Глава 56 (1/1)

***Элеонора поморщилась от рассветных лучей и приоткрыла глаза. Лениво повернувшись на другой бок, она развернула к себе часы, стоящие на прикроватной тумбе рядом. Проснулась, по уже устоявшейся за время работы привычке, в шесть утра. Сев в постели, потянувшись и зевнув, она перевела взгляд на мирно спящего рядом Теодора. Слабая спросонья улыбка озарила её лицо. Придвинувшись ближе, она осторожно запустила пальцы в его взлохмаченные соломенные волосы и начала нежно и аккуратно поглаживать, надеясь не разбудить. Знала, что обычно он спит беспробудно?— хоть колонки для утренней зарядки врубай в комнате и скачи тут лошадкой прямо под ухом?— не проснётся,?— и всё равно каждый раз боялась потревожить его невинный безмятежный сон. В конце месяца ему исполнится двадцать четыре, а он для неё и поныне?— большой ребёнок. Любимый большой ребёнок, о котором так приятно заботиться и с которым так приятно проводить время где угодно?— хоть в рабочем крышесносном сумасшествии, когда едва находится свободная минутка, хоть в домашнем ленивом уюте, который так и располагает валяться на диване в гостиной и обниматься, нежиться и ласкать друг друга под какой-нибудь романтичный сериал?— не важно, интересный или не очень. Сегодня им повезло: у обоих внеплановый выходной по причине дезинфекции рабочих помещений в ресторане Элеоноры и?— по счастливой случайности?— отладки оборудования в кондитерской Теодора. Чем не счастье?Бурундушка поднялась с постели и, не обращая внимания на бардак на голове вместо причёски?— дома и не в таком виде можно ходить, ей некого тут стыдиться,?— подошла к окнам и подняла ставни на них, впустив в спальню ещё больше солнечного света. В июне восходы довольно ранние?— солнце грело и светило вовсю, вышедшее на небесный свод из-за тяжёлых ночных облаков ещё около четырёх утра.Опершись локтями о подоконник и щуря от света ещё не привыкшие к нему глаза, Элеонора окидывала взглядом всё за окном; всё, на что только хватало ширины обзора. Думала ли она в эти минуты о чём-нибудь? Вряд ли. За последние дни (нет?— месяцы, годы) она ясно поняла, что сейчас лучше вообще ни о чём не думать. Любые размышления так или иначе наводили её в конечном итоге на создание семьи, которое всё откладывается, и откладывается, и откладывается в ящик с неизвестно каким временным ограничением из раза в раз. Хотелось бы ей верить, что сейчас, спустя две недели после окончания курса лечения, что было назначено ей специалистом одной из престижных клиник Лос-Анджелеса?— она была готова на любые затраты, лишь бы они имели результат,?— у них наконец что-то получится. Хотелось бы, очень хотелось. Но она понимала, что быть уверенной на всю сотню процентов в её случае нельзя никогда. Слишком уж часто, просто до безобразия часто эта сотня обнулялась к чертям, а все тесты на беременность, ей уже казалось?— просто хихикали с самым открытым издевательством, светя ей одной полоской: ?облом?. Ну?— нет, Элеонора Клэр Севилл уже научена опытом, пусть и жестоким. Элеонора Клэр Севилл будет бороться молча, не крича о своём отчаянии, как привыкла это делать ещё в юности. Может, многие и думали, что ей всё, за что она ни возьмётся, даётся легко?— но они даже не подозревали, сколько трудов ей стоило сначала блестяще показывать себя в спорте, а потом и в кулинарии. Так и здесь. Очевидно, что так. Она продолжит бороться, пусть уже бессчётное количество раз мысленно (или вслух, когда удавалось быть в одиночестве) твердила себе, что устала. Нет, она не устала. Она будет искренне, молча, тайно верить?