Наверх (1/1)

Полоса света становилась всё ближе, а двери комнат первого этапа почти ушли под пол. Австрия, увидев это, рванулся к исчезающим проёмам, но тут же был пойман железной рукой пруссака: —?Куда собрался?! —?Но они… Мы, что, так и бросим их?! —?вплоть до этого момента у Родериха теплилась надежда, что двери закрылись не безвозвратно. —?А что мы ещё можем сделать?! Очнись и оглянись вокруг! Думаешь, эту проклятую машину реально остановить?! —?Но… Но… —?Австрия потупил взгляд. Только они, Венециано да Англия знали, что, по крайней мере, в одной из комнат есть живой человек. Впрочем, поручиться, что она до сих пор жива, они не могли. —?Если так беспокоишься, надо было оставаться там! —?уже чуть тише, но всё равно раздражённо сказал Пруссия. —?Это был её выбор. Австриец едва заметно кивнул, и Гилберт отпустил его руку. Полоска света ослепила их: платформа почти поднялась на уровень ламп. Все страны зажмурились и закрыли лица руками, пытаясь защититься от яркого освещения. Лучи, не успевая рассеиваться, больно били в глаза, и не только увидеть что-то, а даже немного разомкнуть веки оказалось невозможно. Возникло чувство, что со всех сторон их освещают полицейскими прожекторами, и кто светит, разглядеть нельзя, а вот сами-то страны все как на ладони. Интуитивно они постарались встать поближе друг к другу, хотя это не могло изменить главного: защищены они были ровно настолько же, насколько новорождённые котята. Но скоро и канделябры начали скрываться за полом, света поубавилось?— смотреть сразу стало легче. Однако движение платформы не замедлялось, и количество освещения, совсем недолго задержавшись на комфортном уровне, начало неумолимо сокращаться. Венециано, до дрожи боявшийся темноты, тревожно заскулил и вскочил, намереваясь подбежать к Японии, но запнулся обо что-то и упал на тело Германии. Людвиг или не Людвиг, в первую очередь сейчас это был остывший, безвольный труп, и Феличиано, истошно вскрикнув, мигом отпрянул от него. Заметив в остатках света ноги японца, он в панике пополз туда, но в этот момент лампы окончательно поглотились полом, и всё погрузилось в кромешную темноту. Италия, лишившись ориентира, не остановился, а, наоборот, ускорился. Остаться одному сейчас было страшнее всего. Через мгновение он врезался во что-то, и, осознав, что это чьи-то ноги, итальянец нервно схватился за них. —?А-а, осторожней, Италия-кун! —?послышался голос японца, и Хонда, пошатнувшись, упал в чьи-то объятия. —?Г-греция-сан?.. —?неуверенно спросил Кику. —?Всё в порядке, Япония… —?услышал он голос грека у самого уха. —?Слава Богу… —?выдохнул японец. Ощущать чьи-то прикосновения и голос сейчас было жизненно необходимо, это были последние ориентиры. Остальные тоже судорожно спешили наладить телесные контакты. Бельгии и Романо пришлось легче остальных, они друг друга и не отпускали. Но Нидерланды был сейчас дальше, чем хотелось бы, и сестру не могло это не напрягать. —?Братик… Братик, где ты?.. —?беспокойно спросила она в пустоту. Вдруг она ощутила на плечах чье-то резкое прикосновение и вскрикнула, подпрыгнув на месте. —?Не бойся, я рядом. И всегда буду рядом,?— заверил подошедший сзади Нидерланды. —?Брат! Не пугай меня так! Чуть душа в пятки не ушла! —?нервно засмеялась Бельгия. Сердце бешено колотилось, но теперь её верная опора здесь, бояться нечего… Так она надеялась. Другим было найти поддержку труднее. Китай уже успел отпустить шинель России, и, как оказалось, очень зря. Теперь, даже выставив вперёд руки, он почему-то не мог найти его. —?Нет… Где, где все, ару?.. Хоть кто-нибудь… —?шептал китаец. —?