Глава 7 (1/1)

Когда тебе больно ? ты боишься. Боишься, что боль не уйдёт и не сгинет никуда, гния под кожей, упрямо пробираясь сквозь мышечную ткань и сосуды прямиком к сердцу. Всё вокруг начинает гнить, вонять сыростью и чернеть, подобно мгле. Что тебе остаётся? Ты поднимаешься с влажной скомканной постели, плетёшься в ванную?— умыться, а затем продолжаешь существовать. Ты не живёшь. И тело твоё?— пустая оболочка и движет ею что-то, что кто-то где-то там назвал надеждой. Боль тупая, режущая, ноющая и сочится кровью. Она затупленным ржавым лезвием медицинской пилы тебя режет и режет, бесконечно долго и медленно. Ты выдыхаешься и уже хрипишь, а не дышишь, и опять просыпаешься.И надежда твоя никуда не уходит, не успокаивается.Когда боль всё же не уходит, страх сменяется безразличием.?The sky was blonde like herНебо было белым, как её волосы.It was a day to take the childВ тот день нужно было забратьOut back and shoot it.Ребёнка назад и застрелить.?У Эйм получилось. По крайней мере, так думало всё её окружение, и люди даже представить себе не могли, какой ценой получилось. Никто такую не заплатит?— лишь у неё была вся сумма. Как же Эйми Маршейн смогла выжить в городе, что и до сих пор, даже спустя три года после катастрофы, называли проклятым? Прежде чем её спросили имя и фамилию?— какой?то грубый человек, вооружённый лампой с ультрафиолетовым светом и шокером?— она знала, что чёртову, прилипшую с детства фамилию необходимо скрыть ото всех. Начнут задавать вопросы, на которые девушка отвечать не хотела, и это ей не было на руку. Первое, что смогла выдать брюнетка, было лишь имя.***? Чисто. Проходите. —?голоса врачей и их помощников она слышала отдалённо. Суматоха вокруг и столько людей… живых. Выживших. Никто не собирался нападать на тебя, с целью превратить в бездушное голодное создание. Обстановка поистине нагнетала?— конечно, если ты привык скрываться изо дня в день, живя в страхе. Ноги её вели сами. И слёзы сами лились из глаз, пропитывая испачканную грязью и пылью кофту. Было ли в этих слезах что-то от боли?— Эйм не знала точно. Но была уверенна, что счастья в них искать бесполезно. Она потеряла всё, что было её смыслом дышать этим застоявшимся воздухом, что наполнял лёгкие и прилипал к их стенкам, как отвратительный вязкий мазут.Ей что-то говорят, пока она тупо пялится перед собой. Вокруг все толпятся, шепча благодарности небесам и не веря тому, что выжили. Счастливые лица женщин и детей, родителей, жён и их мужей… И лишь одна Эйм их проклинает. За непонимание. За то, что забрали их. За то, что забрали его. Все они заставили их бросить Эйм на произвол судьбы, как бросали её всю жизнь.—?Мисс. —?Упрямо повторяет парень, сидящий за компьютером. Он выжидающе смотрит на девушку, искренне сожалея, а может и нет, плевать.—?Простите… что? —?язык устало заплетается, а веки наливаются свинцом. Хотелось рухнуть вниз, прижимаясь к холодному кафелю. Эйми не может сказать ничего, буквально выжимая из себя слова.—?Ваше имя,?— терпеливо повторил работник и девушка поморщилась, нахмурилась,?— полное имя.—?Эйми. Эйми… —?она запинается. Никто ведь не знал её, а это значило, что начать всё можно было с чистого листа. Первое имя, которое тут же пришло в голову, нет. Оно навсегда там засело и теперь больно резануло по и так избитому сердцу и брюнетка задохнулась.?Ты меня не спрашивал, и я не буду??— до боли в висках стиснув зубы, девушка игнорирует подступившие слёзы и возвращается из раздумий.—?Эйми Маршейн.