You look pretty good down here, but you ain't really good (1/1)

Утро вторника стало невыносимым для Фрэнка и его сына. Неизвестно по какой причине мужчина решил отправиться на работу пораньше, а за счет этого и мальчику пришлось встать на час раньше и отправиться в садик. Его глаза никак не хотели открываться, и Айеро-старшему пришлось собирать сына самому, одевая его и кормя с ложки, пока тот клевал носом. Где-то на минуте двадцатой после подъема ребенка вырубило окончательно, а мужчина сдался, понимая, что ничего хорошего из этого не выйдет. Усадив его в машину, он завел двигатель и, не спеша, выехал со двора дома.— Пап, а можно я не пойду сегодня в садик? — Жалобно произнес ребенок, просыпаясь на заднем сидении автомобиля.— Солнце, я не могу оставить тебя с Джам или бабушкой, у них тоже есть дела, потерпи, мне тоже приходится нелегко, — Майлз выдохнул и сонно посмотрел в окно, пока отец ехал к учреждению садика.Войдя в здание больницы, Айеро почувствовал что-то неладное снова и был прав. Он увидел нескольких медиков, бегущих к нему навстречу, и сам двинулся к ним.— Что? Что случилось?— Мистер, Айеро, у Уэя начался приступ несколько минут назад, вы очень вовремя.— О-о, это уж как обычно, — накинув на себя только что принесенный коллегой больничный халат, врач быстрым шагом направлялся в палату, где пациента держали двое санитаров.— А жгут вы на него нафига нацепили? — Садясь напротив Джи, Фрэнк быстрыми движениями стал осматривать зрачки и затем попросил принести шприц с легким транквилизатором.— Он укусил Фила, — парень кивнул на медика, трущего свое запястье.— Понятно, — скоро проговорил мужчина и обратился к больному, — Джи, ты слышишь меня? Понимаешь, кто с тобой говорит?— Да, Фрэнк, только сними с меня эту дрянь, — яростно проговорил тот, все еще пытаясь вырваться из оков врачей. Психиатр осторожно развязал жгут, — что ты собираешься делать, а? Опять будешь колоть? Тварь-тварь-тварь, ненавижу, уходи, уходи! — Уэй бессвязно выплевывал подобные ругательства, чему Фрэнк совершенно не удивлялся. Он взял предоставленный ему шприц и попросил уложить Джерарда на кровать лицом вниз. С трудом, но им удалось это сделать. Тот лишь пинался и рычал, пытался схватить санитара за одежду, но безуспешно.— Сейчас будет лучше, обещаю, — вытолкнув кислород из шприца одним нажатием, Айеро быстрым движением ввел иглу в мышцу пациента, который сразу же среагировал и сжался, не двигаясь ни на миллиметр.— Ты урод, убери свои-и препарат-ты от меня, кто-нибудь, кто-нибудь! — Истошный крик Джи был слышен по всему этажу больницы, где подобное было нормой.Когда Фрэнк закончил, он попросил всех выйти и задержался рядом с больным, укладывая его на кровати. Главврач все еще сидел рядом и держал того за запястье, одновременно контролируя пульс, который постепенно падал.— Фрэнк, — тихо выдавил из себя Джерард, приоткрыв один глаз, чтобы увидеть того в последний раз перед тем, как снова провалиться в безумный сон.— М? — Каждое слово Джерарда вызывало болезненные спазмы в области сердца, которые трудно было выносить время от времени, но это все, что ему оставалось принимать.— Помоги… — Когда он заснул, мужчина погладил его по бледной руке и, наклонившись, поцеловал в лоб в знак защиты.***В палате стояла тишина, лишь небольшой сквозняк гулял по ее просторам, попадая под белую футболку пациента и вызывая этим мурашки, но парень лежал неподвижно, будто не замечая ничего и никого. Его тело все еще не отошло от последних принятых препаратов, а мозг не соображал совершенно. Казалось, будто он даже импульсы не посылал в другие части тела. Он просто лежал и смотрел в потолок. Он просто существовал. Но всю эту идиллию смогли нарушить двое взрослых людей, беспардонно ворвавшихся в тихое помещение, разрывая всю красоту уединения. Крики женщины, ее истошный вой и плач. Хриплый голос мужчины и его беспокойные причитания — Джерард не мог разобрать ни слова из того, что они говорили. Он пребывал в своем новом мире, и ему там было хорошо. Он не думал о проблемах и странностях жизни. Ему было все равно.Проходивший мимо главврач отделения остановился у палаты, когда услышал крики, которые доносились изнутри. Подойдя к медсестре, что стояла у регистрационной стойки, он оперся руками о стол и спросил у нее, что происходит и откуда крики.