Глава 31 (1/1)
В окутанном полумраком пространстве зашумела вода. По холодному синему кафелю потек горячий ручеек. Пар лениво поднялся к потолку и заблестел замысловатыми завитками в свете бледного декабрьского солнца. В душевой было морозно: стены, пол, потолок – все излучало небывалый холод, почти могильный, почти таинственный, почти…
Босые ноги неуверенно вступили в горячую речку. Встав на цыпочках, она прошагала до кабинки, окутанной паром. В позднем часу она была одна. Одна со своими мыслями, страхами и иллюзиями. Она хотела мыслить трезво, но никак не получалось сконцентрироваться на чем-то конкретном, и нити постоянно обрезались новой идеей.
Вода была слишком горячей для непривыкшего тела, она как всегда подставила безжалостным струям голую спину. Тело напряглось, выступили неприятные мурашки, и она легонько задрожала, привыкая к температуре. Пахло хлором, которым мыли пол, и она чувствовала его остатки под ногами, но не спешила испугаться. Неуверенно и боязливо, девушка повернулась к стене, прикрыв ладонями грудь. И утонула.
В мире под водой не было слышно внутреннего голоса и нудного эхо, перед глазами играли тусклые цветные круги, которые постепенно утопали в черной занавеси век. Руки соскользнули с тела, предоставив его непримиримой стихии. Впервые она не меняла температуру – стояла под кипятком и наслаждалась миллионами иголок, вбивающихся в каждую пору. В воздухе запахло ею – то ли цветами, то ли фруктами, она точно не могла определить – вода не позволяла почувствовать аромат.Она слышала отдаленный шорох, как холодные капли конденсата спадают с труб на пол, капая размеренно и громко. Пронизывающий льдом сквозняк проникал в помещение, нагло поглаживая молодую кожу. Ее руки медленно поднялись, и пальцы мягко вошли в расчесанные каштановые волосы. От жира они казались сухими, прилипали к спине и шее, поглаживая их.
Прикосновения были такими легкими, будто сотканными из кристалликов, составляющих день. Такими чуткими и нежными, такими манящими погрузиться в мир ощущений. Прикосновение к бедру изначально не вызвало шока – оно прошлось приятым разрядом по мокрой коже, достигнув заветных точек. Она не открыла глаза, а лишь загадочно улыбнулась, концентрируясь на чужих пальцах, поглаживающих то внешнюю, то внутреннюю сторону бедер. Другая рука обводила широкий круг вокруг копчика, поднимаясь вверх по прямому позвоночнику. Лбом она коснулась холодной стены, чувствуя, как горят щеки и пульсируют губы. Эти поглаживания казались бесконечной сладостной мукой, наказанием за содеянные грехи. Она почувствовала, как чужое тело слегка прижимается к ее, а пальцы одновременно прослеживают линию ребер. Остановившись у груди, они обхватили ее как надежный бюстгальтер и медленно принялись мять затвердевшие выпуклости, играясь с сосками. Правая рука поднялась по шее к ее лицу, и мягко стала обводить нос, губы, брови. Левая медленно спускалась к заветному месту, играясь с ее нервно подергивающимся телом. Тягучее ощущение внизу живота изводило и терзало необычайно сильно, не давая соединить ноги. Она ощущала, как становится горячее воды, как становится мокрее ее. И руки это чувствовали. Ладонь погрузилась меж ее ножек, бесцеремонно гладя влажное лоно. Под пальцами ощущались скользкие губы и бугорок Венеры, предательски выступивший над ними. Девушка не контролировала собой, трясь об два пальца, медленно поглаживающие ее тело, нежно прикусывая и посасывая другие два.