Страшно… Мне страшно, ару… Рядом послышался какой-то непонятный звук, будто упало что-то тяжелое и металлическое. Рядом. Совсем рядом. Китай вздрогнул, почувствовав, как в животе что-то сжалось в комочек, и замер. Парализованный страхом, он не мог даже закричать. Звук напугал не только его, кто-то тоже метнулся в сторону, но запнулся о стул и уронил его, с грохотом упав следом. Возможно, он, как и Яо, онемел от страха и именно поэтому не закричал. Но из-за отсутствия возгласов остальные страны не осознали причину грохота и напряглись ещё больше. —?Австрия, чёрт бы тебя драл, это ты?! —?раздался хриплый голос Пруссии. Упавший не отвечал, лишь тщетно пытался подняться, но ему, похоже, всячески мешали то стул, то стол, то взбесившийся вестибулярный аппарат. Гилберт осторожно сделал пару шагов на шум, но подойти вплотную не решался. —?Австрия? Это ты?.. Тут с другой стороны раздался чей-то вопль: —?А-а!!! Святая королева, кто здесь?! Отойди от меня! Отпусти!!! Голос стих. Давящая тишина пугала ещё больше темноты, и хотелось, как в детстве, зарыться с головой под одеяло. Но жестокая, взрослая реальность отступать не хотела, заставляя тех, кто сумел найти кого-то в этой кромешной тьме, жаться друг к другу сильнее, а тех, кто остался один, дёргаться в поисках близких. Нервы Китая не выдержали, и он закричал не своим голосом: —?Что происходит, ару?! Здесь есть кто-то кроме нас?!! Я больше не могу, ару!!! Выпустите!!! Выпустите меня отсюда, ару!!! Кто-нибудь!!! Хоть кто-нибу… Его голос тоже оборвался. Взамен оттуда же, откуда только что доносился крик китайца, послышался шёпот: —?Тише, тише, Китай-кун… Не кричи, хорошо? Я с тобой. Мягкий, обволакивающий и успокаивающий шёпот… И, главное, всеми узнаваемый. —?Ты чего там с ним сделал, Россия? —?раздался голос англичанина. —?Ого, Англия? Это разве не ты только что просил кого-то отпустить тебя? Я думал, ты умер. —?Свихнулся, что ли?! Я тебе умру сейчас! —?А почему замолчал тогда? —?Это Канада схватил меня, просто он представился так тихо, что никто не услышал. Зачем мне было дальше кричать? —?А, ясно. Ну так что, все живы? —?Австрия! —?вновь позвал Гилберт. —?Я здесь… —?Родериху наконец удалось успокоиться и подняться. Пруссия подошёл на голос и удивительно метко схватил австрийца за рукав пиджака. —?Ни шагу от меня! —?тоном, не терпящим возражений, приказал пруссак и обратился к остальным:?— Мы в порядке! —?Братик Нидерланды и Романо тоже! —?известила Бельгия. —?Греция-сан и Италия-кун в норме. —?Себя забыл… —?Ох, спасибо, Греция-сан. Я, Япония, тоже в порядке. —?Выходит, все живы. Удачно,?— резюмировал Иван. —?Удачно-то удачно, но что теперь делать?! —?спросил Англия. —?Ждать. —?Чего ждать?! —?Когда приедем куда-нибудь. У нас ведь нет выбора. —?А… А вдруг это огромный поршень, и нас скоро раздавит?.. —?это пробормотал прижавшийся к Артуру Канада. —?Хотели бы раздавить?— не отодвигали бы потолок,?— попытался успокоить его Англия. —?Ой… И правда… На несколько секунд воцарилась тишина. —?Вам не кажется, что слегка похолодало? —?спросил японец. Так показалось не ему одному. Со всех сторон от стен веяло холодом. Хотя теперь уже никто не был уверен, что это стены, потому что холод был сырой, пронизывающий. Могильный холод. У всех побежали мурашки по коже, но скорее не от того, что они замерзли, а от ассоциаций со склепом. И каждый старался не проводить другую параллель?— нет, они не похоронены заживо, нет… Чутье забило тревогу, все органы чувств напряглись снова. Россия крепче прижал к себе Яо, тот не сопротивлялся, напротив, обхватил руками Ивана за пояс. Теперь не до гордости или приличия, жизнь в опасности?— надо держаться вместе. И это понимали не только они. Гилберт за руку притянул Родериха поближе, Греция сильнее сомкнул объятия на Японии, все, все вжались друг в дружку и надеялись на лучшее. Но надежды пошатнулись, когда прозвучал тихий голос грека: —?