8. Розы. (1/1)

Сальери нежно обнимал Моцарта, который, хоть ещё и не стал прежним, но заметно посветлел, даже слабо улыбнулся, прижимаясь к капельмейстеру всем телом, снова тёплым, но без сильной температуры. Так он довёл Вольфганга до комнаты и усадил на кровать. Я больше никогда не уйду так надолго. Посмотри, что стало с тобой из-за этого! Ты был почти мертвецом. Будто реквием вселился в тебя. Это моя вина, я не должен допускать такого. Ты такой хрупкий, такой нежный. Я должен охранять тебя и беречь, как пушистые кошки ласково заботятся друг о друге.—?Я видел демонов, они пришли ко мне. Большие чёрные страшные… Я не хотел, но они заставили меня писать реквием, даже когда я передумал. Я слышал ноты и записывал их. Это очень страшно, но хуже услышать завершающую часть, я боюсь, когда звуки затихнут. Амадей сел с ногами на кровать и по пояс накрылся, нежно обнимая руку Сальери, стараясь выразить всю свою благодарность через это прикосновение. Но тут и слов будет мало?— Моцарт безгранично благодарен этому итальянцу, в котором так сильно ошибался сначала. И разве можно допускать плохие мысли по-отношению к этому человеку? Но как он так великолепно играет роль придворной змеи, когда здесь он такой заботливый? Вольфганг в который раз злился на себя. что не подружился с капельмейстером раньше.—?Вольфганг, они не затихнут никогда. Вы услышите новые произведения, а если нет?— я их вам спою. Всё будет хорошо, я буду защищать вас. —?говорил итальянец по время уборки на полу. Листы его произведений, Амадея, чистые?— всё лежало там, где бросил гений. Капельмейстер хотел узнать о том. как можно творить такой хаос с вещами и быть божественным созданием, но не было подходящего момента.—?Нет, не надо больше меня защищать. Если будете меня защищать, можете пострадать сами, я это понял очень поздно. Чёрный Человек закажет реквием и у вас. А я не такой как вы, я не смогу защитить вас. Мне жаль, очень жаль…—?Не волнуйтесь за меня,?— а после Сальери с досадой вспомнил,?— Вы ведь до сих пор ничего не ели. Я совсем забыл об этом!—?Я не хочу… —?капризничает, словно ребёнок.—?Вам придётся потерпеть. Я принесу вам кое-что особенное. —?Сальери направился к выходу из комнаты. Моцарт печально посмотрел ему в след и закрыл лицо руками, стараясь увидеть воображаемый свет?— ведь настоящий только что ушёл. По не скорому возвращению Антонио, Амадей стоял у окна и смотрел на прекрасный сад роз. За окном был ветер и потому, их волшебный аромат сдувало, но Вольфганг, впервые за всё это время придя в себе около окна, вытягивался в струнку чтобы уловить хоть мгновение сладости запаха.—?Красиво… —?шёпотом,?— Антонио, это очень, очень красиво. —?в полный голос, но со вздохом и уже прикрыв глаза, говорил австриец восхищённо. Сальери тоже взглянул в окно, встав рядом с гением. Им было немного тесно у маленького открытого окна, она оба старались уступить как можно больше места, потому его было достаточно.—?Спасибо. Я люблю розы и, видимо, вы тоже. —?улыбнулся Антонио, правда довольный собой. Он видел, как Моцарт смотрел на эти цветы, насколько они его впечатлили и как блестели глаза гения в этот момент.—?Антонио, я думаю, уже нет смысла обращаться на ?Вы?. Мы стали так близки, может… —?Вольфганг чуть замялся. —?Уберём эти глупые границы? Будем как друзья.—?Мне будет очень приятно сделать так, как вы предложили.—?Ты. Антонио, не время хвастаться знанием этикета. Оба композитора засмеялись. Скоро Вольфганг унюхал странные запахи еды из комнаты и удостоил Сальери своим вопросительным взглядом. Антонио молча показал на стол, где бумажный хаос почти отсутствовал, зато появилась поистине странная еда. Салат из чего-то зелёного, помидора и ещё некоторых ингредиентов, которым Амадей дать название пока не мог, рядом стояла тарелка с обычной пастой и мясным гарниром, а на десерт были печенья со странным ?