Она издала облегченный стон, когда пальцы погрузились в ней до первой фаланги, раздражая еще сильнее. Но никто не разрешал ей самой насиживаться на них, подчиняясь заданному медленному мучительному темпу. Она умоляла, шепча непонятные слова, вновь умолкала, тяжело дыша, прикусывала пальцы, чтобы вновь застонать. Пальцы вошли по вторую фалангу и немного погодя, оказались полностью в ней. Потом так же медленно вышли и резко вошли, заставляя ее прижаться грудью к стене, чтобы глубже чувствовать в себе эти движения. Они становились грубее, десница сжимала ее грудь, пока другая погружалась и выходила из нее все быстрее и быстрее. Она тихо стонала, прижимаясь щекой к стене и молясь, чтобы это продолжалось вечно, это мгновенье перед тем, как мышцы влагалища сжали три пальца, окружая их горячей женской плотью. Несколько секунд они не двигались. Потом руки исчезли, ноги подкосились, и она сползла на пол, касаясь возбужденной щелью ставшего горячим пола. Сердце бешено колотилось от удовлетворения, но ей было страшно повернуться. Почти бесшумные шаги раздались в коридоре. Когда она повернулась, однако, темно-синяя тень исчезла.Дмитрий:Утром она танцует в пустынном спортзале. Она стала делать так недавно – где-то с недели назад, приходя на час раньше, чтобы заняться любимым делом. Из наушников слышна музыка – не могу разобрать точно какая. Судя по ее резким движениям, она вошла в азарт. Значит, можно посидеть на матах и понаблюдать за ней. Правда, у Алексис нюх на таких как я, и она очень быстро уходит в раздевалку.Мы не разговариваем – действительно, зачем? Я вроде должен злиться на нее за церковь, но ничего такого не испытываю. Просто восхищаюсь легкостью, с которой она встает на шпагат, подпрыгивает и бегает. Все так гармонично…- Вы рано пришли,- тренер заходит в зал и осматривает нас поочередно. Алексис снимает наушники и убирает плеер в карман широких штанов.- Я хотела поразмяться перед тренировкой,- отвечает одноклассница, остановившись неподалеку от меня.- Ремонта не достаточно?- ухмыляюсь.- Я хочу научиться владеть колом и левой рукой,- заявляет она.Тренер молчаливо смотрит на ее. Видимо, ему впервые говорят такое.
- Хорошо,- наконец, соглашается он.Тренер сам – левша, так что будет легче. Да, все отлично, но мне-то зачем нужно? Пусть она и занимается…Алексис снимает джемпер, и остается в майке. На ней нет бюстгальтера, по какой-то причине Гуттенберг его не носит, притом давно. При ее-то размерах это не заметно, особенно под толстыми свитерами, в которые обычно одевается. Она собирается снять майку, когда я выкашливаюсь. Алексис поворачивает ко мне голову с вопросительным лицом.- Эм… слушай, можешь дать мне того геля? Я, кажется, запястье вывихнул.- А, да,- она вытаскивает из шкафчика чудо-тюбик. Странно, он никогда не заканчивается.- Спасибо,- выдавливаю немного на руку. Ну и упражнения, чтоб тебя! Надо же было такое придумать! Пока мажусь, она отходит за стенку и надевает черную рубашку. Она ей идет, особенно если учитывать расстегнутые пуговицы и виднеющиеся шарики…- Втирай энергичнее,- бросает она насмешливо и надевает пиджак.
- Когда идешь ремонтировать?- После уроков.- Ты больше не ужинаешь с нами.- Я ужинаю в церкви,- Алексис отвечает безлично и скучно, тем самым играясь с моим интересом. Неужели все так просто? Нееет, тут что-то не то.- Парни соскучились по тебе…- Слушай, Беликов,- перебивает она устало,- я понимаю, что вам всем очень-преочень плохо без меня, но поверь, я хочу быть одной сейчас. Мне не нужна ваша дружба, я не хочу выпивать с вами – мне хо-ро-шо. Просто,- она с силой захлопывает дверцу,- в последнее время многое случилось, и я не хочу быть в компании.- Что-то серьезное?- Да нет, пустяк. Правда, важный,- на мгновенье ее лицо искажается в тоскливую гримасу, но тут же становится каменным и жестким. Таким, каким я привык видеть и ненавидеть ее.
- Ну… ладно тогда. Еще раз спасибо.- Обращайся,- она убирает вещи в шкаф, забирает сумку и идет завтракать.