— и однажды возьмёт своё. Потому что Элеонора Клэр Севилл не сдаётся без боя. Она будет биться жестоко?— и однажды у неё всё получится.Бурундушка вздрогнула, почувствовав касание, и повернула голову. Позади, держа ладонь на её плече, стоял полусонный, взъерошенный, но улыбающийся Теодор.—?Мамочки,?— выдохнула Элеонора,?— я чуть с ума не сошла.—?И тебе доброго утра,?— усмехнулся Теодор, игриво чмокая её в щёку.—?Как тебе спалось? —?спросила Элеонора, улыбаясь его заспанному виду и позволяя себе забыть недавние всепоглощающие раздумья.—?Как никогда хорошо. —?Теодор подмигнул ей, как бы доказывая свои слова, и нежно обвил руками её талию, а носом уткнулся в плечо. —?Давно я уже не делал вот так.—?Что же мешало тебе раньше? —?пожала плечами Элеонора, поддаваясь его порыву ласки. Ласка?— это то, чего ей в рабочие будни очень, очень не хватает. На работе некогда рассиживаться и ворковать, работа ждать не будет, работа плевать хотела на отношения и личную жизнь.Теодор собрался было ответить, но был перебит собственным будильником на телефоне, заведённым на шесть тридцать утра. Стандартный рабочий подъём, только вот на сегодня работа смилостивилась и ослабила хватку.—?Это,?— фыркнул он, отпуская её, чтобы выключить будильник. —?Но сегодня нам не помешает ничто. У нас целый день впереди, ты представь только! —?он улыбнулся и снова подошёл к бурундушке, приобнимая её со спины и зарываясь лицом в её спутанные волосы.Казалось, она готова стоять так вечно: стоять, поддаваться, утопать в ласке и нежности, нехватку которых в эти минуты он так уверенно и ненавязчиво восполнял.И так же уверенно и ненавязчиво его ладони начали разгуливать по всему её телу; он помнил, какой сегодня день.—?Ты что это делаешь такое? —?ухмыльнулась Элеонора, оборачиваясь и ощущая тепло его ладоней на собственных бёдрах.—?А что я ?такое? делаю? —?невинно хлопая большими карими глазами, переспросил Теодор, старательно делая вид, будто бы ничего ?такого? и не происходит.Элеонора прищурилась и указала взглядом себе ниже спины, стоя в полуобороте, а затем задела хвостом его руки.—?Ничего, да? —?бурундушка усмехнулась.—?А что же, нельзя? —?так же наивно спросил Теодор, вскидывая бровь и убирая руки, а потом и вовсе пряча их за спину. Будто специально играет с ней в ?я ни при чём?, вот ведь нахал.—?Ну… —?хихикнув, Элеонора развернулась к нему лицом и, притянув к себе, увлекла за собой в проникновенном чувственном поцелуе.—?Моя умница, всё понимаешь,?— усмехнулся Теодор, отстранившись и хитро прищурившись.—?Ещё бы. —?Элли кивнула. —?Крышу снесло, а? —?она шаловливо пихнула его в плечо.—?С тобой не только крышу?— с тобой и стены снесёт. —?Теодор расхохотался, подхватывая её на руки и делая три шага?— прямиком к кровати. —?Ложе в вашем распоряжении, госпожа. Вы одолжите своё совершенное и прекрасное тело для часика сумасшествий?—?Мало. —?она прыснула, притягивая его к себе и вынуждая буквально упасть. —?Ты можешь больше.—?Я не упражнялся весь месяц, я хватку потерял. —?снова засмеявшись, бурундук впился в губы Элеоноры. Две недели прошли. Сегодня?— можно. А вдруг?— получится?..—?Покажи мне. Ну же, покажи, как ?потерял?. —?Элеонора ухмыльнулась. —?Я уверена, ты сейчас?— голодный дикий хищник. Покажи мне себя, давай же!—?Хм. Раз уж ты просишь… —?Теодор прищурился и с глухим рыком стащил с бурундушки ночную сорочку. Что ж, у этого утра явно намечается яркое продолжение. Сегодня всё дозволено.