Что-то приближается… Страны отреагировали двояко: кто-то инстинктивно посмотрел вверх, тщетно пытаясь что-то увидеть, кто-то так же бессмысленно зажмурился. Ни то, ни другое от опасности уберечь не могло, хотя и помогало внутренне к ней подготовиться. Они ожидали любых страшных звуков, вспышек света, внезапных прикосновений, даже боль… Но то, что произошло, перечеркнуло все их предположения. Стол в середине платформы вдруг надрывно затрещал и с шумом проломился, опрокидывая стулья. Все вскрикнули и отпрыгнули от него; по ногам некоторых защёлкали обломки дерева. —?Не подходите к стене! —?напомнил Нидерланды, пытаясь укрыть собой трясущихся Бельгию и Романо. Не успел он закончить фразу, как пол дёрнулся и остановился. На этот раз страны держались друг за друга и лишь благодаря этому не упали. Спустя полсекунды наверху что-то лязгнуло, и через весь диаметр бывшего зала протянулась тоненькая полосочка света. В отверстие просочилась пыль, и полоска под скрежет заржавевшего металла и удивлённый вздох пленников быстро начала разрастаться. Скоро света стало достаточно, чтобы разглядеть помещение, в котором они находились. Больше всего оно напоминало гигантской ширины колодец, глубиной метра в три?— это была высота колонны, прикреплённой к краю одной из открывающихся створок. Именно она, раздробив стол в щепки, уперлась в пол и тем самым остановила механизм, приводящий в движение платформу. Теперь колонна отъезжала в сторону вслед за створкой, бесцеремонно двигая обломки стола и царапая пол. Если приглядеться, можно было даже увидеть углубление в стене, куда она войдет, когда люк откроется полностью. Что до стены, тут стоит отметить, что Нидерланды был прав, советуя не подходить близко: между ней и краем платформы был провал, хоть и небольшой, но нога в нём застрять могла легко. Сами стены были выложены грубой каменной кладкой, между булыжниками, местами подернутыми плесенью, виднелась отсыревшая почва. Это было объяснением жутковатому тяжёлому запаху: так пахла влажная затхлая земля. Несмотря на то что двери открылись полностью, никто не мог рассмотреть, что было на поверхности: после пребывания в абсолютной темноте глаза не воспринимали даже самое мягкое освещение. Когда колонна заняла своё место в стене и перестала сдерживать механизм, он заработал снова, и платформа, преодолев последние метры, явила миру выживших. Те, щурясь, оглядывались в растерянности. Место, где они оказались, было похоже на большой заброшенный храм. Платформа появилась не на его середине, а ближе к стене. Напротив виднелись простенькие старые двери, с виду легко открываемые: ни засовов, ни замков. Пол и стены были покрыты потрескавшимися облупившимися фресками. Через узкие высокие окна с поломанной мозаикой просачивался свет. Окон было мало, всего четыре-пять на стенах и столько же на барабане купола, но не сказать, чтобы в храме было темно?— скорее тускло и безжизненно. Сами страны стояли на некой возвышенности, так походившей на… —?Алтарь… —?выдохнул Венециано и, отпустив Японию, подошёл к стене. —?Италия-кун, не трогай здесь ничего! —?окликнул его Кику, но Феличиано уже заворожённо протянул руку к изображениям святых… дотронулся. Холодный камень не реагировал на прикосновения… поначалу. Через мгновение Италия ощутил под ладонью нарастающую вибрацию и, испугавшись, отпрянул. —?Ч-что это?.. За его спиной раздался звон стекла, Венециано резко обернулся?— в центре храма лежала битая мозаика. Дрожь камня становилась всё сильнее, её уже чувствовали все; фрески начали осыпаться со стен, наполняя помещение пылью. Страны тревожно переглянулись, пытаясь понять, что происходит. Ближе ко входу что-то громко упало и гулко разбилось; все как один повернули туда головы?