Четвёртая волна. Считай волны, последняя самая сильная (1/2)

Elsa & Emilie — Under the Blood Moon</p>

Волны разбивались о скалы вокруг маленького пляжа, образуя пенистые фейерверки, разлетающиеся на метры вокруг под светом звёзд и маяка. Ветер, не порывистый, не резкий, словно невесомая шаль укрывал собой всё вокруг, заставляя трепыхаться вечные маки на склонах, трепя чёрные волосы, поглаживая по голове. Даже слезу с щеки не сдувает, нежный, ласковый, словно присмиренный. Ночь полностью завладела маленьким городком, заставляя потухнуть огни в домах, даже в полицейском участке стало тихо. Завтра. Все дела на завтра, а сейчас время моря и его песен. Легенды, пробирающиеся по утрам туманом, сейчас бродят по улицам, их ноги несут к воде скорее, чтобы сбросить боль ступней, показать неполной луне блестящую чешую, переливающуюся от бесконечно чёрного к перламутровому фиолетовому.

Чонгук, запыхавшийся, остановился только возле грота, куда приходил не так давно за помощью. Аккуратно, чтобы не подскользнуться на мокрых камнях, он пробрался внутрь, вот только там никто не ждёт. Старуха, что жила здесь — ни следа, будто и не было никого, а всё, что парень видел — сон. Только сон не будет рваться наружу, заставляя лёгкие гореть, мысли стирать в песок.

Наспех срывая с себя одежду, Чонгук оглядывается по сторонам. Он уже знает, что будет дальше. Стоит ногам коснуться моря сейчас — он очнётся утром от первых лучей где-нибудь выброшенным волнами на скалы. Но и остановить он это не в силах. Воспоминания о произошедшем в бассейне застилали всё собой, перекрывали, точно вентиль воду в трубах. Он был там, видел как терзали тело тренера. Как кожа несчастного человека стиралась, будто снимаемая наждачкой. Как поднялась из бассейна вода, точно облако пыли, вся, до последней капли, как водоворотом закружила двоих, где один жертва, а второй хищник. Чонгук был там.

Чон прекрасно слышал крики, то, как булькала вода, пока жертва захлёбывалась, как красный цвет рассеивался, словно краской капнули с кисточки — стремительно, сигаретным дымом, окрашивая всё вокруг красным.

Чонгуку не забыть картину перед глазами, он даже слышал имя, которое назвал Пэк Чонвон. А ведь он слышал его только раз, в раннем детстве, когда его мать не уследила за ним, и мальчишка случайно забрёл в бассейн, помешав двум влюблённым…

Чонгук был там. Видел, слышал, чувствовал. Это был Чонгук…

«Чонгук… выпусти меня…»</p>

Голос внутри опять становился всё сильнее, а руки переставали слушаться. Прикрывая глаза, Чонгук делает шаг к воде, позволяя набегающей волне укутать его ноги собой.

Хотел бы я сейчас чтобы ты оказался рядом…

Волны всё также разбивались о скалы, толи ликуя, что хозяин снова с ними, толи наоборот — из страха, что Оушен всё больше набирает силу. Теперь он способен убивать и вдали от моря. Кожа Чонгука больше не реагирует на пресную воду.

***</p>

Тэхён как не пытался уснуть этой ночью — не мог. Одни и те же образы его преследовали во снах, сменяясь с нежных прикосновений чьих-то рук на животный страх перед обрывом скалы, на которой возвышается маяк. У него то вода кругом и полное спокойствие, в котором он рассекает руками синеву, а рядом кто-то такой родной и близкий. То лужи крови, волны, сносящие дома. Впервые ему снились такие кошмары.

Под утро он измотан настолько, словно всю ночь бегал, а не лежал у себя в кровати. Перебирая в пальцах свою чёрную жемчужину на цепочке, он резко подорвался с постели. Море. Ему нужно к морю, оно успокоит, огладит своими пенистыми руками его лицо, укроет волной, будто одеялом, нашепчет, перебирая ракушки по песку, свою колыбельную. Вчерашняя картина до сих пор перед глазами, хочется думать о чём-то другом, но никак не получается. Не вяжется…

Натянув купальные шорты и старые спортивные штаны поверх них, Тэхён влез в олимпийку из того же спортивного костюма и, чтобы не разбудить родителей, перелез в открытое окно. Спуск из своей комнаты уже давно привычное дело, не первый раз так сбегает из дома перед рассветом.

