Четвёртая волна. Считай волны, последняя самая сильная (2/2)

Солнце, которое днём проходилось лучами по коже, медленно спускалось к воде, постепенно окрашивая небо в причудливые тона красного и сиреневого. Эхо облаков приближалось, словно призраки кораблей, еле видимые, полупрозрачные, они неслись вдоль дороги, сопровождая каждого водителя, попадающегося на пути.

— Если бы меня волновало, что кому-то не нравлюсь я курящий, то я бы не курил, — Юнги выкинул окурок, выдыхая остатки дыма, и также оборачиваясь назад. — Не понимаю я вас, ладно купаться днём, но ночью то, не видно же ничего!

— А в этом и самый кайф, — подал вдруг голос, задремавший Хосок. Всё это время его голова мирно покоилась на плече младшего, щекотя при каждом дуновении ветра, подбородок Тэхёна, кончиками огненных волос.

Чон начал зевать, тут же прикрывая рот кистью руки, не замечая, как пара глаз устремляется на него. Тэхён, так любящий, как его друг, имея милую манеру прикрываться, наблюдает сверху, отклонив голову в сторону Чонгука. И Чимин, который, как заметил Юнги, стоило Хосоку только начать говорить, сразу переключился в зеркало заднего вида, ведь парень сидел прямо за ним. Бывшее несколько секунд назад обозлённое лицо, вмиг вернуло ангельский облик, уголки невыносимо пухлых губ поползли вверх, а глаза снова смотрели на мир с блеском, сквозь зеленоватые линзы.

Кажется, проснувшийся парень быстро разрядил обстановку в машине, ведь все ехали молча, Чонгук сам начинал дремать, пристроившись на другом плече Тэхёна, а Чимин был через чур напряжён, всё же, водить в не особо знакомых местах ему ещё тяжело, а тут этот Мин Юнги, в который раз достаёт чёртовы сигареты и бесцеремонно начинает курить.

Нет, Чимин не то чтобы сильно против, просто он знает, что Хосок не особый любитель запаха табака. Да и Тэхёну нечего с Чонгуком травится. О том, что в бардачке лежит пачка ментоловых сигарет, Пак предпочитает умалчивать и возмущаться на старшего, напрочь забывая, как ещё вчера лип к нему от страха.

— Ночью можно увидеть как море фосфорится. Хочешь, покажу в следующий раз? — продолжил Хосок, потирая сонные глаза и отлипая наконец от тела друга, обращаясь к Юнги, вытягивая руку вперёд, хватаясь за спинку сидения, и касаясь тонкими пальцами плеча старшего. — Ну что, далеко ещё?

— Да вот же порт, — Чимин свернул с трассы, подъезжая к огромным складским зданиям, постепенно выходя к дороге, ведущей вдоль скалы, внутри которой и спрятался нужный им бар. — Один вопрос, никто же не против ещё одного человека?

Четыре пар глаз обратили внимание на водителя.

— Джин, он… — Чимин резко прикусил губу, в надежде не сказать лишнего. — Вообщем, он писал мне, что тоже будет тут сегодня, так что…

Больше всего сейчас Чимин смотрел на Тэхёна. Помня все рассказы из их прошлого, ему совершенно не хотелось, чтобы была ссора. Но Чимин хочет окружить себя близкими ему людьми, которые не являются членами семьи. Да и старшему, после того, как Пак услышал о ночи двух братьев Ким, Чимин предполагал, что нужно отдохнуть в хорошей компании.

— Больше народу, тем веселее верно? — отреагировал Чонгук. — Идём, я есть хочу слишком сильно. ТэТэ, ты как, проголодался?

Выходя из машины, Чонгук шире открыл дверь, чтобы Тэхёну было удобнее выходить, на что прозвучало еле слышимое «ещё руку ему подай» от Юнги.

В будний день, когда на небе только появляются первые звёзды, а темнота ещё не опустилась к земле, людей нет совершенно.