***Элеонора, полная энергии, хлопотала на кухне. Иногда для полного счастья и последующего эмоционально-душевного подъёма нужно немного: поиграть с любимым ?маленьким ребёнком? в большие взрослые игры с утра?— и потом весь день помнить, что работа дала добро. Элеонора?— извечно активная и работоспособная бурундушка, но даже она признавала, что ей нужно на время забывать о работе. Даже, если она любимая, пусть и изнуряющая. Забывать о работе и хоть иногда вспоминать о своём истинном статусе?— статусе женщины, любимой женщины. Статусе жены.—?Люблю выходные,?— улыбнулся Теодор, входя в кухню и с наслаждением вдыхая запах выпечки и свежесваренного кофе. —?Нашему дому иногда правда всего этого не хватает.—?Чего?— ?всего?? —?переспросила Элеонора, поворачивая голову на его голос и слабо, с хитрецой, улыбаясь.—?Размеренности, спокойствия. Тебя у плиты, этих чудесных ароматов… Домашней одежды, быта… —?Теодор подошёл ближе и приобнял бурундушку за талию, утыкаясь ей в шею и нарочно громко мурлыча.—?Теодор, вафли сгорят, если будешь шалить,?— усмехнулась Элеонора, не прерывая готовки.—?Как всегда ты?— о работе,?— притворяясь обиженным, пробурчал Теодор. —?К чёрту работу, иди сюда. —?выключив газ и бесцеремонно подхватив Элеонору на руки, Теодор направился к выходу с кухни.—?Сумасшедший! —?расхохоталась Элеонора, в шутку отбиваясь от него венчиком для теста.—?Ты сводишь меня с ума, ты меня дразнишь. —?Теодор склонился над ней, прожигая взглядом. —?Я не в себе, так что живо иди сюда… Не вздумай сопротивляться, всё равно сам возьму… —?глухо рыча, Теодор впился в её губы.—?Как ты мне нравишься таким нахальным и инициативным. —?Элеонора ухмыльнулась. —?Стой! Вафли, они же… —?подскочила вдруг бурундушка, в ужасе выпучивая глаза.—?Я всё выключил, ничего не сгорит и не сбежит. Разве что?— остынет. Но мы-то с тобой остывать не собираемся, да, моя девочка? —?хитро прищурившись, Теодор внимательно посмотрел на свою благоверную. Спустя годы он таки научился брать то, что хочет и не бояться действовать. И Элеонора, разумеется, внесла в это свою лепту, в эти минуты наслаждаясь плодами своего титанического, в каком-то смысле, труда. Всегда добивалась своего?— добьётся и в этот раз. И будет позволять ему наглеть сегодня столько, сколько он сам этого пожелает. Сегодня?— можно. Сегодня?— даже нужно. Сегодня всё дозволено. А вафли могут и подождать. Не сбегут, в самом деле. Вафли?— они и на работе вафли. А вот секса на работе не бывает. Нужно навёрстывать упущенное?— и срочно. Пока время есть. Ведь отнюдь не каждый день начинается так легко и непринуждённо, учитывая их будничную загруженность.***А вот у Саймона и Джанетт сегодняшнее утро начиналось отнюдь не легко и непринуждённо. У этих двоих оно началось громко, сумбурно и нервно.—?Всё, не могу,?— выдохнула вышедшая из детской с видом побеждённой Джанетт.Десять минут попыток поднять сына с постели успехом не увенчались: только истерикой. Что, вообще-то, влекло за собой сплошные проблемы: сегодня у Джанетт?— первый после трёхлетнего отсутствия в стенах академии рабочий день, и если её не обнаружится на рабочем месте через сорок минут?— можно смело и уверенно ждать выговора от декана. Но попробуй тут, явись на работу, когда сын отказывается расставаться с подушкой и яростно выражает оппозицию необходимости вставать и начинать собираться в детский сад. Сэма словно совершенно не волновало, что с сегодняшнего дня ему придётся начать учиться жить в новом ритме. Он учится с интересом и вечно голоден до новых знаний обо всём окружающем, несмотря на свой совсем юный возраст, но природное упрямство и страстная любовь ко сну вызывают противоречия. Постоянно. И никаким обстоятельствам, казалось, никогда не удастся на это повлиять.