Он бежит, так, чтобы быстрее добраться до места. Чуть поскальзываясь на влажной от оседающей росы траве, цепляется за ветки дерева на пути спуска, и вот он — пляж. Пустой, как и всегда. Слабо освещаемый звёздами и светом маяка. Тэхён сразу же стягивает с себя лишнюю одежду, раскидывая её по песку в стороны, приближаясь к воде. На секунду, ему чудится, что жемчужина, стоило ей коснуться голой кожи груди, обожгла. Всего на секунду. Но этого было достаточно, чтобы он обхватил её двумя пальцами, поднося к глазам, чтобы рассмотреть, вдруг ему так померещился укол о шероховатость, а жемчужина окажется надломленной. Но нет. Взгляд приковывает совершенно другое…

Там, в волнах, мелькнуло что-то. Хвост. Дельфин? Тэхён трёт глаза, неужели от бессонницы у него начались галлюцинации?

«Первая волна» — начинает про себя считать парень, постепенно заходя в воду. Вторая волна, третья, они начинают нарастать, а Тэхён считает дальше, всё ещё смотря вдаль, где только что видел чёрный хвост с фиолетовым отливом. Шестая… вот она, самая сильная, сегодня цикл из семи волн. Тэхён ныряет.

***</p>

Evanescence — Together Again</p>

Как он и предполагал. Море встречает его, словно мать сына. Обнимает, притягивает в свои объятия когда вбирает в себя воду для следующей волны. Тэхён плывёт, ещё слишком темно, чтобы что-то рассмотреть по дну, но привычка держать глаза открытыми под водой не исчезнет, и он, вглядываясь в темноту, продолжает двигаться вперёд. Ему нечего здесь бояться. Тэхён знает каждую травинку на морском дне, каждую рыбку, которая нашла себе домик посреди огромных камней, знает каждую скалу под водой, он знает всё. Но не знает чей это хвост перед глазами только что рассекал толщу воды.

Резко останавливаясь и отталкиваясь ото дна, Тэхён поднимается вверх за глотком воздуха. Солнце совсем скоро встанет, а глаза, привыкшие к темноте, видят собственные ноги над пустотой. Парень оглядывается вокруг.

— Показалось? — бормочет себе под нос Тэ, рисуя в голове то, что увидел в эту минуту. — Совсем уже крышак поехал…

Мокрые руки с длинными пальцами трут глаза, пытаясь помочь привести себя в чувство. Тэхён ещё раз оглядывается, разворачиваясь в воде на триста шестьдесят градусов. Никого. Смотрит наверх, там звёзды прощаются, постепенно скрываясь из вида, стоит небу приобрести светлые оттенки ещё до полного восхода солнца. Отталкиваясь от невесомости, Тэхён приподнимается из воды, погружаясь ногами вперёд с новой силой. Он опускается, всё ниже, ниже, ниже, но здесь слишком глубоко до дна. Его руки подняты к верху, чтобы не мешать телу, пропуская воду сквозь пальцы, как невидимый канат. Кажется, стоит только дёрнуть и он резко всплывёт, вытягиваемый неведомой силой. Тэхён с морем на «ты». Так почему бы снова не открыть глаза.

Парень застывает. Статуей, которую окружила непроглядная тьма для человеческого глаза, становится, не шевеля ни единым мускулом, всматриваясь в две чёрные точки, которые безднами заманивают его в самую глубь, в глаза напротив.

«Неужели сны стали более ясными? Я научился ими управлять?» — Тэхён не хочет долго думать, он уже знает, что ему нужно делать. В другой бы раз он не спешил, позволил бы сну течь рекой, но не сейчас, не тогда когда он ясно мыслит и помнит, как пришёл сюда, как оказался в воде, как увидел лицо русала перед собой, заметив перед этим его хвост.

