Глава 46, часть 1 (1/1)

***Отпускная неделя подошла к концу. Элвин и Бриттани так и не нашли в себе сил на то, чтобы спокойно, в присутствии только друг друга, в тишине, без посторонних глаз и ушей наконец поговорить и выяснить всё начистоту. Пусть количество едких комментариев Бриттани в сторону Элвина заметно уменьшилось?— она по-прежнему не могла преодолеть барьер между собой и сыном, по-прежнему не участвовала в уходе за ним. Её всё ещё что-то отталкивало. Ей начинало казаться, что она начинает бояться. Бояться собственного ребёнка…***За окном уже разгорался рассвет, а Элвин вовсе не спал. Он провёл целую ночь на своём диване, завернувшись в плед и погрузившись в раздумья. Одни касались его текущих отношений с Бриттани, другие являлись размышлениями о том, как поступить: страх за сына всё ещё не отпускал Элвина, а оставаться дома снова было уже нельзя.—?Остаётся последний возможный вариант,?— вздохнул Элвин, раздумывая вслух и бросая мимолётный взгляд на прикрытую дверь в детскую. —?Взять Алекса с собой на стадион… Будет сложно, но это лучше, чем нервничать и переживать из-за того, что может произойти, пока он наедине с Бриттани, которая его видеть не желает. Так и сделаю…Окончательно и твёрдо решив, что сыну придётся ?сопроводить? его на работу, Элвин почувствовал, как с его плеч буквально свалилась гора. Возможно, придётся ловить на себе недоумённые взгляды коллег и воспитанников, но иного выхода нет. Пока Бриттани не в состоянии даже взять ребёнка на руки?— Элвин ей его не доверит.Бросив взгляд на часы, Элвин встал с дивана и прошёл в детскую. Больше всего на свете ему не хотелось тревожить сон сына, особенно?— после беспокойной ночи. Пусть Элвину и удавалось время от времени абстрагироваться от внешнего мира и селиться в мире собственных размышлений?— Алекс не давал ему чересчур расслабляться, просыпаясь то от голода, то из-за колик, то из-за мокрого подгузника, выражая всё своё недовольство и приносимый разными обстоятельствами дискомфорт криком. Элвин подскакивал каждый раз, оторванный от раздумий плачем. Голова начинала трещать по швам, обычных слов уже не хватало, а непристойно выражаться было нельзя, да и желания особого не имелось. Мозг был запрограммирован несколько по-другому сейчас. Приходилось переносить отчаяние молча. Элвин прекрасно знал, через что придётся пройти, заимев ребёнка. Ребёнку этому?— почти два месяца, он легковозбудим и не умеет выразить своё раздражение иным образом. Элвин уже почти, почти привык. Можно было объективно полагать, что за неделю самостоятельной заботы о сыне он многому научился. Практическая часть любой жизненной сферы, будь то?— хоть работа, хоть воспитание ребёнка?— всегда приносит больше пользы, чем теория.—?Доброе утро, солнышко,?— слабо улыбнулся Элвин, беря сонного сына на руки. Переведя взгляд к окну, он вздохнул: на улице было серо и пасмурно, по небу медленно плавали, нависая, угрюмые тучи. Но рабочий день и тренировку, которую было кровь из носа необходимо провести, никто не отменял.Искупать, покормить и тепло одеть беспокойного ребёнка без истерик и сопротивления за сорок минут, оставшиеся до выхода из дома?.. Звучит, как вызов. Но Элвин приспособился и к этому, пусть и не без убитых, иногда, нервных клеток и седых волос на голове.В который раз бросив мимолётный взгляд на часы и наконец застегнув на себе джинсы, Элвин с пару секунд сопротивлялся желанию плюхнуться на диван, стоящий прямо позади него, со стоном усталости, но мысли о работе, где им обыкновенно преодолевается гораздо большее изнурение, сразу отбили у него это опрометчивое ?