Капитан и Смерть (2/2)
Власть, все вокруг для Жерара крутилось вокруг нее, тогда как Монте-Кристо прекрасно знал, что она, как удача, переходит из рук в руки, тогда десять лет назад, он и правда мог угрожать молодому капитану, но, увы, не теперь, когда тот знал про него слишком много тайн. В некотором роде мужчина просто наслаждался тем, как взрывается рядом с ним этот спокойный и уверенный в себе человек, как чувствует горящую землю под ногами и стремится задавить оппонента, даже тогда, когда ему ничего не угрожает. Угрозы Вильфора были просто очаровательны, граф не столько его боялся, сколько откровенно наслаждался экспрессией, силой и прикосновениями к себе. Когда же прокурор отстранился от лица графа после шепота угроз, то увидел как тот довольно улыбался, пока в его глазах горели странные огоньки.Капитан словно игнорировал непонимание прокурора, сняв свою маску, он убрал ее в карман, после чего начал с интересом рассматривать вышивку на черном бархате, спокойно проводя по ней своей ладонью.
- Лучшая защита - это нападение, не так ли? - мягкая усмешка, - Вы сами следили за мной сегодня, сами сюда пришли, а когда были пойманы с поличным не нашли ничего лучше, чем угрожать?
Пальцы Эдмона проскользили по маске, остановившись на скулах, словно невзначай задевая щеки и напряженные от злости губы прокурора.
- Так вот, я даже не сомневаюсь, что любому, кто встанет на вашем пути не светит ничего кроме клетки, но дразнить вас.. одно удовольствие.
Легким взмахом руки, Монте-Кристо снял чужую маску, попутно скинув и капюшон. Лицо Вильфора было багровым, а в глазах путалось слишком много противоречивых эмоций. Губы капитана растеклись в ядовитой улыбке, а в глазах появился игривый огонек и, вместо того чтобы бежать, граф окинул его похотливым оценивающим взглядом снизу вверх. Он делал это совершенно осознанно, чтобы дать понять, что знает одну из его главных тайн - влечение к мужчинам.
- Вы слишком много знаете, по крайней мере, отлично делаете вид. С моей стороны было бы глупо не следить за подобным..- следующее слово Вильфор сказал с сомнением, помедлив всего мгновение - человеком.
Жерар держал своё лицо как мог, нагло игнорируя ослабшие от переживаний ноги и так некстати, горевшее красным лицо.
- Вот мой ответ на ваши издевки, Граф. Это дело моего личного долга, я не буду это скрывать. Но, и вы, имейте право, вести себя благоразумно.
Тут мужчина отпустил рубашку капитана, и сделал шаг назад, как заметил, что вторая рука графа крепко сжимала его запястье, ограничивая его в желании уйти. Жерар с укором поднял брови, в ожидании того, что граф его отпустит.
- Вы за этим притащили меня в этот сад, Граф? Или хотите ещё отпустить в мою сторону пару ядовитых уколов? Я вас не боюсь, и вы не заставите меня вас бояться.
Вильфор весьма удачностарался быть убедительным, но зная как сильно сейчас в его груди метаются греховные чувства, не мог поверить в свои слова. Он смело и непреклонно смотрел на статного графа, ему хотелось убежать, не рисковать карьерой и всем что этот человек мог разрушить имея связи, но и не мог заставить себя уйти. Общение с графом его манило, добавляло в его серую рутину множество пищи для мыслей, словно это был не человек - а наркотик. Иногда ему казалось, что он готов просто вцепиться в графа, сделать его своей живой собственностью и гордиться как трофеем, привезённым из какой-нибудь далёкой страны. Но для него такое считалось невозможным - гордость не позволяла. Она не давала ему даже шанса на попытку перевести их общение в более положительное русло. Пока он думал над этим, его взгляд безжизненно потух, затерявшись где-то за графом. Вильфор молча вглядывался в темноту, пропуская большее количество слов Монте-Кристо мимо себя.Вместо привычного всплеска агрессии Эдмон встретил стену из холодного пронизывающего спокойствия, за какие-то мгновения прокурор сумел укротить свою ярость и теперь самым сдержанным голосом говорил с ним, не подавая и вида, что чем-то задет и уязвлен. Напускным было это безразличие или нет, капитан не знал, он пристально вглядывался в его лицо, пытаясь найти ответ, по напряженным скулам, по темноте его зеленых глаз, но не мог.