— Давно я не был здесь, и чтобы был народ, ты вообще ещё работаешь? — Юнги, заходивший первым, быстро обнаружил глазами Вонхо. — Джин, привет.

В вечно тусклом помещении и вправду находились только его владелец, да Ким, сидевший за столом, где уже ждали несколько бутылок алкоголя и пара тарелок со скудным набором закусок, ожидающие, когда к ним добавят что-то посущественнее, привезённое из магазина, где работает Хосок.

— А ты думаешь здесь новостей не показывают? — Вонхо, как и всегда, вынырнул из-под бара, протягивая руку, чтобы поочерёдно поздороваться со всеми входящими. — Три убийства, да все явно нечистые. Джин, оторвал свою прекрасную задницу и перенёс стаканы.

Старший, выглядевший не так, как все привыкли, с открытым лбом благодаря убранным и чуть потрёпанным волосам, в наполовину расстёгнутой рубашке, которая явно на пару размеров больше, чем надо, ещё и вытащенной на одну сторону из джинсовых шорт, усыпанных дырками и в нелепых чёрных сланцах на толстой подошве, отчего он был выше даже Тэхёна, по сути, самого высокого в этой компании, нехотя отложил телефон, который держал в руках.

— Задница прекрасная у тебя, а у меня ахуенная, — Ким тоже сразу поздоровался со всеми, приобнимая за плечо Юнги, за оба плеча Чимина, и становясь перед Тэхёном и Чонгуком. Последний вытянул свою руку для рукопожатия, и даже сам приобнял по-братски старшего, отмечая «превосходный» стиль в одежде. Тэхён только смотрел на Кима из-под своей высветленной чёлки.

— Тебе правда, так очень идёт, Малыш Ким, — на лице Джина расцвела мягкая улыбка, а взгляд походил, словно он смотрит на милого щенка, а не на парня, который стоит в небольшой растерянности после комплемента по поводу волос, и не знающего как себя вести. — ТэТэ, я виноват и…

— Тебе правда нравится, хён? — Тэхён не давая договорить Джину, почти запрыгнул на старшего. Чимин позади с облегчением выдохнул, понимая, что этот улыбающийся прямоугольником парень, самое дорогое, что он мог найти на этом краю света, соулмейт, ведь и сам Пак, мог бы после многолетней недоссоры и молчания растаять от комплемента, например, его линзам.

— На меня не смотри, — Хосок поднял руки в сдающемся жесте. — Я с ним ни разу не говорил о тебе.

Рыжеволосый также как и Юнги, дал приобнять себя за плечо, здороваясь за руку.

— Джин! — Вонхо, который так и стоял пока за баром, напомнил старшему, для чего он вообще поднял его с дивана.

— Сам бы уже десять раз отнёс, — пробухтел Ким, хватая разнос со стаканами.

— Джин, — потянул Юнги, успевший сесть на тот же диван, где был парень. — Джин~а, у тебя не задница ахуенная, это ты ахуевший.

Смех разных голосов заполнил тоскливое помещение, создавая видимость уюта и тепла, перекрывая собой отсыревшие стены и старые потёртые ткани.

***</p>

— Ви! Вот ты веришь в эти легенды сам-то? — пьяный Джин, чей язык уже порядком заплетался, а громкая и бурная речь была ещё громче и быстрее, обратился к младшему, который сидел прямо напротив него всё в том же окружении, двух Чонов.

— Да почему Ви-то?! — парень, быстро захмелевший и уже пропускающий несколько стопок рома, который достал для них Вонхо из личных запасов, всё не мог понять, за что его так прозвал владелец бара, ведь Джина и Чимина, как и Хосока, и Чонгука, он называл по именам. Да и Юнги тоже давно звал по имени, вместо рэперского псевдонима.