— Родители Джерарда Уэя приехали. — Разъяренный главврач сразу кинулся к палате, и ему пришлось сделать дыхательную гимнастику, прежде чем переступить порог, чтобы не наорать на гостей клиники и не вышвырнуть их за шкирку, как котят.— Джерард, милый, ты слышишь нас? Господи, что с тобой сделали в этом дурдоме. — Причитала черноволосая дама, вызывая этим лишь раздражение у психиатра и тяжелые вздохи.— Он вас не слышит, мадам, и не услышит в ближайшее время. — Пройдя в палату, доктор встал возле парня и присел на стул у постели. — Вы позволите? — Отойдя от парня подальше, женщина в очередной раз всхлипнула и уткнулась в грудь мужу, пока медик занимался проверкой его реакции на окружающую среду. — Так, пульс чуть выше нормы, зрачки расширены, еще отходит значит. Джи, как ты себя чувствуешь? Есть что-то, чем бы ты хотел поделиться со мной?— Что происходит, Фрэнк? — Безучастное поведение Уэя разожгло в родителях лишь огонь ярости ко всему, что происходит, поэтому, обозначив рамки, Дональд (отец пациента) обратился к врачу в грубой форме.— Какого черта наш ребенок находится в состоянии овоща?! Я засужу вашу клинику к чертовой матери! Да я… — Не дав договорить, Фрэнк тяжело выдохнул и без слов выгнал родителей из палаты, призывая их к тишине.— Вы совсем больные?! Простите меня за мою бестактность, но вы себя ведете именно так. Вы зашли в палату к человеку, у которого был приступ полчаса назад. Нам пришлось колоть ему успокоительное, хотя до этого вообще уколы не входили в рацион вашего сына. Вы приходите и будоражите его сознание по новой, а он сейчас реагирует даже на малейший раздражитель. Пройдемте в кабинет, — пока они шли в кабинет главврача, медик приказал найти Уэя-младшего и отправить его ?на ковер?, сообщив, что приехали родители братьев.— Что вы себе позволяете? Кто вы такой вообще? — Прикрикнул на психиатра мужчина в деловом костюме.Усадив главу семьи и его жену в кресла напротив своего стола, мужчина приказал им слушать его и не перебивать. Перед началом своей речи старший потер виски и прикрыл глаза, соображая, с чего лучше начать и как бы помягче это сделать.— Во-первых, ведите себя тихо. Несмотря на то, что клиника частная, это все-таки учреждение для душевнобольных людей, и большинству из них необходим покой, и ваш сын — не исключение из правил. Во-вторых, это не дурдом, а, повторюсь, больница для душевнобольных. Мы не занимаемся здесь сельским хозяйством и овощи не выращиваем. В-третьих, не разводите здесь панику и истерику без выяснения причины, ясно? А теперь мы можем спокойно поговорить. — Выдохнув, мужчина уставился на дверь, которая приоткрылась, впуская в помещение светловолосого парня и его кучерявого друга. — Торо, найди себе занятие, будь добр, а ты, Майкл, входи, присаживайся. — Присев на край дивана, Уэй потупил взгляд в пол и тяжело вздохнул, ожидая гневную тираду со стороны начальника.— Раз уж вся семья собралась, наконец-то, в моем кабинете, позволю себе высказать вам все, что у меня накипело за этот месяц. — Не думая, психиатр достал папку с именем G. A. Way и бросил ее на стол рядом с блокнотом.— Мы хотим забрать Джерарда из клиники. Он переедет в другой штат, где ему станет лучше. — Вступила в разговор Донна, перебирая нервно телефон в руке.— Вы уж простите конечно, но нет. Вы его не заберете.— Это еще почему? — Не выдержал старший Уэй.— Шутить изволите? Я не хочу выступать в роли классного руководителя нашкодивших детей, но мне придется. Один из них точно наследил на недельную реабилитацию другого. Вы, вероятно, не знаете о диагнозе вашего сына? Так у него целый букет. Невротическая депрессия, неврастения, онейрофрения, а все это входит в один общий диагноз под названием ОПШ. То есть острая параноидальная шизофрения. И если вы думаете, что я отпущу его с таким диагнозом, то даже не надейтесь. Какие нормальные родители уедут, оставив подростков самих дома, отправляя их в плаванье взрослой и самостоятельной жизни? Ладно, это я отпускаю, но не понимаю я здесь вот чего. Шизофрения Джерарда начала раскрываться, когда парню было шестнадцать, неужели вы не замечали этого? Скрытность, депрессия, выдуманные миры, и это, дорогие мои, только часть огромного блока симптоматики. Я не позволю безответственным родителям и брату-пофигисту загубить жизнь ни в чем не повинного парня, ясно вам?— А Майки тут при чем? — Усмехнувшись, спросил отец. Его глаза отражали полное безразличие к происходящему, отчего у Фрэнка бежали мурашки по коже. Он ненавидел лицемеров, а они в нашей жизни сплошь и рядом.