хочу?.Пристегнув Алекса в автолюльке на заднем сиденье и уложив собранную коляску на дно багажника, Элвин наконец сел за руль.—?Так, телефон, деньги, форма, детская сумка… Чёрт, ключи! —?ударив себя по лбу, Элвин выскочил из машины и рванул прямиком в дом, где благополучно оставил ключи зажигания. —?Да где же они, чтоб им провалиться!.. —?негодовал бурундук, лихорадочно перерывая все полки. Не подвергся обыску только холодильник. Там-то они его и поджидали. —?Идиот,?— рыкнул Элвин на самого себя, извлекая ключи из-под контейнера с молоком для сына. Должно быть, сунул их туда, пока кормил Алекса.В конце концов ему удалось выехать на работу.—?И даже не опаздываю. Ну надо же! —?иронически усмехнулся Элвин себе под нос, летя по трассе на высокой скорости. —?А вот и он, дорогой мой,?— произнёс он со слабой улыбкой, вскоре завидев вдалеке родной стадион.Подопечные встретили его с удивлением и предсказуемой подозрительностью.—?Что, удивлены? —?Элвин недоумённо пожал плечами, держа на руках спящего сына. —?В связи с некоторыми обстоятельствами мне пришлось взять ребёнка с собой сегодня. Возможно, тренировка будет проходить не как обычно, но она будет проходить?— и в таком же жёстком и изнурительном режиме, как вы привыкли, это ясно? До игры остаётся чуть больше месяца, и вы должны работать, работать и ещё раз?— работать! Марш на поле, разогрев?— десять минут!Как выяснилось?— Элвин вовсе не потерял хватку и жёсткость, присущие ему?— и даже несмотря на присутствие теперь рядом сына.—?Отставить вялость, работаем! Чёрт возьми,?— Элвин сделал жест ?рука-лицо?, наблюдая за ходом тренировки, которая с самого начала, как было видно, не задалась,?— какую часть слова ?работаем? вы не поняли?! —?тяжко выдохнув и подняв глаза к небу, Элвин подошёл к коляске, где сейчас всё ещё досыпал Алекс.На нос приземлилась тяжёлая дождевая капля. Потом ещё и ещё одна. Начал моросить мелкий, противный дождь, однако тренировка, которую сейчас нельзя было прерывать, всё-таки продолжалась.—?Очень вовремя,?— фыркнул Элвин, всеми молитвами молясь о том, чтобы сын не проснулся от начавшего веять чувствительным холодом ветра и, соответственно, дождя, доставая из багажника припаркованного за ограждением автомобиля очень предусмотрительно прихваченный с собой, пусть и в последнюю минуту, дождевик и накидывая его на коляску. Октябрь в Лос-Анджелесе уже разыгрался не на шутку, осень очень громко заявляла о своём присутствии.С облегчением (и даже некоторым удивлением) сделав отметку о том, что Алекс даже не пошевелился во время всех проводимых манипуляций, Элвин вернулся к тренировке.—?На мамашу похож,?— усмехнулся один из игроков, наблюдая за действиями Элвина. —?Весь такой из себя заботливый, а на нас орёт, как псих какой.—?Он?— тренер для нас, и отец?— для своего ребёнка,?— резонно заметил другой юноша, стоявший в тот момент рядом. —?Это слегка разные вещи, не находишь?Диалог продолжить не удалось: оглушительный свисток призывал возвращаться к игре.Тренировка не продлилась и получаса: стихия свирепствовала, дождь и ветер двукратно усилились?— не оставалось иного выхода, кроме как продолжить заниматься в помещении, тем более?— Элвину смертельно не хотелось простудить сына.***—?На сегодня?— достаточно. —?Элвин в кои-то веки был удовлетворён работой команды, пусть и проснувшейся только к середине тренировки. —?Продолжим завтра же. Свободны.