***Девушка, разбуженная приглушённой музыкой, медленно открывает раскрасневшиеся глаза, устало потирая лоб. На кровати царил полнейший хаос из подушек, а идеально застеленная вчера постель теперь была смята и скомканным завитком валялась под самой кроватью. Это был очередной кошмар. Один из тысячи, которые она видела ежедневно и только если не спала, то наслаждалась тихими ночами.Абсолютно пустую квартиру заполняли тяжёлые звуки гитары и слова из песни. Девушка потёрла глаза, ещё больше размазывая остатки тёмного и поплывшего макияжа. Голова раскалывалась, во рту жутко пересохло и если первое было несомненно от выпитого вчера алкоголя, то второе было побочным эффектом её лекарств. Того, что она наплела всем вокруг о лекарствах.?I could have buried all my deadЯ мог похоронить всю свою падальUp in her cemetery head.В её голове-кладбище.She had dirty witchcraft,Она владела чёрной магией,I was in the deep end of her skin…Я был в самой глубине, под её кожей?Marilyn Manson — Putting Holes In Happiness—?Люди с зависимостью долго не живут.—?Люди с разбитыми сердцами тоже, но это никого не останавливает,?— грубо кидала Эйми и отворачивалась, явно не желая продолжать разговор.Она не считала себя зависимой, хотя со стороны было довольно жутко наблюдать, как медленно угасают её глаза, как её чересчур глубокое спокойствие превращалось в равнодушие, а равнодушие в апатию.… депрессия, последствия психологической травмы… долговременное лечение и, быть может, всё образуется…… паранойя и беспокойные сны… есть что-то, что поможет облегчить моё состояние…Эйми тряхнула головой, отгоняя воспоминания, пытающиеся пролезть в остатки трезвого сознания, хотя об их наличии можно уже не говорить. Походы к психиатру не дали никаких плодов, кроме того лишь, что девушка ещё раз убедилась в том, что проблем у неё было хоть отбавляй. Приступы паники, паранойя, галлюцинации, неконтролируемая агрессия?— далеко неполный список того, с чем она столкнулась за три наихудших года её жизни. Даже если препараты помогали притупить боль и приступы, то воспоминания они не забирали. Картина перед глазами размылась, тело вдруг повело вбок и девушка остановилась на месте.Она вспомнила, что её предупреждали?— валиум не запивать водкой.Девушка равнодушно окинула просторную квартиру, кутаясь в какую-то широкую кофту, что явно не ей принадлежала. Натянув капюшон как можно ниже на лицо, она нажала на кнопку электрического чайника. Из большого телевизора что-то вещали по новостям, обрывки репортажа то и дело влетали в ухо. Звук превращался в шум, голова стала тяжелее в несколько раз. Она опёрлась ладонями о холодный умывальник, подавляя рвотные позывы, что стискивали желудок, оставляя неприятную горечь на языке.Главное помнить?— валиум нельзя мешать с водкой. Будет плохо. Очень-очень плохо.Эйм подняла мутный взгляд на экран. Открыли ещё один приют для детей, что подверглись насилию в семье и как итог, их родителей лишили прав. Никаких тебе стригоев и смертей. Никаких заражений. Раздался щелчок закипевшего чайника, брюнетка дёрнулась, задевая чашку, и та стремительно летит на пол. Пар медленно таял в воздухе, а Эйми отрешённо глядела вниз, на осколки, думая о том, что нужно отправить этому приюту чек на круглую сумму.А потом она думала о том, что вчера запивала водкой валиум.***Сверху доносились приглушённые голоса и тихая музыка, но для человеческого слуха звуки были почти неуловимыми, очень далёкими. Комната эта была чуть больше других в этом подвальном помещении. Холодно здесь было или тепло?