…за исключением одного.—?Что значит?— ?не могу?? —?вскинул бровь Саймон, не голосом, однако мимически выказывая возмущение. —?Ты опаздываешь! Ничего, я всё улажу. —?взрослый бурундук, с решительным видом поправив очки, направился в детскую.Сэм упрям и непокорен, но Саймон?— упрямее. И разумнее. И взрослее. И авторитет в глазах сына имеет. Да и привык он гасить вспышки не имеющего необходимости упорства у Сэма, хотя, чем взрослее тот становился?— тем, соответственно, упрямее, и тем больше Саймон и Джанетт удивлялись этому факту. За ними, если они оба всё правильно помнят, такого прямого и откровенного бунтарства не водилось. Дядюшка Элвин постарался, не иначе.—?Подъём. —?Саймон стащил с сына одеяло. —?Почему мама десять минут будит тебя? Почему ты упрямишься?—?Я не выспался! Я не встану! Я не хочу! —?Сэм уткнулся в подушку.—?А как насчёт подремать в машине? Мы опаздываем. Вставай, пожалуйста.Убедившись, что сын услышал его и поднялся с постели, Саймон бросил одеяло обратно на кровать.—?Давай, амёба сонная, оперативненько в ванную. Бегом! —?Саймон усмехнулся и защекотал всё ещё вялого сына.—?Папа! —?Сэм ускорился, надеясь вырваться. Сна?— как ни бывало.—?Нужно предлагать ему выбор. Повиноваться конкретным фактам?— не в его характере,?— заговорил Саймон, выходя в коридор и сталкиваясь с Джанетт. —?Хотя, по-моему, спать в машине уже никто не будет. Вечный двигатель активирован. —?голубоглазый бурундук усмехнулся, наблюдая, как шустро сын собирается.Барьер сна преодолеть сложно, но возможно. И даже с громким успехом. Стоит Сэму проснуться?— вместе с ним просыпаются и быстрая реакция, и молниеносный ум, и неисчерпаемая работоспособность. Кого-то им это напоминало.Джанетт сидела впереди и нервно косилась на Сэма на заднем сиденье. Предположение Саймона оправдалось: спать никто не собирался, возбуждение по причине предвкушения первого дня в новом окружении порвало все пределы, и на месте бурундучонку не сиделось от слова ?совсем?. Джанетт строго-настрого запретила себе волноваться и накручивать в присутствии сына, но мысленно уже прошла все круги ада. Она знала его: либо это неусидчивое нечто станет главной проблемой всей группы, либо, возникни на его пути какое-нибудь психологическое препятствие?— он замкнётся в себе, а потом и проблемы снова?— тут как тут. Третьего не дано. Этот мальчик?— ураган, в котором уживаются (и как только?) разом две личности. И никогда не знаешь, какая из них перевесит и каким он покажет себя. Джанетт иногда (или часто?..) казалось, что даже спустя три года материнства она всё ещё не до конца изучила мотивы поведения Сэма, даже будучи психологически осведомлённой бурундушкой. И чем старше он становился?— тем тяжелее ей было. Но сейчас пора бы перестать волноваться и доверить дело профессионалам, а самой?— вспомнить, наконец, о том, что она возвращается на работу. На работу, по которой, так или иначе, скучала. Может, сегодня она и вовсе ехала туда, чтобы проветрить уставшую от быта и переживаний голову. Ей предстояло снова входить в рабочую колею, а её мозгу?— выносить перегрузки. Однако она была уверена, что справится. Учебная среда была привычной для неё, и она хотела туда вернуться. Вернуться?— и проверить, осталось ли это правдой после трёх лет исключительно семейной, материнской жизни.—?Мы приехали? —?уловил слух Джанетт голос с заднего сиденья.