Хватаясь за чужие плечи, Тэхён резко придвигается вплотную к обнажённой накаченной груди, сразу же, безошибочно, прижимаясь своими губами к чужим. Всё. Он сейчас проснётся и от этого ещё плотнее сжимает ресницы. Но нет. Не слышен звон будильника не телефоне. Не чувствуется, чтобы кто-то его аккуратно толкал в плечо. Даже лучи солнца не пробиваются сквозь веки, а ветер не треплет чёлку. Всё также, вокруг ощущается вода, наверху где-то волны неспокойно встречают рассвет. А чужие губы, горячие, отвечают. Руки обнимают, прижимая к себе сильнее, медленно спускаясь от лопаток к пояснице. Плечи под тэхёновыми ладонями чуть дёргаются, и теперь Тэхён чувствует, как в поцелуе перенимают роль главного. Он ахает от неожиданности, как сразу ощущает чужой язык внутри рта. Сразу же одёргивая руки с плечей, Ким перекладывает их на грудь, стараясь отодвинуть от себя того, кого даже не знает как назвать: человека? русала? Чон Чонгука?

Тэхён мычит в поцелуй от нехватки кислорода, порываясь всплыть, но крепкая хватка не пускает, и он чувствует, что они опускаются ещё ниже, ещё дальше от берега, от городка, от мира живых…

Лёгкие разом заполняются кислородом, поданным будто из кислородной подушки. Тэхён распахивает свои глаза. Ему на секунду кажется, что он умер. Но глаза раскрываются и попадают на чужие губы, на которые сразу падает взгляд, на эту милую родинку под нижней губой. Смотрит выше, щурится от расфокусировки из-за воды, кажется, здесь на щеке виднеется шрам, дальше, глаза, чёрные, чернее любой ночи, захватывающие в свою власть при каждой встрече. Тэхён не успевает даже рта раскрыть, забыв, что всё ещё находится под водой, как его снова увлекают в поцелуй. Он цепляется за крупные бицепсы, но больше не отталкивает. Позволяет чужим рукам обхватить себя так, как вздумается, и плевать что одна ладонь лежит на его пояснице, пока вторая поднялась к шее. Он сам зарывается пальцами в чёрные волосы, слегка путаясь в них в воде. Сам прижимается, раскрывая рот, и снова, и снова сталкиваясь с чужими губами, открываясь для неизведанных ранее игр со своим языком, и дышит, дышит когда его лёгкие наполняют кислородом, чтобы не захлебнулся.

Снова отстраняясь, Тэхён старается заглянуть в чужие глаза, спрашивая разрешения, чтобы всплыть, чтобы ему дали возможность разглядеть поближе лицо, тело, хвост…

А в ответ словно видит чужой вопрос на свой, отвечая только глазами:

— Ты уверен?

— Ты со мной и я уверен.

***</p>

Hurts — Weight of the World</p>

Телефон в кармане спортивных штанов разрывался мелодией звонка. От лёгкого ощутимо осеннего ветерка спина стала покрываться маленькими мурашками. Брови сдвинулись к переносице, а отстранятся от тепла совсем не хотелось.

Тэхён поднялся, опираясь на чужую оголённую грудь, садясь, не поднимая век. Шум прибрежных волн, катающих по песку ракушки, заставил улыбнуться настойчивым лучам солнца. Наощупь находя свои штаны, парень полез в карман.

— Да Минни? — голос после сна совсем хриплый, словно он только что скурил пачку крепких сигарет, низкий, подавляющий.

— Вы там чё, трахаетесь с Чонгуком? До вас двоих не дозвонишься! Ты где? — Чимин на другом конце почти кричал, наверняка запуская руку в волосы, думает Тэхён, но, появившуюся улыбку, быстро смывает с лица, стоило до конца открыть свои глаза и посмотреть на рядом лежащего человека. Сознание начинает возвращаться.

— Школа на сегодня закрыта, — Чимин быстро вернул внимание к себе. — Ты как?

— Не знаю, я… — пытаясь уложить чёлку, Тэхён стал осматривать пляж, пока мозг старался восстановить в памяти прошедшее раннее утро. Облизнув губы по привычке, парень сразу прикоснулся к ним пальцами. Он уверен, ещё некоторое время назад на губах ощущалось размытое покалывание, словно он… словно он долго целовался!

— Я звонил Хо, он предлагает собраться сегодня в «Скале», и пню трухлявому будет понятно, неладное что-то творится в городе, — на фоне голоса послышались звуки открывания дверей машины и то, как Чимин сказал кому-то «Привет». — Я уже забрал Юнги, Хо будет ждать в магазине, остались ты и Гук. Поехали, заедим к Ба заодно.