— Потому что «Мама, я спелая вишня! Ешь меня сладкого, только косточку выплюнь!» — передразнил звук, услышанный в интернете, Чимин, манерно кривляясь и заливаясь звонким хохотом, падая телом на колени рядом сидящего Юнги, из-за чего Мин чуть не подавился сигаретным дымом.

Новая порция уже не смеха, а настоящего гогота, отразилась о стены по сути, пустого бара.

— Он прав, ТэТэ, я понимаю этих двоих, которые так пристально охраняют твою сладкую попку, — переводя палец с Чонгука на Хосока, начал Вонхо, нехотя отводя взгляд от «катающегося» на коленях Юнги Чимина. — Ты только посмотри на них, знал бы ты мысли одного, давно бы пересел поближе к другому полушарию планеты, а знал бы мысли другого, так никогда бы не подходил к первому.

— Отстань от моей пятой точки, извращенец! — лицо Тэхёна вспыхнуло так, словно он и есть, спелая вишня. — Ты сам не лучше!

— Ох, мальчишки, я хоть не отрицаю своего сексуального интереса, вырос уж давно из всей этой романтической хуйни, как и из сказок про русала и всю эту его месть за любимого.

Хосок, отпивающий в этот момент сок, что служил им в качестве разбавителя крепкого спиртного, подавился, отчего Тэхён начал стучать ему по спине.

— Ты ровесник мой, — напомнил он Вонхо, который сейчас ощущал себя здесь самым взрослым.

— Возраст не определяется по количеству прожитых лет, — послышался голос Чонгука, который приобнял Тэхёна за талию, развалившись на диване. — А ты, хён, значит особо опытный?

К своему же удивлению, Чонгук по трезвости был на первом месте, хотя опыта выпивать у него было не так уж и много. Он ощущал себя гораздо увереннее, и, если бы не друзья за столом, не отказался бы от сладковато-горьких губ парня, чья талия идеально подходила его рукам.

— Не не не, вот вы мне скажите лучше, — Чимин, покрасневший от выпитого алкоголя и долгого смеха на коленях Юнги, вынырнул из-под стола. — Вонхо, ТэТэ, вот вы геи. Как это называется, открытые? У меня самого — две мамы. Может это судьба тогда, что именно сейчас в этом сраном городке начала происходить невиданная поебень?

Обычно гладко уложенные светлые волосы, были растрёпаны в разные стороны, чёлкой падая на глаза, после того, как Юнги, пользуясь моментом, успел потрепать эту блондинистую макушку. Глаза превратились в две маленькие щёлки от неисчезаемой улыбки, а белая рубашка давно была расстёгнута до последних пары пуговиц, открывая вид на прекрасный накаченный торс, ярко очерченную грудь с тёмно коричневыми сосками на светлой коже. Юнги видел Чимина полуголым, но мокрого, когда наблюдал за ребятами с пляжа, пока те резвились в воде. А такого Чимина, он видит впервые, ещё раз окончательно влепляя себе мысленно оплеуху под аккомпанемент старой детской песенки «Голубой вагон бежит качается», каждый раз одёргивая себя не пялиться, тем более вот так в упор, открыто, и каждый раз проваливая эту задачу. И впервые Юнги рад, что основное внимание, хоть зачастую и не всегда, Чимин дарит Хосоку, сидящему как раз рядом с Мином, не замечая, как старший готов пускать слюни на него.

И Юнги не единственный, кто в который раз теряет суть разговора, забывая для чего вообще собрались, вот так «пропадает» утонув в образе тэхёнова ангела. Вонхо, что сидел прямо напротив на стуле и с таким задором подливающий всем ещё алкоголя, не раз скользил взглядом по худой шее, спускаясь к ключицам Чимина. Впрочем, ещё при первой встрече владелец бара успел обратить внимание на Пака, он любит таких вот, милых чертят. Жаль, Чимин не гей, заявивший об этом уже не раз. На какой-то миг Вонхо с лёгким сожалением бросает взгляд на Джина, которому явно повезло что Намджун оказался скрытым геем, но после быстро включается в разговор между Юнги, Джином и Хосоком.

