III (1/2)

?Когда день кончается, за окном темнеет небо и дома становится очень тихо. На улицах не горят фонари, и в комнате давно нет электричества. Возле солдатского лагеря горит свет. У них светло. А у нас темно и холодно.?Всего лишь за один день воздух ощутимо похолодел. На улице стоял ноябрь, и тучи свинцово-серым занавесом закрылись на небосводе. Осень в этом городе всегда наступала внезапно, но бесповоротно. Холодный ветер пронизывал прохудившиеся стены зданий и срывал последние оставшиеся на деревьях листья. От дождя дороги раскисали, превращаясь в одно сплошное месиво. Улицы, дома – остыли.

- Ты же хороший. Почему ты с немцами? – Наивный взгляд девочки с надеждой упал в лицо суровому немцу.

- Так сложилось. – Нехотя выдавил он и опустил глаза в пожелтевшие бумаги.

Де?ро фон Рихтгофн когда-то маленький немецкий мальчишка, сын крупного предпринимателя из Франкфурта-на-Майне, сын красивой, элегантной, но по-немецки сухой матери. Он всегда был окружен вниманием и дорогими игрушками. Такие же золотые дети из богатых семей были его друзьями. Он учился в элитной академии с богатым историческим прошлым и строгими правилами. Жизнь казалась ему счастьем, созданным для получения различных удовольствий. Он жил безмятежно и легко, ни о чем не задумываясь. В игрушках и удовольствиях прошел он детство и начал юношество. Но жизнь всегда коварна к самым безмятежным. В семнадцать лет у Деро умер его отец. У взрослого, крепко сложенного мужчины случился сердечный приступ прямо во время одного из рабочих совещаний.

Он ушел так же шумно и пафосно, как и прожил жизнь. На пышных похоронах мужчины с круглыми животами, затянутыми в строгие, дорогие костюмы стояли с серьёзными, удручёнными лицами. Стройные женщины и пожилые, сухонькие дамы скупо плакали над могилой их горячо уважаемого герра, скончавшегося так скоропостижно.

Деро с матерью остались одни. Отцовское состояние быстро растащили по кускам хитрые братья и зубастые партнёры по бизнесу. Заносчивая и гордая, но слишком самовлюблённая и морально слабая фрау фон Рихтгофн не смогла защитить состояние мужа. Она и её ещё совсем молодой сын остались на улице со считанными пфенингами в кармане. За обучение в академии платить было нечем и вскоре юношу оттуда вышвырнули.

Бедная жизнь потрепала выросшего в тепличных условиях молодого человека, и лишь выше вознесла гордость и самоуверенность его матери.

Характер mutter был заносчивый и гордый, она смотрела на всех исключительно свысока. Даже собственный сын с чистой арийской кровью был в её глазах на несколько ступеней ниже, и лишь она сама была эталоном, высшим существом, которому должны были поклоняться все.

Деро был совершенно не такой. Он пошёл не в мать, и не в отца, от которого фрау фон Рихтгофн и переняла эту манеру культа собственной личности.

Жизнь в облезлых лачугах на окраине города еще более отточила его мысли, укрепила его как личность, сделала из мальчика подобного вязкой кашице, принимавшей ту форму, которую прикажут властные отец и мать, настоящего ответственного мужчину, защитника и добытчика семьи. Бедность сделала его сильнее, серьёзнее, научила добиваться того, что жизненно необходимо, любой ценой. Вся ответственность в ветреные семнадцать лет легла на плечи Дэро. А потом на его плечи упала война.

Когда фанатизм национал-социализма охватил Германию, Деро фон Рихтгофн лишь озабоченно сдвинул брови. Деспотичная политика накрыла умы страны одной, но достаточно мощной волной. Но, как внезапно эти идеи завладели большинством, так внезапно должны были и отступить, согласно закону равновесия. Законы и взгляды этой идеологии были крайне жёстки, строги, не терпимы к малейшим отклонениям от заданной формы. Такой подход не мог обеспечить долгого существования политической системы.Война застала Деро фон Рихтгофн в 28 лет, и насильно притянула его максимально близко к себе.

Солдаты фюрера собирали со всего города молодых крепких парней, для обязательного участия в масштабных военных действиях. Бедные районы они тоже не оставили без внимания, и молодой, сильный парень арийской внешности тут же привлёк к себе интерес.У будущего полковника не было вариантов выбора. Он совершенно не разделял позиций фашистской идеологии и не понимал тысяч жертв сражений. Но его отказ фашистской армии означал собственную ссылку в концлагерь как изменника, а так же ссылку его матери, которую не смотря ни на что он очень любил.

Однако теоретическая часть военного дела была близка его душе. С детства его любимыми игрушками были металлические солдатики и танки. Незаконченное образование его тоже было тесно связано с военным мастерством, к моменту своего исключения из академии Деро уже обладал достаточными знаниями в области построения и ведения войск, тактики ведения боя и других, связанных с этим дисциплин.

К лету 1941-ого он сумел получить звание полковника, и с этим званием в составе немецкой армии попал в тот город, где обосновался командующим одним из полков 299-ой дивизии 29-ого армейского корпуса 1-ой танковой армии Германии.

- И всё-таки ты воюешь.

- Да. Я ничем не лучше их. – Мужчина кивнул в сторону громкой немецкой речи, слышавшейся из-за стены. – Я так же, как и они, равнодушно убиваю, выполняю те же приказы, и крест у меня на груди такой же, - на мгновение он задумчиво и грустно замолчал, а потом снова продолжил. - Но я не здесь. Я – отделённый от войны человек. Я в своей одинокой дымке, а вокруг меня то, что происходит – всего лишь зыбкий сон. Он не прочнее утреннего тумана. Я не на войне. Эта война где-то рядом, вокруг меня, но сам я под защитной крышкой в центре жерла. Я не ищу понимания других, и я не романтик. Всех мечтателей и романтиков в моей стране перебили в первый месяц, а остальным предложили романтику другого рода. Я просто так спасаюсь, чтобы не сойти с ума от этой "романтики".

- Романтика? – Непонимающим, заинтересованным взглядом смотрела девочка в лицо склонившегося над бумагами немца. Он не поднимал на неё взгляда, порой вовсе не замечал её, казалось. За бумажными крестами окон воздух потемнел давно и густо, отбрасывая грязно-алый отсвет тяжёлых туч.- Война – та же романтика. Разве нет? Здесь та же жизнь, только на грани со смертью, что придает каждому дню перца. Жизнь как в книжках. Все ярко, сочно, насыщенно событиями. Слишком ярко. И лучше бы никому не пробовать этих книжных приключений.

Девочка, опустив взгляд в пол, сидела тихо, отпечатывая в памяти слова. Как стало романтично и страшно жить.

- Алёна?. – Мужчина всегда произносил это русское имя с неправильным ударением на последний слог, таким свойственным европейцам. – Ты и не задумывалась, что война романтична. Правильно. Так может думать только выхоленный романтик, скучающий в безопасном кабинете. Люди, которые живут в холодных развалинах, разрушенных бомбёжками, не имеют времени и сил на красивые и глупые размышления. Им бы выжить. У них война забрала, или ещё заберёт родных. Какая тут романтика. И у солдатов в окопах тоже другой взгляд на ситуацию. На войне о романтичности размышляют идиоты, пригревшиеся в кресле высоко чина. Для людей в этом нет ничего прекрасного. Это лишь жестокая война.