Глава 30 (1/1)
ИраКурица соленая, компот сладкий, вода безвкусная – жаль, что чувства нельзя вкусить. Можно было бы сэкономить столько нервов и сил…Обед, час дня, наша честная компания устроилась на своем столике и молчаливо ест. С тех пор как Алексис сломала церковное окно, что-то произошло между нами, и мы разделились на лагерь поддерживающих и не согласных с нею. Пока что только я состою в первом…Кира безынтересно ковыряет в тарелке, стараясь делать вид, будто ей наплевать, что произошло – в то же время, они с Гуттенберг не разговаривают. Нет, я по крайней мере не видела их ругающимися, но они просто перестали общаться. Слышу веселый Лизин голос – она не угомонится с этим вечным праздником. Наконец-то Алексис в немилости! Пусть она это и не показывает, да и не страдает особо.- Ир, передай хлеб,- Виктор не знает куда деваться – видимо, он единственный нейтральный в данном споре. Но когда одноклассница появляется в столовой, он тут же принимает такое же непонятное выражение лица.Лекси одета как всегда: темно-синяя куртка, черные сапоги-полярники и нереально длинный яркий шарф. Как всегда, улыбается лукаво, бесстыдно оглядывается в поисках нас, и садится рядом, целуя меня по щеке. Мне-то по барабану, я ее все равно люблю.- Как контрольная?- она отпивает чаю и принимается за суп.- Нормально, списала маленько, ты?- Ганс решил половину,- Алексис улыбается.- У него скоро экзамены, а я его глупостями занимаю.- Ты так и не сказала, каков вердикт,- напоминаю.- Ну,- она вздыхает,- отец слишком богат, чтобы меня исключили. А жаль. Вместо этого буду ремонтировать окно под присмотром священника.
- А что, не плохо.- Ир, лучше б выгнали,- она смотрит на меня выразительно.- Да уж,- буркнула Кира неслышно.- Смотрите, кто заговорил!- саркастически воскликнула Алекс. Во, дает!- Сама виновата,- отвечает девушка.- В чем же? В том, что сломала окно? Да, это сделала только и только я, и не думай, что сожалею об этом,- Алекс гордо ухмыляется.- В том, что ты перестала разговаривать со мной из религиозных соображений? Не-а, пожалуй, все-таки ты тоже допускаешь ошибки, дорогая моя.- Я тебе не «дорогая»!- Кира вскакивает, а Алекс демонстративно спокойно выпивает.
- Сядь и не ломай комедию, Филатова,- жестко отвечает Гуттенберг.- Хватит строить из себя истеричку.
- Истеричку?! Знаешь что, Алексис, ты неимоверная эгоистка! Всегда думаешь только о себе, а плюешь в душу другим!- Плюю в душу? О боже, чего такого было в том стекле?!- одноклассница поднимает вопросительно брови.- Оно что, было сделано самим Иисусом?!- я не сдержала смешок. Кира молчаливо встала в позу.- Знаешь что, да, я эгоистка. Я думаю только о своем комфорте, и мне плевать на всех вас. Но стало наплевать, когда никто даже не приблизился и не спросил, зачем сделала это. Вам, и в особенности, тебе, не нужно знать мотива – тебе достаточно разрывать меня на клочья и ненавидеть. Что, я сорвала крест с твоей шеи?! До этого я старалась заботиться о тебе так, как заботилась о своих друзьях в Германии! Потому что я дала клятву никогда не бросать дорогих мне людей!- она скрестила три пальца.- Правда, не задумывалась, что делать, если они бросят меня. Один ответ, Кира, именно поэтому я ворвалась к тебе. Мне нужен был ответ друга, а ты меня вновь опустила! Видимо, всем доставляет удовольствия знать больше другого и смотреть на него, как на умалишенного! Это и есть ваши настоящие лицемерные, эгоистические и инфантильные лица!Алексис ушла, и могу поклясться, что она была слишком спокойной, чтобы не расплакаться. Я разозлилась, Лекси абсолютно права.