— А вы в курсе, кто направил Джерарда в эту больницу? — Бросив неоднозначный взгляд на Майка, мужчина откинулся в кресле и стал наблюдать за реакцией родителей на эту шокирующую новость. — Вы спросите у вашего второго ребенка, что произошло с его братом, думаю, он вам расскажет, до какого состояния довел его.— Он врет! Это клевета! — Вскинув руки к потолку, Майки вскочил с дивана и стал активно жестикулировать, пытаясь хоть как-то оправдаться перед собственными родителями.— Неужели? Тогда почему у него открылся рецидив во время вашей встречи? Истерика, паника, разрушенная нервная система. Что такого ты ему сказал?— Майкл Джеймс Уэй, мы с тобой поговорим дома! А вы, — ткнув пальцев в доктора, Дональд укоризненно посмотрел в его глаза и жестом приказал подняться с места, чтобы находиться на одном уровне, — как вы можете пичкать нашего сына всякой дрянью без нашего согласия?— Согласие есть, его подписывал ваш младший сын. И не надо со мной разговаривать в подобном тоне, пока я вытаскиваю вашего сына из дерьма.— Да что вы знаете о воспитании, мистер… — Дональд перевел взгляд на серебряную табличку с фамилией врача и усмехнулся. В этот самый момент Фрэнку показалось, будто в глазах мужчины пронеслось племя чертей, подливающих периодически масло в полыхающие языки пламени, — Айеро? Так вот какой вы, самый известный психотерапевт нашего времени. — Лицо Фрэнка воспламенилось за долю секунды. Глаза налились кровью, ладони непроизвольно сжались в кулаки, и он пытался сдерживаться, лишь бы не выйти за рамки своего профессионализма.— Переходить на личности — некорректная и бестактная затея, мистер Уэй. А что касается моих знаний о воспитании, то вы даже не представляете, какой у меня богатый опыт в этом деле. Хотите душераздирающую историю моей жизни? Я воспитываю своего сына сам, а ему всего четыре. Он не знает, кем была его мать и что она творила, он не знает, что такое полная семья, где есть оба родителя и пятеро детей, но даже несмотря на это, он получает огромное количество любви. От меня, моей матери, крестной, от тех людей, которые не причинят ему боль и не бросят его на произвол судьбы ни сейчас, ни в будущем. И даже с моим проклятьем, как эта работа, вечными дежурствами и подпорченной нервной системой я уделяю ему каждую свободную секунду, потому что люблю его! И вот еще, вам вероятно хочется узнать о том, почему же я так защищаю вашего сына и не позволяю вам забрать его, — психиатр стукнул папкой пациента по столу, а затем бросил ее вперед, раскрывая на странице с личным делом и фотографией парня, — видите? Этот юноша — чистой воды жертва. Жертва вашей невнимательности и безалаберности. И за все это время, что он пребывает в больнице, Джерард стал мне родным. Да, я не шучу. Мне хочется, чтобы он избавился от всего этого букета заболеваний, лишь бы больше не испытывал той боли, что имеет сейчас. Посмотрите на все эти диагнозы, на каждый из них. Ваш ребенок хоть раз поделился с вами своими мыслями, желаниями?— Может вы с нами поделитесь этой информацией, раз вы стали такими друзьями? — Брезгливо поинтересовался отец пациента и откинулся на спинку кресла. Двое мужчин давным-давно перешли на личности в этом кабинете, и никто не обращал внимания на бедную мать, что сидела, упиваясь собственными слезами, и парня, который сгорал от стыда и унижения. Он прекрасно понимал, что Айеро победит в их перепалке, он знал все, он общался с Джерардом за последний месяц больше, чем вся их семья за последние годы. И все это лишь сильнее угнетает, потому что Джерард болен, виноваты в этом все, а помочь ему пытается только психиатр, который вообще никакого отношения к их семье не имеет.— Зарубите себе на носу, мистер Уэй, я его лечащий врач, а не подружка-сплетница. Вы знакомы с таким понятием как ?политика конфиденциальности?? Тогда должны знать, что больше никакой информации от меня вы не получите. Если Джерард захочет с вами чем-то поделиться, расскажет сам. А сейчас я попрошу вас покинуть мой кабинет, я еще должен проверить динамику вашего ребенка.— То есть вы не хотите нам отдать сына, я так понимаю? — Глаза женщины были полны печали и сожаления, но, даже несмотря на это, было заметно, как в ее взгляде сверкает доля безразличия.— Я скорее заберу его в свою семью, чем позволю вам ломать ему жизнь дальше. — Указав на дверь, главврач сел на место и набрал номер своего друга, чтобы пригласить его в свой кабинет. — Всего хорошего.