— Подожди, Минни… — глубокий вдох. — Гукк~и со мной. Подъезжай к моему дому через минут двадцать.

— Хоу… Ладно, потом расскажешь.

Нажимая на красную трубку на экране телефона, Тэхён ещё раз провёл ладонью по чёлке. Не может быть — мозг только что дорисовал последний кадр перед глазами. Не бывает такого. То, что Тэхён видел… Но от мыслей его быстро отвлекает другое. На обнажённой груди Чонгука блестит что-то влажное, прямо в том месте, где была голова Тэхёна. Парень склонился, сразу же отпрянув после. По пляжу разнёсся гулкий хлопок ладони по лбу. Слюни.

Подхватывая лежащую на песке футболку, Тэхён садится на колени рядом со спящим Чонгуком, поднося ткань к голой груди. Брюнет перед ним выглядел почти как обычно. Позволял опять обнимать себя во сне, как в прошлую совместную ночёвку, и сейчас лежит также, как был, когда Тэхён проснулся. Голая грудь вздымается медленно, а солнце ласкает каждый кубик на прессе, выделяя их сильнее в рельефе мышц. Тэхён навис сверху, застывая со своей футболкой в руках. Глаза непроизвольно тянутся по всему телу, запоминая каждую ещё не выученную родинку. Вниз, к пупку, обводят его взглядом и ниже.

Тэхён усмехается про себя, они ещё совсем молоды, растительности ниже он не видит, взгляд, скользивший по чистой, более светлой чем его, коже, утыкается в кромку чёрных шорт.

Чёрно-фиолетовая чешуя. Массивный хвост.

Ничего из этого нет. Ноги, бёдра, на которые Ким сразу положил свой глаз, когда только «новенький» вошёл в их класс. Чонгук явно знает свои сильные стороны внешности, иначе бы не напяливал бы всё время невыносимо обтягивающие джинсы. Тэхёну требуются такие же крепкие нервы, как ткань этих самых джинс, которые сдерживают в себе, облегая, такую мощь. И чему удивляться, что на широкой подкаченной груди образовалась лужица из слюней Тэхёна. Да он если сейчас рот раскроет — пляж затопит. Мало красоты парня, лежащего перед ним на песке в одних шортах, возраст и гормоны тоже дают о себе знать. Тэхён гей, но не инвалид. Он также возбуждается, как и другие парни. Легко заводится, и ему трудно устоять и не коснуться своими пальцами слегка загоревшей кожи груди, когда он прикладывает ткань, чтобы вытереть Чонгука.

Затаив дыхание, Тэхён проводит тканью по коже, очищая её, он уже готов был встать, но его резко хватают за запястье одной руки и в туже секунду Ким оказывается на песке, в то время, как сверху нависает огромное тело. Всё таки, разбудил…

— Что ты? Гукк~и, это же я… — от смущения и жуткой неловкости Тэхён нервно улыбается, смотря прямо в чёрные бездны. Его руки, в одной из которых так и осталась футболка, были прижаты по обеим сторонам от головы, вдавливаемые в песок. Запястья в чужих руках казались ещё тоньше и более хрупкими, чуть сильнее сожми и сломаются, даже если на самом деле не так. Ким под этим парнем сразу выглядит в несколько раз меньше, а ведь в плечах он совсем не уступает, да и в росте. В мышцах да, но в остальном, было бы желание — с лёгкостью скинул бы с себя. Но только Тэхён даже не думает о такой возможности.

Чонгук смотрит пронизывающе, пытаясь считать мысли, а Тэхён от этого взгляда плавится, как и его собственный мозг. В ту же секунду парень пользуется замешательством Чонгука и всё-таки переворачивает его на спину, выгибаясь в спине и подбрасывая того бёдрами.

— И ты ни о чём меня не спросишь? — Чонгук нарушает своё молчание, наблюдая за тем, как длинные пальцы, крепче вцепившись в ткань, проходятся по его груди, заканчивая вытирать влажное пятно.

— О чём? — стараясь максимально сосредоточиться на том, что делает, у Тэхёна совершенно нет никакого желания смотреть на лицо Чонгука.