- Придурки,- промолвила я, бросив вилку,- вы хоть постарались ее узнать поближе?АлексисЧерт, как же больно спотыкаться, падать и плакать, зная, что никто не протянет руку помощи! Неужели опять вернулась в прошлое?Задний двор церкви полон старых могил. Гораздо приятнее сидеть там, среди позеленевших от времени крестов, нежели в обществе людей. Так ты действительно чувствуешь себя одиноким.Знали бы вы, мертвецы, как хочу оказаться на вашем гнилом месте, там, под землей, сдавившей ваши протухшие грудные клетки. Как хочу, чтобы в моих глазницах поселились черви, а сердце покрылось плесенью, чтобы мозг растекся по моим волосам, не порождая новых мыслей!Поднимаю взгляд к зданию и вижу лишь блеск черных окон в беззвездной ночи. Снег покрыл крышу толстым слоем, и изредка падает на голые кусты. Иногда прилетает ворон, садится на кресте, изучает меня, понимает, что я еще не умерла, и улетает…
Я жива. Что, если попытаться сказать это живее? Я жива! Все равно не то. Да, я жива, суки! Не лучше.
Наточенный топор ожидает своего часа в кладовой, рядом с лестницей и очень странно пахнущим углем. Так или иначе, придется сделать работу, так чего же медлить? Над входом в Освенцим вообще была надпись: «Труд облагораживает».Резкие удары, изначально неровные, становятся все ритмичнее и ритмичнее, заполняя церковь странным, слишком громким звуком. Он облетает все пространство, возвращается ко мне, и резонирует в само сердце. Оно же выдавливает несколько слез. Ух ты, прошло три дня, а только сейчас сознаю, что мне плохо. Орудие ударяется об пол с громким металлическим стуком, заглушая первые рыдания и шаги. Не сразу понимаю, что на меня смотрят, да и не сразу становится стыдно за это.- Попьем чаю, Алексис,- священник указывает на принесенный самовар с чашами.- Не стой на сквозняке.Руки потрескались от холода, и похожи на корни. Порой они кровоточат, но крем быстро успокаивает их. Чай здесь необычно вкусный, такой ароматный и пахнущий Альпами весной. На ступенях алтаря, на которых я устроилась, горит печь-буржуйка, и приятный жар, которым тянет от нее, приятно смешивается с ледяным сквозняком. Мы не разговариваем. Он изредка делает глоток, и вновь опускает чашу на пол, пока я пытаюсь бесшумно вытереть нос. Это не похоже на меня. Обычно я молчаливая фигура рядом, а не наоборот.- Гнев,- его голос разносится по всему помещению,- самая страшная сила. Ты выбила почти всю раму,- не получив ответа, священник продолжил:- Я говорил твоему отцу, что перевод, рано или поздно, аукнется. Ведь с первых же дней стало ясно, что ты совсем другая. Мне жаль, что он не послушался меня тогда. О чем ты думала, держа в руке камень?Действительно, что творилось в моей голове?
- Алексис?- «Ненавижу», вот о чем я думала.- Почему ты так ненавидишь церковь ивсе связанное с ней?- Вам не понять, отче,- покачала я головой.- Уверен, что пойму,- настоял он.- Расскажи, тебе станет легче.- Нет, не станет. Бог предал меня. И случилось это давным-давно. Мне было тринадцать, я была новенькой в школе, где все были лучшими. Я была неприметной девочкой с недоразвившимся телом, но огромными амбициями. Я обожала танцы, и мечтала попасть в сборную. А он был ее капитаном, самым красивым и желанным парнем школы. Не знаю, как вышло так, что он заметил меня, и я влюбилась. По крайней мере, так мне казалось, что должно быть. Я думала, что так проще простого добьюсь своего. Только планы у него были другие.