Завороженный он выпустил его руку из своей. Раньше Вильфор нападал, но теперь ушел в глухую оборону, выстроив между ними толстую могучую стену, и это было уже не по нраву капитану, ощущавшему с каждой минутой все большую тягу к своему врагу. К его собственному убийце, можно было назвать и так. Самое смешное было в том, что он все равно его убьет, пусть не заключением в замке Иф, так тем, что Дантес продолжит его желать вопреки всему случившемуся. А это злило. На миг, Эдмону даже стало обидно, что прокурор смеет быть сейчас рядом с ним слишком спокойным, уверенным, самодовольным, черт возьми, когда он выводит его на эмоции.Воспользовавшись окаменелостью мужчины Монте-Кристо сделал пару шагов вперед и прислонился грудью к его плечу, а затем потянулся губами к уху и сдавленно хрипло выдохнул:- Боитесь. Хотя бы потому что начинаете бояться самого себя рядом со мной.Взгляд капитана скользнул медленно от нежной кожи за ухом вниз по шее, пока бледная кожа не скрылась за воротом одежды. Он очень хотел бы его поцеловать, попробовать вкус этих сухих крепко сомкнутых губ, а дальше больше, но сделать что-то подобное было непозволительной роскошью. Он тяжело сглотнул ком, застрявший в горле от навязчивых мыслей, и отстранился.
- Идите уже, черт бы вас побрал!.
Дантес резко развернулся на каблуках, пытаясь разорвать эту возникшую между ними нить, проклиная в сердцах свою слабость рядом с этим чудовищем. Влюбляться с каждой встречей в того, кого тщетно ненавидишь, этого он точно не планировал, но каждый раз отступал от цели, позволяя себе какую-то вольность.///И вновь этот шёпот, Жерар сам не знал почему он был ему так приятен.
"Боюсь себя? Смешно." Уголки губ у мужчины непроизвольно дернулись, вновь это странное тепло, которое обжигало кожу и приносило странное удовольствие. Вильфор все ещё был в своих раздумьях, чем походил на строгую статую, буквально сливаясь с красотой ночного сада. Не повернув головы, он плавно разминал своё запястье, после чего выдал все тем же строгим голосом.- Чего вы так испугались, Граф? Вспомнили что-то неприятное или сами боитесь что взболтнёте лишнего?
Вильфор не выдержал и тяжело засмеялся. Он спугнул его от себя - это успокаивало. Но вот он повернул голову в сторону куда ушёл граф и не увидел ничего. Только тишь и темнота, которая резко отдалась сильной болью в сердце. Быстро отвернувшись Вильфор с сожалением посмотрел себе под ноги. Этот проныра опять исчез, и Вильфор осознавал, что опять будет тосковать и изнывать от скуки, рвать и метать в попытке снова найти и увидеть, хотя бы понаблюдать издали, как это было сегодня. В отчаянии он махнул напряженными руками и чуть ли не бегом покинул сад, попутно натягивая на свою голову капюшон, способный скрыть от людей его эмоции. Оставаться здесь Жерар больше не мог, ему стало плохо от одного вида светлого и шумного зала. Сославшись на дурное самочувствие, он даже не попрощался с хозяином торжества и прошмыгнул в свой экипаж. Откинувшись на мягкое сиденье, королевский прокурор закрыл глаза и судорожно расстегнул ворот. Все его тело объял жар и лихорадка, дышать было тяжело и невыносимо больно. Тут он почувствовал, как кто-то касается его колена, перед глазами Жерара вновь оказалась фигура в золотой маске, но стоило прокурору в испуге открыть глаза и вжаться в стену, как он заметил, что в карете нет никого кроме него самого, а это оказалось просто разыгравшееся воображение в дуэте с непослушным полом плаща. Массируя свои виски, Вильфор всю дорогу до дома пытался разобраться в себе и в том, что он перенёс.///Граф не стал дожидаться ухода прокурора и сам поспешил бесшумно выскользнуть на одну из дорожек сада и быстрыми шагом перебраться в его удаленный конец, чтобы его нельзя было найти, даже если Вильфор этого захочет. Там он пробыл еще по меньшей мере час, раздумывая над случившимся и ища оправдания своему вольному поведению. Его симпатии к Жерару должен был быть предел, но когда тот находился рядом, то все барьеры в миг теряли свои силы. Он испытывал тягу, желание и еще миллион непонятных для него чувств, кроме того одного, что питало его, когда они были порознь. Было так сложно его ненавидеть, когда только и думаешь о стальном взгляде его зеленых глаз, о грубом прикосновении его рук, в которых чувствуется сила и уверенность. Все это было под запретом и от того манило еще сильнее.
В мрачных мыслях он покинул празднество и вернулся к себе домой, в темный, отделанный по последней моде кабинет, с тяжелым дубовым столом, затонированным в темный оттенок и идеально отполированный известным мастером. Вначале, чтобы занять голову чем-то другим, он начал писать письма, но вскоре отбросил перо в сторону, признавая бессмысленность этого занятия. Откинувшись на спинку кресла Эдмон позвонил в небольшой колокольчик и через пару минут, старый слуга принес ему графин с крепким вином из испанских виноделен. В алкоголе нельзя найти спасение, но можно заглушить боль старых ран и хоть немного расслабиться, чтобы можно было заснуть.