***Приоткрыв дверь, Фрэнк вначале просто заглянул внутрь, чтобы убедиться в бодрствовании пациента, однако лица видно не было. Свернувшись в позу эмбриона, парень лежал на боку, прижимая собственные колени к груди и смотря в одну точку. Он уже пришел в себя после последнего припадка, но чувство беспокойства не покидало его. Обойдя кровать, мужчина присел на ее край и погладил пациента по волосам, в немом жесте прося обратить на него внимание, но тот даже голову не повернул. Тяжело вздохнув, медик достал из кармана браслет и попросил парня протянуть ему руку, что Джерард сделал с опаской.— Не бойся, я колоть тебя не буду, — надев на запястье браслет, медик включил прибор и еле заметно провел кончиками пальцев по тонким венам, что тянулись вдоль руки. — Когда у тебя начнется очередной приступ, или ты будешь плохо спать, я узнаю об этом. Не снимай его, пожалуйста, ладно? — Фрэнк переживал за судьбу этого человека, и ему было больно наблюдать за его страданиями, но он ничего не мог сделать с ним. Единственное, что было в его власти — попытка оказания помощи в медицинском аспекте.FlashBack— Папа, ты заболел? — Спросил ребенок, как только они зашли в большой филиал аптеки, что находился рядом с клиникой. Мальчик редко заходил в подобные места, так как Фрэнк не хотел травить ребенка запахами медикаментов, но этот случай стал исключением.— Нет, мы покупаем подарок Джерарду. Видишь вот эти часики? — Майлз кивнул и внимательно стал слушать объяснения отца. — Они показывают состояние здоровья, и если вдруг твоему другу станет плохо, я об этом узнаю.— Здорово! Джи будет в восторге! — Малыш подпрыгнул и побежал к кассе, чтобы попросить женщину в белом халате отдать ему такие часы. Он хотел, чтобы эта вещь была от него.Наши дниАйеро собирался покинуть помещение, но в глаза бросился лист бумаги А4, где был изображен Майлз. Идеально-аккуратные черты лица, штриховка — это было настолько прекрасно, что мужчина приоткрыл рот и провел подушечками пальцев по волосам ребенка и его бровям. Долго не думая, психиатр достал из кармана телефон и сфотографировал это творение, после чего обернулся на парня, который спал, или делал вид, а затем покинул палату. Мысли насчет браслета не давали ему покоя. Он надеялся, что эта затея не окажется провальной, и хотя бы в этот раз парень его послушает. Он просто хотел ему помочь, а для этого ему нужно было делать даже невозможное. ?Я хочу знать, что ты жив, Джи.? — Подумал мужчина и закрыл за собой дверь.***Дошла очередь до пациента Эйдена Редфилда, который недавно попал в отделение Айеро с диагнозом нарколепсия. Фрэнк присел на край кровати парня и открыл свой блокнот с пометками.— Как ты себя чувствуешь? — Дежурный вопрос, который должен задать каждый врач при осмотре пациента.— Спать хочу, — сонно проговорил тот, потирая глаза и зевая.— Ты принимал лекарство, которое я тебе выписал, м?— Да, правда, утром мне сказали, что пришлось кое-что изменить, поскольку произошла перепись препаратов, — Айеро тихо выругался.— Черт, и у тебя тоже. Вот же ж… придурки. Ну, ладно. Мы с тобой так поступим: пьешь то, что дали, и если вдруг что-то не так, почувствуешь себя плохо, то сразу говори мне, хорошо? Я написал тебе записку, отдашь ее медсестре, как только подойдешь за лекарством, — положив на тумбочку бумажку с надписями: ?дезоксин-5, риталин-10?.— Ладно, — парень приложился к подушке, чтобы поспать еще, пока главврач делал какие-то записи.— Мистер Айеро! — Влетел санитар в палату, чем немного напугал пациента и прервал осмотр.— Не продолжай. Сейчас я подойду, — Фрэнк тяжело вздохнул и пообещав Эйдену зайти попозже, вышел из палаты, направившись прямиком уже к давно полюбившемуся месту.Покидая палату Эйдена, Фрэнк уже знал, что его ждет очередной нервный срыв и ничтожные попытки успокоить разбушевавшегося пациента. Если такая ситуация будет неоднократно повторяться, то через месяц его голова покроется сединой, и он обретет новый статус ?преждевременный дедушка?. Отодвинув в сторону Кристин, которая стояла, раскрыв рот, психиатр ворвался во внутрь и обомлел. Джерард лежал лицом в матрас, его руки, изрисованные красными, синими и черными полосами были заломлены двумя бугаями, а сам он рычал и обзывал их всеми знакомыми ему выражениями.