— на земле лежал расколовшийся камень из белого мрамора. Осознание, что для устойчивости строения жизненно необходим каждый камень, пришло спустя секунду, когда с купола уже посыпались большие куски штукатурки. —?Бежим! —?скомандовал Англия, и большинство стран рванулись к выходу. —?Германия! —?Северный Италия, преодолевая страх перед мёртвыми, подбежал к Германии и попытался ухватить его поудобнее, чтобы поднять. Ни то, ни другое не удавалось, а драгоценное время уходило?— Англия, Канада и Пруссия уже сбежали со ступенек алтаря, остальные спешили за ними. —?Италия-кун! —?Япония, понимая, что выносить умерших уже катастрофически нет времени, хотел забрать Венециано насильно, но внезапно правое плечо пронзила острая, прибивающая к земле боль. Кику вскрикнул и осел на одно колено, мгновенно понимая: упавший камень выбил плечо из сустава, Италии он помочь уже не сможет, теперь выбраться бы самому… Грек подхватил его, перекинув здоровую руку себе через шею, и, не слушая протестов японца, потащил его к выходу. Англия, державший пригибающегося канадца за руку, уже добежал до середины храма, за ним поспевали Китай и Россия, пытающийся укрыть Яо от обломков. Пруссия, сбежав со ступеней, остановился и обернулся, выглядывая в пыли австрийца, а на алтаре остались лишь Бельгия, силившаяся привести в чувство Романо, Нидерланды и младший Варгас. —?Романо! Надо бежать! —?трясла его бельгийка, и её брат уже присел, чтобы на руках вынести ничего не соображающего итальянца. —?Германия!!! —?донёсся до них сквозь грохот падающих камней отчаянный вопль Феличиано. Романо вдруг встрепенулся и вырвался из рук Бельгии: —?Венециано! —?он, едва не падая, помчался через обломки к брату. Бельгийка хотела было кинуться вслед за ним, но Нидерланды быстро подхватил её на руки и, пригнувшись, побежал к выходу. —?Романо!!! —?протянула руки вслед Ловино Бельгия, но напрасно: итальянцев уже не было видно в пыли дробившегося мрамора. Храм продолжал стремительно рушиться, но англичанину уже удалось без труда отпереть дверь и выбежать наружу. Вслед вышли слегка потрёпанные Иван и Яо, за ними был вытолкан пруссаком Родерих. Выбравшиеся спешили отойти на безопасное расстояние, и им открывалась ужасная картина: куполов у храма уже просто не было, начали обваливаться и стены, из образовавшихся проёмов валил пыльный воздух, походивший на дым от пожара. И если снаружи зрелище напоминало начало Армагеддона, то внутри это уже была Геенна Огненная. Меньше всех пока что страдал алтарь, восточная стена ещё держалась, сохраняя тем самым жизнь итальянцам, оказавшимся в самом пекле. Венециано уже успел распрощаться с жизнью, как тут перед ним возникла фигура Романо. Он, словно спустившийся с небес ангел-хранитель, протягивал ему руку, хотя фразы отпуская при этом совсем не ангельские. —?Давай руку!!! Чего расселся, придурок?!! Бежим!!! —?перекрикивал шум рушившихся стен Ловино. —?Братик… —?неверяще прошептал Венециано и ухватился за его ладонь. Бежать им пришлось наугад, закрывая, как возможно, нос и рот: из-за каменной пыли и раздробившихся фресок невозможно было ни дышать, ни увидеть выход. Тяжёлые куски мрамора постоянно падали рядом с ними, царапая осколками открытые участки тела, но братья под камень не попадали. Они часто спотыкались и падали, однако упорно пробирались дальше. Романо пытался найти дорогу, но всё больше убеждался: это уже неосуществимо, а идти по обломкам так сложно, что того и гляди?— ногу вывихнешь, и тогда пиши пропало. Для них обоих. ?Италия!.. Романо!.. Италия-кун!.. Вы живы?!.. Романо!.. Сюда, мы здесь!.. Венециано!..??