— стригой не чувствовал, но уставшая Эйм сейчас льнула к его теплу, обхватывая, как огромную плюшевую игрушку, и прижималась щекой к груди, улыбаясь сквозь сон. Где-то в далёких уголках его сознания промелькнула искра удовлетворения, ведь он был ей нужен. Пусть и в роли грелки, но всё же. И ещё она всегда была для него приятно прохладной. Пока она мирно спала, Габриэль мог перебирать пальцами мягкие каштановые волосы, очерчивать пальцами контур её лица, носа и ключиц. Вампир заправил прядь волос за ухо девушки, провёл большим пальцем по её нижней губе и застыл, даже не обращая внимание на то, как усилилось его собственное рычание, издаваемое жалом. Прямо в центре её сомкнутых, слегка розоватых губ, бился пульс. Тонкой прожилкой он трепыхался под чувствительной и податливой кожей. Он внезапно захотел ощутить вкус крови именно с её губ, увидеть, как она плавно стекает по ним к подбородку к шее и груди, скатываясь по снегу мягкой кожи.Кончик раздвоенного жала показался из приоткрытых губ стригоя, упрямо вытягиваясь в сторону лица девушки. Это была не жажда, это было что-то, что Боливар не мог принять и объяснить. Ведь так просто не должно быть. Так не может быть. Сознание человеческое теперь полностью принадлежало Эйм, но стригой не понимал, как она могла завладеть и кровожадным существом, коим он стал. Во сне Эйм вздрогнула и вдруг нахмурилась, её ровное до этого момента дыхание сбилось и участилось. Подавив желание истерзать ничего не подозревающую девушку, вампир потрудился спрятать раздвоившийся язык обратно, нахмурив безволосые брови. Когда дыхание её выровнялось, а пульс стабилизировался, Гейб вернулся в раздумья, перебирая её волосы.Он не понимал, как Эйми может что-то чувствовать к нему. Потому что она чувствовала. И потому что он видел. И потому что он сам…***?I'm 11 minutes away and I have missed you all dayЯ в 11 минутах от тебя, и я скучала по тебе целый день?Эйми бежала со всех ног, не разбирая дороги, а в голове были слова этой песни. Вот как когда пытаешься сосредоточится, но текст сидит в голове и отрывки сами срываются с губ. Сумерки медленно опускались на город, а это значило, что у неё очень мало времени и очень много проблем. Девушка остановилась, быстро осматриваясь, её трясло. Из головы вылетели абсолютно все мысли и здравые рассуждения, даже свою потерю она не смогла оплакать из-за банальной нехватки времени. Сейчас нужно было спрятаться, хорошо спрятаться, ведь впереди была целая ночь. И если Хозяин и вправду таинственно исчез с радаров своих созданий, то как раз-таки эту Эйм могла и не пережить. Как и все ночи до и после этой, но тогда она была под защитой. А теперь она одна и полагаться ей было не на кого.?I'm 11 minutes away, so why aren't you here?Я в 11 минутах от тебя, так почему ты ещё не здесь??Одиннадцать минут. Через минут одиннадцать, когда солнце полностью скроется за горизонтом, как по щелчку пальцев, отовсюду полезут обезумевшие дикие, разозлённые исчезновением Создателя.Девушка сжала зубы до боли, шумно вдыхая воздух. Кажется?— улица эта, но она, скорее всего, ошибалась. Почему она может запомнить слова всех песен в её плейлисте, а дорогу нет? В голове все перепуталось, смешалось?— она как-то раньше забрела на небольшой пустой подвал, отмечая для себя, что запирался он достаточно внушительной и тяжёлой дверью. И он где-то здесь. Должен быть, во всяком случае. Ей было всё равно куда идти, лишь бы куда-то в безопасное место. Ведь через одиннадцать минут отовсюду полезут кровожадные твари. Через одиннадцать минут её найдёт он. Эйм была уверена, что найдёт, ведь стригойская сущность была сильнее какого-то там человеческого сознания.?You stain all on my body like you're red wineТы оставляешь след на моём теле, словно красное вино,You're the fuckin' acid to my alkalineТы чёртова кислота в моём щелочном растворе,You run your middle finger up and down my spineТы водишь своим средним пальцем вверх-вниз по моей спине,I'm sorry there was no one to apologizeПрости, что некому было извиниться.?