Рождественская вечеринка была главным событием уходящего года, все девушки одевались в откровенные наряды, а парни заводились от их вида. Я впервые в жизни находилась в обществе старшеклассников, мне делали коктейли, в которых водки было в разы больше, чем сока. Правда, я не знала, что туда подмешали не только алкоголь, но и наркотик. В итоге, после третьего или четвертого стакана мне стало плохо – мир закрутился, все чувства притупились, а в висках колотилась кровь. Я понимала, что что-то не то, но не могла ничего поделать с собой. Он воспользовался этим. Как я потом поняла, он-то мне и подмешал таблетки. Парень потащил меня в душевую, нас провожали смешки и свист. Плитка там была светло-синей, а пол – холодным. Я все понимала, но не могла дать отпор- тело было пластилиновым. Он порвал мои колготки, задрал платье, стащил трусики. И было так позорно, когда он развел мои ноги и уткнулся членом мне в промежность. И было убийственно больно, когда он проник во мне. Каждое движение сопровождалось болью, и я ее могла даже пикнуть, а просто лежала в шоковом состоянии.Я молилась богу, чтобы это прекратилось. Я умоляла его, а эта сволочь не кончала. А потом обрызгал меня семенем и сказал, что я принята. И ушел. Мой лучший друг нашел меня несколько минут спустя, он отмыл меня и уложил в кровать. На следующее утро у меня была истерика. Я избила Ганса за то, что меня изнасиловал тот сукин сын. Ваш бог наблюдал за тем, как меня насилуют, и вместо того чтобы помочь, мастурбировал! Любить господа? Говорите это первоклассникам и моим одноклассникам – видимо, они решили, что он убережет их от всех невзгод,- я перевела дыхание и вновь отпила.Он вздохнул сдавленно, встал и прошелся до выхода.- Кто-то еще знает?- спросил он, наконец, стараясь не смотреть на меня.- Моя мать. Мой друг отомстил ему: он попросил нескольких громил изнасиловать его в переулке. Это случилось в прошлом году, и было моим подарком на Рождество. Во всяком случае, в команду я попала, и стала ее капитаном. Но осталась рана, которую теперь вновь открыли.- Рана,- задумчиво повторил он, изучая дверь.Больше мы с ним не разговаривали, и я была благодарна ему за это. Это случилось слишком давно, чтобы сейчас плакать, да и я, наверное, выплакала весь запас слез наверху.Я отужинала с церковными служителями и вернулась в свою комнату после кровавого рассвета. Скорее всего, я уже привыкла к зрелищному началу дня, поэтому просто прошла мимо замерзшего озера и поспешила вернуться в тепле. Едва я включила ноутбук, как позвонила мама. Опять отчитывать будет!- Мама,- смиреннейшим тоном промолвила я,- как ты?- Алекс,- ее голос дрожал от подкативших слез,- тетя Леа скончалась.Внезапно, по моему миру прошлась трещина. Достигнув конца, он распался, и осколки, в свою очередь, разбились вдребезги. На глазах выступили новые слезы – это было ударом ниже пояса.
- Рак поборол ее,- тем временем говорила мама, плача,- она просила не говорить тебе, но ты же ее так любила...- Когда?- перебила я шепотом, дрожа.- Сегодня утром.Значит, к обеду…когда я кричала на Киру. Когда эта идиотка читала мораль за вещи, которых не понимает! А она тем временем потухала… Господи, за что?!- Я…успею…на похороны?- было трудно говорить и думать.- Нет, Алексис,- голос матери стал жестким.- Ты не должна видеть ее такой.
- Но это моя крестная!- воскликнула я, закрыв лицо ладонями.- Я знаю, Лекси, мое солнышко,- мама расплакалась.- Умоляю тебя, не приезжай!В дверь постучались.
- Хорошо,- я вдохнула глубоко.- Я люблю тебя, мама.- И я тебя…Я побежала в туалет и помыла лицо ледяной водой. Никто больше не увидит моих слез!Ира терпеливо ждала, перебирая махровое полотенце, которым потирала голову. Она была красной от горячей воды, от нее пахло шоколадным шампунем, которого я ей привезла из Москвы.- Я услышала твой голос, и подумала проведать тебя,- промолвила она неуверенно.- А, да, заходи,- она закрывает за собой дверь, а я вытаскиваю из шкафа бутылку Jack Daniel’s и два стакана.- Выпьешь?- Что-то случилось?- спросила она озабочено.- Ты какая-то красная.-Устала как лошадь,- плюхаюсь на кровать.- Эта рама пиздец как прогнила, но гвозди вытаскивать сложно.- Ясно.- Укутайся,- передаю ей плед.- Спасибо,- она неуверенно оставляет полотенце.- Ты такая спокойная.- А чего злиться? Все будет хорошо, с или без Киры.
- Она не понимает, что говорит.- Ну, главное, что ты знаешь, ведь так?- разливаю первую порцию виски и передаю ей стопку. Хорошо, что она не заметила подвоха, иначе я бы опять разрыдалась.В окно блестело солнце. Спросонья мне показалось, что вижу в свете любимое лицо и протянула руку, чтобы коснуться его. Но оно было далеко. Она исчезла быстро и безбольно…Спи с миром, тетя Леа. Земля тебе пухом, мое прошлое.