— вдруг услышали братья и повернули чуть влево, на голоса. Оставалось несколько метров, Варгасы ускорили бег. Впереди виднелся дверной проём. Выход оказался завален уже на треть, но выбраться было можно, Романо подтолкнул брата вперёд, но Венециано никак не хотел отпускать его. Ловино пришлось, пользуясь одной рукой, карабкаться по развалинам. Пальцы были в кровь содраны, ноги соскальзывали, но вот он выбирается наружу вслед за Феличиано, а там уж им помогают слезть и отбежать от гибнущего храма. И руки их всё так же сцеплены. Отойдя на расстояние метров в пятьдесят, страны оглянулись: от строения осталась лишь груда камней, но и она была отчего-то слишком маленькой. Было ли это обманом зрения или, может, часть камней провалилась в тот страшный туннель, никто сказать не мог. Да это и не имело уже значения. Главное?— выбрались. Игра окончена. Они выиграли… Двенадцать человек стояли чуть в отдалении от разрушившегося храма. Но менее всего сейчас они походили на победителей: в пыли, измученные, раненные телесно и душевно, потерявшие большую часть того, что имели… Не победители. Просто выжившие. Просто выжившие, они стояли теперь на поляне, покрытой молодой травой. В двухстах метрах виднелся лес, едва начинающий зеленеть. За ним восходило пока не греющее утреннее солнце. Но у него был ещё целый день впереди, чтобы подняться высоко и осветить своими лучами всё вокруг. И ещё целое лето, чтобы набрать силу и всё согреть. Нежный ветерок касался лиц стран так осторожно, словно боялся разбередить их свежие раны. Греция по-прежнему поддерживал Японию, правая рука у того неестественно безвольно повисла, плечо казалось слишком пологим, и боль должна была быть нестерпимой, но мужественный японец не издавал ни звука, и даже выражение его лица не менялось. Рядом стояли прижавшиеся друг к другу братья-итальянцы, крепко переплетя исцарапанные пальцы. Россия обнимал Яо, и тот, поеживаясь на утреннем прохладном воздухе, прислонился к Ивану. Бельгии тоже было холодно, и Нидерланды, подойдя сзади, обхватил её руками, пытаясь согреть собственным теплом. Пруссия и Австрия подобных нежностей не выказывали, но всё же стояли вплотную, как будто невзначай соприкоснувшись плечами. Канада сочувственно смотрел на Англию, который до этого момента держался молодцом, но сейчас выглядел самым несчастным человеком в мире. Сделав несколько шагов вперёд и чуть отделившись от группы, англичанин с размаху упал на колени и схватился руками за голову. По округе разнёсся его полный безысходности и нечеловеческой боли крик. Начинать новую жизнь всегда тяжело. А если перечеркивать при этом старую?— становится невыносимо больно, горько и… пусто. Воздух в лёгких Артура закончился, и он, закрыв лицо руками, согнулся пополам и беззвучно заплакал. Венециано при взгляде на него тоже всхлипнул, на что немедленно отреагировал Романо: —?Эй-эй, не реви! Не смей! —?но в глазах его младшего брата уже виднелись слёзы, секунда?— и на щеках уже блестят влажные дорожки. Ловино почувствовал, как в носу защипало, а в горле встал комок, и предпринял последнюю попытку:?— Хва… Хватит, приду… рок… Будешь ре-реветь?— я в-ведь… то… тоже… И оба итальянца, вжавшись друг в друга, в голос зарыдали. Не было никакого смысла в том, чтобы утешать их или Англию. Остальные прекрасно понимали, что эти трое чувствуют и почему плачут. Да что уж там, хорошенько выплакаться, на самом деле, хотелось всем. То, что все двенадцать человек имели одни желания, одни эмоции, было первым признаком того, что испытание пройдено не зря. Да, они многое потеряли, пережили смерти любимых, родных и друзей, но приобрели, возможно, гораздо больше. И что именно?— предстояло осознать каждому самостоятельно.