повидлом? с вкраплениями в нём темных субстратов, выглядевших не очень привлекательно. Само же ?повидло? было розово-оранжевого цвета и было намазано на печенья, растекалось по тарелке и выглядело очень странно, но аппетитно. Правда Амадей не знал чего ожидать от всего этого. Также неизменную позицию занимал чай на этом серебряном подносе в чашке, видимо, как раз под стать подносу, один столовый сервис. Вольфганг был рад, что болезнь почти отпустила его и теперь он мог смотреть на всё с большим осознанием, запоминать и рассуждать о мелочах, когда это не приносит головной боли и сильной усталости. Но сейчас он смотрел на это с непониманием и даже чуть приоткрыв рот, ведь столько он не сможет съесть за раз даже с учётом того, всего этого понемногу в каждой тарелке.—?Buon appetito, Amadeo. Моцарт закатил глаза от нелюбимого имени, но медленно подошёл к столу и сел.—?Спасибо. Не расскажешь, что всё это? —?гений ткнул вилкой в салат. —?Он полностью овощной?—?Да. Ты был голодным весь день, тебе обязательно нужно поесть достаточно разной еды. Амадей вздохнул, но как подобает начал с салата. Он был невкусным, а эти зелёные овощи были хуже всего. Съел почти половину, равную трём ложкам, далее тарелка переместилась на задний план и австриец приступил к пасте.?— Я не смогу съесть всё это даже если постараюсь. Мне бы хватило одной тарелки с пастой, правда. Я не настолько голоден.—?Возможно. Но съешь хотя бы всего понемногу. Десерт самый вкусный, обязательно попробуй. Вольфганг, хитро улыбаясь, отставил пасту в сторону и сразу потянулся к печеньям, правда, совершенно не знал как это есть в такой субстанции?— вблизи это точно было не повидло, а больше похожая на жидкость, полупрозрачна, пахнущая мёдом со смесью чего-то травяного. Кто знает как выглядит яд, может. это он и есть? Но Амадей теперь никогда не подумает сам и тем более не поверит кому-то, что капельмейстер может хочет его убить. Сальери даже не посмотрел на Моцарта, не отрывая взгляд от окна, смотря на прекрасный бескрайний небосвод. Амадей вздохнул и продолжил разбираться с вкусной пастой, понимая, что Сальери от него устал. Да и в принципе он был очень трудолюбивым человеком, что уж говорить про заботу о больном друге. Конечно итальянец очень устал, но давно перестал обращать на это внимание. Делал работу иногда несколько суток без перерыва и только после мог выспаться до какой-нибудь очередной встречи средь дня. Такие слухи ходили про капельмейстера ещё тогда, когда Вольфганг только попал в свиту придворных музыкантов. Австриец представлял, что если слухи были правдой, то его присутствие здесь очень усложняет капельмейстеру жизнь. Нельзя сдаваться и нельзя долго есть бесплатный хлеб. Тем более, если под хлебом подразумевается еда высшего сословия людей. Я должен выздороветь, должен уйти и вернуть всё на круги своя. Доев пасту, Вольфганг дотронулся до ?повидла?. Липкая, так что Моцарт даже облизать её не мог начисто с пальцев.—?Сальери! Что это? —?австриец, не мелочась, схватил тарелку и чашку грязными пальцами и подбежал к итальянцу, размахивая в стороны красной субстанцией.—?Вольфганг, это розовое варенье, не стоит так кричать.—?Розовое?.. —?Амадей замер, переведя испуганный взгляд на сад любимых цветов. —?Из роз?.. —?шёпотом спросил он. Капельмейстер удивлялся подобной реакции, признаться, он ожидал совсем не такого.—?Да, именно из них. Из розовых роз моего сада, как ты уже понял.—?Зачем! —?поставил тарелку на подоконник и, словно щитом, закрылся от Антонио чашкой с чаем. —?