Глава III (1/1)

—?А ну-ка вставай! Вставай, соня!Кто-то нещадно тряс Александру за плечо, пытаясь разбудить. Девушка еле-еле смогла продрать глаза и увидела Авдотью?— женщину, в избу к которой ее и подселили. оглядевшись по сторонам, на глаза бывшей пани навернулись слезы. Все, что произошло вчера не было страшным сном, на который она так надеялась. Теперь это ее суровая реальность, в которой она обязана жить, под постоянным страхом избиения, а то и смерти.Для полноватой Авдотьи не было в порядке вещей, когда все работают, а кто-то только глаза продирает. Поэтому она старательно подгоняла девушку, заставляя ее сначала поесть, при этом, глядя с укором, ведь не она готовила завтрак, а после одеться и выйти к остальным.—?Давай, поторапливайся! Захар всех скоро соберет, чтобы работу дать, а если ты не придешь, то в первый же день сорок плетей дадут. —?пусть Авдотья и была строга, но было видно, что за новую крепостную она переживала.Надев то же платье, что и вчера, после бани, девушка расчесала длинные волосы и заплела в простую косу, что тоже ей было сложно?— никогда она сама себе причесок не делала. Это вызвало у Авдотьи ухмылку.—?Белоручка… —?вынесла та вердикт.Забрав косу под белоснежную косынку, они вместе вышли из избы и направились к небольшой поляне, если это можно было так назвать. Там было собрано много крепостных, все они перешептывались между собой. Когда женщины подошли к остальным, все тут же выстроились в один ряд. Алекс замешкалась, она не знала, куда идти и только сильная рука Авдотьи, что грубо втянула ее в строй, спасла ее от строго и непоколебимого взгляда управляющего Захара. Грузный мужчина с плетью за поясом и лысиной подошел к крепостным и все тотчас же ему поклонились. На помощь Алекс опять пришла Авдотья, что силой заставила ее это сделать. От одного вида управляющего, своего собственного и здешних крепостных девушке становилось больно. Сердце щемило и слезы капали на подол платья. Она осталась одна в этом жестоком мире, вынуждена подчиняться уж точно не добродушной барыне и терпеть вечные унижения. Дверца явно не золотой клетки с треском захлопнулась и тут же оказалась закрыта на несколько замков. Поэтому несчастной и одинокой Александре придется искать выход между прутьев клетки и пытаться выскользнуть через них.Оглядев всех, Захар откашлялся и начал говорить:—?Сегодня едем на поле, собирать урожай зерна. —?голос управляющего оказался под стать ему: грозным, грубым и хриплым. —?Собрать не меньше двух пудов. Каждому.Услышав слова Захара, она чуть не задохнулась. Два пуда зерна с каждого! Неслыханно! Как же она за день управится с этим? А если не справится… Страшно представить, что с ней сделают.После объявления всех крепостных рассадили по телегам, густо уложенных соломой, и повезли на поля, принадлежащих Шефер. Солнце нещадно палило, лезло в глаза и Алекс стало только хуже при мысли, что при таком зное она должна будет работать без еды и воды, не покладая рук. Она обреченно опустила голову, держась за бортики телеги. Девушка и несколько других крепостных ехали в первой телеге после той, где ехал сам управляющий Захар, поэтому она легко могла разглядеть ту самую страшную черную плеть за его поясом. Ее ручка поблескивала на солнце совсем не по-доброму, она устрашала и Александра ежилась, несмотря на жару.Телеги остановились. Все высыпали в широкое, золотистое от колосьев, поле. Ярко-голубое небо без единого облачка контрастировало с полем и казалось абсолютно безмятежным.—?Чего стоишь, как столб? —?грубый голос управляющего проник в самое ее ухо, отчего она сгорбилась и зажмурилась.—?Не пойдешь работать?