Просто так? это очень странно, она обычно меня бесит, а теперь – смущает. Неужто такая взрослая? Неееет, это точно. Но почему Алексис мне так нравится? Стоп, Беликов, не надо так думать. Это же Гуттенберг – немецкая сучка, нарушающая все нормы поведения…В столовой застаю лишь Виктора, разговорившегося с Алексис. Вот с кем, а с ним они остались очень хорошим друзьями. Как раз когда сажусь с ними, друг говорит:- Мы сегодня вечером устраиваем кутеж, ты придешь?На мгновенье наши взгляды пересекаются. Опять тоска и страх. Но она отвечает:- Да, приду. Мне надо расслабиться и напиться.- Круто.- Захватить Лимончелло?- Гуттенберг становится той же психованной одноклассницей без комплексов.- Я его между окнами держу, чтоб был холодным.- Отлично! Девчонки тоже придут.- Хорошо,- пожимает Алексис плечами, помешивая кашу.- Как раз покажу вам новую игру.Сглатываю – ее глаза недобро сверкают. Это значит, что кому-то будет больно, кого-то унизят и т.н. и т.п… Надеюсь, я ей не попадусь.Кира- Хорошо, слушайте, игр, на самом деле две,- Алексис встает из круга, чтобы привлечь всеобщее внимание. Да она бы и так его привлекла.- Первая игра: на бумажках пишем по одному приказу, размешиваем, тянем поочередно билет. Если не хочется выполнять приказ – выпиваем определенное количество алкоголя – какое – решаем на месте, ясно?- Да, какая вторая?- Оля прижимается к батарее.- Вторая,- она ухмыляется,- вторая называется «переменой обстановки». Мы такое в Германии частенько делали: опять на бумажках пишутся наши имена, размешиваются: девушки тянут билет, и сразу идут спать в комнате парня, а парень - девушки. Каждый из них должен стащить чего-нибудь у другого. Если он или она догадается, что это, то вор выполнит один приказ. Если не догадается – вор может захотеть что угодно, чтобы вернуть обладателю вещь. Ясно?- Крууууто,- протягивает Ира.- А давайте сейчас сыграем!- Нет, сейчас напишем все, пока трезвые, чтоб потом не искать кого-то адекватного,- Алексис наливают вина.- Кто кого тянет? Парни девушек или девушки парней?- Парни пусть тянут, у них нюх!- и все девушки написали свои имена.Право же, глупость. Зато интригует. После второй рюмки мне становится интересно, у кого буду спать. После четвертой пришел черед первой игры…- Тэээк,- Дэн открывает бумажку и жмурясь читает ее:- «Наша англичанка очень любит грязные сказки на ночь…- что за хуйня?- Читай дальше!- Лена угарает.- «…пойди к ней и скажи, что хочешь ее волосатика у твоего…- Лен, ты охуела?!- У чего?- Рта, бля!- мы все ржем.Наконец-то наша компашка научилась придумывать каверзные и жуткие штучки! Я плачу! Некоторое время сижу рядом с Алексис – она делает вид, будто не замечает меня.- А я тя люблю, Лекси,- блин, что я говорю? И зачем лапаю ее?- Я знаю, сучка,- отвечает она, поворачивается ко мне и целует в подбородок.- Я всегда дур любила.АлексисИтак, вечер проходит легко и мучительно – все, я вернулась! У меня все отлично, по крайней мере, делаю вид, будто все зашибись. И справляюсь неплохо. Никто не чувствует подвоха, и слава богу.Что это было ночью? Сном? Реальностью? Почему я была голой в своей кровати? Может, все-таки сон? Вспомнила о том ублюдке, вот и приснилось, будто он опять… трахает меня. Надо выпить. Блядь, Гуттенберг, успокойся! Ненавижу водку, а сейчас отлично идет, вот, уже неточные движения пошли…- Алекс, тяни билет!- Кира сует мне в лицо носок с бумажками. Ну и пох, отсосу хоть у тренера, если понадобится.
- «Поцелуй Беликова в самом длинном засосе, который у него когда-либо был»,- дафак??? Стоп, еще раз:- «Поцелуй Беликова в самом длинном засосе, который у него когда-либо был»…- оглядываюсь, одноклассника в комнате нет. Фу, пронесло!Ага, пронесло. Секунд пять, не более. Не успели все расстроиться, как эта сволочь зашла в комнату. И почему ты всегда приходишь в самый ненужный момент?!- ОООО!- класс орет, как стадо баранов.