— ТэТэ, по легенде, русал подарил своему возлюбленному чёрную жемчужину, и смотри, у тебя есть чёрная жемчужина, — Джин обратил внимание на покоящуюся в ямке между ключицами бусину. — Как же его там звали… Рокк, кажется?

— Ба говорила, что русал хотел только подарить её, но не успел. А тот парень, просто нашёл её и сохранил, — Тэхён обхватил свою подвеску, катая жемчужину в пальцах. — А Рокк… так звали моего…

— Не так, — гораздо громче остальных произнёс Чонгук, перебивая Тэхёна и обращая внимание даже тех, кто давно успел сбегать за новыми бутылками спиртного в баре. — Кольцо, обручальное кольцо с цветом глаз самого Оушена, ведь… он так любил их. Постоянно норовил заглянуть в глаза, словно ребёнок, увидевший восьмое чудо света. Так удивительно. Все боялись чёрных глаз, считали, что это глаза демона, хотя и шептались об этом только за спиной. Чёрная жемчужина на обручальном кольце, чтобы уехать, найти место, где они смогут поженится и сменить это кольцо на другое, на настоящее обручальное…

За столом, где общались по несколько человек, наступила тишина. Стало тихо настолько, что даже через ненавязчивую музыку были слышны набирающие силу волны за стенами бара. Море снаружи явно чувствовало изменившееся настроение компании, нагоняя жути с каждым ударом воды о волнорезы и о скалы.

— А ты откуда знаешь, про смену кольца? — заговорил первым Тэхён.

Глаза парня округлились, став ещё больше, а рот приоткрылся. Ким уверен, только ему известны такие подробности, ведь больше он, первое, нигде такого не слышал, второе, ему это рассказывала Ба, как она говорила: «Со слов твоего деда, Рокка…».

— Да, кажется, ты же и говорил? — Чонгук, который был словно погружён в давние воспоминания прошлой жизни, широко улыбнулся, возвращая резко потухший свет в бар. — Ооо… а вот кому-то пора уже домой.

Джин распластался на столе, пользуясь, что с его стороны больше никто не сидит, и мирно посапывал. Просмеявшись, остальные под руководством Вонхо, кто пошатываясь, а кто не рискуя вставать резко, убрали мусор за собой, спеша вернуться обратно в свой городок.

***</p>

— Только если двое сядут на колени к кому-то, — забрав ключи у вдрызг пьяного Чимина, на самом деле не так много выпивший Вонхо, собирался сесть за руль чиминовой машины, чтобы отвести всех домой к Паку, и самому там переночевать.

Все столпились вокруг машины, если приехало пятеро, то сейчас уезжало семеро. Тэхён, слегка покачивающийся на неустойчивых ногах, в накинутой на него чонгуковой кофте, ёжился от холода ночной осени вблизи моря. Алкоголь уже не грел, а вот на мозги неплохо давал, потому что парень, переставая обнимать себя, навалился на Чонгука, обвивая его шею.

— Гукк~ии, хочу на коленки к Гукк~ии, — выдохнул парень, давая ощутить своё горячее дыхание на затылке и за ухом Чонгуку.

— Отлично, одна парочка есть, — Вонхо, придерживающий Джина под руку, пытался усадить старшего назад по середине. — Кто ещё на ком?

— А я хочу к Хоб… — начал только Чимин, неконтролирующий себя в эмоциях, и махая руками, будто маленький ребёнок.

— Ты, персик мой, поедешь спереди, — прервал его Вонхо наконец-то выдыхая, сбросив с себя тяжёлую тушку. — Кто дорогу то покажет?

— Эээ… — хотел было возмутиться Чимин, но остатки хмельного разума не дали ему закончить, заставляя послушно приземлиться на переднее сидение под разочарованный взгляд Юнги.