— сорок плетей выдам! Посмотрим, как ты тогда стоять будешь, да на небо любоваться!Алекс боялась получить плетей, поэтому тут же взяла серп и направилась в поле, к остальным. Выбрав свободный клочок поля, она вдруг поняла, что никогда не занималась никаким ручным трудом тяжелее игры на фортепиано. Нагнувшись, она повернула голову к работающим уже вовсю крепостным и попыталась делать так, как делали они. Девушка неуверенно подрезала несколько колосьев и, связав тонкой бечевкой, кинула к остальным. Оказалось это не слишком сложным, поэтому девушка стала быстро выполнять свою часть работы. И ей даже показалось, что это очень неплохая работа, весьма легко. Но также скоро к ней пришло осознание, что такое два пуда зерна. Летнее солнце не щадило никого, поэтому также быстро, как она начала работу, также быстро она поняла, как сильно ошибалась насчет ее легкости. На некогда нежных и бледных ручках бывшей пани появились тоненькие царапины от неумелого использования серпа, а на ее лице возникли крупные капли пота. Время словно остановилось, она не знала, сколько прошло часов, минут… Александра ощущала во рту неприятную сухость и жжение, очень хотелось есть и пить, но кто им даст?.. По нескольку раз она утирала рукавом платья пот со лба, тяжело дышала, а глаза ее закрывались от усталости. Она пыталась выделить во рту хотя бы каплю слюны, но и та была теплой.—?Давайте-давайте! —?подгонял их Захар. —?Работайте!Зычный голос управляющего проникал в уши, он гаркал почти на каждого, заставляя работать еще усерднее. Движения девушки стали медленными, как и в самом начале, а жажда и голод только усилились. Солнце, казалось, стремилось прожечь в ней дыру, настолько сильно оно палило сегодня.Алекс не знала, сколько уже снопов она выкосила. Взяв еще один, она обмотала его бечевкой и туго, резко завязала узел. от таких движений она почувствовала жжение на ладонях, будто тонким кинжалом ей их исполосовали. Резь была очень сильной и неприятной и девушка, не выдержав, сделала маленький перерыв, поглаживая ладонь, пытаясь успокоить боль.—?Ты особенная, что ли? —?от Захара это не ушло. —?Почему все работают, а ты стоишь здесь да прохлаждаешься?—?Я ладонь порезала… —?она еле ворочала языком от усталости.—?Сейчас же в поле! —?гаркнул управляющий. —?Иначе у тебя не только руки болеть будут! Лентяйка!Сказав последнюю фразу, он демонстративно поправил плеть за поясом, с удовольствием наблюдая за ее реакцией. Алекс вновь взяла в травмированные ладони серп и вернулась в золотистое море пшеницы, кое уже было почти наполовину выкошено. Она снова приступила к мучительной пытке, а иначе работу под палящим летним солнцем и назвать было нельзя. Снова она слышала тихий хруст срезаемых колосьев, снова утирала пот со лба и снова перевязывала их веревкой.К окончанию первого рабочего дня у Вербицкой болела спина, одежда прилипла к телу. Уехать обратно в имение Шефер было счастьем, хотя, как оказалось, недолгим.—?Шура! Тебя барыня зачем-то зовет! —?сказала Авдотья, входя после уборочных работ в избу.Александре хотелось только прилечь, хотя бы на минуточку, но если ее зовет сама Лидия Ивановна, значит даст новый приказ. И придется работать еще и вечером, когда все остальные крепостные уже отдыхают после тяжелого дня.Поправив косынку на голове, девушка собрала волю в кулак и направилась в сторону роскошного имения. Внутри было также красиво, как и снаружи, было много позолоты, в отличие от имения Червинских, где преобладали резные деревянные детали. Прислуга отвела ее в большую залу, где ее уже ждала Лидия, облаченная в роскошное черно-красное платье. Александра немного неуклюже поклонилась перед ней.