—?Ещё нет,?— ответил Саймон, явно уже не в первый раз заставляя себя не цедить сквозь зубы. Иногда от перевозбуждённого сына просто спасения не найти. Кажется, Джанетт, утонув в размышлениях, многое пропустила.Внутри у Джанетт всё дрогнуло, когда синий ?Рено? остановился у ворот детского сада, которые она в эту секунду наблюдала за окном. Как же она боялась отпускать своё сокровенное. От неё будто половину сейчас отрывали. Хотелось прижать его к себе, не отпускать?— и вообще обратно домой уехать. Ей не верилось, что её маленький Сэмми с сегодняшнего дня станет ещё немного взрослее и начнёт учиться жить в окружении таких же личностей, как он сам?— пусть и маленьких. Но это было необходимой ступенью, одной из многих на пути становления его индивидуальности; Джанетт знала, понимала?— и потому, скрепя сердце, отпускала. И уже твёрдо уверовала в то, что день на работе с большой вероятностью может и не задаться. Напряжение всё не желало её отпускать.Однако?— видя, как доволен сын и как спокойно он идёт на контакт с ещё не знакомой ему, по сути, женщиной-воспитательницей, бурундушка смогла слегка выдохнуть: он обаятелен и общителен, с этим проблем не возникнет.…но зато есть ещё целый ворох проблем, которые могут возникнуть.?Чёрт возьми, Джанетт Луна Севилл, прекрати нервничать и нудеть сию же минуту!??— мысленно одёрнула бурундушка себя, хмурясь и жалея о том, что хорошую пощёчину сейчас себе дать не получится. Сколько можно уже, в самом-то деле. Паникёрша.—?Обещаешь вести себя хорошо? —?усердно стараясь скрыть дрожание в голосе, спросила Джанетт, присев на уровень роста Сэма и глядя ему в глаза.—?Угу! —?с энтузиазмом кивнул тот, улыбаясь и без задней мысли обнимая мать.Если бы он точно видел, что она жутко взволнована?— вероятнее всего, не понял бы, с чего бы это вдруг ей за него волноваться. Он открыт миру, активен и хочет всё знать, а коли не с благими намерениями полезут?— даст сдачи. Врождённое упорство и младший братец научили; рядом с Алексом без самообороны нельзя. Всё у него получится, это мама слишком мнительная.—?Ну что ты так нервничаешь, Бог мой… —?Саймон вздохнул, выводя автомобиль на трассу и косясь на свои наручные электронные часы, а затем?— на трясущуюся от волнения жену.—?Ты же его знаешь… —?попыталась было бурундушка начать.—?Я знаю, что он упёртый как бык и ему всё надо знать,?— хмыкнул Саймон. —?Не более того. Всё будет в порядке, он справится. Не выдумывай себе бред, настройся на работу. Тебе сегодня две пары проводить, забыла?Джанетт в ответ только отчаянно застонала и закрыла лицо руками. Так и ехала всю дорогу до академии, не зная о том, что Саймон продолжает коситься на неё и тихо вздыхать.—?Удачного дня, солнышко,?— дал напутствие Саймон, выходя из преподавательской раздевалки, слабо улыбаясь Джанетт и направляясь в левое крыло академии, в то время как сама Джанетт должна была пойти в правое.Бурундушка сделала глубокий вдох и пошла вправо по коридору, уже издалека примечая дверь привычной аудитории. Родная сто восемнадцатая. Родные стены. Родная работа. Привет, давно не виделись.И правда давно: целых три года.Джанетт была встречена радостным гвалтом: студенты любили и ценили её. Она же, в свою очередь, отвечала им тем же. Она не отрицала того факта, что ей было искренне приятно помогать этим вполне себе взрослым людям продолжать развиваться и расти умственно. Ей было приятно общение, ей было приятно время, проведённое в этих стенах, хотя по окончании рабочего дня она и казалась подобной выжатому лимону. Любая работа так или иначе истощает. Отдых нужен всем.