— Тогда Юнги на Хо, — решил Вонхо, открывая дверцу водителя.

— Схуяли это я на нём? — быстро отреагировал Мин, косясь в сторону Чона.

— Потому что судьба, мой милый всё решает за нас, — начал ехидничать Чон, хватая Юнги одной рукой за плечо, а второй притягивая его к себе за талию.

Мин и без того не привыкший к телесному контакту с другими, начал кривиться, отворачивая голову в бок от приближающегося лица Хосока.

— Уйди, уйди, уйди.

— Юнги, блять! Поехали уже, ты сидишь на Хо потому что меньше его, а не потому что я ставлю на то, что будь вы парой, он будет сверху, что тут непонятного? — начал загибаться от смеха, ещё не успевший сесть в машину, Вонхо. — Поехали ребят, пока мой «навигатор» не отрубился.

Чимин, всё это время выбирающий музыку, начинал нехотя склонять голову, готовясь пойти за Джином в царство снов.

***</p>

AQUA — My Mamma Said</p>

В уютной столовой, где рады каждому гостю, Намджун чувствует себя будто зверь, загнанный в угол. За столом, на котором сейчас стояли две чашки чая, источая небольшой пар, он сидел рядом с женщиной, которая была через угол от него. Молчание, которое повисло после одного слова «Проходи», невыносимо давило, но слова, которые так долго копились, никак не хотели покидать головы обоих.

— Джун, — женщина, не поднимая головы и сглатывая вязкий комок, что застрял в горле, всё-таки смогла преодолеть себя, ради собственного сына. — Я рада, что ты пришёл…

Парень посмотрел на неё, стараясь взять верх над эмоциями, которые внутри смешались в одну бурю.

— Я… Я ещё не знаю, как отношусь к тебе, — всё же заговорил Намджун. — Но, игнорировать тот факт, что ты здесь, я не могу.

— Милый…

— Не смей перебивать меня! — эмоции кружили, будто чайки над морем, раздражая внутренними криками. — Ты, ты бросила меня! Оставила одного! А ещё ты… Боже, да мне противно! Противно от тебя, от себя, что я сын какой-то лесбухи!

Хё Чжин всё также не поднимала головы. Она потянулась к кружке, но дрожащие руки просто не давали ей взяться за неё, из-за чего женщина одёрнула их, скрестив пальцы и положив замок из рук на колени.

— Ты хотя бы знаешь, через что я прошёл? — Намджун терял контроль всё больше, начиная выплёскивать из себя накопившееся, но далеко не то, что хотел. — Можешь себе представить, ты блять, можешь представить какого мне сейчас?! Я ненавижу таких как ты! Я бы может и простил, что ты бросила меня, но то, что ты…

— Намджун… — голос Хё Чжин дрожал ещё сильнее рук.

— Что Намджун?! Что?! Я думал ты мертва! Верил, что у меня нет матери! Слушался отца во всём, всегда делал только то, что он хотел! Ты знаешь, что он мне устроил, когда узнал, что мой друг гей? А что было на днях? А?! — парень подорвался со стула, резко отодвигая его назад и возвышаясь над собственной матерью. — Всё из-за тебя! Это из-за тебя я неправильный! Почему ты не могла просто жить с моим отцом? А сейчас ты заявилась! Да если хоть кто-то узнает о том, что у меня мать лесбиянка, ты представляешь, что будут говорить? Как мне теперь вообще жить? Как мне теперь жить после того как я и Джин, как…

Голос, сорванный в крики, начинал хрипеть. Лицо краснело от злости, а внутри всё разрывалось на части.

— Ты, если бы хоть немного обо мне знала, я бы мог просто поговорить с тобой, но ты же даже не знаешь кто я!