Это жестоко! Цветы не для того созданы, чтобы есть их. Это там лепестки, да? —?вновь показал на тарелку.—?Да… —?Сальери был очень разочарован. Он думал, что Амадей удивится такой редкости, но никак не уберёт от себя прочь.—?Сальери… —?закрыл лицо руками, отставив бокал рядом с тарелкой,?— просто скажите, что это Чёрный Человек сделал… не ты, только бы не ты…—?Тише, тише… —?итальянец обнял Моцарта. —?Ты весь испачкался в тебе ненавистном варенье…—?Видеть его не хочу! И слышать о нём тоже! —?схватив Антонио за руку и вновь увидев отвратительные манжеты, Моцарт закрыл ими своё лицо.—?Ты сейчас не менее жестоко поступаешь с моим камзолом. Я его не отстираю от варенья. —?усмехнулся, ведя Амадея к графину с водой.—?Прости… —?почти неслышно потому, что извиняться совсем не хотелось, вдруг это перед ним Черный Человек стоит, а не Антонио? Отмыв всё варенье от Амадея и захватив посуду на кухню, Сальери положил свой камзол отмокать в воду. Они вернулись в комнату и итальянец впервые при Амадее переодел рубашку. На этой, в отличии от двух прошлых, не было ужасных кружев и она выглядела скорее строго и просто, что элегантно. Она была чуть сероватого цвета из чистого льна. Конечно, наблюдать за Сальери в этот момент было чистой инициативой Моцарта, который ходил в разные стороны, кружился вокруг Антонио и рассматривал его как редкое произведение искусства. Тело Сальери было отчасти похоже на большинство других, но Моцарт знал. что найдёт что-то особенное, ведь это человек такой же гений, такой же необычный, как и он сам. Гладкую без всяких изъянов кожу капельмейстера Моцарт хотел даже потрогать, но воздержался, заметив, что тот и без того покраснел от его любопытных взглядов. От огня двух свечей в комнате его спина переливалось золотым оттенком, а так кожа была была лишь немного темнее, чем у Амадея. Моцарт увидел маленькую серебряную точку около правой лопатки, но уже через секунду она скрылась под той самой рубашкой. В этом одеянии Сальери разобрался со всем делами, начиная от мойки посуды, заканчивая поливом фикуса. Гений помогал, но вскоре отправился в комнату написать что-нибудь яркое, праздничное, Он долго сидел в тишине в руке с пером, перекладывал его на стол и брал вновь в другую руку, но вскоре пришло озарение. Мотив пришёл сам собой, когда композитор подумал о чувствах роз в момент, когда Сальери срывал с них лепестки и разрывал бутоны. Произведение не было страшным или грустным, наоборот, он описал в красках радостные чувства, ведь Антонио сам вырастил эти розы и они должны быть благодарны так исчезнуть со света. При написание музыки Амадею вспомнился вкус варенья. Было бы кощунством сказать, что это не вкусно.—?Тебе становиться лучше? —?спросил капельмейстер, вернувшись в комнату.—?Мне намного лучше! Благодаря тебе, Антонио.—?Не за что. Я почти ничего не делаю, правда.—?Ты тратишь на меня почти всё своё время и при этом делаешь всё остальное, я даже не уверен, что ты спишь. —?протестовал Моцарт.—?Это слишком, ты преувеличиваешь. —?засмеялся и с интересом просмотрел в ноты, недавно написанные Амадеем.—?Нет, не преувеличиваю! Лучше послушай, что я написал. Где клавесин или фортепиано? —?не дожидаясь ответа, Моцарт выбежал из комнаты и принялся за поиски. Антонио скоро помог ему с этим, когда смог поймать. Они музицировали остаток дня, а когда на небе засветилась луна яркими очертаниями в полупрозрачных облаках, капельмейстер уложил Амадея спать и под строгим заявлением Вольфганга тоже пошёл в кровать, но в другую комнату. Моцарт лёг лицом к окну, так, что из-за лунного света всё вокруг было видно, обнял одеяло и заснул.