- Сколько надо выпить?- Саня ухмыляется и указывает на полную бутылку водки.- Это ж точная кома!- Выбирай,- пожимает он плечами.Беликов нихуя не понимает, он еще трезвый. На все еще твердых ногах подхожу к нему и смотрю парню в глаза.- Сколько у тебя длился самый длинный засос?- он поднимает вопросительно бровь и с улыбкой смотрит на всех. Меня это злит, хватаю его лицо рукой и поворачиваю к себе.- Сколько?- Секунд 50, не помню точно.- Ладно, округлим до минуты,- резко обнимаю руками его шею и притягиваю к себе его растерянное лицо. Добро пожаловать в реальность, неудачник!У него нереально мягкие губы. Изначально он не понимает, что происходит, пытается оторваться от меня, так нагло душившей его, но быстро усмиряется. Смех одноклассников утихает, когда он резко хватает меня за ягодицы и жестко прижимает к стене. Нельзя разомкнуть губы, иначе я проиграю. То поглаживаю его языком, то кусаю, тихо рыча, чувствую его сводящий с ума запах и осознаю, что хочу его здесь и сейчас. Хочу, чтобы он сорвал с меня эту рубашку и еще сильнее вжал в стену, чтобы я поняла, кто здесь хозяин. Хотя он и без того неплохо справляется - его язык собственнически сплетается с моим, пока руки больно сжимают мои бедра, а тела сильно прижимаются. Дыхание сбивчивое, адреналин колотится в крови, он больно кусает мою нижнюю губу, вдыхает и вновь языком поглаживает небо. Так приятно, так щекотно, он точно знает, что меня возбуждает. Это возбудит любую. Мои руки давно зашли ему его шиворот и больно царапают его спину. Какие мышцы, какое тело, его нельзя скрывать за этой футболкой! Я не позволю тебе…- Народ, полтора минуты!- кто-то выкрикивает.
Сбавляем темп, наконец, наши лица отстраняются, и я перевожу дыхание с закрытыми глазами. Когда открываю их, вижу, что наши лица все еще слишком близки, а он еще прижимает меня к стене. Я знаю, мы оба хотим того же, но постепенно гул и восторг компании охватывает нас, и нам остается только стыдливо краснеть.
- Новый рекорд!- Ты можешь отпустить меня,- говорю дрожащим голосом, глядя в эти шоколадные зеркала его звериной сущности.Он медлит с ответом, смотрит на меня, изучая до мелочей, его хватка ослабевает, а вены на мощных руках еще пульсируют. Надо же, внизу никакой перемены. Ну и самообладание, будь я на его месте, давно бы встал… а почему не встал?! Я что, так плохо целуюсь?!
Дмитрий резко отпускает меня, отчего ноги предательски подкашиваются (я знаю, это он нарочно, гад), и одноклассник подхватывает меня, осторожно усаживая на пол. Сволочь! Все позабыли обо мне, все поздравляют его! Сука, ненавижу!Час спустя:Оля случайно замечает второй носок. Вечеринка уже подходит к концу – выпивка закончилась, да и всем спать хочется.- Парни, это вам!Опа, будет весело. С ухмылкой замечаю, как толпа оживляется. Кира подпрыгивает и напряженно смотрит на мешок.- Да успокойся ты!- хлопаю ее по спине.- А нихуя,- огрызается она.Саня первым вытягивает Иру. Потом Дэну попадается Кира. Ване – Оля… короче, девчонок и парней много, а мне лень говорить, кто кому выпал. Поэтому я продолжила заканчивать ликер, закусывая последним мандарином. Покачиваюсь назад и вижу, что точно позади меня стоит Беликов. Чего уставился?- Встать-то можешь?- он смеется.- Чего?- бросаю бутылку и встаю. Ой, а он такой высокий…- Вот,- облом. Мне сегодня конкретно не везет, это и ослу понятно. Только почему именно с ним?! На листе мое имя.Рычу, вздыхаю, бросаю пару немецких ругательств и отдаю ему ключ. Блядь, у меня там виски! И ноутбук! И плеер! И духи…о боже, мои духи! А платья?! Пиздец!- Моя комната 24,- он забирает брелок у меня из рук и злобно ухмыляется.- Смотри, что утащишь.- Да пошел ты,- процеживаю сквозь зубы, перепрыгиваю через Зеклоса (я еще не разучилась прыгать, отлично!).В коридоре парней холодно и воняет потом. Ладно, и раньше спала в мужской общаге, привыкну. Правда, я и не думала, что комната Беликова… станет олицетворением моего идеала комнаты. Какой запах! И этот уют. И эти темные серьезные цвета… Никаких фотографий, все так сурово и по-мужски! И на полке-то всего: пена для бритья, дезодорант, эти охуенные духи и бритва с зубной щеткой.
Так, в чем одеться на ночь? его-то шкаф не ломается под тяжестью одежды, как у меня. О, черная футболка! Пахнет суперски! Как раз боксы у меня черные. Что бы у него стащить? Глаза слипаются…подумаю утром. Носом втыкаюсь в его подушку и минуту позже засыпаю. Что если бы я проснулась здесь сегодня утром?