—?Вы меня звали? —?тихо произнесла она.—?Звала. —?Лидия слабо улыбнулась, посматривая на недавнее приобретение с нескрываемым интересом. —?Захар сказал, что ты работала сегодня не очень-то и хорошо. Часто отвлекалась, еле выполнила норму…Она говорила с все лучше и лучше проявляемой издевкой в голосе, приближаясь к ней. Александре же становилось с каждой секундой все страшнее и страшнее. От этой женщины явно не стоило ожидать каких-либо подарков и милости. Стоило, конечно, что-либо сказать ей, но отчего-то Вербицкой казалось, что скажи она ей хоть слово?— и та вновь ее ударит.—?Разбаловали тебя Червинские, разбаловали. —?продолжала мадемуазель, ходя вокруг нее. —?Но я тебя поучу, как тебе стоит себя вести и напомню о том, кто ты есть, Шурка… —?ее имя, исковерканное и простонародное она произнесла с еще большей язвой. —?Захар!Вызванный ею управляющий тут же зашел в залу, будто все это время он стоял за дверью.—?Отведи-ка девчонку в холодную. —?наклонив голову набок, с мерзкой улыбкой произнесла барыня. —?Да прикуй цепями. Каждый должен знать свое место. —?последнюю фразу она произнесла смотря в напуганные глаза Вербицкой.—?Но за что?! —?испугалась Александра, тут же схваченная Захаром. —?Я же… Я же ничего дурного не сделала! Я выполнила норму! Что вы делаете?—?А это для того, чтобы ты помнила, кто ты такая. Вы ведь только поглядите на эту белоручку! Руку порезала?— и работу тут же оставила. Какой вздор! У кого так крепостные делают?—?Но я…Девушка не договорила. Как и вчера, она наградила крепостную хлесткой пощечиной. Удерживаемая управляющим, она не имела возможности прикоснуться к месту удара.—?Ты со мной спорить решила? Негодяйка! Мерзавка! —?крикнула Лидия. —?Я тебя захочу?— высеку; захочу?— на неделю в холодной оставлю, без еды и воды! И мне все равно, за что. Захар! —?она повернулась к мужчине. —?Веди ее! Да оставь ее там денька на два.Тот же не церемонился с несчастной. Грубо волоча девушку за собой, он вел ее бесконечными коридорами куда-то вниз. Вскоре роскошные ходы сменились сводчатыми низкими потолками и влажным полом. В самом конце располагалась решетчатая дверь, за которой же и была эта самая холодная. Отперев замок, Захар втолкнул девушку в маленькое помещение, да так сильно, что та упала на колени. Опомниться и подняться ей не дали. Грубо схватив ее тонкие запястья, он закрыл на них тяжелые металлические кандалы на длинных цепях, свисающих с самого потолка, а после ушел. Несчастная осталась одна, скованная, на холодном полу, устланном тонкой и жесткой соломой. У девушки из-за трудного дня не было сил противостоять жестокости мира, в котором она теперь живет. Она не могла даже закричать, потому что уже понимала?— за сопротивление ей только хуже будет. Она прислонилась щекой, по которой ее ударили, к холодной каменной стене и попыталась забыть все, что происходило сегодня. Кандалы несильно, но жали, из-за чего могли остаться ужасные фиолетовые следы на запястьях. Черные волосы выбились из косы, прилипли к потному лицу и немного щекотали его. Алекс казалось, что вся она сейчас?— ватная кукла, у которой руки и ноги почти не слушались ее от изнеможения. Голова напоминала гирю циркача, а перед глазами все плыло. Были видны лишь очень мутные очертания того, что ее окружало. Розовато-золотой свет заката был очень ярким на деле, но в ее видении, залитом слезами, он был мягким и расплывчатым. Обессиленная Александра сама не заметила, как все вокруг почернело и она вдруг перестала чувствовать что-либо, будто окунулась под воду. Глухие голоса других крепостных также замолкли весь ее мир погрузился в молчание и темноту.