*** Вольфганг шёл по городу, освещённый яркими звездами, луна скрывалась за тучей. Мимо композитора проехала карета, чуть не сбив его с ног. Амадей не помнил, как сюда пришёл и зачем, а главное?— он не знал что это за часть города, может вообще не Вена. Спросить, как вернуться домой, Моцарт не мог, ведь людей поблизости не было совершенно.—?Зачем я сбежал от Сальери? —?вслух спросил композитор и побежал в неизвестном направлении, надеясь найти хоть какую-то знакомую улицу. Ничего… всё было совершенно чужое и даже страшное. Наконец ему попался человек в мантии, молча сидевший на лавке и смотрящий в никуда. Стало еще страшнее, но Вольфганг всё-таки подошёл к нему, стараясь брать пример со смелого Антонио.—?Здравствуйте. Извините, я заблудился, не могли бы вы помочь мне?—?Куда ты хочешь прийти? —?голос был жуткий, до мурашек холодный и будто желающий смерти.—?Домой… —?шёпотом произнёс Амадей, сделав шаг назад. —?К Антонио Сальери, придворному капельмейстеру, знаете его?Человек встал и казалось, будто он сидел здесь сотни лет не двигаясь, его ноги и руки захрустели. Он резко сделал шаг к Вольфгангу и больно схватил его за руку.—?Я отведу тебя к его могиле,?— после раздался злобный смех.А Моцарт, замерев, смотрел сквозь этого человека, не веря услышанному. Это какая-то ошибка, это всё глупости. Моцарт убеждал себя, что сам напридумывал себе ужасов.—?Этого не может быть… не может… —?шептал Амадей. —?Ему незачем умирать, не ему заказан смертельный реквием! —?Вольфганг заплакал и попытался сбежать, но человек крепче вцепился в его руку, оставляя синяки. —?Отпустите!—?Допиши реквием и я воскрешу Антонио.—?Как?.. —?всё было слишком невозможно, нереально. —?Я не верю в его смерть. Он жив. Я не верю вам! —?Моцарту было поистине страшно, но он уже смог свыкнуться с кошмарами, ведь нужно как-то было жить, когда они оплетают тебя страшными нитями. Сон?.. Человек молча повёл его куда-то за город, а сопротивление так и не принесло успеха. Вскоре они пришли на поле с крестом посередине. Даже не кладбище?— просто пустынное место в тёмном лесу. Моцарт остановился, ему было достаточно и этого, но человек толкнул его дальше. Антонио Сальери…—?Прости, Антонио, если жизнь правда так обошлась с тобой, это моя вина…*** Холодный пол, на который упал Вольфганг, мгновенно разбудил его.—?Сальери… —?Амадей встал и, собирая все углы и стены, подбежал на поиски капельмейстера. Он нашёлся в соседней комнате, так расслабленно лежащего на кровати под лёгкой белой одеялкой, спящего. Вольфганг, конечно, не хотел его будить, ему было достаточно увидеть то, что Сальери дышит. Австриец просто сел рядом с кроватью и нежно погладил капельмейстера по волосам. Но это легкое прикосновение разбудило Антонио, который уже привык не спать, да и не мог позволить себе так надолго расслабиться. Он пару минут сонно смотрел на Моцарта непонимающе, но после, протерев глаза, посмотрел осмысленно.—?Кошмар приснился? —?в ответ молча кивнули. Сальери положил Моцарта на кровать рядом с собой и осторожно невесомо обнял. —?Ты ведь не против?Амадей лишь прижался к капельмейстеру так, что ответ стал очевиден.—?Не покидай меня… —?после этих слов Моцарт заснул. Конечно не покину, Вольфганг. Как ты мог такое подумать? Видимо, это и был твой сон. Но поверь, я не покину тебя никогда в жизни.Утром Моцарт проснулся первым и очень аккуратно и тихо постарался уйти, но ничего не пройдет мимо Сальери, потому он тоже проснулся.—?Вольфганг, подожди. —?прошептал Сальери всё ещё не полностью проснувшись. Амадей даже с кровати не успел встать, но обернулся. Капельмейстер нежно провёл рукой по щеке Вольфганга, а после стал гладить шею Амадея и спину. После прикоснулся к рёбрам и стал гладить их, вводя Моцарта в полный ступор и вызывая несильный страх от необычных действий.