— Пустите его. — Медик подошел к кровати и присел рядом с пациентом, начиная поглаживать его по голове, пытаясь этим действием показать защиту. — Немедленно отпустите парня. — Когда его руки были освобождены, он попытался накинуться на одного из санитаров, хватая его за рубашку-поло и оттягивая ее на себя. Его оскал показался невыносимо жутким и опасным, отчего у врача побежали мурашки по телу и прошелся неприятный холодок по спине. Неожиданно для всех, черноволосый откинул голову назад и хрипло засмеялся, ледяным взглядом впиваясь в глаза Фила. Оскал медленно сходил с лица, а глаз начинал дергаться, но пациент не переставал прожигать медработника взглядом.— Ты знаешь, как страдает твой папаша в аду? Ему там очень весело. Ах-ха-ха-ха. — Звонкий смех пронзил уши всех находящихся в помещении, и никто в этот момент не мог выйти из оцепенения из-за жуткого страха, что пронзил тела. — Ты отправишься скоро за ним. Совсем скоро. — Когда Фрэнк сумел отойти от шока, он развернул к себе голову юноши, схватив того за подбородок, и заставил смотреть его в глаза, наблюдая за реакцией, — Джерард, смотри на меня. Только на меня. — Уэй лишь слегка наклонил голову вбок и в очередной раз улыбнулся. Этот со стороны добрый жест не выглядел таковым, и Айеро боялся. Ему впервые за столь долгий срок стало страшно за свою жизнь. Он перестал управлять им, но медик надеялся что следующий его тест станет отправной точкой для возврата обычного и милого парня, который никогда бы не сказал подобных слов в адрес другого человека, — Закрой глаза и представь, что ты не здесь. Ты рядом с Майлзом, Джи. Вы идете по парку, он тебе рассказывает о Лоисе и новой машинке, что ему подарила Джамия. Он тебя вдохновляет на хорошее, светлое, на то, что для тебя важно. — Телефон Фрэнка резко запищал в кармане, и он знал, что это уведомление о состоянии Джерарда.— Посмотри на него, мой мальчик. Посмотри, какой он урод. — Дикий смех разнесся по сознанию пациента, разрушая все границы разумного, — И таким он тебе нравится?Распахнув глаза, Уэй посмотрел прямо на лицо своего лечащего врача, но то, что он увидел, заставило его желудок скрутится в одну большую трубочку и выплеснуть все содержимое наружу. Пустые глазницы, словно черные дыры, заманивали, но и одновременно отталкивали от себя. Прогнивший рот с черной гадкой слизью и выползающие отовсюду черви. Они покрывали все лицо, спадали на его постель и руки, заставляя кожу воспламеняться. Волосы на голове были грязными и сырыми. С них буквально сыпалась могильная земля, оставляя шлейф трупного запаха. Когда рот этой твари приоткрылся, на руки юноши посыпалась эта жижа с червями и слизнями, заставляя его тело буквально биться в конвульсиях. Согнувшись пополам, Уэй вывернул наизнанку свой желудок, оставляя после себя зеленое месиво на полу. — Уйди из моей головы, дьявольское отродье! Уходи и больше не возвращайся! — Потянув себя за волосы, парень начал истошно кричать и пытаться разодрать собственную кожу, чтобы добраться до черепной коробки. И он бы сделал это, если бы психиатр не схватил его руки и не прижал к себе, придерживая одной рукой измученную голову младшего, а второй белую футболку, которая пропиталась дрянными запахами.— Готовьте комнату F74. Срочно.Заламывая руки буйному больному, отказывающемуся от лечения, санитары вывели его из собственной палаты и поволокли в комнату для особых пациентов.— Что ты за скотина, Айеро, не ожидал от тебя! — Рычал Уэй, пытаясь заглянуть в глаза доктора своим дьявольским взглядом.— Ага, как же. Ведите и готовьте рубашку.— Какую ещё рубашку, ха-ха, Фрэнк, у нас не карнавал, ты, больной псих! Посмотрите на него, у вас начальник псих! Хах, черт! — Пихнув Джи на кровать и напяливая на него смирительную рубашку, санитар отошёл и предоставил главврачу место для работы.— Сейчас ты успокоишься и тебе станет лучше, слышишь меня?— Ты уже спрашивал, Фрэнки. Зачем ты надел на меня это полотенце? Давай поиграем в карты на раздевание и будем раздевать друг друга, как раньше, тебе же нравилось, скажи это! — Медики недоуменно переглядывались, а Айеро лишь закатил глаза и махнул рукой.— Бредит. Не обращайте внимания.— Ты только мне так говоришь, или всем, а? Посмотри на меня, боишься меня? — Мужчина взглянул на лицо Уэя, на котором был оскал, но не тот, что прежде. Видимо, препараты начинают действовать.— Я не боюсь тебя. Я боюсь за тебя. Пора баиньки, — по истечении нескольких мгновений, глаза Джерарда внезапно закрылись, и он завалился на бок, погружаясь в сон и оставляя комнату в тишине.