Распустив парней по домам, Элвин, довольный, но выжатый как лимон, вышел из здания. Алекс также радовал его сегодня: ни одной масштабной истерики и здоровый, крепкий сон, какого не бывает дома. Свежий воздух в любом виде определённо идёт на пользу ребёнку.По пути домой Элвин раздумывал о предстоящем разговоре с Бриттани. Больше нельзя было так мучить семью. Нужно расставить все точки над ?i? раз и навсегда. Элвин помнил, что Бриттани вернулась от сестёр задумчивая, даже какая-то угнетённая и подавленная. Может быть, у них был разговор по душам, который наконец-то заставил её прозреть?.. Но он не имел возможности знать, пусть и замечал с нескрываемым довольством, что с тех пор она стала гораздо реже огрызаться и закатывать истерики. Но её по-прежнему что-то держит и останавливает. Что? И возможно ли ей помочь?.. Элвин сделал бы это. Сделал бы, наступая на горло собственной гордости. Крепость отношений и положительная обстановка в семье, в которой так нуждался сейчас Алекс, имели для него гораздо большую важность, чем гордость и даже собственное достоинство. Алекс острее испытывает потребность в матери, пусть и попривык за эту неделю к заботе отца. Элвин явно понимал, что сейчас, пока сын совсем ещё мал, он не сможет дать ему того, что могла бы дать Бриттани. Мама. Но для начала нужно выбрать верный путь решения проблем. Потому, что именно сейчас это необходимо, как ещё никогда.***Элвин, ненароком задремавший от усталости на диване в гостиной, проснулся от жалобного поскуливания, кряхтения и возни в кроватке. Дверь в детскую была распахнута настежь.—?Вот стоило только вернуться домой?— и всё вернулось на круги своя,?— выдохнул Элвин, поднимаясь и стряхивая с себя остатки надоедливого сна, так внезапно его сморившего.Оказавшись в детской, Элвин даже замер на месте от неожиданности и ужаса: Алекс весь раскраснелся и полыхал жаром, канючил, глаза опухли и слезились, а комбинезон на нём был мокрым.—?Ой, как мне это не нравится… —?пробормотал себе под нос Элвин, тут же снимая с сына вымокший до нитки комбинезон, беря на руки и прижимаясь губами к горячему лбу. —?Чёрт, как?!Было понятно, что Алекс испугался внезапного отцовского крика и готов был впасть в истерику, но голос у него почти совсем пропал: слышались только хрипы и тяжёлое дыхание. Он плакал?— но молча. Слёзы текли из и без того красных глаз, но кричать не получалось совершенно.Элвина уже всего трясло: он даже сквозь плотную ткань своей толстовки ощущал жар, исходящий от сына. Сильный жар. Очень сильный жар. Выйдя в коридор, где была оставлена коляска, и заглянув внутрь, он сразу всё понял. Дождевик, должно быть, порвался от мощного водяного напора, все одеяла и простыни на дне коляски промокли, как и комбинезон на Алексе, но Элвин настолько устал, что не даже не заметил этого.—?Какой же я идиот, чёрт побери… —?Элвин сел на диван, пытаясь преодолеть панику и начать хоть немного соображать.—?Неужели ты понял это спустя неделю? Дошло, наконец-то? —?послышалось ехидное из комнаты, а затем в дверном проёме показалась голова Бриттани.—?Очень смешно, Бритт,?— рыкнул Элвин.Выражение лица бурундушки внезапно переменилось: она заметила на диване, рядом с Элвином, сына. Вялого, ослабевшего, с опухшими, сильно слезящимися глазами.Не обращая внимания на Бриттани, Элвин вышел в кухню и скоро вернулся, отыскав в детской аптечке электронный термометр.—?Тридцать восемь и пять! —?Элвин округлил глаза в шоке. —?Тридцать восемь и пять для полуторамесячного ребёнка?