Она юркнула в первую улочку, моля небеса, чтобы там не было стригоев. Мольбу её, очевидно, никто не услышал. Их было двое?— разозлённые, навострив уши, они что-то или кого-то вынюхивали, шатаясь в конце улицы и то был шанс для девушки. Пока существа, отвлечённые каким-то шумом, её не заметили, она могла пробраться в подвал, который всё-таки нашла.Внутри это место представляло собой комнатку четыре на два?— ей показалось на секунду, что она сама себя загнала в импровизированную клетку. Но выбора получше не было. Как и драгоценного времени.Диких внутри просто не могло быть, в противном случае Эйм бы уже стала чьим-то ранним ужином, но фонариком она всё же проверила каждый уголок. Устало вздохнув, девушка бросила сумку со своими пожитками возле каких-то стареньких ящичков, а сама плюхнулась на какое-то тряпьё рядом. Надо осваиваться?— ей здесь, всё-таки, всю ночь придётся провести. Надоедливые слова песни сидели в голове, буравили её сознание, хаотично разбиваясь на мелкие осколки, из которых больше ничего не собрать и не склеить воедино. Эйм уже повторяла их, совсем тихо, почти беззвучно открывая рот, пока в ушах отчего-то звучали эти болезненные строки.?I'm so fuckin' sorry, I'm so fuckin' sorryЧёрт возьми, мне так жаль, мне так чертовски жаль.I've been playing somebody and it's helping nobodyЯ играл чью-то роль, и это никому не помогло.And her lipstick arithmetic didn't stickТвоя арифметика стиком помады не прижилась,And now I'm sick, throwing fitsИ теперь я вне себя, закатываю истерики.And yeah, I've seen you in my head every fuckin' day since I leftИ да, я вижу тебя в своей голове каждый, блять, день, с тех пор, как я ушёл.You on the floor with your hands 'round your headТы лежишь на полу, обхватив голову руками,And I'm down and depressedА я подавлен и расстроен.All I want is your head on my chest…Всё, что я хочу, чтобы ты лежала на моей груди…?И эта ночь длилась неумолимо долго. Девушка просто сидела, глядя в одну точку?— на запертую дверь. На ?всякий случай? пришлось опереть о дверь несколько тяжёлых плиток, которые удалось откопать за ящиками. Случай этот будет далеко не всяким, если тебе ясно дали понять, что тебя найдут и прикончат, но Эйми хотела верить, что убежала достаточно далеко. Хотя она просто обманывала себя, прекрасно зная, что сколько бы миль не бежала, скорость стригоя раза в три опережала её вечно заплетающиеся ноги. Она устала. Чертовски устала убегать и бояться. И переживать за собственную жизнь, которая была как графин из самого хрупкого стекла в мире. Разбить его?— раз плюнуть, просто толкнуть вперёд, переломить пополам.Но она, почему-то и избавиться от этого не могла. Это значило бы, что придётся вычеркнуть Гейба из своей жизни, а Эйм была категорически не согласна с такими условиями. Её сердце безнадёжно и навсегда принадлежало Боливару.?So call me stupid, call me sadТак зови меня глупым, зови меня грустным,You're the best I've ever hadТы лучшее, что у меня было.You're the worst I've ever hadТы худшее, что у меня было.And that keeps fuckin' with my headИ это сводит меня с ума.?Эйми шептала эти слова про себя, горько усмехаясь?— это ведь полнейшая правда. Она считала себя глупой мечтательницей, одержимой неисполнимыми желаниями, живущей в своём отдельном, утопичном мире. Пока всё вокруг тлеет и захлёбывается кровью, обрастая мхом и рушится, она смеет идти наперекор подобным себе, буквально участвуя в страшном кровавом геноциде. Как ей стать независимой от обеих сторон сразу? Как она может быть на стороне союзников, если её враг ей ближе всех, кто был в её жизни? Даже пусть он этого и не чувствовал.