Сейчас, сидя сверху на этих самых чёртовых бёдрах, ощущая явную твёрдость прямо между своих ягодиц через ткани их шорт, Тэхён дрожит. Он ощущает как тело пробивает озноб, и не ясно, от заданного вопроса это, или от того, в какой позе они оказались. Он продолжает избегать чужих глаз, но за него всё решают, дёргая на себя, от чего носы сталкиваются, а Тэхён ахает.

— Ты знаешь. Не говори, что не помнишь о том, что было утром, — твёрдый голос Чонгука, с небольшим хрипом после сна, делает только хуже. Тэхён слишком сильно прижат к торсу и теперь, помимо собственных воспоминаний, боится ещё и того, как его стояк почувствуют. Можно сослаться на возраст, ведь он сам готов понимающе кивать, ощущая тоже самое у Чонгука, вот только в голове чужие губы на собственной шее, а пальцы так и просят, чтобы ими прикоснулись к этому божественному телу.

Что спросить? Ты русал? Но Тэхён действительно не уверен до конца, ему всё ещё кажется что померещилось, что его сознание настолько увлечённое снами с мифическим существом, что теперь путает реальность с вымыслом. Ведь в памяти точная картина, как выходили они из воды на ногах, как их руки сплетались в пальцах, как упали прямо здесь, вымотанные от долгого плавания. Всё, о чём он думает однозначно, это помнит как чужие губы прикоснулись к его.

Сразу же, стоило им вынырнуть, влажные, слегка скользящие по нежной коже, горячие, со сладко-солёным привкусом, губы Чонгука на его, тэхёновых губах. Ему точно померещился хвост, потому что он помнит, как их ноги соприкасались вытанцовывая, топчась прям по невесомости, держа их на одном только рассвете, который отражался в утихающем море.

— Минни звонил… он скоро приедет за нами… если ты, конечно, не против, — Тэхён снова уводил свои глаза, не представляя, что именно сейчас его глупая привычка облизывать губы творит с сознанием парня под ним.

Чонгука тянуло изначально к этому парню. Но чтобы настолько, что не сдержался и поцеловал, был готов из воды на руках выносить, а сейчас он ощущает как идеально Тэхён сидит на нём, а предательское тело только и даёт, что незамедлительную реакцию. И что ему теперь со всем этим делать? Чонгук прекрасно понимает о том, что Ким гей, тот и не скрывал никогда, но как быть когда у тебя на этого гея стоит, когда каждый раз ищешь повода коснуться лишний раз, обнять, не отпускать от себя далеко. Чон не слабак, он может признаться сам себе — этот нереальный парень, который будто из самой пены морской вышел, ему определённо нравится за рамками «друг», «красивый парень» или простого слова «привлекательный».

— Может пойдём… — Тэхён робкий, хоть и готов молиться Посейдону в благодарность за такую близость с объектом воздыхания, вот только как быть, если Чонгук спрашивает его о поцелуе, потому что сейчас ему противно, жалеет о том, что сделал, как думает Ким.

— Просто не говори никому, пожалуйста, — Чон всё ещё не отпускает, перекладывая руки на талию, чтобы удержать на месте пытающегося слезть с него парня, из-за чего тот стал безбожно ёрзать по бугорку в шортах Чонгука.

— И не собирался! — Тэхён действительно не слабый, он просто сам не хотел вставать, но слова, способные задеть, возвращают из далёких мечтаний и представлений в реальность.

Долгожданная свобода от трения пришла, но Гук не рад этому, понимая, что мог обидеть, сказав не подумав, из-за чего его могли неправильно понять.

— Подожди! — Тэхён успел уже подхватить олимпийку, как его снова хватают за запястье, а после спиной впечатывают в грудь, отчего лопатками чувствуется чужое сердцебиение, бешеное, вот-вот грудную клетку разорвёт. — Просто, дай мне немного всё осмыслить.

Ким замирает, одна рука держит его руку, когда вторая притягивает, держась поперёк талии. Кто-нибудь, просто сфотографируйте их, такой кадр, думает про себя Тэхён.

— Чонгук… — всё, что может выдавить из себя парень.

— Я не могу отрицать того, что ты нравишься мне, Тэ, — дыхание за ухом, сбивчивый голос, Тэхён уже не выдерживает. — Но я не знаю, что это. Я хочу быть честным в своих чувствах.