— Долго же он выступал, — удивился один из медиков, на что Айеро усмехнулся и в последний раз посмотрел на спящего парня.— Вечно копейку свою вставит, неугомонный.***На кабинет уже начал опускаться мрак, поэтому его освещала лишь одиночная настольная лампа. Лицо психиатра было осунувшимся и усталым, но он упорно продолжал рассматривать новые выписки, игнорируя всю и вся, что творилось вокруг. Бардак, что он сам навел, совсем его не беспокоил, и можно сказать, что он про него просто-напросто забыл. Он прекрасно осознавал, что ему необходимо остаться в клинике на ночь, зная, что тот приступ, накрывший Уэя несколько часов назад, не последний и, вероятнее всего, его выдернут из дома ночью опять, но ребенка оставить ему не с кем, а друзей и маму просить он не хотел. Со временем усталость все-таки начала брать свое, поэтому глаза начали медленно закрываться, ручка из руки выпала, и Фрэнк упал лицом в документы, начиная засыпать прямо на месте, но никто такой роскоши себе позволить не может на работе, даже главврач. Телефон начал разрываться от звонков, вибрируя и елозя по деревянной поверхности, и врачу ничего не оставалось, кроме как отлипнуть от бумаг и ответить на злополучный звонок.— Слушаю, — даже легкая дрема смогла вызвать хрипотцу и небольшие колебания в голосе, но Фрэнк упорно старался это игнорировать и говорить максимально естественно.— Фрэнк, здравствуй. Это Кэти. Извини, если отрываю от работы, но я хотела бы спросить у тебя кое-что, — пауза немного затянулась и Айеро пришлось вставить свои несколько слов, дабы поторопить девушку.— Да, Кэт, говори, — он провел ладонью несколько раз по лицу и отдельно векам, чтобы немного прийти в себя и не вырубиться окончательно.— Можно Майлз переночует сегодня у нас? Они с Максом все-таки друзья, поэтому я считаю, что детям нужно проводить больше времени вместе, — последние слова девушки окончательное пробили стену в груди мужчины, и он решил для себя, что, хоть у ребенка и есть проблемы, это не дает ему права ограничивать его во всем.— Да, конечно, только дай ему сейчас телефон, хочу ему несколько слов сказать, — на другой стороне послышалось небольшое копошение, затем тихое ?да, папа?. Фрэнк улыбнулся, хоть его сын этого и не видит, и уставился на рамку с фотографией, где они с мальчиком вдвоем. Эта фотография была сделана в прошлом году на берегу океана. Мужчина держит Майлза у себя над головой и улыбается во все тридцать два зуба, а мальчик заливается смехом, с запрокинутой назад головой, цепляясь за крепкие руки отца. — Солнце, я знаю, что ты всегда ведешь себя хорошо, поэтому наставления давать не буду, но кое-что все равно скажу. Если тебе станет вдруг плохо или ночью приснится кошмар, попроси Кэт, чтобы она позвонила мне, и я приеду за тобой, договорились?— Конечно, папа! Я люблю тебя, — услышав в ответ ?я тоже тебя люблю?, Майлз отдал телефон девушке, и в конце послышались гудки, от которых мужчине стало тоскливо. Он не знал, что породило это чувство, но ему было до одури неприятно и больно, то ли от своих мыслей, то ли от накаляющей обстановки. Ему необходим был отпуск, но он прекрасно знал, что не сейчас, да и не в ближайшие несколько недель. На него слишком много навалилось.Подойдя к массивной прозрачной двери, Фрэнк пару минут постоял и подумал, стоит ли ему заходить и тревожить пациента, но для себя он решил, что должен. Хотя бы ради того, чтобы проверить его самочувствие. Джерард услышал скрип открывающейся дверь и сделал вид, будто он спит. Он лежал лицом к стене, прижимая колени к груди, но врач знал, что тот его слышит. Айеро присел рядом с ним и тихо выдохнул, подготавливая себя к разговору.— Что происходит с тобой? — Парень не реагировал. — Джи, поговори со мной. Я должен знать, — в настойчивости психиатру, конечно, не было равных, но парень не поддавался.— А что изменится? — Пациент повернулся на другой бок, чтобы видеть врача.— Не прикидывайся, будто не понимаешь, как это важно, Уэй, — голос Фрэнка стал более настойчивым, Джерард не хотел выкладывать все карты перед мужчиной, несмотря на то, как они близки. Он понимал, что ему придется рассказать все, как есть, но он хотел продержаться до последнего.— Тебе ничем это не поможет, не понимаю, что ты пытаешься из меня вытащить.— Не вынуждай меня делать то, чего я терпеть не могу, — немного поразмыслив, Джи ослабил хватку своей позиции молчания, чтобы не нарваться на еще одну гневную тираду от главврача, который и так уже начинал пыхтеть от раздражительности.