—?Антонио, что т-ты делаешь? —?Моцарт попытался встать, но Сальери его не пустил, а наоборот, попытался поцеловать, но Вольфганг отвернулся и поцелуй пришёлся в щёку. —?Прекрати, пожалуйста! —?крикнул испуганный Амадей и вновь попытался оттолкнуть капельмейстера.Получилось. Сальери с не меньшим ужасом на лице отпустил ошарашенного Моцарта, который тут же убежал в другую комнату. Капельмейстер помолился, чтобы он хотя бы не убегал из дома.Я думал это сон, Боже… что я творю? Я обещал больше не трогать его, сны, конечно, тоже считаются, ведь иногда они могут стать реальностью. Прости меня. Я слишком замечтался, не хотел обрывать этот момент, а оказалось, делаю хуже. Этого больше никогда не случиться. Я клянусь всем, что имею, пора прекратить это безумие.Сальери вышел в коридор и, начав с ближних комнат, постарался найти Моцарта. Пришлось дважды заглянуть в его комнату, чтобы заметить, что он прячется за занавеской, затаив дыхание. Антонио аккуратно подошёл к Моцарту, который вжался в стену.—?Прости меня, я не понимал, что делаю. —?виновато сказал Сальери, посмев взглянуть в глаза Моцарту. В них сейчас было столько эмоций, что невозможно выбрать одну и понять. Вольфганг отвёл взгляд, не желая, чтобы итальянец вообще думал об его эмоциях. —?Если хочешь, я даже не буду тебя трогать. Больше никогда, честно. Не прикоснусь. Я не удивлюсь, если теперь мои прикосновения стали тебе противными навсегда.Это не так. Я не понимаю, зачем ты это сделал, но ты мне не противен. Сделай так ещё раз, но… не в ближайшее время. Я не готов к этому, когда что угодно может быть действием дьявола.—?Нет,?— Вольфганг взял Сальери за руку и прижал к себе, улыбнувшись,?— Оставь всё так, как есть. Но пока не повторяй подобное.—?Как скажешь.Они позавтракали, теперь уже вместе в столовой. Сальери дал Вольфгангу все нужные лекарства, и за всё это время Моцарт рассказал Сальери про свой сон, а после, совершенно невпопад кое-что попросил, на что Антонио согласился и был очень счастлив от того, что скоро должно произойти.Это была просьба о том, чтобы они вместе посидели в саду роз, хотя бы несколько минут. После обеда они пошли туда, погреться по слнцем, как рак расположение дома Сальери устраивало тень над его садом утром. Взору Амадея предстала большая клумба с алыми розами, а вокруг, около забора, росло несколько сотен васильков. Моцарт подошёл ближе к клумбе и увидел, что вместе с розами попадаются и красные гвоздики.Он просидел, любуясь цветами и наслаждаясь их ароматом, несколько часов, хотя если бы ему кто-то об этом рассказал, он бы не поверил.Счастливые не наблюдают часов…Подумал Сальери, сидя рядом с Амадеем и улыбаясь смотрел на счастливого младшего композитора. Моцарт вскоре заснул на плече Антонио, тот вспомнил свою клятву и незаметно ушёл через несколько часов, оставив Вольфганга на лавке, окруженной ветвями белых китайских роз, которые изначально Амадей не заметил, но, конечно, почувствовал запах, который мешался со всеми остальным в одну симфонию вкусов.Ветер играл с волосами спящего Моцарта, иногда становился слишком холодным так, что к вечеру композитор спал свернувшись клубочком, а когда солнце стало заходить и не грело так сильно, проснулся. Поняв, что Антонио покинул его, Моцарт побежал в дом. Он не понимал, что заставило его так поступить и если произошло что-то страшное, то как он мог это проспать? Он должен хотя бы стараться заботиться об Антонио также, как заботится о нём он. В доме стояла гробовая тишина.—?Антонио!Ответа не последовало или, возможно, шорох из гостиной и был этим самым ответом.