— это слишком…Бриттани словно не слышала ничего из того, что говорил Элвин: только наблюдала, только видела. Ничего не замечая вокруг, она вдруг подошла к дивану, где лежал Алекс, и неуверенно поднесла к нему руку. Она очнулась. Очнулась оттого, что сын взял её за палец. Взял так крепко, как мог при своём состоянии. На Бриттани смотрели потускневшие синие глаза, полные боли и отчаяния. Он даже не мог кричать. Он молчал. Молчал?— и умолял свою мать о помощи.?Мне очень больно. Я не справлюсь один?.Бриттани чувствовала, как её ладонь обволакивает нездоровое тепло. Она видела. Она видела, как ему плохо. Она читала в совсем ещё детских глазах недетское отчаяние и сильнейшую боль.?Он ни в чём не виноват. Мы виноваты?. С этой мыслью Бриттани словно прозрела. Она почувствовала, что обязана помочь ему. Ведь, как бы там ни было, он?— её сын. Она любит его, пусть всё это время убеждала себя в обратном. Не важно, что мальчик, не важно, что появился не совсем так, как должен бы был. Она любит его… И с этой минуты чувствует себя виноватой. Когда-то она хотела пресечь маленькую жизнь?— и теперь эта жизнь, возможно, плавно движется к краю, будто понимая, что её здесь не очень-то ждали. Но сейчас Бриттани знает, что делать. Теперь она никому его не отдаст. Никогда.—?Бритт! —?взволнованно позвал Элвин. Не было времени на споры, пререкания, выяснения отношений. Ситуация?— критическая?— требовала немедленного действия. Бриттани вот уже две минуты стояла и внимательно смотрела на Алекса, словно выпав из реальности, а это сейчас было совершенно некстати. Элвин решил торопить её.—?Молчи,?— отрезала вдруг она, не отпуская крохотную ладошку.?— Молчи, Элвин. Не сейчас. —?на секунду переведя взгляд на сына, Бриттани ужаснулась. —?Сейчас?— звони в скорую, немедленно. Он уже начинает задыхаться, ты понимаешь?!Повторять дважды не понадобилось: Элвин на всех парах вылетел в кухню за стационарным телефоном.—?Алекс, держись, я прошу тебя… —?Бриттани взяла сына на руки и крепко прижала к себе. Он весь полыхает и очень тяжело дышит. Ей страшно. Так страшно, как не было ещё никогда.Карета неотложной помощи прибыла уже через пять минут. Времени не было даже на то, чтобы собрать вещи первой необходимости. Только документы?— и ничего более. Медлить было нельзя.Бриттани прижимала Алекса к себе, слышала рёв сирены… Чувствовала, как её свободную руку крепко сжимала рука Элвина. Алексу на время стало легче?— кислородная маска делала своё дело.—?Прости меня, Бриттани… Я был таким идиотом… —?Элвин нервно сглотнул вставший вдруг в горле комок.—?Нет,?— прервала Бриттани,?— не сейчас… Потом, Элвин… Просто не отпускай…***Стоило только Бриттани и Элвину оказаться в палате?— Алекса забрали в отделение интенсивной терапии. Была диагностирована пневмония?— а без должного лечения и ухода эта болезнь очень опасна для такого маленького ребёнка.Бурундушка сидела, уткнувшись в грудь Элвина, и уже не могла подавлять слёзы. Она чувствовала, как по спине её ласково поглаживают сильные руки, будто отдалённо слышала его голос?— и почти не реагировала. Тяжело и так внезапно заболевший сын занимал сейчас собой все мысли, всю душу?— всю сущность. Бриттани медленно сходила с ума от захлестнувших с головой паники и беспокойства. Последними словами, которые она услышала от врача прежде, чем у неё забрали сына, были: ?Шансы?— пятьдесят на пятьдесят, но мы сделаем всё, чтобы спасти его?. Бриттани отдала бы всё, даже собственную жизнь, ни капли не сожалея, ради того, чтобы Алекс смог выжить. Она боялась, боялась невменяемо, боялась до безумия. Боялась его потерять…