—?Итак, мы с вами начинаем новую тему,?— начала бурундушка лекцию.Снова вещать темы, стоя на столе, снова принимать на себя свои привычные обязанности, бегать в деканат, пить кофе с коллегами в перерывах?— и в перерывах же встречаться с Саймоном. Боги, как же хорошо, что он всегда рядом.А ведь когда-то именно после пребывания здесь, в родной сто восемнадцатой, она узнала, что беременна.***Бриттани открыла глаза и не сразу поняла, где находится.Разбросанные игрушки, вещи, рассыпанная косметичка, в хлам развороченная упаковка из-под ежедневок, свалка из игрушек, бутылок и пустышек в детском горшке, ?художества? на обоях буквально вчерашней давности… Понятно: детская. Эту комнату убирать бесполезно, потому что тут живёт ураган. Ураган по имени Алекс. И удивительно, что сейчас здесь было так тихо.Бриттани обнаружила себя стоящей у шкафа. Ну, класс: стояла, привалившись к нему спиной?— да так и уснула. За последние почти два года бурундушка открыла в себе суперспособность: спать везде, всегда, при любых обстоятельствах. Даже стоя она спать умеет. А за это?— спасибо некой личности, у которой в одном месте даже не шило, а целая дрель, чёрт возьми. Дрель, которая постоянно работает и выключается только на ночь?— и то не всегда.Бриттани давно знает: если в доме тихо?— значит, нужно глядеть в оба. Сейчас в доме как раз было тихо. Состояние крайней тревожности перешло в статус ?включено?.С трудом и охами оторвав затёкшую спину от шкафа, Бриттани вышла из комнаты, сделав мысленную заметку о том, что бардак разгрести всё же не помешает, и всё ещё с горем пополам пытаясь разогнуться.С каждым шагом Бриттани готовилась к худшему: перебитой посуде, оставленной без присмотра, утопленному в унитазе телефону, оставленному без присмотра, раздолбанным цветочным горшкам, оставленным без присмотра… Хотя?— нет. Самое худшее, что может быть?— это Алекс, оставленный без присмотра. После этой мысли Бриттани существенно увеличила скорость и в кухню влетела на всех парах.—?Уф-ф, Боже… —?выдохнула она, прикладывая руку ко лбу.Рассыпанная на ламинате мука и сын, весь сплошняком от неё белый?— это ещё ничего. Бывало и хуже. Намного хуже.—?Алекс Севилл, ты что здесь устроил? —?посуровела Бритт, упирая руки в бока и строго глядя на сына.В ответ?— громкий смех и честный взгляд ну прямо ангельски-чистых синих глаз. Он же знает, что мама не устоит.И не устояла. Только тяжко вздохнула и молча потащила в ванную.—?Алекс, нет. Нет! —?Бриттани присела, уворачиваясь от потока воды, рушащегося на неё.Кто сказал, что он будет слушать? Он не знает слова ?нет?. И вообще?— маме, кажется, весело. Вечно она притворяется…Выдохнув и махнув рукой на вымокшие домашние штаны, Бриттани продолжила начатое. Она выкупает его, даже если сама при этом будет создавать видимость того, что тоже принимала душ. Хотя, по сути, это так и есть, пусть и в какой-то альтернативной версии. Зачем делать что-то так, как делают все нормальные бурундуки, если у Алекса?— свой взгляд на вещи?..—?Алекс, я попросила тебя постоять спокойно минуту! —?крикнула Бриттани, срываясь на рык и вылетая из ванной.Больше всего ей не нужно было того, чтобы он, весь мокрый и без одежды, рванул сейчас на кухню и снова весь извалялся в муке, которую она ?предусмотрительно? решила убрать потом.—?О, мой Бог. О, мой Бог… —?Бриттани сделала жест ?рука-лицо?: кто-то, похоже, решил, что копаться в муке?