— Чего ты такой… Ладно, — он сел в позу лотоса и опустил голову, дабы не встречаться взглядом с доктором, — несколько лет назад, нет, лет 5 назад? Мы, эм, с моим другом решили отправиться в заброшенную больницу, совсем не понимая, насколько это небезопасно и глупо.— Сейчас-то ты это понимаешь? — Айеро сложил руки на груди и нахмурился.— Да, понимаю, Фрэнк. Как ты думаешь, часто я это анализировал? — Джи укоризненно посмотрел на него и облокотился на стену позади себя.— Прости, продолжай.— Мы залезли туда и, ну, мы… я, — он пытался взглядом зацепиться за что-то, чтобы успокоить нарастающую боль и сдержать панику, которая вот-вот нахлынет. В этот момент психиатр внезапно положил руку на его колено и сжал его, тем самым возвращая Джерарда из мира воспоминаний в наш реальный.— Все хорошо, тебе больше не придется чувствовать то же, что и тогда, просто отпусти это в словах.— Я попробую. В общем, — тяжело вздохнув, он продолжил, — мы зашли внутрь. Там все было в пыли, мне не нравилась эта затея, но Мэтт, он настаивал, а я ему доверился, он ведь мой друг. Был, — слова врезались в мысли Фрэнка, а имя крутилось на языке, прося произнести его вслух, но он не стал этого делать, дабы не пугать пациента. Вся эта история напоминала ему какую-то детскую забаву, которая, вероятно, кончилась плохо, — мы обошли первый этаж и часть второго, но я услышал какой-то шум, подумал, кто-то нас засек, и решил спуститься, проверить. Я спустился. Мэтт за мной, — парень начал делать паузы, напрягая голос, из-за чего он казался очень низким и грубым, — он сказал…— Что? — Фрэнк поближе подвинулся к пациенту и шепотом спросил.— Сказал, что осталось в подвал сгонять. Мэтт спустился и позвал меня, но я побрезгал, там было слишком темно и душно, я ответил, что подожду его снаружи. Когда он начал подниматься, то подвал обвалился, Фрэнк.От услышанного у психиатра буквально затряслись руки. В какую-то секунду он уловил взгляд больного, он не переставал смотреть, внушая поддержку. Тот громко сглотнул и опустил взгляд.— Я не знаю, дало ли тебе что-то все…— Джи, послушай, — перебил он того и коснулся прохладными пальцами его припухшего запястья, вызывая тем самым приятные мурашки, — то, что с тобой происходит — серьезно. Сейчас ты очень приблизил нас к твоему выздоровлению, потому что теперь у меня есть причина и исход, — приподняв голову Джерарда, аккуратно держа за подбородок, он снова заглянул в глаза, зрительный контакт для Фрэнка всегда был важен во время таких разговоров. Из-под опущенных ресниц тот смотрел на Айеро так, будто провинился в чем-то. Он притянул Джи к себе сжал его настолько, насколько он мог себе позволить, — ты сильный. Тебе не обязательно говорить всё, я понимаю это. И, прости меня, но мы должны с тобой перетерпеть эти гребаные уколы, — с горечью произнес врач, когда парень уткнулся носом в его грудь и грустно вздохнул.— Если ты будешь рядом, я вынесу, обещаю.— Я верю. Верю тебе, — парень приподнял голову и, увидев зажмуренные глаза Фрэнка, неожиданно для того потянулся своими губами к его, осторожно накрывая и вовлекая в робкий поцелуй, боясь спугнуть момент. Джерард привстал и одной рукой обвил шею доктора, запуская пальцы в мягкие волосы. В голове Фрэнка все перевернулось, а внутри что-то ухнуло, но пути назад уже не было. Подавшись навстречу, он ответил на поцелуй парня, ниспадающие волосы которого касались лица Айеро, заставляя того улыбаться. Губы Джи были влажными и пахли лекарствами, которые Фрэнк мог определять с точностью до миллиграмма. На мгновение потеряв над разумом контроль, он взял инициативу на себя и приблизился к Уэю плотнее, углубляя поцелуй, вызывая бурю недвусмысленных ощущений у обоих, отчего у парня резко сбилось дыхание, перетекающее в немой стон, который отрезвил мужчину, и в следующую секунду он, распахнув глаза, приставил ладонь к груди Джерарда, прерывая контакт и слегка отталкивая его от себя. Тот открыл глаза и испуганно посмотрел на мужчину, который сам был в растерянности. Избегая взгляда пациента, дабы не чувствовать себя предателем, он просто вылетел из комнаты, хлопнув за собой дверью и оставляя парня в разбитых, но в то же время радостных чувствах. Это случилось, хоть и концовка не совсем оказалось той, что он ожидал.— Он улыбался.— Он целовал меня.Когда Айеро покинул комнату, Эйден все еще не мог сдвинуться с места и начать осознавать, что он только что увидел. Вероятно, его психика была надломлена, или, может, оказалась под вопросом.