Светлые пряди чёлки развивает ветер, когда голова откидывается назад, располагаясь на плече. Длинные пальцы касаются предплечья руки, которая помогает ему в данный момент стоять на месте. Вокруг только они, пустой пляж и море. Солнце над головами, да ветер погуливает между скал.

— Но если поцелуешь меня ещё раз «просто так», я тебя изнасилую, — лёгкий толчок локтем в живот помогает Чонгуку прийти в себя и улыбнуться. — Пошли давай, Чимин уже ждёт поди.

Чонгук помнит, как попал под колёса машины. Он засмотрелся на фотографии одного парня в интернете. Неземной, явно что они были одного возраста. Его макияжи бывают обычными, как у айдолов по телевизору, а бывают вызывающими, как у рокеров. Он фотографирует всё вокруг, но эти кадры пропитаны особой атмосферой и эстетикой, даже если мусор сфотографирует, и в нём красоту можно найти. Много фотографий моря и скал, а ещё какого-то другого парня, который сразу не понравился Чону…

Чонгук и не надеялся вспомнить аккаунт того парня, он не успел подписаться, торопился на соревнования. Но, кто же знал, что увидит его, сидящим на задней парте у окна. Может видел и до этого, когда только оказался внутри школьного коридора, где все стремились к каким-то дверям, похожими на вход в туалет. Были слышны крики… Чонгук тоже пошёл, замечая как три парня со свежими побоями появляются оттуда. А после Чонгук заглянул внутрь, так, издалека, а дальше не помнит ничего… Только то, как пришлось менять мокрую одежду, оказавшись на пляже, и снова спешить в школу… Только потом в новостях, на следующий день он узнал, что те самые трое парней утонули. Видимо, Чонгук хотел их спасти…?

— KimTae, подписывайся давай! — Тэхён назвал ему свой аккаунт, и Чонгук подписался, теперь ежедневно лайкая все посты, увлекаясь фотографированием вслед за другом, и по прежнему недолюбливая того парня, который оказался рыжеволосым, и на самом деле очень даже хорошим человеком, оберегающий Тэхёна, Чон Хосок…

— Одна просьба, — Тэхён оглянулся на идущего позади Чонгука. — Не говори Хосоку, что я приходил на пляж один рано утром. Не хочу опять лекции слушать.

Прямоугольная улыбка светила ярче солнца, а сощуренные глаза были похожи на яркие чёрные полоски из-за пушистых ресниц. Перед Чонгуком точно не человек, а морское божество, чьи пряди высветленных волос падают на лоб, приподнимаясь от ветра, пока идеальное тело спрятано за одеждой. А ещё у Чонгука дежавю, и далеко не первое. Каждый раз, стоит увидеть перед собой вот такого Тэхёна, улыбающегося ему, серьёзного, склонившегося над тетрадью и грызшего кончик ручки, с фотоаппаратом в руках, каждый чёртовый раз, Чонгук думает, что уже видел это раньше… даже маки до сих пор растут на этих скалах, а пляж всё также скрыт от посторонних.

***</p>

The Lumineers — Salt And The Sea</p>

Звук капающей воды из крана в пустую раковину о белый кафель — раздражал. Тихое тиканье часов на стене в комнате — раздражало. Мысли, состояние, отражение в зеркале, весь мир, сам себя — раздражает.

Намджун уже полчаса стоял в ванной, смотря на себя. Глаза, которые вечно прячутся за тёмными очками, рельефное тело, покрытое смуглой кожей, темновато пшеничные волосы, торчащие к верху, он ненавидел в себе всё, а теперь ненавидит ещё и то, что прячется под всем этим.

Когда парень вернулся домой, то был готов вскрыться прямо в этой ванне. Мысли о том, что он, парень, переспал с другим парнем, и что ему это… Нет, Намджун даже в мыслях не даёт себе признаться окончательно, что ему понравилось. Понравилось, как пухлые губы касались его кожи, как руки держали, не давая провалиться в собственное сознание, как чужая горячая плоть ощущалась внутри.

Открытый кран и брызги в разные стороны. Кажется, холодной воды всего Северо-ледовитого океана будет мало, чтобы прийти в чувства.