— это лучше, чем в песочнице. Все её худшие ожидания оправдались. Он сводит её с ума. Медленно, упорно и мучительно. Он не терпит спокойствия вокруг себя.Ну, зато скучать некогда. Помыться по второму кругу? Почему бы и нет?..***—?Ну, как твой день сегодня? —?улыбнувшись, спросил Саймон, когда они с Джанетт покинули пределы академии.Ну, конечно, она не признается, что в перерывах просто с ума сходила от волнения. Что ей хотелось сорваться к сыну, наплевав на все уставы, законы и всё прочее. Она может закрыть глаза на всё; на материнский инстинкт, который уже три с лишним года живёт с ней бок о бок?— никогда. Никогда. Сэм?— её маленькое-большое всё, и она считала своей святейшей обязанностью быть рядом с ним, когда он преодолевает нечто трудное. Только вот работе этого не объяснишь. И именно поэтому она полдня промучилась мигренью, а сейчас, пусть ещё и ощущала слабую боль?— улыбалась. Они едут его забирать. А на вопрос она ответила коротко: ?всё в порядке?. Разве нужно что-нибудь большее?..И Саймон оказался прав сегодня. Прав, как всегда. Потому что их сын справился на отлично и покорил воспитателей обаянием и необычно высоким для своего возраста интеллектом, и сам был полностью удовлетворён своим первым днём в новом месте. Ему нравится общество.Можно вздохнуть свободно, Джанетт.Бурундушка наблюдала за ним в зеркало заднего вида, слышала, с каким энтузиазмом он рассказывает им обо всём, что успело случиться?— и улыбалась. И мигрень сразу куда-то пропала. Ей стало хорошо. Просто хорошо. Хорошо и приятно.Вечером, закончив готовить конспекты для следующего рабочего дня, Саймон поднял взгляд к часам. Десять. Десять, а спать в доме даже не собираются.—?Разве ты не хочешь спать? —?обратилась Джанетт к сыну, скачущему на диване перед телевизором, в удивлении вскинув бровь и покосившись на часы. В это время он обычно уже спит без задних конечностей, а сегодня?— скачет похлеще сайгака, полный энергии.—?Нет, не хочу! —?отозвался Сэм, даже не думая останавливаться.—?Ты уже должен быть в кровати,?— резонно заметил Саймон, подходя ближе и снимая его с дивана. —?Понял? —?бурундук хитро прищурился, держа сына на руках и глядя ему в глаза.—?Я не хочу! —?Сэм нахмурился. —?Не устал, не буду!—?Будешь, потому что пора. Посмотри. —?Саймон показал Сэму свои электронные наручные часы. По ним бурундучонок пусть совсем немного, но мог ориентироваться. По крайней мере, время подъёма и отбоя он знал на зубок.—?Всё равно не буду! —?Сэм напрягся и попытался вырваться от отца.Саймон не ответил: просто двинулся в направлении детской и исчез за дверью. Через минуту Джанетт подскочила на диване от громкого визга, сразу вышедшего в плач.—?Что ты там сделал с ним?! —?встревоженно крикнула она.—?Джинсы с него снял,?— хмыкнул Саймон, осознавая, что у сына начинается истерика.—?Я не буду спать! Не буду! Уйди, папа! —?закричал Сэм сквозь слёзы, подскочив на кровати во весь рост.—?Нельзя уклоняться от режима. Это плохо, понимаешь? Завтра ты будешь ужасно себя чувствовать. Ложись. —?Саймон указал сыну на подушку, пока ещё сохраняя хладнокровие.—?Нет! —?даже через слёзы в глазах было заметно, с каким вызовом Сэм смотрит на отца и как заметно радужка их темнеет.За последние пять минут Джанетт просто извелась слушать истеричный крик. Не вытерпев, она заглянула в комнату.—?Он перевозбудился за сегодня,?— сообразила она, вздыхая и выходя в кухню.Вскоре она вернулась с детской кружкой в руках. Сердце заколотилось от созерцания того, как сын в приступе гнева пытается совладать с удерживающим его в лежачем положении отцом. Видеть это каждый раз было больно для неё, но она понимала, что, если дать ему волю?