Тяжёлый ком подступает к горлу и необходимо приложить усилия, чтобы проглотить его и вновь свободно дышать, а не задыхаться от накопившихся внутри эмоций.?You're 11 minutes away and I have missed you all dayТы в 11 минутах от меня, и я скучала по тебе весь день,So why aren't you here?Так почему ты ещё не здесь??YUNGBLUD feat. Halsey — 11 MinutesВзгляд её прикован ко входу. Не моргая, Эйми упрямо смотрит на железную дверь, а мутная пелена слёз заслоняет глаза. Горечь и обида выжигают раны на сердце, и они волдырями надуваются на нём, болезненно пульсируют, чтобы больше никого не подпустить к себе.Она опять потеряла. Она снова не смогла, потому что она слабая. Эйм сомкнула глаза, разрешая слезам упасть на бетонный пол, склонив голову.Он ведь предупреждал, сказал ей убираться, значит что-то для него она значила.—?Всё не так, не так… —?плечи вздрогнули, когда Эйми начала шептать в пустоту,?— почему со мной всегда всё не так…Девушка почти не вздрагивает, когда слышит грохот за дверью. Она медленно подняла глаза вверх, когда услышала громкий удар по металлу. Звук его разошёлся громким эхом по помещению. Ей бежать некуда. Он сказал, что придёт.Он пришёл.***—?Как это?— ?попятились назад?? —?удивлённо спросила Эйм,?— ты хочешь сказать, что напугала диких?—?Джастин их отогнал. —?Эти слова Лили сказала так, будто выносила приговор. Эйми застыла, не моргая, и рыжеволосая решила продолжить,?— заставил их отступить. Вот в ту ночь я его и нашла.—?Это… это… —?на лице брюнетки нельзя было прочесть какую-то определённую эмоцию. Она, приоткрыв рот, уставилась куда-то, будто бы ей реально нужно было столько времени, чтобы обдумать услышанное,?— здорово? То есть, я думала, что… подожди.И, приподняв рукав жилетки, ущипнула себя.—?Ты чего? —?когда она так смотрела, то была похожа на рыбу. Почему-то в голове у Эйм Лили представала в образе рыбы, когда выпячивала свои большие зеленоватые глаза.—?Больно… —?сквозь сжатые зубы прошипела брюнетка, всё ещё ошеломлённая словами девушки,?— ты хочешь сказать, что твой муж тоже… в себе? Он пытался тебя убить?А потом запнулась. Кажется, Эйм совсем растеряла свои навыки общения. Во всяком случае, с людьми. Но Лили добила её своей реакцией:—?А кого нет-то? —?она это, кажется, вспоминала с лёгкой улыбкой. Будто пережила это и забыла, а затем грустно выдохнула:—?Все мы через это проходили, жаль, что не у всех вышло. После того случая с исчезновением Мастера, когда у всех крыша рухнула, мы кое-как восстановились. Ладно… и не такое переживали…—?У… у всех? —?кажется, Эйми и вправду нужно больше времени для осмысления информации. Она разом побелела и покраснела, во рту у неё ужасно пересохло. Сложить кусочки рассказов Лили в одну здравую композицию было слишком нереально. Не бывает таких совпадений.Рыжая остановилась, улыбчиво посмотрела на девушку, что сейчас была в состоянии, сравнимом лишь с предобморочным. А Эйм было как-то не до веселья, хотя в глубине души она была рада, что может узнать что-то новое, что они больше не будут прятаться… Это бы было чем-то новым, какой-то туманной надеждой. Но у неё было столько вопросов, и они забивались в голову, как вата, прилипая во все уголки разума. Они пришли к какому-то довольно большому двухэтажному зданию, ограждённому от остальных, с маленькой неоновой вывеской на левой стороне от двери. Лили обернулась к девушке.—?Добро пожаловать в ?Затмение?.