими гибким руками.Вскоре музыка кончилась. Плавно опустив поднятые руки и громко дыша, Александра подняла тревожный взгляд на явно удовлетворенную выступлением Макарову. Она хитро улыбалась, но в её глазах все же стояло и удивление. И Алекс её прекрасно понимала. Она сама не ожидала, что у неё получится из воспоминаний о шутках выстроить полноценный танец, пусть даже и такой примитивный, но все же она хотя бы попадала в такт мелодии.—?В тихом омуте черти водятся… —?все ещё скалясь, проговорила женщина.—?Благодарю,?— восстановив дыхание, ответила Алекса.—?Олешка! —?вдруг вновь позвала служанку мадам.Когда Олешка зашла, мадам кивнула на Александру.—?Отведи её к врачу. Пусть проверит нашу барышню, цела ли она.***Пасмурный день плавно перешёл в угрюмый и тихий вечер. Прохожих на улице практически не было, за исключением каких-нибудь инфантильных мечтателей, гуляк или просто бездомных. Яркие уличные фонари разрезали мостовую на полоски, которые изредка попадали на дома и салоны, тем самым сужая их или наоборот расширяя.Такая относительная тишина стояла лишь на главных улицах, а вот в переулках, старых, тех, которые пустовали в дневное время, жизнь только начиналась. В одном из таких переулков, в широком и довольно ухоженном, было не протолкнуться. Повсюду стояли кареты, был шум и гогот, лошади ржали и стучали копытом. Внутри здания, которое занимало почти весь переулок, было все то же самое: громкая музыка, женское кокетство и хихиканье, звон бокалов и стук каблуков.—?У нас самый лучший дом терпимости в Киеве,?— с гордостью рассказывала Настасья, поправляя тонкий голубой платок из перьев. —?Сюда приезжают очень богатые господа, даже с самого Петербурга.—?Я и не сомневаюсь… —?прошептала Лексана, украдкой смотря за двери на творящееся там веселье. —?Уж сколько сюда карет приехало…—?Это верно. —?улыбнулась Настя.Александра метнула свой взгляд на второй этаж, где в её комнате стояло сразу несколько коробок с нарядами и украшениями. Кладовая, где все это хранилось, стала самым любимым местом девушки во всем борделе. Помимо корсетов всех цветов, фасонов и размеров, там были и лёгкие платья, корсеты с юбками?— короткими и длинными?— бижутерия, платки и… маски. Да, там нашлось огромное количество масок! Венецианские, маскарадные, мягкие и твёрдые, с перьями и без. Когда она перевернула всю коробку с масками, то пришла в восторг. В голове вчерашней Александры созрел план.—?Спасибо за сведения. —?с этими словами Лексана, облаченная в струящееся алое платье с открытыми плечами и широким золотым полосом почти до груди, закрыла лицо золотой венецианской маской с пером в левом верхнем углу и, выпрямившись, вышла из-за дверей так, словно бы она была хозяйкой заведения.Настя ещё не вышла к клиентам, а потому смогла увидеть, как вид Лексаны потряс публику. Где-то за ней играла лёгкая венецианская мелодия, а сама она, дотрагиваясь пальцами до плеча или щеки каждого, кто ей приглянулся, тут же наклонялась и шептала ему что-то горячо на ухо. Наверное, это было что-то на итальянском или французском, ибо девушка уже успела продемонстрировать свое знание языков. Шарманка с итальянской музыкой только разогревала сердца посетителей и многие уже через несколько минут после выхода Лексаны сворачивали в её сторону шеи.Она не просто ходила между столиками. Она будто бы парила над паркетом, нагло дотрагиваясь до мужчины, причём, обязательно привлекательного и молодого, Лексана делала пируэт и успевала шепнуть какую-нибудь горячую фразу посетителю.Внимание всех мужчин, что посетили дом мадам Макаровой именно в этот пасмурный вечер, лежало у её ног. Она могла сейчас играть ими, подчинять их, ибо их глаза смотрели только на неё?— экзотическую птицу, которая никогда не покажет им свое лицо и уж тем более никогда не скажет им настоящее имя. Если Александра Григорьевна Вербицкая стремилась быть честной с теми, кто её любил, то Лексана Николаева и уж тем более ?итальянка Стефэния? совесть продали дьяволу за… Нет, не за бессмертие. За возможность быть самим дьяволом.