— Намджун, я знаю кто ты! — их глаза встретились, стоило женщине поднять голову, и Намджун увидел в отражении женских слёз собственные. — Ни смей только себя в чём-то винить! Это я, я всё. Мне нет ни единого оправдания…

— За что мне это, а, мама? — парень просто обессиленно упал на колене перед женщиной. — Почему я такой неправильный? Какого чёрта мне нравится парень? Я ненавижу их, ненавижу!

Если бы Намджуну сказали, что он однажды будет плакать, стоя на собственных коленях, когда его голова лежит на коленях у его родной мамы, он бы рассмеялся, послал бы, а может даже избил. И сейчас он хотел бы избить самого себя.

— Я не могу так больше, — продолжал хрипеть парень сквозь слёзы. — Ты мне так нужна… Я не хочу всего этого, хочу нормальную семью, хочу быть нормальным…

— Джун, ты нормальный… — руки, на которых уже стали появляться первые маленькие морщинки, коснулись пшеничных жёстких волос, поглаживая по голове. Сама Хё Чжин спустилась на колени, вставая на полу перед сыном и обнимая его. — Я люблю тебя. Прости меня, милый. Если бы ты знал, как я всегда хотела прижать тебя к себе, забрать тебя, дать тебе всё. Милый мой, прости меня… я так виновата перед тобой… Прошу… позволь мне всё исправить.

Парень убрал руки со своих плеч, оседая на пол окончательно.

— Я рад, что ты жива, — его голос был совсем тихим, еле уловимым для человеческого слуха. — Я не знаю, что мне делать, как себя вести… меня учили другому.

— Я знаю милый, я понимаю… — причитала мать Намджуна. — Всё хорошо, слышишь меня? Всё хорошо.

— Я… — но парень не закончил, резко подрываясь. — Да какого чёрта я вообще с тобой тут разговариваю?! Ты лесбиянка, конченая тварь! Таких как вы в больницу класть нужно, лечить! Лучше бы ты сдохла и никогда не появлялась в моей жизни!

На громких словах парень схватился за голову, которая давно шла кругом, разрываясь от происходящего внутри души.

— Что мне теперь вообще делать? Как жить дальше? — Намджун снова вернулся к полушёпоту. — Мама… Я… Из-за меня пострадал друг… а другой друг бросил меня… а я сам… Это всё ты!

— Намджун! — женщина поднялась, на ходу вытирая собственные слёзы и сразу обнимая по-матерински своего ребёнка. — Тише, милый… Ты ни в чём не виноват…

— Отвали! Лесбуха! Я ненавижу тебя! — парень стал выворачиваться из тонких рук, но не те оказались на удивление цепкими и не выпускали из своих объятий. — Съебись!

— Намджун! Все мы делаем ошибки, все мы совершаем глупости. позволь мне исправить мою ошибку, пожалуйста. Я так люблю тебя. Да, — Хё Чжин сама начинала биться в истерике. — Да, я люблю девушку, я чёртова лесбиянка, называй меня как хочешь, но пожалуйста, не отталкивая меня. Что такое? Что случилось? Почему ты так про себя говоришь?

Голос матери хоть и дрожал, но это именно то, чего так не хватало. Спокойствия. Убежища в этих объятиях, решения всех проблем в этом лице. Отражение в точно таких же глазах напротив, вот что нужно было Намджуну.

— Я ненавижу тебя… Ты бросила меня… — парень готов повторять это вечно, но слова никак не хотели въедаться. — Мама…

— Мам! А вот и мы, встречайте ваших пьянчужек! — голос раздавшийся в дверях и быстро приближавшийся застал врасплох Намджуна и Хё Чжин. Но женщина продолжала стоять перед парнем.

— Мам! — в прошлый раз мать Намджуна говорила ему, что у него есть брат, но голос, который никак не унимался… — Мам! О! Вот ты где…

Хё Чжин не отворачивалась, всё также смотря на своего старшего сына, в то время, как взгляд Намджуна резко переместился на раскрытые двери, в дверях которых стоял Чимин…