he saves me (1/1)

Иногда Джудас приходит к нему сам. Слишком тихий, слишком умело прячущий морозную гадкую дрожь под кожей, жалобно в дверь скребется и неуверенным взглядом мажет по лицу.Когда мир становится таким шатким и неустойчивым, когда ориентиры теряются и цели утрачивают значение, у него остаётся только Джизас.Центр его личной вселенной.Земля качается под ногами.И он по собственной воле опускается на колени.Маленький бог заботливо к нему тянет руки, остро чувствуя, что не время для игр — когда в любимых тёмных глазах слёзы блестят, когда Джудас подползает ближе и бессильно тычется лицом ему в ладони, судорожно выцеловывает рваные шрамы — Джизас никогда не признаётся, откуда они, всегда говорит, мол, в детстве на гвозди напоролся. Джудас не верит.Джудас плачет.— Господи, Джу... Иди сюда.Джизас тянет его на себя, к себе — на кровать затаскивает, лечь заставляет и сам ложится — на бок, лицом к лицу, переплетя ноги. Нежно отводит отросшую чёлку с его лица, прохладные костяшки к виску прижимает — это помогает, Джудас успокаивается понемногу.Джудас сам тянется губами к губам. Чтобы раствориться, потеряться, забыться в этих тягучих поцелуях, чтобы горечь внутри обратить пожаром — с Джизасом это выходит слишком легко, Джизаса как _не_хотеть_? Таким уж он был задуман — для всех.А достался ему одному.Джудас его порывисто обнимает — и чуть сдвигается, переворачивает их обоих: смотрит теперь на Джизаса снизу вверх, ощущает на себе вес и жар тела, и как кончики длинных волос скользят по лицу.Джудас его пальцы подцепляет своими — и опускает его ладонь себе на горло. Давит сверху; с наслаждением закатывает глаза — Джизас понимает, чего он от него добивается, и крепко сжимает сильную шею.Джудас бессознательно выгибается и бёдра вскидывает, втираясь в его ногу.Джудас задыхается, хрипит и кашляет, но руку отнять не позволяет ещё несколько долгих минут — а потом ударяется затылком в подушку, жмурится и мелко дрожит, и Джизас не понимает, это оргазм или только страх.Но на тёплых губах мелькает подобие улыбки.— Прости, — Джудас жмурится, трогая поцелуем его плечо. — Лучше ты, чем верёвка.Джизас качает головой.Джизас знает, что у них обоих слишком многое заперто в прошлом — возможно, в очень далёком прошлом; и ещё у них молчаливая договорённость это прошлое н е в с п о м и н а т ь.Но от себя не избавишься, как ни старайся.— О чём ты? — он рискует спросить негромко, глядя сверху вниз в тёмные радужки.— Если бы мы никогда не встретились, меня бы, скорее всего, уже не было.— Если бы мы никогда не встретились, я бы не полюбил никого так сильно, как тебя.Джизас перебивает его шёпотом; Джизас впервые так сильно сомневается в силе собственных слов, но Джудас ему улыбается — слабо, благодарно, радостно, — и их общий мир, кажется, понемногу возвращает былую непоколебимость.От Джудаса сейчас отчётливо пахнет любовью — пьянее, чем сексом, острее, чем страхом; и Джизасу его — расхристанного, уязвимого, — хочется.П о з н а т ь.Каждую грань, каждый рубец и осколок. Изнутри и снаружи. Разум, душу и тело.Он готов приступить прямо сейчас.