— он просто разнесёт всё вокруг себя. Иногда его эмоции совершенно не поддаются контролю. Особенно?— тогда, когда он сильно переутомляется за день. Склонившись над сыном, она протянула ему кружку, заполненную до половины. Ей даже не нужно было говорить: только делать. Это действовало эффективнее. Он видел её?— и понимал, что она от него хочет. Сейчас она хотела, чтобы он сделал хоть глоток травяного чая, что она принесла. И он послушался, после постепенно начиная успокаиваться.Саймон облегчённо вздохнул и заметно ослабил хватку.—?Готовься к ?весёлой? ночи,?— нервно усмехнулся он, заставив Джанетт в очередной раз тяжко вздохнуть. Снова прав, потому что знает, что эмоциональные срывы у сына всегда впоследствии провоцируют беспокойный сон и головные боли.Понервничать сегодня всё-таки пришлось. Всем и сразу. Но ведь абсолютно идеальных дней не бывает, правда?..***Джанетт, в каком-то смысле, повезло: не одна она мучилась, пытаясь уложить сына спать. Бриттани тоже сегодня оказалась в числе таких ?страдалиц?. Хотя ей давно уже полагается VIP-статус: уж больно часто она наведывается в это самое ?число?.Уже пятнадцать минут она воевала с Алексом, пытаясь заставить его лечь. И сейчас она теряла последние капли терпения.Алекс, который спать не собирался, бросал в Бриттани всё, что попадалось ему под руку: в неё летели мягкие игрушки, подушка, плед?— буквально всё, что могло летать.—?Александер Севилл, лёг сию же минуту! Не зли меня! —?загремела Бриттани, получившая в лоб металлической машинкой и вышедшая из себя окончательно.Алекс улёгся на пустом матрасе с видом ?ну ладно, ладно, уговорила?. Изредка косясь на Бриттани, он, прикрывая ладошками лицо, прятал хитрую улыбку.Всё ещё злясь, Бриттани вернула всё выброшенное в кровать и укрыла сына пледом.—?Хватит веселиться, спи уже,?— рыкнула она, замечая хитрый прищур.Бритт вышла из комнаты и погасила свет.—?Господи, дай мне сил… —?застонала она, падая на диван и приземляясь прямо в объятия Элвина, несколько часов назад вернувшегося с работы.—?Опять не спит? —?спросил он, вздыхая и наматывая на палец её золотистый локон.—?Соизволили улечься их величество, даже удивительно,?— иронически фыркнула Бриттани. —?Я не могу с ним. Это рыжее недоразумение какое-то, а не сын.—?Ну всё, всё, не кипишуй, злюка. —?Элвин усмехнулся и прижал бурундушку к себе. —?Идём спать. Нам добро дали.Элвин встал?— и прямо так, с Бриттани на руках, направился в спальню. Она улыбалась. Конечно, у всего есть предел: у её терпения?— тоже. Может, Алекс и злит её иногда (нет, часто), но она всё равно его любит. Просто ей нужно немного отойти от сумбурного дня и получить, наконец, свою законную долю внимания и любви.***Теодору и Элеоноре определённо повезло сегодня больше всех.—?Вот бы таких дней было больше,?— прошептал Теодор на ухо уже засыпающей Элеоноре и улыбнулся.?Ленивые? дни?— это тоже по-своему здорово. Особенно, когда в повседневной жизни тебе совершенно некогда лениться.Тео ласково поглаживал макушку любимой во тьме ночи?— и думал. Думал о том, что, сколько бы им ещё ни пришлось пытаться?— однажды всё равно всё получится. Иначе?— для чего нужны такие дни? Иначе?— для чего они есть друг у друга?..А завтра?— опять на работу. Завтра они снова забудутся. И только вечером, встретившись, наконец, снова?— опять начнут думать. Оба?— об одном и том же.И они правы: однажды всё точно получится. И уж тем более?— если однажды таких дней станет больше.