Всё смешалось, слишком много навалилось, и Намджун «в ответ» наваливается обеими руками на раковину, снова поднимая голову и пытаясь увидеть в зеркале ответ. Может кто-то пустит строчку по низу, как в новостях по телевизору, где всё утро обсуждается загадочное убийство школьного тренера команды по плаванию.

Отец, накричавший вечером из-за того, что Намджун не ночевал дома, сейчас наверняка где-нибудь у школы или же в полицейском участке. Мачеха уехала в соседний город, а старший сводный брат… Если бы Намджун хотел, то от того, как он сжал края раковины, она бы превратилась в пыль.

«Наследственность» — проносится в голове. Точно! Как он мог забыть о том, что на днях его ещё и добили новостью о родной матери, которая, как оказывается, сейчас живёт по соседству с другой девушкой. Ну что за проклятие-то?!

Выходя из ванной комнаты, парень сразу хватает свой телефон, находя нужный ему контакт. Нужный ему, но он не нужен этому контакту.

— Хён… — Намджуну не хватает Юнги. Он настолько привык, что старший всегда рядом, всегда на его стороне, а теперь. А что теперь? Кто кого предал? Юнги, который теперь всё время ошивается рядом с Тэхёном и его «голубой» компашкой, или Намджун, даже не пытающийся помириться. Парень падает на постель, смотря в потолок. Он опять разрывается. Внутри всё горит, но горит не так, как лес. Вода горит, будто кто-то посреди его внутреннего океана разлил чёртову нефть и поджог это чёрное пятно, которое отравляет, истребляет всё живое, сжигает каждый орган, медленно поглощая по клеточке, каждую каплю крови, впуская этот яд. Яд того, что нужно здесь и сейчас…

Пальцы сами тянутся к губам, когда вновь вспоминается вкус чужих губ. Лёгкая улыбка озаряет лицо, проявляя небольшие ямочки на щеках, сразу же меняя парня, смягчая его суровые черты лица.

Но другая рука одёргивает первую, а после тело, выворачиваясь на невидимую изнанку, желая выплеснуть весь этот пожар из себя, переворачивает его набок, заставляя согнуть колени, пока изо рта исходит немой крик, а по щекам в подушку начинают бежать слёзы.

— Я НЕ ПИДР!

Слова разлетаются по совершенно пустому и холодному дому, отталкиваясь от молчаливых стен, которые лучше других знают, кто снится этому человеку каждую ночь. Каждый плакат «видел своими глазами» как тот, кто является чьим-то кошмаром, страшный зверь для самого себя, терзаемый со всех сторон, исполосован невидимыми ножами, израненный, запутавшийся…

***</p>

BRNS — We Don&#039;t Care</p>

— Так, значит вы решили поплавать вдвоём ночью? — Чимин обернулся на заднее сидение, пытаясь взглядом зацепить Тэхёна, сидевшего между Чонгуком и Хосоком.

— Минни, смотри за дорогой, — послышалось справа от водителя из открытого окна, куда выпускался сигаретный дым.

Блондин резко развернулся, проверяя путь перед собой.

— Из-за твоих сигарет вся моя машина пропахла! — завозмущался парень, хлопая рукой по колену Юнги. — Между прочем, здесь только ты куришь. Может остальным не нравится?

Когда Чимин злится, его брови сводятся к переносице, а взгляд тяжелеет. Веки слегка опускаются, отчего прикрывают глаза наполовину, и можно в обморок упасть от того, как он смотрит в этот момент. Так кажется Юнги, ведь Чимин всегда приподнимает подбородок вверх, смотря ещё и свысока, а его голова немного наклоняется набок, из-за чего кажется, сам дьявол начинает смотреть тебе в душу, вытаскивая из неё всё, до чего дотянутся эти одновременно милые и грубые руки. До души Юнги точно достал, на что Мин только очередную порцию дыма выпускает, скрывая в нём сердечки в собственных глазах, продолжая выглядеть безразличным в своём ленивом свешивании руки из машины наружу.

Посетив больницу, где лежала бабушка Мэй, небольшая компания отправилась к порту, за которым и находился бар «Скала», где их уже ждал владелец, подготавливая всё самое необходимое для долгой беседы и бесконечных рассуждений, выстраиваемых теорий, а также, чтобы вновь напоить смешных младших.