— Наш пресвятой мистер Айеро не такой уж и святой, да, Фрэнк?POV GerardКогда это прекратится? Все в голове путается, невозможно сосредоточиться на мысли, чтобы выйти из состояния фантазии и войти в состояние реальности. Я не понимаю, что больше меня путает: мое ухудшающееся состояние или Фрэнк, который не может принять факт того, что я ему нравлюсь. Он ведь не мог ответить на поцелуй просто так? Хоть что-то ему должно во мне нравится?— Ему? В тебе? Ты псих, Джерард, — открыв глаза, я заметил в темном углу комнаты силуэт. Нельзя сказать кто это или что, так как я не вижу ничего, кроме этого очертания, — неужели ты думаешь, что будешь жить веками, разделять с этим врачом одну постель и встречать рассветы в пять часов утра?— Ты — очередной кошмар? Если да, то исчезни из моей головы, ты мне мешаешь, — я откинулся на кровати и прикрыл глаза, сложив руки на животе. Да, мне было чертовски больно осознавать, что все это — мое безумие. Я медленно схожу с ума и ничего не могу с этим поделать! Я не…— Я твой худший кошмар, Джи, ты от меня не убежишь, ведь я — это ты. Мы — одно целое, — не скажу, что легко мириться с подобными вещами, как бессонница, надоедливые мысли о никчемности и, пожалуй, самое страшное, что происходит со мной сейчас — мое сознание. Я не могу контролировать ничего из того, что вижу или того, о чем думаю. Я не могу выкинуть из головы эти надоедливые проекции моего разума, и от этого становится чертовски больно! — Внутри ты давно мертв, ты чувствуешь это, ты знаешь, что никому давно уже не нужен.— Заткнись, — мои глаза открылись, и я сел на кровати, привыкая к темноте, что накрыла комнату. Здесь было отвратительно тошно. Стены, покрытые белой плотной обивкой, стекло, которое перекрывало проём между палатой и какими-то столами с препаратами, шприцами, жгутами. Отвратительное зрелище. — …и даже малыш Майлз возится с тобой только потому, что у него выбора нет.— Ты фантазия. Чёртова иллюзия. Так Фрэнк говорит, — я больше не могу… Кто-нибудь, пожалуйста… Я схватился за голову и начал раскачиваться из стороны в сторону, в надежде что это проклятье покинет меня. Что я наконец-то смогу начать жить спокойно!— Айеро? Он тебя не вылечит, не надейся. — Дыхание обожгло мое ухо, отчего я рефлекторно дернулся и попытался вырваться из лап этой твари, но в итоге лишь напоролся локтем на тумбочку и разодрал кожу, — это твое проклятье, Уэй, и тебе жить с ним, тебе умирать с ним! Ты попадешь в ад, как и твоя обожаемая бабушка. Она сейчас жарится в котле у самого дьявола, — злобный смех разнесся по помещению, ударяясь о стены, которые поглощали любые, даже самые истошные крики, — он ненавидит тебя. Ты псих. Я знаю, как ты смотришь в зеркало и ненавидишь то, что ты видишь.— Заткнись! Уйди! Тебя нет, ты — моя чертова шизофрения! — Схватив стаканчик с таблетками, что стоял на тумбочке, я бросил его в стену, и его содержимое рассыпалось по полу, залетая даже в самые далекие уголки палаты.Я знаю, что он мне поможет, он вылечит меня. Я ему верю, он не причинит мне зла. Я в порядке.— Давай, лги самому себе, — кричала эта бестия, разрывая мое сердце на части. Нет, я не вру. Я буду в порядке. Мне помогут, все будет хорошо. — Ты такой же, как и все остальные. Ты тот, кого не считают за человека.Будьте вы все прокляты! Уроды, вы всю жизнь мне сломали. Таблетки, уколы, тесты, я не подопытный кролик, я человек, черт вас побери. Сколько можно надо мной издеваться? Из глаз невольно хлынули слезы, и я вскочил с места, начиная бить кулаками и ногами в мягкие стены со всей силы, которая только была. Мой голос сорвался, и теперь я мог только рычать и хрипеть. Мне не было жалко собственные руки, которые уже болели, не было жалко нервы, которых и вовсе не осталось. Мне не было жалко себя. Я не хочу чувствовать.— Ты обещал ему… — Скрипучий голос отдалялся с каждой секундой, и разобрать его становилось все тяжелее, но я мог различить каждую букву, произнесенную им, каждый звук, что режет мой слух, словно нож.— Сукин ты сын! — Последний раз ударив по стене рукой, я сполз по ней вниз и прижал колени к груди, утыкаясь в них лицом. Я не знал кому предназначалась эта фраза, Фрэнку или внутреннему голосу. Единственное, что я могу сказать сейчас: я не в порядке. Я, черт возьми, мертв. Я устал от этой лжи, правды. Устал притворяться.Мне нужна помощь. Пожалуйста?